Книга 3. Глава 21. Конфликт интересов. Часть 2 (2/2)

Я все еще был словно в тумане, когда открылась дверь моей спальни. Я не совсем уверен, сколько времени я просидел в своем письменном кресле, глядя в окно; но это должно было длиться больше часа.

Я сидел спиной к двери, когда Пейдж ярко сказала: «О, привет, Бен! Не ожидала увидеть тебя здесь».

Я не обернулся и не дал ей никаких указаний на то, что я ее слышал. На самом деле, я ее не слышал. Я был слишком погружен в свои мысли. По моему состоянию она могла предположить, я был уже мертв, и кровь текла из моего перерезанного горла, чтобы испачкать мою рубашку. Это была болезненная идея, но у меня было болезненное настроение.

«Я выбираю Райана». Что, черт возьми, ЭТО значило? Аврора выбрала Райана давным-давно. Она выбрала его, когда мы еще учились в старшей школе, прямо перед выпускным балом, на котором я сошёлся с Адриенной. Она сказала мне, что выбрала его по гребаной голосовой почте. И с тех пор она была ЕГО девушкой. Так что же такого особенного в том, что она «выбрала» Райана? Этот корабль отплыл много лет назад.

Но в глубине души я знал, что это значило нечто большее. В глубине души я всегда верил, что Аврора и я когда-нибудь снова будем вместе. Она сказала мне в лагере почти два года назад: «Мы еще молоды; и у нас есть время. Когда-нибудь я выйду за тебя замуж».

Формально мы с Авророй были еще подростками. Мы были слишком молоды для пожизненных обязательств, и я знал, что я все еще слишком часто поддавался влиянию моего члена, чтобы думать, что я могу быть в постоянных отношениях, не испортив их скорее раньше, чем позже. Я знал, что у меня все еще есть желание нагуляться, и Авроре нужно было найти свой собственный опыт. Но я всегда верил, что когда всё это закончится, Аврора и я будем вместе.

Но время было на исходе. Через четыре дня мне исполнится 20, я уже не подросток. Станет ли мой процесс принятия решений более зрелым? Стану ли я тем человеком, которого заслуживает Аврора?

Похоже, что Аврора решила, что ответ был «Нет». «Я выбираю Райана». По каким-то причинам она решила, что Райан, а не я, был мужчиной, который сделает ее счастливой; не только сейчас, а навсегда. И я не совсем понимал, что об этом думать.

Забейте. Я точно знал, что я думал об этом: Блядь! Это ёбанный отстой!

По настоящему зрело, Бен.

Мне все равно. Я теряю ее. Я теряю ее.

У тебя ее никогда не было.

Была. Однажды.

И ты отказался от нее. Ты отдал ее ЕМУ. И он всегда говорил, что никогда не вернет ее тебе.

Ёбанный ублюдок. Я убью его.

Это не его вина. Она невероятна, и он это знает. Она не идеальна. Никто не идеален. Но она самая замечательная девушка, которую ты когда-либо знал, и ты позволил ей ускользнуть. Ты мог бы вернуть ее в любой момент за последние два года, если бы действительно захотел. Она предложила себя тебе на свинг-вечеринке Робин.

Это было бы неправильно.

Правильно, неправильно, это чертовски важно. Теперь она у него. А у тебя — нет.

ПИЗДЕЦ!

И что теперь? Тебя бросили. Твой лучший друг бросил тебя. Она с тобой почти не разговаривает. Ты не просто потерял потенциальную девушку. Ты потерял лучшего друга.

ПИЗДЕЦ!

И что теперь?*

«Бен???» Пейдж потрясла меня достаточно сильно, чтобы прервать мою задумчивость. Я моргнул и уставился на нее, глядя на ее красивое лицо с большими голубыми глазами и озабоченным взглядом. Она также стояла на коленях на полу передо мной, ее топ с V-образным вырезом выпирал наружу из-за ее растущей груди. Ее руки были на моих ногах, и я, не думая об этом, внезапно схватился левой рукой за ее лицо, крепко держа ее.

Пейдж ахнула от удивления и небольшого страха, но я не сжал ее слишком сильно. Она начала отводить лицо от моей руки, не достаточно далеко, чтобы освободиться, но достаточно, чтобы ослабить давление моих пальцев. И когда я позволил ей, она заметно расслабилась, а затем прижалась щекой к моей ладони.

Я сексуальное существо.

Все еще не особо думая об этом, я поднес правую руку к молнии и начал тянуть ее вниз. Глаза Пейдж расширились, но она быстро уловила намек и взялась за мои джинсы, чтобы расстегнуть их, а затем потянулась внутрь, чтобы вытащить мой пухлый стержень. Ее руки были теплыми, когда она обхватила изящными пальцами мою штангу и подняла ее через открытую заслонку моих боксеров. Она нежно, но крепко погладила меня, не сводя глаз с пульсирующего столба человеческого мяса. И без вопросов она наклонилась вперед и погрузила меня в рот.

Этого я и хотел. Я был зол и обижен, и я хотел ТРАХАТЬСЯ. Я хотел выстрелить в сосущий рот Пейдж, затем перевернуть ее и разорить ее крошечное очко, трахая ее с дикой энергией, пока я не дернул бы ее за волосы и не залил ее прямую кишку горячей спермой, все время слыша, как она кричит на меня, чтобы изнасиловать ее ещё СИЛЬНЕЕ.

Я застонал и немного провалился в кресло, когда меня охватило чувство удовольствия. Оно заглушило мои депрессивные мысли, затуманило мой мозг, а затем постепенно разрушило мою меланхолию волна за волной блаженного чувства. Я почувствовал, как рука Пейдж сжала мой член, покачиваясь вверх и вниз, в то время как ее губы и язык танцевали вокруг моей головы. Вместо того чтобы думать об Авроре и обо всех моих бесчисленных тревожных мыслях о ней, я впитывал в себя все еще развивающуюся технику минета Пейдж и то, как она училась улавливать мои невербальные сигналы, чтобы приносить мне больше и больше удовольствия. И когда я это сделал, мой гнев на Аврору растаял, уступив место задумчивости о Пейдж и всем, что она для меня делала.

Это была молодая девушка, у которой была куча собственных неприятностей. Родители отреклись от нее. Она все еще понятия не имела, где будет жить через два месяца. И, конечно же, она была чертовски беременна. Но вместо того, чтобы зацикливаться на своих проблемах или жаловаться мне на них, она была полностью сосредоточена на мне. Каждое ее действие — весь день и каждый день — было сосредоточено на том, чтобы сделать МЕНЯ счастливым.

Пейдж готовила и убирала для меня. Она организовала мою спальню, но не так, как это было бы странно. Она слонялась рядом со мной по вечерам, чтобы спросить, как прошел мой день, когда я хотел поговорить; и она меня не беспокоила, когда я этого не хотел. Прошла всего неделя, но за последнюю неделю мы узнали друг о друге больше, чем за все время, пока встречались раньше.

И мы делились. Мы не просто говорили о наших днях, мы делились друг с другом. Я должен был немного лучше понять, что происходило у Пейдж в голове, что заставляет её тикать, как работают её шестерёнки. Я никогда не понимал ее твердой приверженности определенным католическим правилам (не последним из которых было «запрещение контрацепции»), особенно с учетом того, как она могла быть такой ДИКОЙ в других отношениях (например, в употреблении наркотиков). Когда дошло до этого, Пейдж была одной из тех девушек, у которых были очень сильные убеждения и очень сильная вера; но она была наивна и невежественна по поводу стольких вещей и стольких последствий в реальном мире, что она действительно просто не понимала, во что ввязывалась в половине случаев. И вместо того, чтобы быть осторожной и настороженной, пока она лучше не разберется в вещах, она была из тех девушек, которые безрассудно рвались вперед и верили в свою веру в то, что она выйдет целой. «У Бога есть план», не раз говорила она мне.

В то же время Пейдж копалась и в моей душе. Я не был полностью уверен, что знаю, что заставляет меня тикать, но мы говорили о моих отношениях с людьми вокруг меня и о том, как я, казалось, стремился сделать людей, которые мне небезразличны, счастливыми. Она прокомментировала, что я часто слишком сильно распыляюсь, пытаясь понять, как сделать других счастливыми, и при этом не ставлю для себя никаких реальных практических целей. И она определенно попала в то, что Аврора назвала моим комплексом Белого рыцаря. И она все еще пыталась понять, как именно я люблю разных девушек в своей жизни, от Брэнди до Адриенны и до её самой, и как каждая из них обогащает мою жизнь и делает меня счастливым по-разному.

Всю прошедшую неделю Пейдж держала свое слово. Она любила меня безоговорочно, поддерживая, не прося у меня ничего, кроме моей готовности позволить ей быть рядом. Кроме жалоб на то, что она не может спать со мной всю ночь, она не жаловалась, когда я трахал Адриенну и Каденс. И даже в прошлый четверг, когда Адриенна снова навестила меня, чтобы сбросить напряжение, Пейдж добровольно отошла в сторону и не пыталась присоединиться к нам, зная, что я не хочу, чтобы мы пересекали эту сексуальную границу. Конечно, она возбудилась, наблюдая за нами, но я не мог винить возбужденную девушку во втором триместре.

И даже сейчас, без вопросов, она позволяла мне склонить ее ко мне на колени для минета посреди дня.

Пейдж была особенной, уникальной. Да, временами она была более сумасшедшей, чем целая психбольница, но она явно любила меня и хотела быть со мной. На ум пришло слово «преданный». Это слово Аврора чаще всего использовалось для описания Райана. И если ОН сделал ее счастливой, то, возможно, Пейдж была подходящей девушкой для меня.

Посмотрев вниз, я осторожно оторвал Пейдж от моего члена, оставив его влажным и блестящим от слюны и остатка спермы. Встав со стула за столом, я обнял ее за талию и легко поднял миниатюрную девушку в воздух, отнес ее к моей кровати, где я мягко уложил ее на спину, а затем двинул руки, чтобы начать раздевать ее.

За прошедшие годы гардероб Пейдж изменился от школьной католической формы к чему-то более подходящему для колледжа. Но она по-прежнему предпочитала блузки на пуговицах и юбки, и с отработанной легкостью я расстегивал каждую пуговицу на ее туловище, а она просто лежала, тяжело дыша от явного возбуждения. Ее темно-синие глаза были полны ярости, когда она смотрела прямо мне в лицо. Ее грудь поднималась и опускалась с каждым быстрым вдохом. И когда я спустился вниз и расстегнул ее рубашку, она поставила пятки на кровать и приподняла бедра, чтобы помочь мне спустить ее юбку с ее ног.

Следующими были трусики. За последний год Пейдж собрала множество тонких стрингов, без сомнения, чтобы соблазнить своих самых разных мужчин в ее бурный период. Они уже промокли, когда я снял их с ее ног. А затем она раздвинула бедра в сторону и затаила дыхание в нетерпеливом ожидании, когда мое лицо опустилось к ее промежности. Несмотря на то, что на прошлой неделе она делала мне утренний минет, я не ел ее с того первого дня после весенних каникул, не желая возбуждать ее сексуально больше, чем она уже была.

Но она это заслужила. После всей самоотдачи, которую показывала мне Пейдж, разве она этого не заслужила?

«Охх… Бенн…» простонала Пейдж, когда ее пальцы сомкнулись в моих волосах. Мой язык двигался вверх и вниз по ее плотно сомкнутым половым губам, нежно дразня их открытыми, как лепестки розы. Я держал ее бедра врозь, проводя языком вверх и вниз по ее щели, щекоча промежность и работая вплоть до клитора.

Тем временем Пейдж расстегнула собственный бюстгальтер, подняв чашки вверх и над своими опухшими сиськами, достигшими C-чашки во время беременности. Она ласкала их, терла и щипала соски, при этом стонала от восторженного удовольствия.

«Боже мой…» захныкала она, когда я дразнил ее достаточно сильно, чтобы проникнуть внутрь языком. Я никогда особо не задумывался об этом, но у меня был довольно длинный язык, достаточно длинный, чтобы коснуться моего собственного носа. И Пейдж определенно чувствовала это, когда я глубоко погрузился в нее и вернулся, чтобы подразнить ее.

Я не просто пытался довести ее как можно быстрее. Речь не шла о сильных оргазмах. Одна вещь, которую я усвоил за эти годы, и, возможно, которую мне сильнее всего помогли осознать DJ и Аврора, заключалась в том, что удовлетворить девушку не всегда означало поджарить её мозг сильным оргазмом или доставить её столько удовольствия, что её центральная нервная система выйдет из строя, шокированная. Часто важнее было качество, а не интенсивность оргазма. И я хотел убедиться, что Пейдж получила качественный оргазм, который покажет ей, насколько я ее ценю.

«О, Бен… О, Бен…» хныкала Пейдж. К моим действиям присоединился палец, когда я проник внутрь нее, чтобы слегка постучать по ее точке G, постоянное пульсирующее давление, от которого она так содрогалась и извивалась, что мне пришлось зажать ее левой рукой, чтобы она оставалась неподвижной. Я переключился с поглаживания вверх и вниз на более короткие движения из стороны в сторону, касаясь ее клитора, как будто мой язык был крыльями колибри. А через несколько минут, когда я почувствовал, как ее тело напрягается, готовясь к взрыву, я переключился на движения шейкера для краски, которые так любила Брук.

«О, Боже! О, Боже!» воскликнула Пейдж. «Ох, ЧЕРТ!» она взвизгнула, когда ее бедра оторвались от кровати, упираясь своей промежностью в мою челюсть достаточно сильно, чтобы откинуть мою голову назад. Я поймал ее бедра, а затем прижал их обратно к кровати, пока продолжал действовать на ее счастливых местах, заставляя девушку корчиться и бесконтрольно изгибаться в спазматическом экстазе.

После того, как я почувствовал, как ее тело возвышается над пиком кульминации, я прекратил стимулировать ее и остановился на нежном поцелуе ее поясницы и успокаивающем растирании. Пейдж все еще была в агонии кульминации, но я мягко приземляя ее вместо того, чтобы толкать сильнее, чтобы она могла потерять сознание. Это была золотая середина между властью и близостью.

И когда она закончила, Пейдж откинулась на мои простыни и огляделась вокруг своего опухшего живота, чтобы одарить меня глупой улыбкой. Она была очень довольна этим оргазмом, и когда она потянулась ко мне, в ее глазах сияла чистая любовь. «Войди в меня, Бен. Пожалуйста. Давай, а потом кончи в меня».

Я нетерпеливо сорвал рубашку через голову и спустил трусы и джинсы до щиколоток. Я двинулся вверх по телу Пейдж, поместив свой безудержный член между ее раздвинутых бедер. Я хотел этого. Пейдж хотела этого. И после того, как я узнал, что Аврора предпочла Райана мне, я почувствовал себя очень-очень хорошо.

Но просто «чувствовать себя хорошо» не было хорошей причиной для этого. Это не было погружением в режим робота, затем взятием и насильственным трахом Гвен. Во-первых, я не был в режиме робота. Я полностью контролировал свои мысли и действия. Во-вторых, это была не Гвен, горячая и возбужденная девушка, которая всегда хотела только случайного секса со мной.

Это была Пейдж. И это что-то ЗНАЧИЛО для нее. В ее голосе была нотка счастья и надежды, которая пронзила мое сердце. Она любила меня, и как только мы снова займемся любовью, все между нами изменится. Да, мы трахались неделю назад. Но мы оба знали, что это было катарсисом: моя боль из-за потери Каденс; утешение для Пейдж после того, как ее бросили родители. С тех пор мы не пересекали эту черту, и я знал, что если мы это сделаем в этот раз, это будет что-то значить для нас ОБОИХ. Я бы принял Пейдж как свою возлюбленную, на самом деле свою девушку. И она наконец вернула бы меня.

Но я не думал так о Пейдж. Пока нет, а может, и никогда. Я любил ее. Я беспокоился о ней. Но у меня просто не было ТАКИХ чувств к ней, как бы она ни старалась. Я был Белым Рыцарем Пейдж. Я был ее защитником, ее старшим братом. Я просто не мог видеть в ней партнера, равного себе, как человека, который бросит МНЕ вызов так же, как Аврора и Адриенна.

И, что более важно, я все еще был в эмоциональной катастрофе из-за Авроры. Я часами сидел один в своей затемненной спальне, размышляя об упущенных возможностях и допущенных мною ошибках, которые в конечном итоге привели к тому, что Аврора выбрала будущее с Райаном, а не будущее со мной. Моя голова была не в том месте, чтобы сделать что-то подобное с Пейдж, и она заслуживала большего.

«Мне очень жаль», мягко сказал я. «Я не могу этого сделать».

«Бен, пожалуйста», захныкала Пейдж. Она согнула промежность вперед, касаясь губами своей киски головки моего члена. И ее руки были на моих руках, тянули меня вниз, глядя на меня большими глазами. «Я хочу это».

«Пейдж, я не могу этого сделать», повторил я. Затем я отвернулся и откатился в сторону. Натянув трусы и джинсы до талии, я сел на край кровати, уперев пятки в каркас кровати. И держал голову руками.

Рыженькая быстро подошла ко мне, одной рукой стягивая блузку на груди, а другой растирая мою обнаженную спину. «Ты в порядке?»

«Нет, я не». Я вздрогнул, подавляя желание плакать.

«Извини. Я не должна была так бросаться на тебя. Я ЗНАЛА, что тебе от чего-то больно, когда я вошла. Но потом ты взял меня за голову и расстегнул молнию, и одно привело к другому и…»

«Мне очень жаль», перебил я. «Это не твоя вина. Я здесь плохой парень».

«Ты никогда не сможешь быть плохим парнем, Бен. Не для меня». Пейдж покачала головой. Затем она наклонилась и потерла мое плечо. «Что случилось сегодня?»

Я вздохнул. «Это Аврора».

Затем Пейдж сделала то, чего я от нее не ожидал. «О, хорошо», твердо сказала она, снова застегивая блузку. «Расскажи мне об этом, и мы разберемся, что делать».

***

АВРОРА

Таааак близко. Я была тааак близко к тому, чтобы открыть ему дверь. Я уже представляла себе, что произойдет, в моем воображении. Я распахивала дверь, и Бен бросался ко мне в объятия. Он заявлял, что будет моим навсегда, и мы брали друг друга прямо здесь, на полу, с широко открытой дверью. Мы были бы безразличны к тому, кто мог бы нас увидеть, потому что мы родственные души. Мы бы объявили миру, что принадлежим друг другу.

Но я этого не сделала. Я просто осталась рядом с диваном, там, где я упала на пол, как только поняла, что Бен стучит в дверь. С выключенным светом и закрытыми окнами он и понятия не имел, что я на самом деле здесь. И как раз когда я собиралась сойти с ума и открыть дверь, он наконец сдался и ушел.

Вскоре после этого начались звонки от Гвен и Робин. Робин даже покинула класс, чтобы понять, что, черт возьми, случилось, так как Бен казался в абсолютной панике. «Он думает, что ты где-то лицом вниз в канаве!» сказала она мне.

Я заверила Робин, что со мной все в порядке, и пообещала, что перезвоню ему. Затем, еще через несколько минут, потребовавшихся, чтобы набраться смелости, я перезвонила Бену и сказала ему, чтобы он перестал мне звонить. Я сказал ему, что выбираю Райана. Затем я повесила трубку.

По-прежнему на полу, прислонившись боком к основанию дивана, я уронила подбородок на поднятые колени. Я обняла ноги и закрыла глаза. И тут шлюзы открылись, и реки слез потекли по моим щекам.

Я прекратила плакать примерно через час… Наверно. В моих слезных каналах просто не осталось влаги. Я слишком устала, чтобы плакать. И, с трудом поднявшись на ноги, я сумела выбраться в спальню и плюхнуться на кровать. Измученная, я отчаянно надеялась, что сон и бессознательное состояние овладеют мной и успокоят неистовое кружение моей головы.

Но сон не шел. Я лежала, пускала слюни и смотрела в никуда, пока чувствовала сокрушительную тяжесть своего решения. Всё было кончено. Я потеряла мечту.

По словам наших родителей, мы с Беном впервые пообещали друг другу пожениться и создать большую семью, когда нам было четыре года. На самом деле я этого не помню, но я им верю.

Когда нам было семь лет, у нас была ложная свадьба, которую проводила 9-летняя Дайна. Мое кольцо было взято из коробки «Крекер-Джек», и Бен был одет в красную бабочку в желтый горошек поверх футболки.

Впервые мы изобразили, что занимаемся сексом полностью одетыми, когда нам было восемь лет, после того, как мы посмотрели канал Discovery, показывающий прайд львов. Мама нашла Бена лежащим на моей спине, а я стояла на коленях на полу, свернувшись клубком. Она спросила, чем мы занимаемся, и она очень рассердилась, когда мы ответили: «Спариваемся».

Технически Бен впервые сделал мне предложение, когда нам было десять лет, незадолго до того, как его семья переехала в округ Ориндж. Он встал на одно колено с кольцом за 15 долларов, купленным в торговом киоске, и проделал весь путь. Поскольку я сказала «да», можно было считать, что я все это время была его невестой. Я потеряла это кольцо, когда мне было двенадцать, и плакала почти целый день, когда не смогла его найти.

И когда нам было шестнадцать, после того, как я отдала ему свою девственность (а Дайна и Брэнди НАБЛЮДАЛИ за нами), я начала планировать свадьбу своей мечты. Если бы я могла поступить по-своему, мы бы вернулись в лагерь и поставили белую решетчатую арку на нашей особой поляне. Нам придется отправиться в поход, и у меня не будет нарядного платья, но мне было все равно. Я бы вышла за него замуж в теннисных туфлях и белом коктейльном костюме, если бы мне было нужно. Вокруг нас были бы только две семьи, и мы с Беном дали бы клятвы. И наша любовь длилась бы вечно.

Но этого больше не должно было случиться. Бен, которого я любила в четыре, семь, восемь, десять и даже шестнадцать лет, был другим Беном в почти двадцать. Я была другой Авророй. И пришло время вырасти из моих детских фантазий.

Всю свою жизнь я верила, что мы с Беном останемся вместе, когда осядет пыль. Но теперь эта вера исчезла. Я чувствовала, как будто часть моей души была оторвана от меня, оставив большую зияющую рану в центре моего сердца.

Так что, хотя у меня больше не было слез, я вздрагивала и продолжала плакать.

***

В тот день Райан нашел меня сидящей на кровати, прижав колени к груди и обхватив их руками. «Аврора, детка? Что случилось?»

Что я могла ему сказать? Что я все еще любила своего бывшего парня, но поняла, что он не тот человек, которым я хотела его видеть? Что мое сердце разбилось, и поэтому я оплакивала будущее, которое не сбудется? Да, точно. Последнее, что я могла сказать Райану — это то, как я отчаянно хотела, чтобы Бен был моим мужчиной.

Собравшись с силами, я просто приподнялась и начал вытирать глаза. «Я в порядке. У меня был тяжелый день, вот и все».

«Уверена?»

«Я в порядке. Я в порядке». Я кивнула.

«Что бы это ни было, ты можешь рассказать мне об этом, ты ведь знаешь», тепло сказал мой любящий парень.

«Знаю, знаю», заверила я его. По крайней мере, у меня не было слез, поэтому Райан не слишком беспокоился. «Я думаю, это просто гормоны. У меня тяжелый день менструации», сказала я ему. «Думаю, мне нужно сменить прокладку».

«О, ну, точно», пробормотал Райан, отводя глаза. Он был таким забавным. Каждый раз, когда я упоминала что-то отдаленно связанное с моими месячными, он делал вид, будто даже не слышал этого. Райан мог быть таким… мужчиной… иногда.

Я встала и направилась в ванную. Затем я крикнула через плечо. «Что ты хочешь на ужин? Я думала о спагетти».

Он кивнул и повернулся к столу, уже сгорбившись, чтобы вытащить книги и папки из рюкзака, чтобы приступить к домашнему заданию. Несмотря на то, что он устроился на работу, ему все равно нужно было убедиться, что он закрыл последние кредиты. «Звучит хорошо, детка».

***

БЕН

Как только я успокоился достаточно, чтобы рассказать историю Пейдж, моя маленькая рыжая проявила удивительную уравновешенность и зрелость, учитывая, что мужчина, в которого она была влюблена, явно был одержим своей лучшей подругой. Не давая предвзятых советов, которые помогли бы нам сблизиться, Пейдж помогла мне наметить два возможных курса действий.

Во-первых, я мог принять то, что Райан сделал Аврору счастливой. Я мог бы поддержать их отношения и стать для нее самым лучшим другом, каким я мог бы быть. Это могло означать, что я навсегда потерял Аврору. Но она была бы счастлива, и разве это не было для меня самым важным? Если я действительно любил ее, я бы ценил ее счастье больше, чем то, что мы вместе.

Или во-вторых, мне придется принять решение, что только я смогу сделать Аврору по-настоящему счастливой, а она единственная, кто может сделать МЕНЯ по-настоящему счастливым. Я должен был бы поверить с абсолютной и полной убежденностью, что Аврора и я должны были быть вместе и ДОЛЖНЫ быть вместе. Если это означало разрушить ее отношения с Райаном, пусть будет так. Мы с Авророй достигли критической точки, когда я либо пойду вперед и сделаю все возможное, чтобы вернуть ее, либо отпущу ее.

Затем Адриенна вернулась с занятий, и мы рассказали ей о решении Авроры переехать с Райаном во Фремонт. Удивительно, но белокурая бомба разозлилась, и внезапно нам с Пейдж пришлось ее успокаивать. «О чём, черт возьми, она думает?» стала обычной фразой из уст Адриенны.

Но как только мы ее успокоили, она, похоже, подтвердила диагноз Пейдж и согласилась, что у меня есть только два серьезных варианта. Но она, похоже, настаивала на втором варианте: Вернуть Аврору. У меня сложилось отчетливое впечатление, что Адриенна пыталась сказать мне, что Аврора все еще любит меня и все еще испытывает ко мне очень, очень сильные чувства, не говоря об этом. Я не был уверен, говорили ли обе девушки обо мне в ту ночь, которую они провели вместе, или это были просто впечатления Адриенны. В любом случае, Адриенна была убеждена, что мы с Авророй должны быть вместе.

Но тут появилась Брэнди и заняла другую позицию. Она сказала мне, что в подростковом возрасте мы все отличаемся от взрослых. То, как мы видим мир, меняется каждый год, и реальная жизнь-это не сказка. Я подумал, что, возможно, моя старшая сестра была циничной, все еще страдающей от своих неудачных отношений. Иногда мне казалось, что она говорит о себе, описывая, как ей пришлось расстаться со своими игривыми, но опасными кровосмесительными отношениями со мной и как ей пришлось вырасти из своих юношеских фантазий. Но я не мог не согласиться с ее логикой. Простой факт заключался в том, что все то время, пока мы с Авророй были вместе, она была с Райаном, а я-с другими. Наши фантазии о том, чтобы быть вместе, уходили корнями только в лагерь или в наше детство.

Я также ожидал, что Пейдж будет склонять меня к первому варианту. В конце концов, если бы я согласился с тем, что Аврора будет с Райаном, я бы остался один и доступен. Разве это было не в интересах Пейдж, учитывая ее четко выраженное желание, чтобы мы были вместе? Но, похоже, Пейдж прислушивалась к собственному совету: она ценила мое счастье больше, чем то, что я был с ней.

Я не принял окончательного решения. Мой разум был подобен океану посреди урагана, бушующему и колеблющемуся и никогда, никогда не затихающему. Я получил три слегка разных мнения, не говоря уже о моем собственном, толкающих меня в разные стороны. И я знал, что какое бы решение я ни принял, оно повлияет не только на мои отношения с Авророй. Я хотел ее и верил, что какая-то ее часть все еще хочет меня. Но Райан хотел ее, а Пейдж хотела меня. Я знал, что Аврора хотела Райана, а часть меня хотела Пейдж. Но все эти интересы нельзя было удовлетворить одновременно, и конфликты между ними и возможные последствия моего решения вызывали у меня сильную головную боль.

В конце концов, мне просто пришлось попросить всех оставить меня в покое и подумать самому. Девочки дали мне место, а Пейдж даже не пришла ночевать со мной. Я продолжал размышлять, что делать.

Так или иначе, утром я увижу Аврору, и к тому времени мне придется выбирать.