Темное солнце Глава 4 (2/2)

Он заметил фальшивого ребёнка на дереве, возвышавшимся над школьным двором; он рассматривал их в чешуйчатый зелёный бинокль. Студенты из средней и старшей школы устанавливали стенды для предстоящего совместного фестиваля; это предлог для травоядных собраться вместе. Фальшивый ребёнок пытался скрыть свое пламя, но Кёя отточил свои чувства на маленьком всеядном. Воспользовавшись сосредоточенностью фальшивого ребёнка, Кея вскочил на дерево и, схватив за лодыжку, перевернул вверх ногами.

— Чаоссу.

Кея зарычал, поняв, что фальшивый ребёнок позволил себя поймать. Он выглядел безразличным к тому, что болтается вниз головой в руках Кёи, если не считать руки, удерживающей шляпу на месте.

— Мне любопытно, почему ты преследуешь меня, Хибари-сан. Это нормально, если ты влюблён, знаешь ли; это довольно распространено среди людей твоего возраста.

— Не прикидывайся травоядным, — Кея крепко встряхнул его. — Что тебе нужно от маленького всеядного?

— Пушистика Тсуны? Я его репетитор.

Кея уже знал это. Он снова потряс фальшивого ребёнка.

— Сразись со мной.

— Нет.

Фальшивый ребёнок вывернулся из его рук и упал на землю. Кёя, конечно же, бросился в погоню; он оттолкнул травоядных, работавших на фестивальных стендах. К тому времени, как он освободился от них, фальшивый ребёнок был вне зоны его восприятия. Кёя фыркнул и пошел искать маленького всеядного; ему хотелось вздремнуть.

***

Хаято варил кофе. Это непростая задача на секретной базе, поскольку тут нет электричества; он размолол зерна вручную и нагрел кофейник на газовой горелке. И даже сам поджарил зёрна на сковороде. Результат получил одобрительный кивок Реборна, так что Хаято без проблем предложил его своему Небу. Он налил три чашки и отнес их к столу, где Реборн обучал Тсуна-сама итальянскому языку.

— Grazie, — рассеянно произнёс Тсуна-сама.

— Prego, Decimo — ответил Хаято. Его Небо растерянно моргнул, а затем хихикнул.

— Ты дурак, Хаято.

Хаято будет кем угодно, если это заставляет его Небо так улыбаться. Он передал чашку Реборну и взял третью себе. Тсуна-сама отхлебнул кофе.

— У тебя это хорошо получается, Хаято. Намного лучше, чем растворимый.

— Я хорошо тебя научил, пушистый Тсуна.

Снаружи Такеши играл в мяч с Ламбо и И-пин, а Хибари дремал на ветке дерева. Был ясный летний день, как раз подходящий для отдыха на базе.

— Девочки здесь, — сказал Тсуна-сама. Мгновение спустя во двор вошли Хару и Хром, а за ними Киоко и Хана. Все они несли большие сумки. — Собирайтесь, — крикнула Хару. — Пора одеваться!

— Они уже закончили? — спросил Такеши. До фестиваля оставалась ещё неделя. Хаято было всё равно, какой на нем костюм, лишь бы он мог стоять рядом со своим Небом.

— Ты первый, Такеши-кун! — из одной сумки Хару достала шляпу с плюмажем, плащ с кошачьими ушами и хвостом, сапоги и меч. Такеши первым делом поднял меч.

— В нём шаткое равновесие.

— Это всего лишь папье-маше, — сказала Хару. — Давай, примерь всё остальное. — Она проделала хорошую работу; Такеши был убедительным котом в сапогах. Точно так же Киоко и Хана были крёстной феей и злой королевой: Хару, по-видимому, остановилась на сказочной теме. Затем Хару достала костюм для Тсуна-сама: плащ длиной в полметра с капюшоном. Ярко-красного цвета. Красная Шапочка? Но разве это не будет сочетаться с большим злым волком… О, нет. О Боже, нет. Когда Хару вытащила волчьи уши, Хаято сделал большой шаг назад.

— Нет! Отказываюсь! — даже если это всего лишь костюм, он даже не намекнул бы на атаку на свое Небо; сама мысль об этом вызывала у него тошноту.

Тсуна-сама поднял брови.

— Подожди, у меня есть идея.

Он повернулся к Хром и что-то прошептал ей; она кивнула и призвала своё туманное пламя. Когда Тсуна-сама обернулся, он держал ошейник и поводок.

Хаято замер. Ошейник. Его Небо держит ошейник. Ярко-красный. Для него. Ошейник его Неба. Тсуна-сама медленно расстегнул пряжку, задерживаясь на каждом движении. Хаято не мог отвести взгляд. Тсуна-сама расстегнул его и сказал:

— Ну, Хаято, как насчет этого?

О, чёрт возьми, да.

Хаято бросился на колени к ногам своего Неба, обнажая горло. Тсуна-сама надел ему на шею ошейник; Хаято закусил губу. Его Небо. Надевает ошейник. На него. Каждое прикосновение обжигало кожу. Тсуна-сама застегнул пряжку и просунул палец под воротник, чтобы проверить, как он сидит. Он почесал Хаято под подбородком, потом надел на него ободок с ушами и погладил их. Хаято издал счастливый звук, не обращая внимания на остальной мир.

— Хахи! — вздрогнула Хару. — Почему у меня такое чувство, будто я только что смотрела что-то извращённое?