Книга 5. Глава 4. Невозвратные затраты. Часть 2 (1/2)

«Твой первый вопрос очевиден: как я стала стриптизершей?»

Я поморщился. «Я не осуждаю то, что ты делаешь для заработка».

«Я знаю это, но это кое-что обо мне, чего ты раньше не знал, и я уже знаю, что тебе любопытно. Тебе было достаточно любопытно, чтобы написать мне карточку с просьбой, чтобы начать конфронтацию…

«Диалог» поправил я.

Саша улыбнулась. «Как угодно».

«Ну, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сказала мне, что была официанткой в ​​клубе в центре города, обычно работая два вечера по выходным».

«Это правда. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО официантка. Клиентам нравится такое социальное взаимодействие с нами перед тем, как мы выходим на сцену. Это позволяет им видеть в нас больше, чем просто сексуальные объекты, а также это делает сексуальный аспект, который появляется позже более важным, э… интимным».

Я вспомнил особое возбуждение, которое испытывал, наблюдая за Анжеликой на сцене, зная, что она была нашей официанткой в тот вечер, и мне пришлось согласиться. «Я думаю, ты также говорила, что меньше всего ты бы хотела, чтобы я и мои друзья пообедали там».

«Хорошо, ЭТОТ корабль уже отплыл».

Я ухмыльнулся и кивнул. А потом, совершенно не желая этого, я позволил своим глазам упасть на уровень ее груди, вспоминая, как они выглядели, когда она мельком обнажила их всего в футе от меня.

«Бен, серьезно?»

Я перевел взгляд на ее глаза, застенчиво покраснев. «Прости, прости. Ничего не могу поделать. Обычно ты такая… закрытая».

«Как сейчас?» Она положила руки на бедра и подтолкнула грудь вперед, заставив свои сиськи выступить из объемного свитера, который был на ней надет. Из-за свитера ее тело все еще оставалось относительно бесформенным, но вмятины не скрывали размера.

«Почему это вообще так? С таким телом, как твое, почему ты его скрываешь? Немного макияжа. Мешковатая одежда. Ты можешь осмотреть кампус и увидеть, что тысячи девушек, у которых нет твоего телосложения, все еще одеваются, чтобы произвести впечатление, способные только мечтать, чтобы у них были твои формы».

«Я достаточно выставлена напоказ, тебе не кажется? Несмотря на то, что я делаю то, что делаю, я не шлюха чужого внимания. Кроме того, я здесь, чтобы учиться, а не связываться со всем этим. Я лучше сосредотачиваюсь на учебе, когда ко мне не подходят парни и не пытаются меня закадрить. К тому же, последнее, чего я хочу — это чтобы кто-то, кто действительно был в клубе, узнал меня, пока я здесь. Флирт и секс – эти вещи для моего парня».

Я понимающе кивнул, но Саша смотрела сквозь стену.

«… БЫЛИ для…», — закончила она, как будто только сейчас вспомнив, что рассталась с Родом.

Я ждал ее, позволяя ей собраться без всякого давления.

В конце концов она это сделала и, глубоко вздохнув, снова сосредоточилась на мне. И приглушенным голосом она начала: «Итак, это возвращает нас к первоначальному вопросу: как я стала стриптизершей? Или, может быть, что более важно: почему?»

Я жестом пригласил ее продолжить.

Она вздохнула. «Первая причина очевидна: мне нужны деньги. И что бы ты ни говорил о стриптизе, зарплата огромна. Но опять же, как и плата за обучение».

Я удивленно моргнул. «Ты раздеваешься, чтобы оплатить учебу в колледже?»

Она искоса улыбнулась мне. «Неужели это настолько клише? У меня нет собственных денег. И у меня нет никакой поддержки со стороны семьи. О, у меня есть пара академических стипендий, но почти каждый цент, который я зарабатываю, идет на оплату обучения и жилья. Колледж не из дешевых, и работа на полную ставку сократит мое учебное время слишком сильно. Работа в клубе была для меня лучшим способом заработать как можно больше денег, трудясь только по выходным».

Мой рот открылся. «Вау… эээ… ладно». Я медленно кивнул, переваривая все это. Если бы Саша тут же остановилась на этом моменте, у меня все было бы хорошо. Ей нужна была работа, чтобы оплачивать учебу, и она нашла такую, которая могла бы ей в этом помочь. Не у каждой бедной студентки было такое тело, как у нее, чтобы зарабатывать деньги так, как она, поэтому она буквально работала с тем, что у нее было. Я не мог осуждать ее за это.

«Ты помнишь, когда купил мне тот рюкзак? Роликовый?»

«Конечно».

«Ты понятия не имеешь, что это значило для меня в то время. Ты помнишь, что у меня в то время была травма бедра?»

«Да».

«Ну, как ты мог догадаться, я повредила его во время работы. Те кольца, подвешенные к потолку… Не многие девушки могут это сделать. Но дело не в этом. Мне нужно было отдохнуть или обратиться к врачу, чтобы он как следует вылечил меня, но я буквально не могла себе этого позволить. Если я не работаю, я не зарабатываю деньги. Но даже в этом случае я не могла танцевать на 100%, и в некоторые дни боль была настолько сильной, что я едва могла работать официанткой, не говоря уже о том, чтобы выходить на сцену. Денег было очень мало, и я имела в виду именно это, когда сказала, что не смогу вернуть тебе деньги».

«Я никогда и не просил».

«И я знаю это. Я ценю это. Я действительно не из тех, кто выпрашивает благотворительность. Но тогда… я… я действительно не была в состоянии сказать «нет».

Я пожал плечами, как будто в этом не было ничего страшного.

Тогда Саша вздохнула, и это было больше, чем обычный выдох. В этот момент ее взгляд был печальным, действительно и по-настоящему грустным. И вдруг она оглядела мою комнату, как будто впервые увидела ее. «Ты… твоя семья… владеет этим местом?» — нерешительно спросила она.

Я отрицательно покачал головой. «Долгосрочная аренда. Владелец — друг семьи Авроры. Они дают нам скидку, меньше той, которую они могли бы получить от обычных студентов, особенно для дома, расположенного так близко к кампусу. Взамен, я в значительной степени взял на себя всё обслуживание, и мы не беспокоим их обычными жалобами арендаторов».

«Сколько стоит арендная плата? Погоди, неважно. Я этого не спрашивала», — быстро добавила Саша, прежде чем выглядеть огорченной. Она на мгновение прикусила губу, глядя в пол, но затем посмотрела на меня и сказала: «У твоей семьи действительно хватает денег, не так ли?»

Это было больше утверждение, чем вопрос, и я удивленно моргнул. «Ну… я бы не сказал, что мы богаты или что-то в этом роде. Но у моих родителей довольно хорошая работа. Мы… я бы сказал, что мы из высшего среднего класса».

«Мы тоже. Ну… во всяком случае, раньше были».

«Были раньше?»

Саша снова выдохнула, а затем положила руки на колени и с их помощью поднялась и встала с кресла. Она снова подошла к окну, скрестила руки на груди и выглянула. Но даже отсюда я мог сказать, что ее глаза не были сосредоточены ни на чем за окном.

«В детстве я никогда не знала, чем именно зарабатывал на жизнь мой отец. На самом деле, что понимает ребенок? Все, что я знала, это то, что он носил костюм на работу и каждый день ездил на большом черном мерседесе в город. Мы переехали в симпатичный дом по соседству с семьей Рода, ты уже знаешь эту часть. Моя мама была домохозяйкой. Мы никогда не были богатыми, но у меня никогда не было недостатка в чем-либо. У нас было достаточно, чтобы поехать на семейные каникулы и купить рождественские подарки, не беспокоясь насчет выплаты ипотеки. И оба моих родителя каждый день подталкивали меня к тому, чтобы я была лучшей ученицей, которой я могла бы быть».

«Звучит здорово».

Она посмотрела на меня с задумчивой улыбкой на лице. «Так и было. Но потом все прошло».

«Прошло?»

Взгляд Саши снова был в окно. «Я до сих пор не знаю всех деталей. Мне было всего шестнадцать. Папу посадили за рэкет или что-то в этом роде. Они заморозили все наши активы, а банк лишил дом права выкупа. Мама боролась с этим несколько месяцев, поэтому нас не выселили сразу. Но она начала употреблять наркотики и примерно за неделю до того, как нас ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выселили, она исчезла».

Я моргнул. «Исчезла?»

Первая слеза выступила на щеке Саши. «Однажды я пришла домой из школы и обнаружила, что пропала большая часть ее одежды, а также все ее украшения, телевизор и компьютер. Рядом с телефоном была записка, написанная ее почерком, в которой говорилось: «Мне очень жаль. Я люблю тебя». Она ушла. Вот и все».

После этого Саша еще долго молчала, только плакала. Она прижалась подбородком к груди и крепко обняла себя. И, не думая об этом, я встал со стула и пошел за ней, сначала нежно потерев ее плечо, а затем подошел ближе и обнял ее за талию чуть ниже ее скрещенных рук.

Я не прикасался к ней, кроме этого. Ее затылок упирался мне в подбородок, и я повернулся, чтобы подставить щеку, чтобы она не чувствовала, как на нее давит костяная шишка. Действуя только инстинктивно, я осторожно покачивал нас обоих в течение минуты или двух, прежде чем мой мозг догнал то, что я делал, и я внезапно забеспокоился, не собирается ли она вывернуться и ударить меня или что-то в этом роде.

Она этого не сделала. Собственно, через некоторое время она снова прижалась ко мне. Ее зад был чуть ниже моего таза, но эрекция была абсолютно последним, что могло случиться со мной прямо сейчас. Очевидно, от боли, Саша плакала все сильнее, пока она практически не рыдала, и я начал задаваться вопросом, как редко она позволяла себе вернуться к этой части своего прошлого.

В конце концов, рыдания прекратились, и, еще раз всхлипнув, она успокоилась. Она выпрямилась, и я воспринял это как сигнал, чтобы отпустить ее и отступить. Она обернулась и нашла коробку с салфетками, которую я хранил на тумбочке, вытерла глаза и высморкалась, вернулась в кресло и села. Я последовал ее примеру и тоже сел на стул.

«Знаешь», — начал я, когда она, казалось, успокоилась. «Тебе не нужно мне больше ничего рассказывать».

«Мне нужно. Нужно». Она твердо кивнула. Затем, глубоко вздохнув, она посмотрела на меня покрасневшими глазами и продолжила: «Все это произошло пять лет назад, когда я училась в младших классах. Я была в ужасе от того, что оба родителя ушли и не к кому обратиться».

«Понятно».

Качая головой и глядя в какую-то точку у меня за левым плечом, Саша быстро заговорила. «Первое, о чем я подумала, это о моем юридическом статусе. Мне только исполнилось 17 лет, и я все еще была несовершеннолетней. Последнее, чего я хотела — это оказаться в каком-то приюте и переехать в другой город подальше от моей школы и моих друзей. Я сама пошла в полицейский участок и объяснила, что моя мама исчезла, а мой отец находится в тюрьме. Они были очень милы со мной там и помогли мне разобраться со всеми документами. В общем, я хотела быть формально эмансипированной, но они не согласились бы на это, если я не смогла доказать финансовую самодостаточность. Без возможности позаботиться о себе или найти прикрытие, мне пришлось бы пойти в приют».

«Но ты этого не сделала».

Она снова посмотрела на меня и покачала головой. «Вот тут и появились Ванденберги. Как наши соседи, они видели, что творилось в моем доме какое-то время. Вся их семья вышла на лужайку, когда появились полицейские, чтобы арестовать моего отца, и мистер Ванденберг на самом деле пытался защитить моего отца, не с применением насилия, конечно, но возражая против предложений об аресте, требуя предъявить ордер и тому подобное. Он адвокат, я упоминала об этом?»

«Нет, но все в порядке».

«В любом случае, миссис Ванденберг всегда приходила проведать меня, и, конечно, Род был обеспокоен. Мы еще не встречались или что-то в этом роде, но мы все знали, что он заботится обо мне. Когда полиция сказала, что мне нужны доказательства, что я могу позаботьтесь о себе, моя первая мысль была о Ванденбергах. Все это очень сложно с юридическим жаргоном, но дело в том, что они подписали соглашение, чтобы заботиться обо мне, пока мне не исполнится 18 лет».

«Ты стала их подопечной».

«По сути».

Я усмехнулся и покачал головой. «Адриенна. Ты когда-нибудь встречалась с Адриенной? Нет? Длинная история, но в результате моя семья сделала то же самое с ней».

«Действительно?»

Я кивнул.

«Маленький мир». Слабая улыбка коснулась лица Саши. «Когда-нибудь мне придется попросить тебя рассказать полную историю».

«Конечно».

«Как бы то ни было, я переехала к Ванденбергам в тот день, когда мой дом был возвращён в муниципальную собственность. У них был дом с тремя спальнями, так что я переехала в комнату Кита, который переехал в комнату Рода, чему Род ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не был счастлив. С другой стороны, он был очень взволнован тем, что я буду жить с ними, и его мама сказала мне, что он никогда не содержал ни себя, ни свою комнату в такой чистоте до тех пор».

Я сумел улыбнуться, думая о том, как любой 17-летний мальчик справится с тем, чтобы девушка, которую он любил, переехала в соседнюю комнату. Это было легко представить. В конце концов, я сам был на его месте.

Но потом улыбка Саши померкла. «Все это произошло прямо перед экзаменами, и мне потребовалось всё, что у меня было, чтобы сосредоточиться на них. Когда школа закончилась, и мы ушли на каникулы, Род хотел проводить все свое время со мной, как внутри, так и за пределами дома. Он мне достаточно нравился. И через некоторое время я подумала, почему бы и НЕ он? У меня никогда не было парня раньше. И… ну… ты наверно подумаешь, что я совершенно ужасна из-за этого…»

Ее голос затих, но я ничего не сказал. Я подумал, что могу угадать, что она собирается сказать дальше, но не хотел угадывать неправильно.

Я не ошибся. «Я полагаю, я думала, что я «должна» ему, понимаешь? Моя семья полностью бросила меня. У меня совсем не было денег, и вся еда, которую мне давали, доставалась мне по доброте сердец Ванденбергов. Они и слышать не хотели, чтобы я устроилась на подработку, просто чтобы я могла платить им за квартиру, и они считали меня частью своей семьи, когда приходило время покупать новую одежду, делать рождественские покупки или что-то еще. Они давали мне ТАК много, и я чувствовала… ну… как я бы могла НЕ встречаться с ним, понимаешь?»

«Род когда-нибудь знал, что ты чувствуешь?»

«Я никогда ничего не говорила, но думаю, он всегда это знал. Конечно, он ясно выразил свой интерес еще до того, как все пошло наперекосяк, и я не ходила с ним ни на одно свидание. Даже…» Саша закусила губу и внимательно смотрела на пол, заламывая руки. «Даже отдавая ему свою девственность сразу после того, как начался наш выпускной курс, я решила, что к тому времени я была должна это ему».