Сезон туманов Глава 13 (2/2)

Она жалась между весной и солнцем, страшась наступающей ночи. Будет холод, боль и борьба. Все готово, каждый элемент на месте; ковбой гордо расхаживал по комнате.

— Можете на нас рассчитывать, босс! Лаки Ламбо… обнимет тебя, когда ты закончишь!

— Тогда я буду ждать с нетерпением, — хотя он должен сражаться один, она знает, что небо не упадет.

***

Он устроился в углу, сжимая в пальцах чашку с чаем. Он не наемный убийца, чтобы встретить этот ужас лицом к лицу, даже после многих повторов радуги. По крайней мере, он мог сказать, что никогда не трогал детей. Солнце принес ему свежую чашку чая, и он осторожно понюхал ее. Острый соус. Несмотря ни на что, он улыбнулся. Крошечный ураган сочувственно сжал его руку; какие бы различия между ними ни были, сегодня они не имеют значения. Стихия замерла, когда небо начало подниматься.

***

Он как раз устроился с выпивкой и озорным комиксом, когда почувствовал вспышку. Ни один шепот об этом не достиг его ушей — да и с какой стати? Он чужак — но он туман, медик и убийца, и он знает, что вызвало то, что он почувствовал. Неудивительно, что здесь замешан Магнит хаоса. Он задался вопросом, жив ли еще человек, ответственный за это; между темным Солнцем и оком бури это маловероятно. Это не его дело, и намного превышает его зарплату; лучшее, что он может сделать, это хранить молчание и держать телефон под рукой. Если им нужны его навыки, у них есть его номер.

***

Шерсть его взъерошена до предела, уши прижаты к голове. Это неправильно. Именно для того чтобы предотвратить это его небо — его первое небо — создало Вонголу. Он снова потянул их вниз, и результат пал на его новое небо. Этого достаточно, чтобы он снова поверил в справедливость. Он видел войну — видел пытки — и видел мужество, подобное этому. Но не часто. Он не мог претендовать на то, чтобы иметь его самому. Когда, наконец, темная клетка разлетелась вдребезги и пламя успокоилось, он пополз в объятия своего потомка и задрожал.

Небо лежало на своих правой и левой руках, улыбаясь.

— Остался еще один раз.

***

Сердце Киоко застряло в горле, когда пламя Тсуны сожгло печать. Теперь она знает, почему он хотел, чтобы его хранители были рядом; что, если какой-то сумасшедший выберет этот момент, чтобы напасть? То, как он упал после этого, вызвало у нее дрожь, и это было успешно.

— Он должен сделать это снова? — в ужасе спросил Мукуро.

— Он занимается этим с пяти лет, — сказал Реборн. Тсуна свернулся калачиком на кровати рядом с Хаято и уже почти спал.

— Нэ, Хаято, спой для меня? — пробормотал он.

—Ты знаешь Проселочные дороги? — предположил Такеши.

— Откуда ты знаешь эту песню? — Хаято свирепо посмотрел на него.

— Ахаха, ее часто поют в школе…

— На бейсбольных матчах, — закончил за него Хаято закатив глаза. Киоко всегда находила эту песню довольно хриплой, когда ее распевали фанаты на стадионе, но Хаято начал гораздо мягче. — Почти рай, Западная Виргиния…

Когда Тсуна расслабился еще больше, то же самое сделали и его хранители; Киоко принесла чашки, чтобы налить кофе и какао.

— …Жизнь там стара, старше деревьев…

Глаза Кавахиры сверкнули, когда она заменила его Реборновскую чашку свежей. Те, кто нес более позднюю вахту, улеглись спать.

***

— …Отвези меня домой, туда, где мое место…

Он принял свою горько-сладкую чашу в обществе своей сестры, своего неба, своей семьи. Он помнит это — борьбу, боль, беспомощное ожидание. Общее облегчение при выживании. Как странно: он стал одним из многих, кто считал себя уникальным в своих испытаниях. Каким-то образом он вышел из них и нашел место, где чувствует себя живым.

— …Проселочные дороги, Отвези меня домой.

Конец пятой части</p>