i. (1/1)

Раньше Джемину часто говорили, что в его глазах можно увидеть целую вселенную. В ответ он только смеялся, морща маленький нос и нелепо улыбаясь глазами-щёлочками. Он никогда не видел свои глаза так, как их видели окружающие. Люди вокруг замечали каждый отблеск палящего солнца или уличного фонаря в глазах Джемина. Почему-то в черноте именно его зрачков маленькие блики походили на звезды, а звезды эти выстраивались в созвездия. Джемин выделялся на фоне других именно этой своей особенностью — очаровывать взглядом, приковывать чужое внимание к себе мертвой хваткой и не отпускать. Едва ли он осознавал свою силу. Джемин учился на архитектурном и каждый день проводил в мастерской, закрытой четырьмя стенами от внешнего мира. Он был полностью поглощен своей страстью и умещал в своей маленькой голове планы и чертежи наполеоновских масштабов. Джемин никогда не видел галактики в своих глазах, находясь в темной комнате каждый свободный день, но зато он смело мечтал, выстраивая свой собственный космос в своей голове.?Возможно, ты увидишь перед своими глазами то, что я вижу в тебе каждый день?, — говорил Юно, отдавая Джемину небольшую коробочку неизвестного ему строения. У коробочки были две кнопки, на которые Юно не разрешал сразу нажимать. Он поднес свой указательный палец к губам и почти шепотом попросил включить загадочную коробочку в темноте, когда Джемин будет работать в студии. И пусть он будет держать слова Чона в голове, когда увидит на что способна эта маленькая вещица.В студии Джемин первым делом унял свое любопытство и с необычайной осторожностью мягко поставил коробочку на свой стол, предварительно отодвигая мешающие чертежи. В комнате никого не было, все студенты разошлись несколько часов назад, оставляя настольные мольберты наедине с пустой тишиной, темной ночью и, конечно же, самым безумным, но от того не менее гениальным мальчиком, На Джемином. Тишина нарушалась из-за шуршания бумаг и постукивания карандашей о парту, что совсем немного раздражало слух Джемина, но не мешало ему держать все свое внимание на незнакомом деревянном предмете. Он сел на табуретку перед своим дипломным проектом, на который тратил все свои нервы и время последние месяцы. Но сейчас эта работа его мало интересовала, так как бледные ладошки игриво приближались к одной из кнопок. Клац! И перед Джемином внезапно возник белый конус, устремленный своей широкой частью в потолок. Глаза еще не привыкли к внезапному свету, а ведь Юно мог предупредить в конце концов. После пары морганий, хотя глаза все еще немного болели, Джемин поднял взгляд к потолку и застыл в немом изумлении. На однотонном потолке студии, словно веснушки на детских щеках, раскинулись звезды — созвездия, шаровые и рассеянные звёздные скопления, совсем яркие звезды, напоминавшие Сириус и Вегу, и самые маленькие и неприметные, а некоторые белые точки были настолько большими и не похожими на остальных, что можно было смело называть их планетами. Изумление Джемина все никак не уходило, его рот так и остался раскрыт в удивлении при виде космической россыпи над собой. Он подпер подбородок кулаком, не сводя ни на секунду взгляда со световой картинки. Ах, если бы в тот момент хоть кто-то был рядом, этот кто-то наверняка удивился бы еще больше самого Джемина, ведь незнакомец увидел бы такое же скопление звезд в глазах мальчика — в всё еще самых чарующих глазах в этом мире. Джемин спохватился спустя минуты созерцания мириад сияющих огоньков, вспомнив, что на коробочке была и вторая кнопка. Он незамедлительно нажал на нее, тут же переводя взгляд обратно на потолок. ?Вау?, — и ничего больше не могло описать всех эмоций, которые сейчас связались в большой контрастный узел в голове у Джемина. Вторая кнопка заставляла конструкцию крутиться, и теперь искусственный небосвод вырисовывал на потолке круги, пока звездочки танцевали друг с другом вальсы и мазурки. Если бы только здесь был Юно, они бы точно сейчас вдвоем, как две звездочки из миллиона других, начали танцевать один только им известный танец в этой маленькой темной студии, в которой из света были только тусклая лунная полоса, крадущаяся из окна, и миллиарды маленьких звезд сверху. Джемин позволил своему воображению плыть по течению, пока перед глазами горел космос, а впереди его ждала любимая работа всю ночь в приятной обстановке.***С утра Донёну звонят из ведомства немного раньше обычного. Времени на сборы уходит не много, как и обычно, поэтому через полчаса он уже садится в трамвай, начиная свой путь длиною в десять остановок до работы. Он не выспался, что совсем ему не свойственно. Он не помнит, во сколько вчера вернулся домой, в голове только обрывки фраз из документов, которые он весь вечер пересматривал. Убийств за последние пару лет накопилось так много, а большая часть из них так и не были раскрыты, оставаясь пыльными папками стоять на полках архива в самой дальней комнате ведомства, куда ни одна душа не заходит. Донён проводит почти каждый день по несколько часов за разбором бумаг, пытаясь докопаться до правды, скрытой пеленой невежества других детективов и криминалистов, которые в свое время сами ненамеренно уничтожили все улики. Ким стал единственным человеком в отделе, который заходил в ту дальнюю каморку. Пусть знаний в каких-то областях и сведений о нераскрытых делах ему не хватало, но целеустремленность, привитая ему в университете, перекрывала все пробелы.— Моя соседка вот тоже ушла неделю назад, сказала на почту, — голос женский и хриплый, какой обычно бывает у бабушек, повидавших жизнь, которые хотят об этой жизни рассказать во всех красках кому-то, но кого-то все нигде нет, поэтому достается всегда неинтересующимся пассажирам в трамвае, — А вчера, представляешь! Ее нашли мертвой недалеко от дома! Никто не знает с кем старая дама так отчаянно пытается обсудить это возмутительное происшествие. Никто ей и не отвечает.— Изнасиловали! Бедняжка!Молчание.— Что же творится! Еще и Германия начала войну... Ой-ой!Все сидят, игнорируют. Никто ей не отвечает. Бабушка сдается окончательно, с влажными глазами и раскрасневшимся лицом отворачивается к окну и принимается рассматривать быстро сменяющиеся пейзажи.Донёну не то чтобы неинтересно. Возможно, его и интересует война, начавшаяся в Европе. Может его даже интересует бедная соседка этой бабушки, попрощавшаяся с жизнью так рано, но сейчас Донён отдал предпочтение размышлениям о недостатке сна и о мертвом студенте, которого нашли этой ночью. ?Дело очень чистое, я бы даже сказал слишком?, — сказал капитан по телефону ранним утром. Начало дня обещает быть особенно занимательным.— Что у вас? — первым делом спрашивает Донён, опуская формальности в виде ?доброго утра?, обращаясь к Тэёну, своему напарнику, когда входит в небольшое помещение, являющееся сегодняшним местом преступления. — Студент остался сегодня один в студии допоздна, утром тело нашел его друг Юно; говорит, что хотел занести поесть, — параллельно с объяснениями Тэён указывает ладонью в сторону высокого широкоплечего молодого человека, который в данный момент стоял и разговаривал с другим следователем. — У жертвы пулевое ранение на затылке, больше ничего. ?Значит никак не сопротивлялся?, — думает про себя Донён, а вслух спрашивает, оглядывая труп перед собой:— А имя?— На Джемин.Ким тяжело вздыхает, как он имел привычку делать каждый раз по приходу на новое место преступления, перекрещивается, рисуя перед собой пальцами крест и шепотом: ?Храни тебя господь?. Джемин, а точнее то, что раньше им было, сидит перед ним, упав лицом на стол так, что видна только кровь от места выстрела в слипшихся темных волосах. Перед ним на столе стоит небольшой мольберт с чертежами. Донён не разбирается в архитектуре, но проект выглядит вполне масштабно: тысячи грифельных линий стремятся вверх по бумаге, переплетаясь в местах между собой, выстраиваясь в какое-то здание необычной завитой формы. Картину портят только капли впитавшейся в бумагу крови, оставшихся, очевидно, от выстрела.— Пуля прошла насквозь? — спрашивает Донён, скорее интересуясь тем, где сейчас эта пуля, чем очевидным фактом.— Да, ее уже забрали на экспертизу. Дальше Ким перебирает взглядом разбросанные карандаши и линейки, еще другие инструменты для чертежей и натыкается на необычную коробочку справа от головы покойного.— Это что? — спрашивает Донён, сразу же подходя к неизвестному предмету, чтобы рассмотреть ближе, но не прикасается.— Подарок от того самого друга Юно, он назвал это ?маленьким планетарием?.Донён задумчиво хмыкает и решает, что сейчас лучше не расспрашивать потрясенного утратой друга, который и так, судя по бледному лицу и постоянно бегающему взгляду, с большим усилием говорит с другим следователем.— Значит, никого кроме нашего студента тут не было? — уточняет еще раз Донён, замечая за дверным проходом одинокого высокого мужчину, оперевшегося спиной о стену.— Да.— У кого-то еще были ключи?— У владельца студии, с ним еще не говорили. — Тэён кивает в сторону того мужчины, за которым только что наблюдал Донён. — Вон он.Ким преодолевает небольшое расстояние между ним и незнакомцем, привлекая внимание второго, когда он уже в коридоре показывает свое удостоверение.— Детектив Ким Донён, — представляется он с удостоверением в руке, слегка кланяясь перед мужчиной, — Правильно понимаю, что вы владелец этой студии?— Да, я Ким Чону, я преподаю... — Чону на секунду осекается, закусывая бледную губу, и поправляет себя, — преподавал у Джемина. Ужасно, что такое произошло с ним.Его внешний вид целиком дает понять, что Чону проснулся совсем недавно и явно сильно спешил сюда — мятая нестиранная рубашка, заправленная в широкие штаны на подтяжках, а мятые волосы и красноватые отеки под глазами придают его виду только больше жалости.— Значит вы хорошо знали его? — продолжает расспрос Донён, сохраняя холодный вид. Чону кажется ему совсем глупым и невинным, по ощущениям ему лет десять от силы, и серьезности в нем пару капель.— Он был очень добрым и отзывчивым, я ни разу не видел, чтобы он с кем-то ссорился. Он был именно той социальной бабочкой всего университета, которую знал абсолютно каждый.Ну, конечно. Именно такие бабочки чаще всего и умирают быстрее всех. Получают свободу раньше остальных, наслаждаются ей всю свою короткую жизнь, не осознавая собственной хрупкости. Всего лишь капля дождя уничтожит их полностью, прибьет к земле так, что никогда уже не встанешь. И нечего даже говорить о том, что кто угодно может схватить и оторвать крылья, лишив желанной свободы с той же мимолетной скоростью, с которой эта свобода была получена. Люди никогда не успокоятся, если увидят, что у кого-то свободы и внимания больше, как это было у Джемина. Они будут прожигать взглядом, как сталкер следить за каждым шагом, пока черная желчь зависти пожирает их изнутри, не оставляя ничего человеческого. — Соберите мне всех ваших учеников с самыми худшими баллами, — просит Донён, удивляя этим мужчину, но сразу же объясняется, — это могло быть шаблонное убийство из зависти. Чону в ответ кивает, принимая из шершавых рук листочек с начирканным на нем адресом участка.— Ключи у вас только в одном экземпляре? — дальше интересуется Донён.— Да, я отдал их вчера Джемину и просил вернуть на пост охраны, когда он закончит. Никаких копий больше ни у кого нет. Или, по крайней мере, я об этом не знаю, — приглушенным голосом отвечает Чону, сгибая пальцы. Волнуется.— Спасибо, — Донён протягивает свою ладонь для рукопожатия и добродушно улыбается, вселяя в собеседника уверенность, что ему вполне удается, Чону улыбается в ответ, — Поспешите со списком. Вас будут ждать в участке, тогда мы сразу же вас и допросим. Надеюсь на ваше содействие в расследовании.— Вам спасибо, — Ким жмет чужую руку двумя ладонями, совсем мягко, не сжимая ее слишком сильно. В его глазах так много благодарности и доброты, что Донён наверняка сразу бы признал его невиновным, если бы только по профессии не был человеком, который верит только оставленным следам и отпечаткам, отвергая человеческую непорочность.Чону ссылается на скорое начало пар в университете, и его быстро отпускают. Он тут же срывается с места, нелепым бегом удаляясь с места преступления.Донён смотрит вслед и не может не думать о том, насколько же этот парень все-таки наивный и глупый.