Отпусти радугу Глава 7 (2/2)

— Конечно, Десятый.

— Значит, остаётся…

— Пушистик Тсуна. Если ты думаешь, что я поеду где угодно, только не с тобой, подумай еще раз.

— Ладно, ладно! Остается пять Аркобалено между Ханой, Хару и Шоичи.

— Я пойду с Шоичи, — объявляет Верде. — Я хочу обсудить с ним будущие проекты.

— Чувак, мы только что построили машину, способную спасти мир, — поразился Шоичи. — Что, по-твоему, мы будем делать на бис?

Верде одаривает его ухмылкой!

— Ты когда-нибудь слышали о животных в коробочках Лоренцини?

***

Фонг изо всех сил старался сохранить видимость безмятежности. Проклятие Аркобалено, определявшее его существование в течение тридцати лет, исчезло. Как бы он ни ненавидел свою детскую форму, он привык к ней; теперь он снова начнет расти. И, возможно, не только телом. Как и все его товарищи, Фонг считал, что у него мало времени, и поэтому позволил своим навыкам застаиваться. И все же Аркобалено получил уникальный второй шанс — прожить еще одну жизнь, и Фонг был полон решимости добиться в этой жизни большего, чем в первой.

Любопытно, что всё это происходило в Намимори. Он помог семье своей сестры обосноваться здесь; нейтральная зона обеспечивала их безопасность и гарантировала, что племянник доживет до совершеннолетия. Однако его ученицу тоже отправили в Намимори, и она так и не вернулась. Главы её триады, должно быть, знали, что это произойдет; убийцы исчезали в этом городе задолго до того, как родилось их юное Небо.

Скрытое Небо, Инь Тянь. О его существовании ходили только слухи. Никто бы не догадался, что это он: невысокий милый подросток в толстовке и джинсах, прислонившийся к спине своего хранителя урагана, пока ехал с ним на заднем сидении велосипеда. Теперь от его огромного яркого чистого пламени не осталось и следа; он прятал его в себе. Савада Тсунаёши, так звали его Вендиче; Фонг знал эту фамилию. Похоже, у Вонголы своё собственное применение для убежища Намимори. Как и у создателя Аркобалено.

Увидев Шахматноголового без маски, Фонг больше не испытывал желания мстить ему. Самая жестокая пытка для пленника — заставить его пытать других; вот, что увидел Фонг в глазах Кавахиры после того, как с него сняли шляпу. Фонг не знал всей истории, но Тсунаёши знал, и он спорил о милосердии перед Ведиче; его хранитель тумана взял Кавахиру под свою опеку. Он и Аркобалено — все в большом долгу перед юным Небом. Фонг обдумывал, что он может предложить взамен.

Один уже сделал свой выбор; для того, кто его знал, перемена в Реборне была поразительной. В их мире легко найти причины для убийства. Но Реборн нашел что-то — кого-то — за кого стоит умереть, и это еще опаснее. Он примостился в передней корзине велосипеда, зоркими глазами высматривая всё, что могло бы угрожать его Небу.

Фонг тем временем ехал вместе с Колонелло и облаком, Ханой.

— Так ты хранитель облака ребенка, кора?

— Нет, для обезьяны он не так уж плох, но я здесь только для того, чтобы присматривать за своими девочками, — ответила Хана. — Кроме того, у Тсуны уже есть Облако, это было бы неловко. — Возможно? Тип пламени достаточно редкий, так что вряд ли в Намимори больше двух Облаков. Племянник Фонга настолько антисоциален, что трудно представить его гармонизирующим с кем-либо… и всё же он сказал бы то же самое о Реборне.

Группа разномастных машин свернула за угол, и Фонг заметил знакомую фигуру, развалившуюся на крыше дома. Дом, как оказалось, и был их целью. Как только Тсунаёши слез с велосипеда, Кёя спрыгнул с крыши, чтобы осмотреть его.

— Маленькой всеядный. Тебе нездоровится.

— Просто перегрузка пламенем, Хибари-сан. Со мной всё будет в порядке, — Кёя развернул Тсунаёши, чтобы убедиться, что тот не ранен. Он хмыкнул и оглядел собравшихся. — Надоедливый хищник, — поприветствовал он Фонга. Затем его взгляд встретился с Ханой, и они начали соревнование в гляделки.

Прежде, чем ситуация могла обостриться, Тсунаёши махнул рукой между ними.

— Эй. Не могли бы вы двое оставить это до ужина? Хибари-сан, вы едите с нами или хотите бенто?

— Бенто, — сказал Кёя и снова взобрался на крышу. Фонг никогда не видел племянника таким покладистым. И он подчинился Тсунаёши без возражений — верный признак гармоничного облака. Хранитель в семье; только за это благословение их клан обязан Тсунаёши верностью.

— Тот же вариант возможен и для тебя, — сказал Тсунаёши Черепу. — Если ты не хочешь тесниться с остальными.

Череп наклонил голову в шлеме.

— Великий Череп-сама примет бенто, — решил он.

— Хана?

— Заманчиво, но я останусь со своими девочками, — сказала она.

Гамма кашлянул в ладонь.

— Поскольку Юни-сама уснула, я думаю, мы вернёмся в наш отель, — он опасался привести её в дом другого Неба, оставив в стороне вопрос о новом активном облаке в переполненной комнате. Тсунаеши улыбнулся ему.

— Я понимаю, Гамма-сан. Спасибо, что пришли. — Когда Гамма отъехал, Тсунаеши жестом пригласил остальных войти. — Добро пожаловать в мой дом.

Внутри дом был… обычным. Очень похожим на любой другой гражданский дом в Японии; единственной примечательной особенностью были листы с каллиграфическими надписями — студенческие проекты, судя по их виду — которые висели на стенах. Ещё два выхода, считая окно, и лестница, ведущая на верхний этаж. Несколько низких столов были сдвинуты, чтобы вместить их группу; Звуки и запахи готовящейся пищи доносились из кухни. Обитатели: женщина средних лет (мать Тсунаеши), скрытая девочка-солнце, маленький мальчик-молния и…

— Шифу! — красно-чёрное пятно врезалось в него, едва не сбив с ног.

Этого не может быть.

— И-пин? — он оплакивал её утрату. И всё же она здесь, целая и здоровая; в свои шесть лет она была выше него ростом и болтала по-китайски со скоростью мили в минуту. Фонг едва успел вставить слово, когда И-пин рассказала ему о «Большом Брате Тсуне», о том, как она ходила в школу, о своих новых очках и о полудюжине других вещей из нормального детства.

— Ты счастлива здесь? — наконец спросил Фонг.

— Да, Шифу! О, мне нужно помочь накрыть на стол. Брокколи-голова, иди сюда и принеси циновки! — она убежала так же быстро, как и появилась. Фонг смотрел ей вслед; он позволил своим мыслям успокоиться. Теперь он знал, что должен больше, чем когда-либо сможет вернуть; от него требовалась только одна клятва, которую давала честь. Остальные остановились, чтобы посмотреть на приветствие И-Пин; теперь они наблюдали за ним. Он повернулся к хозяину дома.

— Савада Тсунаеши-сама, — он опустился в глубоком поклоне. — Моя жизнь, моя смерть, всё, что у меня есть, принадлежит тебе.

Над ним раздалось тихое «Хииии?», а потом Тсунаёши подхватил его на руки и прижал к своему плечу. Хотя сердце Фонга бешено колотилось в этом уязвимом положении, он лежал неподвижно, отдавшись своему хозяину. Чья-то рука погладила его по спине. Небесное пламя окутало его, и он предложил ему попробовать своё собственное пламя; они цеплялись, связывались и тянули его внутрь. Он подавил вздох. Он был готов стать самым низшим из слуг; он не ожидал этого. Тепло, которое просачивалась в трещины его души и успокаивало их, огромная решимость, которая убаюкивала его бурю без страха и сомнений. Яркое пламя пронзило его до глубины души, и это было великолепно.

— Ш-ш-ш, — прошептал его хозяин, его Небо. — Я держу тебя.