ГЛАВА 3 (1/1)

1Фортуна, почти 30 лет назадСпуститься в лабораторию под больницей Святого Антонио можно было двумя путями: через закрытое служебное помещение внутри самой больницы или через два дополнительных туннеля, один из которых тянулся к замку, а другой уходил загород. По обыкновению оба туннеля были замкнуты на герметичные автоматические двери, открыть которые можно было вручную, имея код доступа или блестяще владея навыками программирования, чтоб взломать центральную систему комплекса. И если тот туннель, что тянулся к замку, использовался регулярно для сообщения между ним и лабораторией, то о втором вспоминали исключительно когда утверждали свежий план эвакуации. Однако сегодня тёмный, всеми позабытый туннель, едва освещённый лампами, питаемыми собственным генератором, встречал своего гостя радостным треском и скрипом открывающейся двери.Мина чётко услышала, как поворачивается замковый механизм, как щелкают засовы и как отъезжает в сторону полукруглая металлическая дверь. Она почти поверила, что на самом деле чувствует, как спёртый воздух туннеля разбавляет ветерок, принёсший запах свежей листвы и только что прошедшего дождя. (Она знает, что спит. В её воображении лес всегда пахнет, как сок из свежевыжатого лайма и мяты). На пороге за дверью стоит человек. По нечеткому, точно окутанному туманом, силуэту невозможно понять, мужчина это или женщина. Человек делает шаг, и вместе с этим пол под ногами девушки уходит из-под ног. Она проваливается в темноту с ярким ощущением?— что-то не так.Спицей в воспалённое сознание врезалось понимание?— это не сон. Навязчивое прозрачное сновидение было вытеснено действительностью. Предчувствие беды точило её изнутри вполне наяву, посылая сигналы тревоги под скорлупу в миндалевидное тело, вынуждая пошевелиться.Шевелиться удавалось с переменным успехом. Изнурение давило на грудь со страшной силой, отдаваясь тяжестью под диафрагмой, как весомый аргумент против лишних телодвижений. Тусклым воспоминанием всплыли рассечённые и обескровленные вены. Слабость накатила дурнотой. Мина попыталась заставить себя повернуться на бок.Это очередной эксперимент? Как далеко в своей изобретательности зашёл Орден? Неужели дошло до пси-воздействия?Мягко говоря, подъём был неприятный: голова раскалывалась, как орех между стальными челюстями щипцов, тело казалось ватным, ноги онемели настолько, что Мина не могла поручиться, что они всё ещё были на месте. Чего-то подобного девушка ждала уже давно. Ей казалось, что в один прекрасный момент, очнувшись, она не досчитается какого-нибудь более или менее важного органа, например, почки или селезёнки (конечности числились в этом списке далеко не последними). Если большелобым, вечно хмурым докторишкам придёт сверху такой приказ?— они разберут её на запчасти, даже глазом не моргнув.Самое жуткое было в том, что это было не самым жутким и казалось неплохой альтернативой тому, что входило в ежедневные штатские обязанности младшего персонала лаборатории. Например, её вполне могли скинуть на холодный пол и избить ногами, как мешок с дерьмом, откачать из камеры воздух или резко понизить температуру настолько, что произойдёт моментальная остановка дыхания. В сравнении с этим головная боль была чем-то незначительным, но всё-таки досаждала, как надоедливая мошка, натягивая до предела и без того истрёпанные нервы, готовая в любой момент стать той самой последней каплей.Мина поёрзала, убедилась в том, что где-то там у неё по-прежнему на месте ноги и даже пальцы, которые зудели, будто их свело судорогой. Она попыталась открыть глаза, но тут же всё поплыло, закружилось, отдалось в затылке тупой болью и ощущением, будто на голову надели пакет. Девушка тяжело и часто задышала, ожидая, пока в мозг поступит достаточное количество крови, хотя бы для того, чтобы сесть, не потеряв сознание.Какое-то время она лежала и думала, почему же так тихо. В лаборатории всегда было минимум три человека (не считая санитарной бригады на кнопке экстренного вызова): две медсестры и старший лаборант, чьё острое лицо с вечно бегающими малюсенькими глазками было похоже на мордочку хорька и в большинстве случаев не выражало ничего, кроме смятения и недовольства. Его стол разместился в центре правильного шестиугольного помещения таким образом, чтобы мужчина всегда имел возможность наблюдать состояние подопытных, камеры которых располагались строго по кругу между гладкими бетонными колоннами, которых Мина насчитала восемь штук, подпирающими высокий потолок. Обычно подле лаборанта крутилась одна из медсестер, которая трындела без устали и, похоже, не ровно дышала к хорьку. Сейчас же Мина не слышала ничего, даже привычного стука печатной машинки, которая, казалось, работала без остановки просто потому, что любые изменения состояния подопытной обязаны были фиксироваться в протоколе.Этот звук ещё долго будет преследовать Вильгельмину в кошмарах.Она подождала ещё с минуту, как человек, который спускается в тёмный подвал ожидает, что из темноты выпрыгнет маньяк с топором или, по крайней мере, коварная ступенька уйдёт из-под ног в последний момент, в результате чего он непременно свернёт себе шею. Но ничего не происходило. Давящая необходимость узнать в чем дело, вынудила её усилием воли открыть глаза и приподняться.Шум ворвался в мир, лишённый до этого момента каких-либо звуков, неожиданно и тут же превратился в настоящую какофонию. Мина услышала, как бьются колбы и пробирки, чьи-то крики и стоны, а затем, надрываясь, заорала сирена, и яркий красный свет резанул по камере ослепительной вспышкой.В глазах побелело, проморгаться удалось не сразу. Ничего лучше, чем надавать себе по щекам, девушка не придумала. За это короткое мгновение, пока она приходила в себя, тишина вернулась. Её нарушал только рёв сирены. Первым делом она убедилась, что за столом, где обычно царил порядок, а сейчас был настоящий хаос, никто не сидел. Колбочки с пробами были разбиты и валялись тут же рядом, в печатной машинке торчал начатый лист, брошенный на середине, стул лежал на боку, словно с него кто-то резко подскочил.Беспокойство возрастало с каждой минутой. Разумеется, не из-за того, что она переживала за персонал, которому желала самой страшной и мучительной смерти, а просто потому, что не понимала, что происходит. Лаборатория охранялась хуже замка, но точно лучше, чем городская тюрьма. Бежать было невозможно?— она пробовала десять или двенадцать раз, во многом став самым проблемным заключённым, а со временем единственным. Можно сказать, ей было чем гордиться: теперь к Мине приставили личный отряд рыцарей, который дежурил посменно в трёх примыкающих коридорах лабораторного комплекса, на случай если каким-то образом она ухитрится обмануть персонал и вскрыть замок камеры, оборудованный по последнему слову техники.Если побег, как причина и даже его потенциальная возможность?— не подходили, так почему подняли тревогу? На учебную не было похоже, да и не случалось их ни одной за всё время её пребывания здесь. Следовательно, причин могло быть только две: нарушение целостности самого комплекса или проникновение извне.Мина облизнула тонкие губы. Села, опустила босые ноги на выложенный плиткой пол, встряхнула головой. А затем в стеклянную стену впечаталось уже не живое, но ещё не остывшее тело старшего лаборанта.?Отлично. Просто замечательно?,?— подумала Мина, запоздало осознав, что следовало хотя бы ради приличия удивиться, но у неё совершенно не хватало сил даже на то, чтобы в полной мере осознать происходящее. Не имело значения, было ли это побочным эффектом сильнодействующих седативных и снотворных препаратов или просто истощённого пытками организма, но девушка, казалось, утратила способность нервничать по пустякам?— а труп с выпущенными наружу кишками хоть и был необычной и привлекательной деталью на фоне унылого, белого, вылизанного до чистоты помещения, но всё-таки оставался не главной её проблемой.Мина с трудом поднялась с нар и прилипла к стеклянной стене, разглядывая тело старшего лаборанта: в ровном ряде зубов отсутствовало как минимум два передних резца, а лицо напоминало кровавое месиво?— в целом он напоминал муху, которой не посчастливилось столкнуться с машиной на полной скорости и оставшись сомнительным трофеем на лобовом стекле.Она поморщилась. К несчастью, у этого старого козла не хватило ума упасть и умереть возле биометрического замка камеры, что было бы весьма неплохо, потому что пока у Мины не было идей, как выбраться из непробиваемой стеклянной коробки своими силами.Топот множества ног отвлёк её от созерцания трупа. Перед глазами по-прежнему всё плыло и напоминало сюрреалистическую картину Сальвадора Дали. Тела младшего персонала распластались в лаборатории нечёткими окровавленными пятнами, пол, выложенный шахматной плиткой, и яркие красные лампы лишь усиливали ощущение какой-то фантастической реальности?— ужасной, отвратительной и все-таки фантастической.Может, я всё ещё сплю?Мина ущипнула себя за тощую бледную руку, сконцентрировалась на ощущениях?— она не спала и даже не бредила. Девушка прокрутила в памяти всё, что уже знала: кто-то, возможно, даже хорёк-старший-лаборант, за что и был обезображен, успел дотянуться до кнопки тревоги. Причины у этого, как уже было сказано, могло быть две, но одна исключалась автоматически?— не может ни одна утечка газа или техническая поломка методично вырезать персонал лаборатории, а значит, кто-то проник, устроил резню, и теперь сюда наверняка спешила охрана. Помещение наводнилось рыцарями через минуту после того, как Мина пришла к этому выводу. Их было около дюжины?— в два раза меньше, чем предполагала девушка. Во всяком случае, её уверял в этом главный алхимик.Мина вспомнила Агнуса. Это был мужчина в белом лабораторном халате поверх классической формы рыцарей ордена, он любил бормотать себе под нос, шаркал ногами, заикался и говорил всегда заискивающим тоном человека, который привык пресмыкаться. Агнус редко приходил в возбуждение из-за чего-то, кроме своих исследований и экспериментов, а также гипотез, строить которые ему доставляло истинное удовольствие. Кроме его записок, Агнуса не интересовало определённо ничего?— так считала Мина. Власть, женщины, деньги?— всё это было чем-то незначительным и не вязалось с тем впечатлением, которое производил этот коренастый, больше похожий на шкаф, чем на обыкновенно тощих учёных, человек. Редкий интеллект?— пустая душа.Этим он напоминал Мине отца.Иешуа Валериус тоже был учёным, некогда уважаемым в ордене, хотя, по сути, являлся чужаком, прибывшим с большой земли. Его приняли в Фортуне только потому, что невозможно было найти на свете другого человека, который знал о Спарде буквально всё и посветил этому свою жизнь. Орден стал для него возможностью не отвлекаться по мелочам на такие вещи, как работа ради пропитания. Здесь он смог посвятить себя любимому делу, обрёл дом и семью, даже несмотря на то, что никогда не разделял убеждений местных жителей. Мина до сих пор не понимала двух вещей: как такой человек, как её отец, смог покорить сердце верующей до мозга костей жительницы Фортуны, которой пророчили блестящую карьеру в рядах Ордена, и как её мать смогла привлечь мужчину, смыслом жизни которого были только он сам и знания, утраченные в темные и смутные времена, когда ад царил на земле.?Мама?,?— при одной мысли о матери у Мины сжималось сердце. Они остались вдвоём после того, как отец внезапно пропал в одной из экспедиций. Ревекка Валериус стойко пережила утрату мужа, но со временем скрыто прогрессирующая болезнь проявила себя. Сознание женщины трещало по швам, и с каждым днём реальность ускользала от неё: сначала незначительно, но с каждым годом все хуже и хуже. Врачи в Фортуне разводили руками, покидать город Ревекка отказывалась?— она всё ещё ждала Иешуа и верила, что тот вернётся.Он не вернулся. Ни через год, ни через два, ни через пять лет. В конце концов Иешуа Валериуса объявили без вести пропавшим, что, по сути, было тоже самое, что ?мёртв?. Самые ценные экземпляры его коллекции взял под охрану орден, а Мине позволили работать при архиве, где хранились труды её отца. До тех пор, пока Солемнис был жив,?её с матерью не трогали. Отец был в хороших отношениях с умудрённым жизнью стариком, чего не скажешь о главе рыцарей в отставке. Но стоило три месяца назад его святейшеству скончаться, а Санктусу прийти к власти, как Мина оказалась здесь, не успела отгреметь панихида. ?Не доверяй никому. Есть те, кто жаждет нашей крови. Они не успокоятся, пока не выжмут всё до последней капли?,?— эти слова были последним, что сказал Иешуа дочери, жаль, смысл дошёл до Мины только сейчас.Острая боль выдернула её в реальный мир, отдалась в онемевших конечностях разрядом молнии. Ноги то и дело норовили подогнуться и опрокинуть тело на пол. Мина стиснула зубы. Раны заживали медленно, слабость накатывала мгновенно, но она не могла отключиться сейчас и упустить шанс выбраться отсюда.Мина поднялась на цыпочки. Разглядеть происходящее с её местоположения было сложно, но она видела, как рыцари замерли кругом в дальнем углу, словно каменные статуи с обнажёнными мечами. Там за ширмами находился пульт управления, стеллажи с отчётами и тот, кто стал причиной происходящего. За гулом уже затихающей сирены Мине показалось, будто что-то щёлкнуло.Синим свечением среди рассеянно мигающих ламп сверкнуло молниеносное лезвие меча, с гулким свистом разрезая пространство, точно кончик хлыста, преодолевший звуковой барьер. Два рыцаря упали с грохотом на пол и уже не поднялись, оставшись лежать в неестественной позе в алом сиянии ламп. Наверное, никто толком не успел понять или заметить, что произошло за эту долю секунды, но со стороны это выглядело так, будто двое мужчин резко решили прилечь. Оставшиеся рыцари рассеянно смотрели куда-то в центр разорванного круга на того, кто без труда уничтожил две боевые единицы ордена в одно мгновение.Мина провела сухой и холодной ладонью по пылающему лицу. Странное чувство, похожее на возбуждение, поднималась откуда-то из глубины души, где-то там же затерялась нарастающая тревога. Она не замечала за собой этого прежде и подумала, что несгладимый отпечаток времени, проведённого в качестве подопытной крысы, заставил её рассудок помутиться. Во всяком случае, до этого момента смерть и всё, что с ней связано, не вызывали у неё никакого трепета и даже интереса.А собственно, почему нет? Она не знала, чего добивался орден, не знала, что с ней сделали, кроме того, что прежней улыбчивой девчонкой, ещё месяц назад беззаботно полагавшей, что Фортуна если не лучший, но во всяком случае не самый худший город на земле, ей уже не быть. Ей уже казалось, что она никогда не знала, кто или что она. Как бы то ни было, по какой-то причине Мина была уверена, что где-то там за ширмами стоит тот же самый человек?— человек ли??— который снился ей десять?— а десять ли??— минут назад.Вообще хорошее это дело?— думать. Достойное. У Мины давно не выдавалось времени на то, чтобы привести в порядок мысли, так почему бы это было не сделать сейчас, когда до неё явно никому нет дела?Девушка вспоминала, как месяц назад в добровольно-принудительном порядке она и как минимум ещё шестьдесят пять человек оказались здесь под предлогом дополнительного медицинского обследования в связи с распространившейся инфекцией. Догадаться о примерном количестве узников было несложно по татуировке, которую ей выбили за ухом, в виде номерного знака?— ?66?, точно такой же красовался на камере двумя красными цифрами.Орден недолго поддерживал легенду о том, что их поместили в изоляцию ради собственного блага, так как в их крови нашли какой-то опасный мутаген, хотя это была достаточно честная версия?— именно из-за этого они здесь и оказались.Даймоний (1)?— так называлось вещество, которое нашли у небольшого процента населения в ходе регулярного обязательного профилактического осмотра. Из общего количества подопытных первую фазу пережили трое, вторую?— только она. Мина не знала, по какой причине ей так свезло, но остальных вывезли в крытых контейнерах, чтобы продолжить истязать уже мёртвые тела, а её перевели на третью фазу эксперимента. Она поняла, что осталась одна, по тишине?— жуткой, расползающейся, оглушительно громкой, окутывающей её по вечерам и всё чаще днём. В конце концов эту тишину стали нарушать только её крики.А дело было в том, что реакцию даймония в крови запускал адреналин. Без этого он был вроде простого неактивного белка, наподобие группы крови или резус-фактора, отличающего таких, как она, от остальных?— без него, и никак не проявляющего себя в повседневной жизни. Однако, стоило его активизировать, он запускал цепочку странных, порой необъяснимых реакций, делая организм носителя более сильным, выносливым, ловким, что с успехом глушили транквилизаторами после того, как галлонами откачивали кровь. Все они и Мина в том числе служили одной цели?— снабжать орден даймонием, как дойные коровы молоком до тех пор, пока взять с них будет нечего.А что происходит с коровой, которая больше не может давать молоко?Ответ на этот вопрос служил ответом и на другой, не менее прозаичный?— почему смолкли крики?В голове девушки прозвучал неприятным воспоминанием обманчиво мягкий голос, который раз за разом вкрадчиво, заикаясь, повторял над её истерзанным телом: ?Вы особенная. Вы нужны ордену. Ваша кровь?— это ключ ко всему. Ваша жертва не будет напрасной?. Мина ненавидела Агнуса даже больше, чем старшего лаборанта, в обязанности которого входило регулярное подключение её к адской вакуумной машине, откачивающей кровь взамен на убойную дозу транквилизаторов.?Сволочь!??— дикий вопль ужаса раздался и смолк в одно мгновение. Отрезанная рука с зажатым в ладони мечом осталась лежать на земле, напоминая свиную рульку в лавке мясника с обнажёнными ошмётками мышц и сухожилий. Из ровного среза ещё сочилась кровь.Мина вздрогнула, глубоко вздохнула и зажмурилась. Ей не было жаль рыцарей, но было тяжело смотреть на то, как в луже собственной крови мечется в агонии человек, захлёбываясь в слюне, выкрикивая самые непристойные ругательства, заранее обречённый. Всё-таки она ещё не окончательно поехала крышей, лишившись части чувств и нервных окончаний. Подобное зрелище было по меньшей мере противно.Среди проклятий, лязга металла и отборной брани девушка разобрала несколько слов:—?Не стойте столбами! Любой ценой остановите его, щенки!Мина знала того, кому принадлежал этот голос. В Фортуне так или иначе все друг друга знали. Это был капитан Кортес. Голос его дрожал, как и руки. Подумать только, у этого сорокалетнего, уважаемого в городе, крепкого мужчины и бравого солдата Ордена Меча норовил выпасть из рук меч, что было совершенно неестественно и пугало само по себе больше, чем дрыгающееся в луже крови тело. Рихард Кортес участвовал во многих операциях, трижды был приставлен к высшей награде и был героем, который отбил не одну атаку демонов на город. Мина презирала его хотя бы потому, что он не мог не знать о том, что происходило в стенах лаборатории, и всё-таки, стоило отдать ему должное, он не улепётывал прочь, бросив своих людей, а бился до последнего.Капитан совершил серию размашистых ударов, но ни один не достиг цели. Кто-то взвился в воздух стремительным прыжком и приземлился с противным звуком ломающихся костей под увесистым сапогом, вбивая в череп мужчины нос, а затем отскочил к дальней стене лаборатории, затерявшись в слепой зоне между двумя колонами.Кто же ты?2 Разум Мины, прочно зажатый между физической усталостью и действием снотворного, начинал постепенно анализировать ситуацию. Теория о том, что причиной этой резни послужила она, была бредовой. Ждать героя девушке тоже не приходилось. Больная мать на грани безумия и громкое имя отца?— вот всё, что было у неё, не считая пары друзей в городе, которые наверняка решили, что она в очередной раз погрязла с головой в работе.?А если демон???— мысль окатила холодной водой, отрезвляя сознание. Это было логично. Никто в здравом уме не сунулся бы в лабораторию ордена и уж тем более не выстоял против вооружённого отряда в одиночку. Тут же схлопнулась мимолётная надежда на спасение. Скорее всего, когда демон покончит с рыцарями, то добьёт и её?— в лучшем случае. В худшем бросит здесь, и всё вернётся на круги своя.Мина сжала кулаки, взглядом проследила за кончиком меча, беснующимся в своей неповторимой пляске смерти. Рыцари падали один за другим, летели отрубленные конечности. Белобрысая голова прокатилась по полу и замерла недалеко от ножки письменного стола, обескровленные губы остались полуоткрыты, точно пытались прошептать что-то, на лице застыло выражение предсмертного ужаса.Мина знала и этого парня. Исаак жил по соседству и поступил на службу в орден на год раньше, чем она сама. Закончив академию почти с блестящим результатом, он быстро дорос от рядового до лейтенанта. Мине он казался хорошим парнем, впрочем, она, как и все, считала, что орден?— это оплот добродетели. (Все, кроме ее отца). Она ошиблась, как и большинство людей в Фортуне, которые жили в придуманном мире. Конечно, изначально Орден Меча задумывался как возможность сохранить мир, щедро подаренный Спардой человеку, но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Всегда найдутся те, кто захочет большего, как и те, кто будет выполнять их приказы, а все оставшиеся просто закроют глаза. ?Человек так устроен?, —?подумала Мина,?— ?едва ему стоит познать суровую реальность, он тут же опускает руки. Проще жить иллюзией, чем попытаться что-то изменить?.Происходящее окончательно стало напоминать кошмар, когда оставшиеся трое рыцарей за секунду были добиты призрачными клинками, растворившимся, стоило телам соприкоснуться с полом. В то же мгновение всё прекратилось, и на ногах остался стоять только он?— демон. В этом девушка уже не сомневалась.Десять рыцарей ордена лежали, раскиданные по периметру, как на картине. В центре золотого сечения стоял мужчина. Мина готова была поставить свою свободу, если бы она была у неё, на то, что его извергла преисподняя. Глаза демона всё ещё горели синим, зрачки медленно скруглялись, будучи продолговатыми, как у ящериц или кошек. Но чувство страха и даже трепета у девушки на удивление отсутствовали. Сердце замедлило своё биение, дыхание стало размеренным, точно притаилось в предвкушении. Холодная капля пота выступила и скатилась по виску.Взмах. Тихий щелчок. Тонкое, острое лезвие катаны вошло в ножны. Мина сосредоточилась, наблюдая за демоном, который сохранял поразительное хладнокровие на вполне человеческом лице.Девушка никогда не питала слабости к потустороннему. Во всяком случае, не была одержима демонами, как отец. Однако не закрывала ставни, не забивалась в дальний угол и не дрожала, когда в городе объявляли угрозу нападения. Страх не парализовал её, как других. Слишком много она знала о тех, кого называли дьяволами, и это давало ей преимущество. Богатая библиотека, пестрящая древними альманахами, трактами и бестиариями?— сокровище Иешуа Валериуса?— позволила ей знать врага ордена в лицо.?Шмяк-треск-шмяк?,?— хрустело стекло и хлюпала жидкость под сапогами демона. Свет падал таким образом, что лицо оставалось в тени. Девушка едва смогла разглядеть общие черты. Навскидку лет восемнадцать-двадцать (наверняка обман зрения, он вполне мог скинуть себе пару сотен лет), одет непривычно изысканно, хотя и строго. В Фортуне это было редкостью. Жители предпочитали неброскую одежду: туники, капюшон, безликие костюмы на один фасон?— ничего кричащего, вульгарного, яркого. На демоне же был плащ насыщенного голубого цвета, расшитый золотой тесьмой, тёмно-синие штаны, переливающиеся чешуёй, заправленные в высокие из грубой кожи сапоги. Искусной работой портного можно было только любоваться. Мина была уверена?— такой костюм стоил целое состояние и шился на заказ. Забавно, что среди дьяволов можно было встретить пижонов.Взгляд девушки зацепился за непробиваемый хитиновый панцирь, покрывающий руки демона, точно перчатки рыцаря, которые таяли на глазах. Это был незначительный отголосок истинного облика незнакомца, который отличался от того, что Мине приходилось видеть, однако язык не поворачивался назвать его исчадием ада?— этот демон выглядел, как умывшийся кровью врагов ангел.Если Спарда был хотя бы вполовину так хорош, то не было ничего странного в том, что вокруг него созрел культ.Брезгливо пнув голову, преградившую путь, мыском сапога, демон уверенно направился к рабочему месту лаборанта, где было разбросано множество исписанных мелким почерком листов, книг, выписок и даже копий древних манускриптов, которые рыцари Ордена собирали по всему свету уже на протяжении многих лет. Вскользь просмотрев отчёты и результаты исследований, демон отодвинул их в сторону. Его волновали лишь древние свитки. А точнее, единственный, который где-то неделю назад принёс и с которым регулярно сверялся Агнус. По всей видимости, документ являлся основой его изысканий.Заранее жалея, Мина постучала по стеклу, чтобы привлечь к себе внимание. Несмотря на всю абсурдность затеи, она верила, что это её единственный шанс на спасение, хоть и паршивый. В ней говорило отчаяние, но что ещё оставалось? Ей даже не пришло в голову подумать о последствиях. В течение месяца она жила в настоящем аду, и теперь, когда судьба предоставила ей пусть сомнительную, но возможность вырваться, она не собиралась её упускать.Демон на секунду поднял голубые, холодные, как два осколка льда, глаза, рука непроизвольно опустилась на рукоять меча. Ему не составило труда найти источник звука?— девушку в белой больничной робе, запертую в стеклянной тюрьме. Не найдя в ней явной угрозы, он продолжил разбирать бумаги на столе, пытаясь сосредоточиться исключительно на своей цели и сделать вид, что девушки не существует.Свет всё ещё продолжал мигать, хотя сирена заглохла. В красном цвете всё казалось зловещим, особенно пунцовые блики, окутавшие демона с ног до головы, но было в этом что-то по-своему завораживающее.—?Пожалуйста, выпусти меня.Демон уже не реагировал на неё?— подняв стул, он опустился на него и изучал бумаги, несмотря на то, что Мина не унималась, продолжая стучать по стеклу.Девушка с негодованием фыркнула, показала по-детски язык сидящему к ней вполоборота демону, который чётко дал понять, что её персона ему мало интересна. А затем сделала то, чего не ожидала сама от себя?— сев на корточки, Мина запела так громко, насколько ей позволяли осипшие голосовые связки. Единственной песней, которая всплыла у неё в этот момент в голове, была популярная ?Can’t Take my Eyes Off You?, которую крутили по радио двадцать четыре на семь весь последний год в исполнении Фрэнки Вэлли. Насколько она казалась ей раздражающей, настолько Мина надеялась стать раздражающей для демона.—??You’re just too good to be true, I can’t take my eyes off of you…?. —?Мину не особо волновало, что более неподходящей песни в её положении просто представить было нельзя; она знала, что если не привлечёт внимание демона к себе, то никогда уже отсюда не выберется.Девушка выдала бит, стуча правым кулаком в стену, а левой щелкая в лучших традициях блюза:—??I love you baby…?—?Прекрати. Мешаешь,?— прошипел демон, снова пытаясь вчитаться в текст свитка.Давалось ему это с трудом. В своих поисках он совершенно не заботился о том, чтобы должным образом изучить древние руны или хотя бы терминологию, которой пестрел буквально каждый абзац. Это упущение он всерьёз планировал исправить в ближайшее время, но документ казался несвязной абракадаброй в тех местах, где лучшие умы Ордена Меча удосужились дать перевод, а там, где трактат приводился в оригинале, все было куда хуже. Шансов разобраться с этим без посторонний помощи почти не было. Наверстать необходимые знания в кратчайший срок?— тоже. Особенно когда весьма приятный, с хрипотцой, жутко раздражающий женский голос сбивает с мысли, действуя на нервы, как заевшая на одной ноте пластинка. Ко всему прочему молотом по голове отдавался каждый удар кулака, не позволяя сосредоточиться. Искоса он бросил очередной взгляд на девушку, молотящую по стеклу.—? ?…And if it’s guite alright, I need you, baby, to warm a lonely night…?Должен ли он заткнуть её или продолжить игнорировать? Что он обещал тому незнакомцу?Стоило демону поднялся со своего места, в ту же секунду Мина умолкла.—?Молчи и дальше, если жизнь дорога.—?Я могу быть полезной.Мина не знала, что может предложить и зачем демон вообще ворвался сюда, кроме своих догадок, но то, что у него возникли сложности, читалось по сдержанному, но напряжённому выражению лица. Скорее всего, он искал какой-то конкретный документ о древних временах, когда адские врата не были запечатаны, а тёмный рыцарь оставался верен своей природе. Но пути назад уже не было.—?Я многое знаю об этих свитках и могу добыть нужную тебе информацию,?— это был блеф, но не ложь. Наверняка его интересуют те свитки, которые она видела лишь раз в жизни. Но несмотря на это и то, что демон явно начинал раздражаться от её настойчивости, она решила дожать до конца.—?Я владею языком рун. Могу сделать перевод или научить тебя. Только выпусти.Девушка закусила нижнюю губу. Справочники, исследования, документы, архив. Все, что было для неё важно, стало незначительным. Она работала с древними текстами: сверяла, переводила, систематизировала.Приносило ли ей это радость?Нет. Но это позволяло быть немаловажным винтиком общества, обеспечить семью. И ведь у неё почти получилось замаскироваться, стать как все. Она даже начала посещать утренние проповеди его святейшества Солемниса, пока тот окончательно не слег в постель и не сгорел в короткий срок. Помня отношение отца с Санктусом, Мина даже не пыталась посещать собор после того, как тот занял место первосвященника, и, что удивительно, нашлись даже те, кто были с ней солидарны, но предпочитали делать вид, что их всё устраивает.Жалкие попытки перекроить себя, стать не такой, как отец, увенчались провалом?— что говорить об этом, даже если с притворством влиться в общество ей не удавалось. Она добилась определённого успеха в своей работе, но не понимала, зачем это все делает?— туманное стремление обеспечить собственную жизнь всем необходимым для комфортного существования, но не жизни. Всё, что казалось незыблемым, разбилось на мелкие осколки в тот момент, когда она поняла, что орден далеко не совершенен, если в его главе смог оказаться такой фанатик, как Санктус. С тех пор смысл так и не появился. За стеклом Мина поняла простую истину. Первое: она всегда задавала неверно главный вопрос. Вместо того, чтобы спросить себя: ?зачем жить??, она строила вокруг себя замок из песка, основываясь на простом: ?как жить?? А ведь совершенно не имеет значения, как, если за этим не кроется ни малейшего смысла. Второе: можно пережить и преодолеть что угодно, только если знать, для чего или для кого. Возможно, те годы, что она возилась с бумажками, не пройдут даром. Знания?— то, что так ценил отец, были её последним шансом вывернуть ситуацию в свою пользу. Конечно, ещё предстояло каким-то образом убедить демона в своей исключительности, да так, чтобы он её не убил, но другого выбора у неё просто не было.Однако всему своё время. Проблема номер один?— стеклянная стена.Мина обнаружила, что демон снова сел, вернувшись к изучению свитка. Похоже, таким образом она ничего не добьётся. Края бездны сомкнулись.Это плохо. Нужно срочно раскачать ситуацию.Мина облокотилась на стекло, пристально окинула взглядом дьявола. Кое в чем алхимики действительно не ошиблись?— сил и упорства у неё оказалось много. Сначала для того, чтобы не загнуться, как большинство других на первом этапе, затем для маленьких и с первого взгляда незначительных диверсий вроде того, чтобы оборвать какой-нибудь шланг, или разбить пяткой нос лаборанту. Был, конечно, второй, третий. С каждым разом они повышали уровень боли, словно пытаясь узнать, насколько её хватит. Она даже не предполагала, что сможет так долго продержаться на одном единственном желании не сдохнуть. А затем Мина поняла, что будет бороться, потому что мама говорила никогда не сдаваться, потому что желание выбраться отсюда?— это единственное, что у неё было, потому что дайте человеку цель, ради которой стоит жить, и он проломит лбом стенку, если понадобится. Главное?— устранить преграду, а каким методом?— дело десятое.Она снова начала барабанить по стеклу с пущим остервенением, заведя прежнюю шарманку и заставляя демона побледнеть от злости. Укреплённому, цельнолитому стеклу от её выходок было, как слону от рогатки. Конструкция была рассчитана даже на выстрел в упор, при условии, что в ордене брезговали огнестрельным оружием, что говорить о том, чтобы пробить хотя бы трещинку голыми руками.На словах: ?Oh, pretty baby, don’t bring me down, I pray?,?— Мине показалось, что демона перекосило. А всё, что произошло в следующие полторы секунды, она не успела даже осознать: точно от взрывной волны стекло осыпалось, когтистая лапа, на месте которой секунду назад была обычная человеческая рука, сомкнулась на горле ледяными шипами.Мина издала сдавленный стон, когда чудовищной силы удар припечатал её к стене, как будто поезд сошёл с рельс и врезался в неё на полной скорости. Она попыталась найти ногами опору, но ничего не вышло. Собственное глухое сердцебиение отдалось в медленно уплывающем сознании тупой болью.Голова и тело налились тяжестью.Не паниковать. Успокоиться. Я должна убедить его,?— стучало в висках.Раз демон не убил её сразу, значит, в этом был какой-то резон.Мина открыла рот, попыталась что-нибудь сказать, но голосовые связки утратили свою функцию?— она лишь беззвучно шевелила губами. Боль не была хуже той, что ей уже пришлось испытать, но точно вырвалась из кошмаров, надёжно спрятанных в подкорке, заполняя всё пространство собой и отдавая горечью во рту.?Ты выдержишь?,?— прошептал внутренний голос: ?В нескончаемых пытках есть один плюс?— уже трудно чем-то удивить?.Выраженное давление на горло поубавило спесь. Казалось, что ещё мгновение, и её шея сломается, как соломинка. Но вместо того, чтобы думать о спасении, она наиглупейшим образом уставилась на демона полупустым взглядом, точно вся ситуация являла собой катарсис.Он совсем не был похож на дьявола, скорее наоборот, стоило взглянуть на него даже в тусклом освещении красных мерцающих ламп. Сейчас же, когда демон был в непосредственной близости, Мина убедилась?— он был красив даже по человеческим меркам. Голубые глаза, почти смазливые черты лица, прямой нос, белые, как снег, волосы, зачёсанные назад, высокий лоб с залёгшей между бровей складкой. С таких рисуют иконы.?Я нормальная???—?прозвучал в голове вопрос.Она вглядывалась в лицо демона, пытаясь сосредоточить свой мозг на чем-то ещё, помимо резкой нехватки кислорода, и ловила себя на том, что восхищается им. Единственный вывод, который напрашивался сам собой: у неё не всё в порядке с головой (хотя интроекция, насколько девушка знала, крайне редко развивается так молниеносно), или она такой же фанатик, как отец.Конечно, Мина изучала дьяволов в основном по книгам из архива, с которыми она возилась с утра до ночи, как младший архивариус, но все они были ей по-своему отвратительны, а их анатомия представляла настоящий кладезь мутаций, порой ставя в тупик даже опытного анатома, заставляя задуматься, кто и за что их так изуродовал. Похоже, отец не шутил, говоря о том, что высшие демоны куда ближе к людям, но во многом совершеннее их. Простой человек рядом с демоном казался наброском неумелой руки прежде, чем создать нечто воистину прекрасное.Их взгляды на секунду столкнулись. Мина буквально растворилась в холодных, бледно-голубых, точно выцветших глазах, на дне которых словно среди потухших углей, все ещё вспыхивали одиночные искры ярости и что-то ещё, чего девушка была не в силах понять. Она никогда прежде не видела таких глаз. В глубине точно сталкивались свет и тьма, радужка сияла маленькими серебряными огоньками.?Я точно ненормальная?,?— Мине неожиданно захотелось рассмеяться, настолько глупыми казались её собственные мысли.Это желание испарилось, стоило демону сжать сильнее ладонь. На мгновение его взгляд скользнул по лицу девушки, придирчиво оценивая, и вернулся вновь безучастный. Мина закрыла глаза, понимая, что не желает тратить остаток сил на то, чтобы противостоять презрению демона в его безразличном, но хищном по-звериному выражении глаз, от которого бросало в пот. Если она не могла сбежать из лаборатории, то пусть хотя бы так. Смерть?— своего рода тоже освобождение.—?Убей меня,?— Мина едва выдавила слова из горла, сжатого жуткой рукой. Страх перед неизвестностью поднимался из глубин сознания, но она не собиралась просить пощады, умолять. Она просто хотела, чтобы всё это наконец-то закончилось. Появилось даже лёгкое чувство эйфории, о котором говорили лаборанты, откачивая из камеры кислород, называя его не иначе, как ?собачьим кайфом?.?И почему он тянет???— эта мысль прочно укрепилась в голове и продолжила трепыхаться на поверхности в подкорке пытающегося работать мозга, как выброшенная на берег рыбёшка. Она не боялась умереть, только жалела о том, что не успела сделать. А затем подумала, что никогда за всю жизнь человек не совершит столько дурного, сколько не успел сделать хорошего. Не исключено, что только за это её ждёт ад. Хотя с другой стороны, она уже прошла геенну огненную, и дьяволу нечего было ей предложить.В голове возникла куча эвфемизмов, когда пальцы демона сомкнулись сильнее, но они сложились лишь в сухое осознание: ?Похоже, стоит быть осторожнее со своими желаниями?.Мина почувствовала, как вырвались на свободу потаённые страхи, сдерживаемые до этого остатками силы воли, возвращая в события давно минувших дней. Темные воды сомкнулись над головой, тяжёлое платье тянуло на дно, ноги и руки казались бесполезными, а в лёгких, с каждой секундой промедления и тщетных попыток всплыть, неумолимо заканчивался воздух. Это был самый худший детский кошмар: ледяная вода, прорубь и спасительные руки отца, который вырвали её из тьмы к свету. Демон забирал её жизнь так же медленно, как озеро тогда, точно высасывая моллюска из раковины и наслаждаясь каждым моментом, утекающего сквозь пальцы тепла. Если он не упивался этим, то Мина не имела представления, зачем ещё он тянул, стреляя в камни.Сомневается?Она ещё пыталась дышать, когда тело превратилось в болтающуюся тряпичную куклу. Легкие выжимали из альвеол, как из губки, последние крупицы кислорода. Веки Мины резко распахнулись. В них бился расфокусированный взгляд в тщетной попытке найти хоть что-то в бесстрастных глазах демона, зацепиться за это, но ничего, кроме её собственного отражения, в стальном омуте не было.3Воздух обжёг дыхательные пути кипятком резко, когда, казалось, Мину и тот свет разделяло одно мгновение. Из груди вырвался глухой кашель, раздирающий горло, точно в него залили раскалённое железо. Вернувшаяся способность дышать отдалась болью в рёбрах, пара которых наверняка была сломана.Отпустил?Она почувствовала, что лежит на осколках. Не предпринимая попыток подняться, не помня, как сползла на пол и пыталась осознать, насколько патовым было состояние тела, она все ещё не верила в то, что жива. Каждое лишнее движение приближало её к очередной потере сознания. Боль то отступала, то накатывала. Пальцы свела судорога. Щеки горели, слеза соскользнула вниз?— одинокая, скупая, хотя казалось, что фонтан брызнет из глаз в любой момент. Пришлось выдохнуть и замереть. В голове пульсировала одна только мысль: стены, которая удерживала её, больше нет. Но даже если так, то её жизнь всё ещё висит на волоске и напрямую зависит от того, что творится в голове демона, а также от того, как быстро она найдёт в себе силы сделать хоть что-то.—?Спасибо,?— прохрипела Мина, не в силах узнать свой голос, звучащий приглушённо, точно издалека?— таким хорошо было вещать из могилы,?— и попыталась разогнуть колени. Мерзкой горячей волной по телу прокатился импульс, похожий на удар током. Половина нервов оцепенела от ужасной боли; ни один мускул не желал слушаться, как следует. Ей пришлось значительно попотеть, чтобы заставить непослушное тело перевернуться и встать на четвереньки. Найдя глазами фигуру демона, Мина пыталась понять, насколько вообще хорошая идея вставать. По его непроницаемому выражению лица невозможно было понять что-либо.Не удержав равновесие, девушка пошатнулась и приземлилась на пол, получив очередную порцию битого стекла. Осознание того, что она выглядит жалко, накрыло её. Слабые вспышки боли возникали там, где кровь сочилась через порезы, усугубляя анемию, давшую о себе знать шумом в голове и расплывающимся пространством.Я должна встать.Демоны воспринимали и уважали единственный язык?— язык силы. Любое проявление слабости могло быть достаточным поводом, чтобы тебя сожрали с потрохами. Это она усвоила, когда впервые столкнулась с адской гончей в лесу Мистис восемь лет назад. Тогда она сбежала, сейчас странно было об этом даже помышлять, учитывая, что она с трудом могла пошевелиться. У неё не было другого выбора?— Мина намеревалась доказать, что не такая слабая и трусливая, какой её наверняка считет демон. Разочаровать его?— значит умереть. А ещё она знала, что демоны любят сделки. Но для этого нужно было предложить что-то действительно заманчивое.А что бы сделал отец?Мине казалось, что Иешуа наверняка удалось легко выйти из сложившейся ситуации, но в действительности он, скорее всего, в ней не оказался. Собственно, возможно, это была одна из причин, по которой он пропал, не считая того, что к этому, вероятно, приложил руку орден. Девушка часто гадала, что случилось с отцом. Но что, если он просто сбежал, зная наперёд подноготную, которую скрывал культ Спарды? Наверняка он знал или, во всяком случае, догадывался. Но почему не забрал их с собой? Почему бросил на растерзание Санктусу и его людям?Укол сожаления и даже разочарования?— вот что почувствовала Мина, и даже удивилась этому. Неспособная смириться с чувством потери, она пыталась всё вывезти на себе, даже когда мать помешалась, даже когда их сбросили с вершины пирамиды общества в самые низы, заставив трястись из-за дня в день за хрупкость и недолговечность положения, которое держалось на репутации отца и могло в любой момент развалиться, лишив их всего. Она никогда не винила его в этом. А может, стоило? Сейчас, после пяти лет размышлений, Мина смогла наконец-то в считанные секунды взвесить и разложить в сознании по полочкам случившееся, чтобы прийти к выводу о том, что отец просто бросил их. Он был достаточно умён, чтобы раскусить заговор, и достаточно силён, чтобы справиться с нападавшими. Гениальный исследователь, рыцарь ордена, глава семьи оказался подонком или глупцом, который позволил себя убить?— третьего варианта не дано.Мина здесь потому, что она не такая. Потому что она не сбежала, хотя могла бросить мать и уехать, о чем всегда мечтала. Потому что она сумела выжить, как бы её ни истязали. И ей хватит мозгов убедить демона в том, что она самое ценное приобретение в его жизни!Демон холодно посмотрел на девушку. Она почувствовала, что он ждёт от неё продолжения. Благодарности явно было мало. Но выдавить из себя хоть что-то связное Мине не удавалось. Бравада спала. Ей бы хоть одну зацепку, чтобы понять, зачем дьявол ворвался в лабораторию.—?Это не милосердие,?— прогремел стальной голос. Он внимательно наблюдал за тем, как неуклюже, на негнущихся ногах, но упорно, Мина пыталась встать, и ей это действительно удалось, пусть и не с первой попытки. —?Ты знаешь, где другие свитки? —?демон указал пальцем на стол.Мина, не моргая посмотрела туда, куда ткнули, пытаясь понять, что именно ему нужно от неё. Думать удавалось с трудом после того, как её здорово приложили, в частности, затылком об стену. Затем, хромая и держась за бок?— удар пришёлся сильнее, чем могло показаться в начале?— направилась к столу, где лежал один из тех самых свитков, о которых спрашивал демон.Он не стал мешать ей, просто проследил взглядом, как Мина наклоняется над столом, всматривается в документ, переворачивает, снова всматривается.—?Малый замковый архив. Шестая секция. Двенадцатый сейф. Комбинацию не знаю,?— ответила девушка, села на стул и, переведя дух, кинула взгляд в сторону демона. —?Уверена, тебе не составит труда справиться с этой проблемой,?— она попыталась выдавить усмешку. Но каждый вздох ей удавался с переменным успехом, поэтому Мина ограничилась тем, что вложила в голос всю иронию, на которую была способна. А затем запоздало спросила себя: ?Что это было? Попытка льстить??—?Откуда знаешь? —?демон выглядел заинтересованным, на буквально выточенном из мрамора лице промелькнула тень удивления, сменившись на безразличие с поразительной скоростью.Мина решила, что ей почудилось. Хотя, по всей видимости, он не рассчитывал, что за стеклянной стеной сидит сотрудник архива. Слишком это было удачно. Она бы сама не поверила в это. Все её слова больше смахивали на не очень ловкую манипуляцию.—?Вот здесь?— на обратной стороне свитка?— стоит штамп,?— девушка тыкнула пальцем. —?Кстати, текст неполный, и это всего лишь копия. Причём не самая лучшая. Настоящий документ хранится в архиве. А вот здесь,?— она указала на печать внизу,?— пометка, что выдано для служебного пользования с разрешения главного архивариуса Сайруса,?— Мина запнулась. Стоило ли ей называть это имя? Сайрус был хорошим человеком. Девушка не хотела, чтобы из-за неё у него возникли проблемы. Демон вполне может убить его. —?Не знаю, зачем, но вдруг эта информация тебе будет интересна. Хотя сомневаюсь, что он хоть что-то знает о том, где хранятся оригиналы,?— попыталась извернуться Мина, жалея, что слово не воробей?— вылетит не поймаешь.—?Ты поняла всё это по закорючкам на обратной стороне? —?хмыкнул демон. В глазах читалось недоверие, и все-таки время от времени в них сквозил интерес, что было Мине на руку. Правда, затем вернулось прежнее презрение, которое было нереально не почувствовать с первых секунд. Возможно, потому, что на какую-то долю секунды Мина?— жалкий человек, ощутила своё превосходство над ним?— демоном, даже пускай в таком маленьком и незначительном вопросе, как маркировка.—?Это не закорючки, а внутренний код архива. С его помощью проще систематизировать документы,?— Мина не была уверена, что сумеет объяснить так, чтобы демон её понял, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как изъясняться проще.—?Значит, ты… —?догадался демон.—?Работала в архиве. Да,?— ответила девушка, закончив мысль вместо него.Демон явно был недоволен тем, что его перебивают. Однако, похоже, у него остались вопросы. Он сделал вид, что не заметил выходки девушки, но в воздухе вибрировало раздражение, которое определённо никто не пытался скрыть.Мина не исключала того, что его просто забавляет, как она отчаянно пытается убедить его в том, что является ценным приобретением, и как вздрагивает каждый раз, когда видит смену настроения на его лице. Но на самом деле ей было всё равно, что он о ней думает. Пусть в его глазах она всего лишь смертный человек, который хочет жить, только бы эта живая машина для убийства не передумала на её счёт. Хотя пресмыкаться Мина тоже не собиралась.Демон подошёл к столу, взял в руки свиток, скрутил его и убрал за пазуху. Затем окинул оценивающим взглядом с головы до ног девушку, словно пытаясь понять, насколько она может быть полезна ему. Разговор был короткий, оборванный, лишённый каких-либо намёков на то, что демон собирается делать дальше. Ожидание было давящим, казалось, что её ещё душат. Кровь шумела в ушах, пульсировала тупой болью в висках. Мина не сомневалась?— в этот момент он решал её судьбу.—?И ты понимаешь всё, что написано в свитке?Мина кивнула.—?Знаешь, как попасть в архив?Она посмотрела в глаза демона, пытаясь понять, к чему он клонит. Облизала губы. Они были пересохшие. Снова кивнула. Невзирая на то, что Мина лишь слышала о секции номер шесть и понятия не имела, где именно в малом архиве можно было скрыть немалое по размерам помещение, девушка была уверена в её существовании. Штамп рассеял любые сомнения, которые были до этого момента. Просто кто-то очень хотел скрыть её содержимое от посторонних глаз. К тому же демон не спрашивал о самой секции.Он задумчиво смотрел на неё ещё с полминуты: рубашка с короткими рукавами, длинная шея, тощие руки, волосы короткие, торчат в разные стороны рваными прядями, грудь, можно сказать, отсутствует, одежда висит мешком, словно она недавно сильно похудела?— больше похожая на ребёнка-заморыша, чем на взрослого человека. Учитывая это, а также то, что он значительно потрепал её, вряд ли она сможет выбраться отсюда самостоятельно. А затем он просто усмехнулся, решив, что будет забавно посмотреть, что из этого выйдет.Мина встретила его пристальный взгляд с напускным спокойствием. Он вынул катану, взмахнул, разрезав воздух и заставив девушку поёжиться, и шагнул в образовавшийся разрыв.Ещё несколько минут тишину нарушало только её неровное дыхание и треск ламп. Синие всполохи демонической энергии в красном свете, казались игрой воображения. Они медленно гасли, точно обязаны были исполнить свой причудливый танец до конца.Мина перевела дух, хлопая глазами и наблюдая, как исчезают последние синие искры. Окинула взглядом помещение. Гора трупов и никакого намёка на признаки жизни. Несмотря на это, она знала, что выбраться из лаборатории будет непросто.Даже удивительно, что рыцарей было так мало.Она встала, опираясь на стул. Попробовала сделать несколько шагов. Кровь уже пропитала ткань штанов и даже каким-то чудом успела подсохнуть, неприятно тянув вспоротое бедро. Тонкая неровная рана с торчащим в ней осколком беспокоила девушку больше всего, не считая россыпи царапин и сломанных рёбер.?Это будет трудно?,?— Мина нашла глазами тело старшего лаборанта. Важнее всего сейчас было заполучить электронный ключ. Но даже если допустить, что ей удастся выбраться, остался подвешенным в воздухе вопрос: демон сохранил ей жизнь, значит ли это, что она теперь у него в долгу??Скоро узнаем?,?— ей не приходилось гадать, она была уверена, что это не последняя их встреча.4СейчасАхания открыла глаза. Внезапно одолевшие ее воспоминания растаяли, как сон. Она подняла к потолку голову и убедилась, что наступили сумерки, как она и предполагала. Сквозь круглое отверстие было видно, что буйство красок улеглось и теперь больше напоминает северное сияние, чем радужный калейдоскоп.Ночь обещала быть холодной. Женщина растёрла плечи, попрыгала, пытаясь согреться. Температура упала если не до нуля, то всё равно значительно по сравнению с жарким днём. Данте даже не подумал проснуться, Вергилий не сдвинулся со своего места ни на миллиметр?— похоже, их не беспокоило резкое похолодание.Ахания поднялась на ноги, отряхнула колени, промочила горло одним внушительным глотком воды, убрала фляжку на место и потянулась, разминая затёкшие мышцы после длительной медитации. Сердце всё ещё билось слишком часто, а рубашка прилипла к взмокшей спине, добавляя неприятных ощущений. ?Не ной?,?— приказала сама себе женщина. Конечно, во всей ситуации было мало приятного, но, с другой стороны, могло быть ещё хуже. Проблемы терморегуляции?— мелочь в сравнении с тем, что она могла быть уже хладным трупом.Она ещё раз попрыгала на месте под пристальным взглядом Салли, который считал этот странный ритуал особенностью хозяйки. Ахания мёрзла почти всегда?— это была чистая правда. С того самого момента, как ей удалось выбраться из лаборатории, она могла пересчитать на пальцах, сколько раз не чувствовала потребности влезть под горячий душ, чтобы согреться после сна.?Тоже мне, хладнокровное?,?— Ахания часто задумывалась о том, что её определённо что-то роднит со змеями, особенно с питонами: она была вечно холодная, голодная, а сытно поев, предпочитала найти теплое место и лежать сутками, переваривая то, что заглотила, особо не жуя.Разогнав кровь, женщина представила, как её обволакивают тёплые струи воды, как она заворачивается в мягкий махровый халат, а внизу на кухне уже ждёт порция горячего кофе с молоком без сахара и готовый ужин.?Рик?,?— Ахания тут же встряхнулась и выкинула образ мужчины, с которым жила последние пять лет, из головы. Ей не следовало расслабляться и баловать себя мыслями о теплой встрече. Наверняка Рик был вне себя из-за того, что она пропала так надолго, а сотовая связь в аду, к слову, совсем не ловила. Несмотря на то, что их связывали исключительно платонические отношения?— лишь один раз они попытались это изменить,?— Рик и Хлоя были самыми дорогими людьми для Ахании. Пожалуй, это был единственный раз, когда она в чем-то вовремя остановилась, но не была уверена, что оно того стоило. Из неё и Рика вышла весьма неплохая супружеская пара, можно сказать, образцовая. А ещё с Риком она не чувствовала себя как на пороховой бочке. Он и Хлоя сделали её жизнь осмысленной и спокойной.Ахания потянулась, посмотрела на спутников, которые, казалось, уже слились с пещерой в единое целое. Женщина взволнованно покрутила на пальце кольцо. Каждый раз, когда она нервничала, ей было необходимо чем-то занять руки.И вот как ей лучше объявить о том, что пора выдвигаться?Вергилий не выглядел спящим, но почему-то не подавал признаков жизни, словно хорошая работа таксидермиста, и, кажется, даже не дышал, как Данте храпел и спал так крепко, что разбудить его будет не менее сложно, чем вставить с похмелья трясущимися руками нитку в иголку.—?Салли, кажется, мне потребуется твоя помощь,?— обратилась женщина к крысе и лукаво улыбнулась.?— Спящий красавец на тебе,?— шепнула Ахания на ухо другу.Улыбка сошла с её лица, как только она поняла, что ей самой следует расшевелить Вергилия. Одна мысль об этом приводила её в ужас.Да что это со мной? Трясусь, как девственник в борделе.Ахания нахмурилась, приземлилась на корточки прямо перед полудемоном, помахав рукой перед закрытыми глазами, не рискуя прикасаться.—?Спишь?В ответ её руку крепко стиснули в запястье. Выражение лица Вергилия осталось строгим, глаза распахнулись и на долю секунды сделались серыми, как хромированная панель.Вот теперь мне стало чуточку страшно. А может, не чуточку.В то же мгновение подскочил Данте, пытаясь поймать крысу, которая успела ретироваться сразу после того, как цапнула спящего полудемона за нос. Вергилий усмехнулся и отпустил женщину, наблюдая, как брат озирается по сторонам в поисках серого блохастого комка шерсти, посмевшего прервать его сон.—?Что за варварские методы? Нельзя было просто разбудить?—?Мне уже наглядно доказали, что приближаться к вам обоим себе дороже,?— заметила Ахания, растирая онемевшее запястье. —?Так что прости, Белоснежка. В следующий раз прихвачу с собой будильник, а то такими темпами ты всё проспишь.—?Что, уже вечер?Ахания кивнула, смотря на взъерошенного, недоумевающего полудемона. Салли выглядывал из-за её ноги. Усики крысы подрагивали.—?Испугался, маленький?Данте фыркнул.—?Вообще-то это я здесь пострадавшая сторона. Он у тебя не бешеный часом?—?Сам виноват. Я уже говорила, что не стоит расслабляться в аду. Урок ты явно не усвоил. Если не хочешь и дальше просыпаться от укусов самых разных тварей, бери пример с брата. К нему даже приближаться страшно, не то что прикасаться.—?Серьёзно? Тебе мало одной угрюмой недотроги? —?Данте так забавно закатил глаза, что она невольно хихикнула.—?Кто знает, может, я тащусь от недотрог, my pretty baby,?— Ахания подхватила Салли и вышла из пещеры, пока не сказала, чего доброго, ещё что-то лишнее.Ночь уже вовсю властвовала над первым кругом ада. Ахания щелкнула по носу крысу, которая довольно вдыхала свежий воздух, наконец-то успокоившись.—?Ты знаешь меня лучше всех, Сэл. Вот скажи, почему я такая сентиментальная дура?