Часть третья: Птомаин. (1/1)

Cил на бессмысленное хождение остаётся не так уж и много: поддержание стабильной работы модифицированного организма требует большого количество энергии и, следовательно, постоянного потребления качественной пищи. (Т/И) выкидывает кусок грубо оторванной ткани, пропитавшийся уже потемневшей кровью, и обнажает кожу, на которой не осталось и следа ранения. Длинный рукав можно смело признать бесповоротно испорченным — его она отстегивает от основного ?фонарика?, затем избавляясь и от него. Девушка делает ещё несколько шагов, прежде чем понять, что в данном случае второй рукав теряет смысл и его тоже нужно снять, но выкидывать уже не требуется: можно убрать в качестве сменного для запасного платья. Сначала, когда эту форму только выдали, она сочла это более чем странным, но сейчас даже оценила подобную функциональность. Не то чтобы это могло помочь, когда весь лиф и часть юбки были залиты кровью и даже передник их не защитил, но всё же было немного лучше.Как бы безрассудно она порой не поступала и о каких невероятных глупостях не размышляла, о вещах прозаичных (Т/И) не подумать не могла, особенно когда желудок вполне однозначно намекал, что пора восполнить энергию и что-нибудь съесть. Искусственно привитая проницательность, даже будучи практически бесполезной, также как и быстрое восстановление повреждений, потребляли огромную часть получаемых ею калорий, так что вопрос добычи пищи стал для неё даже более актуальным в желании выжить. От голода она, конечно, сейчас не умрёт, но если получит ещё одну рану, особенно если та будет препятствовать двигательному процессу, её жизни настанет конец, если помнить о том, насколько велик шанс это самое ранение получить.Остатки культурных растений, случайно встречавшихся в этой местности, мутировали вместе со всем живым, что сейчас находилось на покинутой человечеством Земле. Первая встреченная ею яблоня достигала четырнадцати метров в высоту, что сделало сбор фруктов крайне затруднительным для неё, если не невозможным. (Т/И) цеплялась за ветки, опиралась босыми ступнями на грубую и толстую кору, столь неприятную на ощупь, пыталась забраться повыше и добраться хотя бы до пары плодов, но схватиться возможно было далеко не везде, голова предательски кружилась, когда ей доводилось случайно взглянуть вниз, а ноги соскальзывали при каждом неловком движении. Она прекрасно знала, что эта затея была мертворожденной, но надежда на удачу или чудо её не покинула, пока она не попыталась это реализовать. Нынешние механические обитатели планеты наверняка бы посмеялись над такой человеческой и абсурдной привычкой делать вещи, исход которых по опыту предопределен, при этом уповая на иной результат. Ей ни за что самостоятельно не добраться до вершины, к красным, сочным яблокам; придётся искать либо плодовое дерево пониже, либо то, чьи плоды достаточно зрелые, чтобы уже без помощи чьих-либо рук сорваться на землю.(Т/И) чувствовала себя всё более усталой, преимущественно, конечно, ментально, но и то сказывалось на физическом состоянии. Перемещаться тут без знания, что в случае чего её тело будет иметь силы на то, чтобы восстановиться, попросту страшно, и это почти что исключало перспективу поискать в другом месте. Ей сейчас везло с тем, что до сих пор не довелось наткнуться на большие скопления агрессивно настроенных машин, но не факт, что будет везти в дальнейшем. Начало ?новой жизни? было отвратительным. Продолжение, похоже, далеко не лучше.Она рылась в горе хлама, сваленного у остатков почти съеденного коррозией автомобиля, желая найти что-то достаточно тяжелое и острое. До этого уже обыскав несколько мертвых андроидов, хаотично лежавших в траве, на предмет оружия, которое она смогла бы поднять, она не нашла ничего подходящего для её человеческих рук. У (Т/И) сейчас ни за что не хватит сил совладать со взрослым лосём или кабаном, угрожающе громадным и готовым защищаться, но она видела отбившихся от стада детенышей, казавшихся ей вполне ?по зубам?. ?Сестра Надежды? до последнего откладывала такой способ получения пищи, но другие варианты не располагались в шаговой доступности. Ей просто лучше не думать о том, как это будет происходить, по крайней мере до того, как процесс завершится. Топор, который она нашла завернутым в старое, изношенное тряпье, был частично ржавым, а в начале деревянной рукояти чернела трещина. Отыскать такое уже было неплохо, его хватит, чтобы быстро оборвать жизнь какого-нибудь маленького зверька и заполучить мясо, которое в любом случае было необходимо.(Т/И) вышла на одну из ближайших полян, мимо которой прошла, уже имея определенную цель. Олененок, свернувшийся на солнечной части, был совсем маленьким и худым; Его шкурка пестрила белыми пятнышками и лоснилась, согреваемая теплым светом, ушки были округлыми, навостренными, а мордочка вытянутой. Девушка, до этого видевшая оленят только на фотографиях и видео, была заражена таким живым зрелищем настолько, что даже на несколько секунд забыла, зачем так пристально смотрит на него.Точно. Ей нужно есть. А он достаточно слаб, чтобы она могла сейчас справиться.Она подкрадывалась к нему тихо, на полусогнутых ногах, так, чтобы он не заметил её. Руки дрожали, девушка пыталась сжать захват покрепче, но не чувствовала своих пальцев, и без того смертельной хваткой вцепившись в рукоять. Она пыталась контролировать себя, отключить мыслительный процесс, но сердце стучало всё сильнее и громче, когда олененок заметил приближающуюся опасность, но даже не пошевелился, в напряжении смотря на (Т/И). Если бы он мог знать, что ?охотник? боится грядущего не меньше, чем он сам.(Т/И) встаёт почти вплотную к нему, уговаривая себя с силой размахнуться топором и сделать всё быстро, так, чтобы несчастный детеныш даже не успел почувствовать боли, пока его слабую плоть рассекает ржавое и тупое лезвие. Она знала, что это абсолютно естественно. Если не достанется ей, то с большой вероятностью достанется какому-нибудь настоящему хищнику, если они обитают где-либо здесь. Им рассказывали об этом. Но практика оказалась гораздо сложнее. Она чуть приподнимает своё оружие и тут же опускает, надеясь заставить себя сделать это, пока создание стоит в оцепенении.Она никогда не плакала над каждым куском мяса в своей тарелке. Понимала, откуда оно берётся. Но покупать в витрине магазина охлажденный кусок плоти, который больше уже не пошевелится, и самостоятельно лишать животное жизни — совершенно разные вещи. Он смотрит на неё, будто вопрошая, сколько ещё ему ждать кончины.— Да иди уже! — наконец в бессилии срывается (Т/И), швыряя топор в сторону, зная, что не сможет.В жестоком мире не было места сентиментальности, она предполагает, что просто недостаточно голодна для этого и, откладывая добычу мяса на неведомое ?потом?, напоминает себе, что это не скажется на её жизни напрямую. (Т/И) чувствует себя такой жалкой, упуская случай, ведь нет никакой гарантии, что ещё раз доведётся встретить добычу, которая по силам ей. И всё же у неё остаётся вариант идти дальше, преодолевая страх, искать более низкие деревья, съедобные ягоды, речки, где водится рыба. Если здесь есть торговцы и ценятся вещи из прошлого, может, кто-нибудь согласится обменять следы её былой жизни, лежащие в обычной сумочке в виде всякой мелочи, на хотя бы небольшое количество какой-нибудь еды?..***— Адам, почему она остановилась? — удивляется Ева, понижая голос так, чтобы его не услышали, — она же собиралась убить его, да?— Мы не можем точно знать, что творится в головах людей, Ева. Не можем просто взломать их и получить информацию. Разве ты не находишь это увлекательным?Уголки губ его брата дрогнули в полуулыбке, пока он наблюдает за человеком, уходящим всё дальше от добычи, которую он мог бы получить.Чем страннее и безрассуднее она действовала по логике Адама, тем больше становился и так немалый интерес к человеческой расе. Её представитель прямо здесь, всего в нескольких метрах, осталось лишь протянуть руку и захватить такое сложно устроенное, но вместе с тем хрупкое человеческое тело. Она всё равно не смогла бы сопротивляться. И с пристрастием допросить её, будто она знала ответы на все те вопросы, которые его интересуют, убедить вывернуть наизнанку то, что люди зовут душой, позволить ему рассмотреть все её достоинства и, что было даже более волнующе, отвратительные пороки. — Она очень слабая, почему мы просто не можем забрать её прямо сейчас? (Т/И) не в силах даже попытаться дать отпор, — снова начал расспрос Ева, — она хорошо играет в прятки, но сражаться не может. Человечество изгнало её с Луны, потому что она какая-то дефектная?Машина, чей бант на рубашке всегда был завязан крайне небрежно, задумалась, мысленно перебирая строчки прочитанных книг.— Люди сложны. Не всех вещей можно добиться от них, применяя исключительно силу. Это причина, по которой следует действовать, — Адам прервался, подбирая наиболее корректное слово, — так скажем, осторожнее.. Да, осторожнее. Я рад, что всё это так сложилось.Этого ?я рад? было достаточно Еве, чтобы он продолжил бесшумно следить за (Т/И), выжидая дальнейших распоряжений брата. Если он счастлив и находится в предвкушении, значит, Ева тоже счастлив.***— Но… Командор! Она же находится в настоящей опасности! — в нескрываемом ужасе воскликнул 9S, — С ней может произойти всё что угодно!Если бы он был в бункере, он бы без малейших колебаний и мыслей о субординации бросился к Уайт и с силой тряхнул её за плечи, чтобы вернуть, как ему казалось, покинувший её рассудок, но он сейчас был тут, на Земле, где, возможно, заблудшего и перепуганного человека растерзали машины, он куда-нибудь провалился, утонул, упал с высоты, или, в конце концов, просто испарился — даже такой исход событий казался ему вероятным. Речь 2B, всегда бывшая холодной и практически безэмоциональной, стала ещё более сухой, словно её словарный запас заметно проредили, а все слова, которые не нужны были для общего понимания смысла сказанного, выдернули из предложений. Но даже непривычно поникший после содеянного андроид нашёл в себе силы вставить и своё возражение:— Командор, наш долг — защищать людей, — голос будто не принадлежал ей, любая другая модель говорила, не она, — разве можем мы оставить человека в опасности?Но она оставила. Своими руками, которые прикладывает к груди, туда, где должно быть сердце, она ранила человека, этими же губами, ранее проклинавшими ?новую проблему?, в унисон с другими говорила ?Слава человечеству?, думая о высокой цели, ради которой жертвовала и несла груз этого существования. Боль от ощущения себя предателем, преследовавшая её всю службу, стала ещё сильнее.— Мы не можем, — регламентировала командор, чьё изображение на связи отчего-то было нечетким и размытым, — но таков приказ Совета Человечества.Она еле-заметно хмурится, а нижняя губа дрожит — Уайт, обладавшая самоконтролем больше, чем весь бункер вместе взятый и считавшая, что долг превыше всего, превыше собственных мнений и чувств, была против, воистину против поступившего распоряжения. Во всём её виде преобладало сомнение, бунт, но она по-прежнему держала себя в руках ради своих подчиненных, стараясь сделать вид, что так должно быть, словно она полностью уверена в этом и будто может передать эту мнимую уверенность в действиях. Она не может верить, что Совет Человечества действительно способен просто так дать ей умереть. Этот мир точно сошёл с ума.— Установите за ней слежку, не вмешивайтесь, если это не будет действительно угрожать её жизни. Мы не можем заставить её верить нам, после того, что случилось, — что-то внутри 2B замерло от этой фразы, — но есть вероятность, что в один момент она будет нуждаться в нашей помощи. Постарайтесь остановить распространение информации. Не забывайте про вашу миссию. И… держитесь.Как же сильно ей хотелось сказать, крикнуть ?Не слушайте их. Не слушайте меня. Найдите её, приведите её сюда. Позаботьтесь о её безопасности?, но то бы означало, что она идёт против приказа Совета Человечества. Потому Командор отключается прежде, чем перестанет следить за словами.Солдаты ЙорХа успели кивнуть прежде чем связь прервалась и между ними вновь повисло молчание. Последнее предложение было слишком неестественно для Уайт.Ветер играл с сорвавшимися листьями, скользил между андроидами, зазывая отправиться в путь к неведомой свободе, его госпоже и хозяйке, чтобы попросить её милости и снисхождения. Но, наверное, они никогда не смогут позволить себе такой роскоши. Ни в перемещении, ни в действиях, ни в мыслях.— Это не твоя вина, 2B, — рука 9S опустилась на её плечо в явном желании поддержать, — просто случайность. Я уверен, что всё будет хорошо, она не может далеко уйти.Конечно, он не был уверен. Но ни в коем случае он не обвинял её в случившимся. Если бы Найнс бы чуточку быстрее, чуточку внимательнее, этого бы удалось избежать, и человек был бы сейчас с ними, в сохранности. Смерть может поджидать её на каждом углу — они оба понимали это.9S впервые видел коллегу такой рассеянной и выражал надежду, что в скором времени его напарница придёт в себя, андроид никогда не сомневался в её стойкости.— Мы должны идти в лагерь Сопротивления, — заключила 2B.9S ободряюще улыбнулся ей.***Машина помахала ей рукой.Светившиеся красным глаза не внушали доверия, и в этом (Т/И) убедилась на собственном опыте. Но механическое существо не проявляло никаких признаков враждебности, держась от неё на расстоянии и ожидая, пока она сама подойдёт к нему.Она мечется совсем немного, прежде чем несмело ступить навстречу сделавшей такой жест машине.— Я не враг, — начал робот, предварительно продемонстрировав белый флажок в своей руке, — я торговец из деревни Паскаля! Возможно, я имею что-то, что тебе нужно, хочешь взглянуть??Ещё один торговец. Что ж, в этот раз без едких шуток и выбивающих из колеи новостей? — отметила девушка, внимая перечню продаваемых вещей и попутно кидая беглые взгляды на товары и слушая истории о деревне.В один момент, среди многообразия деталей, материалов, мешочков с неизвестным содержимым, наборов для починки, она увидела аккуратно упакованное в прозрачный материал вареное мясо, заботливо порезанного на куски. Кажется, оно ещё было тёплым.— Зачем вам еда? Ни андроидам, ни машинам она не нужна, — она притронулась к "упаковке" и убедилась, что оно действительно ещё не остыло.— Не нужна. Но некоторые андроиды едят ограниченные виды пищи для развлечения. Кое-какие даже выпивают. (Т/И) нашла это странным, но особого значения придавать не стала. Ей было не до этого, да и мысль о том, что здесь больше нет людей, сейчас ушла на второй план, не пугая так, как раньше - одним лишь упоминанием об этом.— У меня нет актуальной валюты, — вздохнула девушка, — я и не представляю, что сейчас используют в качестве денег.Машина умолкла, будто обрабатывая информацию.— Можешь ли ты предложить что-то другое? Это было почти незаметно, но (Т/И) услышала то, как поменялся тон речи. Всего на полтона, но разница уже была. Он почему-то торопился, будто ему срочно нужно было уходить. Она достала немного старых монет, которыми пользовались несколько тысяч лет назад, и в раскрытой ладони протянула их торговцу, моментально заинтересованному предложением. В её руке оказалось тёплое блюдо, так приятно гревшее не только кожу, но и мысли.— Приятно иметь с тобой дело, — приостановилась машина, — леди.Концовка предложения звучала ещё более неуместно и совсем чужеродно, по спине пробежали мурашки. От этого даже появились сомнения, стоит ли отправлять мясо в рот.— Прежде чем уйдёшь, можешь ли ты сказать, где эта ?деревня Паскаля??.. Значит, там на меня не нападут? — в спешке спросил человек, наблюдая, как собеседник собирается покинуть её.— В той стороне, — указывает он железной рукой, — просто иди прямо. Там недалеко парк развлечений, но тебе туда ходить не рекомендую.Торговец ушёл достаточно быстро, а (Т/И) вновь осталась в одиночестве.?Они все тут такие?..? — подумала она.Девушка осторожно развернула прозрачную упаковку, как можно усерднее вдыхая аромат и пытаясь найти в нём какие-то намёки на гниение и прочие показатели, что это есть уж точно не следует, но совершенно ничего не обнаружила — блюдо пахло готовым мясом без каких-либо приправ. Она пальцами разорвала податливые, разваренные волокна плоти, ожидая увидеть какой-то подвох, но по внешнему признаку в нём совершенно не было ничего подозрительного. Возможно, единственная опасность была в том, что она дотронулась до него грязными руками, но это казалось незначительным.?Моя первая еда спустя тысячи лет. Приятного мне аппетита. И, что мне сейчас важно, удачи? — тихо произнесла она про себя перед тем, как начать есть.Во вкусе также не почувствовалось ничего плохого. Разве что его даже не посолили, но и таким оно чудилось безмерно вкусным после того, как ей довелось столько не есть. Это было лучше, чем совсем ничего, несмотря на риск.Расправившись с едой, она почувствовала себя чуточку лучше. Немного посидела на большом валуне, греясь на солнце, тщательно анализируя свои физические ощущения и начиная себя подбадривать.— Что ни говори, а погода здесь прекрасная, да, VH? — спросила она, зная, что отключенное устройство, сложенное в сумку, всё равно ей не ответит.Просто хотелось поговорить с кем-нибудь. Когда её настроение снова стало терпимым, вновь возникло желание поделиться мыслями, рассказать обо всём том, что с ней происходит, возможно, даже поиграть и отвлечься. Путь предстоял неблизкий — так она предполагала. Но если там смогут починить её виртуального помощника, сходить туда (Т/И) обязана, тем более что там есть возможность больше узнать о ситуации в мире, о которой она по-прежнему знала непозволительно мало. Девушка, воодушевившись, снова решила рискнуть, погружаясь в светлые мысли о предстоящем воссоединении с другими сестрами.Она полагалась на них, думая, что они обучены, гораздо сильнее и знают что делать, хотя она была "старшей" среди них. И, даже помимо этого, они неплохо ладили, пока жили вместе. (Т/И) слабо представляла, что они будут делать, как только снова встретятся, учитывая, что той информацией, которой они обладали о планах проекта, не обладала она. В такой ситуации ей просто не хотелось быть одной. Слишком тоскливо думать о том, что ты единственный человек в мире, заполненном машинами и андроидами, которые, как она думала, не очень-то рады видеть её. Девушка понимала о них немного, и случившееся точно отбило её охоту понимать, хотя обида и боль терзали её меньше, чем раньше.Просто нужно идти вперед.***— Достаточно ли здесь уютно? — обращалась машина к белоснежным стенам, — я скопировал это по картинке, лежавшей в одной из книг, кажется, в качестве закладки. И немного изменил.Ева, сидевший на краю мягкой кровати, прислонявшейся спинкой к середине одной из стен, откинулся назад, на несколько случайно брошенных белых подушек. Его ладони гладили толстое покрывало, цветом соответствующего всему, что находилось в этой небольшой комнате, созданной его братом. Окно беспрепятственно пропускало золотистый солнечный свет, даже могло открываться, но чистое и с виду тонкое стекло было ударопрочным. Адам позаботился о том, чтобы его невозможно было выбить, а защёлка была достаточно крепкой и тугой, чтобы человек не мог открыть его без их помощи. На прикроватной тумбочке стояла прозрачная ваза, наполненная водой, в которую предварительно погрузили насыщенно-изумрудный стебелёк ?Лунной слезы?, чьи лепестки источали мягкое серебристое сияние, делая помещение более привычным для человека на взгляд старшего брата. Рядом с ним стоял стул, на котором аккуратно сложено приготовленное белое платье, пара чулок и нижнее бельё, точно повторенные согласно источнику, найденному Адамом. В углу располагалось настенное зеркало в полный рост, а поблизости — небольшой комод, на котором лежала пара книг. Безупречная белизна и внешняя ?стерильность? комнаты давила бы на любого находившегося здесь, но машинам она казалась очень даже комфортной, такой, какая бы определенно понравилась человеку.— Здесь здорово, — согласился Ева, — Люди правда жили в таких?— О, да. Люди заботились о оформлении своих жилищ. Некоторые даже превращали это в дело жизни. Их называли ?дизайнерами?.Адам аккуратно дотронулся до одного из лепестков цветка, осматривая его.— Моя работа выглядит достаточно скромно по сравнению с тем, что делали люди. Уверен, что присутствие человека скрасит это место. А мы сможем наблюдать за ней без каких-либо препон и…— Брат, — прервал его младший.— Да?— Ты не сказал, как ты уговоришь человека прийти сюда.Еву на деле интересовало не это, а то, будет ли счастлив Адам и сможет ли он ещё поиграть с человеком в прятки или другие игры, но лёгкое любопытство, что он собирается делать, всё же пробирало его.— То ведь было случайностью, не так ли? Представь, настолько подорван будет боевой дух андроидов, если человек откажется от них, — усмехнулся Адам, размышляя вслух, но затем до него дошли слова Евы, — Достать нужную дозу птомаина и не переусердствовать было непросто, но, думаю, я справился. Организм выдержит, а мы ещё раз убедимся, что она — человек.— Птомаина?— Просто положись на меня, Ева. И делай то, что я скажу.***(Т/И) медленно брела в указанную сторону, ступни снова начали побаливать от быстрой ходьбы, потому ей пришлось сбавить темп. Девушка осматривала ветхие, опустошенные здания, болезненно напоминавшие ей о прошлом, о котором ей не следовало вспоминать, чтобы окончательно не потерять настрой, но выкинуть это из головы — нереализуемая затея. Иногда она даже удивлялась тому, что всё ещё держится. ?Сестра? попыталась улыбнуться, хотя бы самой себе, пока упорно продолжала идти, минуя развалины, кусты и огромные деревья.Лёгкий дискомфорт отразился в непонятном ощущении внутри. На пару секунд мир отдалился и показался чужим, а затем (Т/И) почувствовала резко накатившую тошноту. Всё ведь было хорошо с этим, не может быть так, чтобы она действительно отравилась... Ярко светящее солнце, красочные цветы, мозаика обломков бетона и сочная листва начали раздражать взгляд. Её шаг стал ещё медленнее, пока она боролась с возникшей в животе болью, словно внутренние органы решили поменяться с друг другом местами. Девушка решительно отказывалась верить в это.Хотела она того или нет, с содержимым желудка вскоре пришлось распрощаться в ближайших зарослях дикой спиреи. Глаза всё ещё слезились, тыльной стороной ладони она стёрла остатки вязкой слюны с губ, думая о том, почему же её угораздило родиться человеком. Она опёрлась на ближайший ствол. Чувствуя, как только недавно прибывшие силы её покидают, (Т/И) облокотилась на прижатые к коре ладони головой и закрыла глаза. Как же нехорошо.?Сестра? проходит ещё несколько метров, упершись в мысль, что она должна дойти, хотя бы чтобы оправдать собственные ожидания. Обычно после того, как стошнит, становится легче, но боль становилась только сильнее, из ноющей превращаясь в режущую.Через несколько минут у неё закружилась голова, пейзаж расплылся, то бледнея, то становясь красочнее, окружающие растения и предметы сходили со своих мест и возвращались обратно. Она тяжело дышала, упрашивая тошноту остановится, будто бы это могло помочь, и продолжала брести. Было уже совсем худо.Время растянулось в вечность. Её вырвало ещё два раза, и она начинала искренне верить в то, что в ближайшем будущем её покинут и внутренности. Тело била сильная дрожь, она слабела. Стало холодно, будто температура резко упала до тринадцати градусов по цельсию или её выкинули в холодный океан. Взгляд на небо обернулся ощущением, что оно сейчас вот-вот свалится. Ей даже чудится, что она начинает бредить, холод превращается в липкую жару. Земля тряслась, будто в желании помешать ей.Ноги заплетались. Идти стало невозможно, будто она ходит по дороге, выложенной из острых раскаленных камней. Коленки подогнулись.(Т/И) спотыкается, инстинктивно зажмуривается, ожидает падения, готовясь к удару и новой ссадине, и не знает, чем закончится потеря сознания в такой опасной местности. Не хочется принимать третью за несколько часов вероятность умереть. Она ждёт секунду, две, пока не начинает чувствовать, как её подхватывает что-то тёплое, явившееся из золотистого дыма, гораздо мягче, чем кусок разломленного асфальта или почва. В беспомощности она сжимает в одном кулаке попавшуюся под неё белую шуршащую ткань, как она поняла, рубашки, в которую по случайности уткнулась носом, а в другой руке у неё оказывается сатиновая черная лента. В и без того слезящиеся глаза лезут её собственные спутанные волосы, а также светло-пепельный, синтетический волос, ей не принадлежащий. В испуге она пытается отпрянуть от машины или андроида, который поддерживал её ослабшее тело, но её усилий недостаточно.— Отойдите от меня!.. — слушая покидающее её осознание действий, полушепчет она.(Т/И) стремительно и явно пыталась вырваться, но чужие руки снова желали поддержать. Одной рукой, той, что с когтями, он обхватил её, плотно прижав к себе так, чтобы ей было неудобно двигаться, а второй, предварительно сняв с неё перчатку, торопливо приложил большую ладонь к её горячему лбу, пока девушка снова не попыталась оттолкнуть его.— Как тебя лихорадит, мой маленький человек, — очередное железное существо посмеивается, — тише, тише, я не наврежу тебе.Она понимает, что незнакомец определенно сильнее неё и решает не тратить энергию на случай, если доведется лучший момент для побега. Голову продолжает заполнять смутный бред, всё вокруг кружится, а внутри снова поднимается волна тошноты. (Т/И) предпринимает последнюю попытку освободиться, после чего окончательно обмякает в хватких объятиях машины.Адам поднимает бессознательное человеческое тело достаточно деликатно, будто этот невинный жест мог ей навредить. Он смотрит в её измученное лицо, наконец обрётшее выражение смутного покоя, и чувствует себя вполне удовлетворенным.***Ева подпирает подбородок рукой, положив локоть на колено ноги, закинутой на другую. Его участливый взгляд был прикован к брату, который упорно боролся с брыкающимся, плачущим и кусавшимся человеком, то тянувшимся, чтобы ударить Адама по лицу, то повисающим и желающим выскользнуть.У носившей очки машины не возникло никаких проблем с тем, чтобы снять передник, всё же принявший на себя основной удар в виде пятен крови и грязи. Шелковые ленты сзади были завязаны слабо, стоило легонько потянуть, чтобы они распустились и элемент формы легко спал с её плеч, так, что она ничего и не ощутила. Трудности начались тогда, когда понадобилось избавиться от платья, которое Адам попытался снять через голову, не найдя молнии. И вот это человек почувствовал, вернувшись в полубредовое состояние и найдя это крайне возмущающим. Она слабее его, старший брат об этом помнил, но не ожидал того, что (Т/И) сможет оказать такое сопротивление, что он списывал на испуг и лихорадочный блеск в её глазах, вызванный сильным жаром. Если он её отпустит, вполне возможно, что она бы разнесла здесь всё, до чего сможет дотянуться; и единственная комната Скопированного города бы незамедлительно лишилась ударопрочного стекла и зеркала, а пол покрылся ковром из пуха, выпотрошенным с подушек.Адам свободной рукой подал сигнал, на что младший кивнул, поднимаясь со стула и опуская руку в принесенную ванну, наполненную водой, выполняя просьбу проверить температуру.— Еле-тёплая. — коротко отмечает Ева.— Отлично.Затем старший брат подзывает Еву ближе, и тот быстро понимает что к чему. Он цепко схватил (Т/И) за запястья, по наставлению стараясь не пережимать кровообращение, и оттянул назад, пока она не сбила с Адама, совсем не смущенного и не удивленного происходящим, очки. Он предполагал, что она не придёт в сознание ещё хотя бы полчаса, но, очевидно, был слишком груб, пока её раздевал и она почувствовала холод, когда Адам задрал подол её юбки, или же то, как ткань натянулась вверх, готовая слететь через широкий ворот, напоминавший матроску.В итоге машина содрала его резко, за ту пару секунд, пока Ева отпустил её запястья и её руки остались поднятыми к потолку, после чего снова лишил человека возможности махать кулаками.(Т/И) снова задрожала. Может, от озноба, может, оттого, что в комнате было действительно прохладно, или же, что тоже не исключено, от настоящего страха, смешанного со слабым понимаем происходящего. Адам видел, что она плохо соображает, а её тело занято активным противостоянием попавшим токсинам, но, тем не менее, она продолжала бороться, чисто инстинктивно. Его это развлекало. Человек выглядел до ужаса беззащитным. Он с удовольствием расскажет об этом андроидам при первой выпавшей возможности.Она с яростью пнула Адама, однако, тот никак не отреагировал на это, подцепив пальцами резинку белья и стянув его вниз. К большому недоумению Евы, брат великолепно сохранял самообладание, будто прямо перед ним не было больного человека, бьющегося в истерике. Признаться, ему казалось, что даже он заинтересован действием больше, впервые наблюдая за таким. Андроиды никогда не беспокоились о том, чтобы быть раздетыми, и уж тем более не ревели из-за этого.— Отпустите... Я не хочу! — застонала (Т/И), принявшись извиваться и избегать его прикосновений ещё активнее.Он мягко прижал её лодыжки к полу, насовсем лишая почти всякого движения, затем наклонился ближе к её лицу.— Если ты не дашь мне тебя раздеть, я не смогу вымыть тебя, — поясняет Адам так, что вряд ли у кого-либо нашлось что возразить, — Ева, подними её. Не отпускай. Пореза от катаны андроида я не вижу, но мне точно нужно знать, не ранена ли она. (Т/И) продолжала хныкать, пока Адам мимолетно обводил её взором, ища какие-либо повреждения на её коже, ощупывая конечности и прикидывая, целы ли её кости. Впрочем, каких-либо признаков переломов не было, и, помимо отравления и испуга, она была вполне себе бодрой, но убедиться в этом было необходимо.Со стороны было понятно, что девушка смущена и чувствует себя ?не в своей тарелке?, пунцовый румянец на её щеках присутствовал не только от лихорадки. Адам учитывал то, что люди считали некоторые части тела интимными и любезно избегал их взглядом, пока проводил осмотр. Как бы его ни съедал интерес, сейчас было лишним уставляться из праздного любопытства; заставить (Т/И) доверять и видеть, что они ей не враги, было важнее. Заметив, что машине, уже засучившей рукава рубашки, чтобы их не намочить, была безразлична её нагота и ничего ужасного с ней сейчас не произойдёт, (Т/И) успокаивается, позволяя подхватить своё горячее тело на руки.Вода и правда кажется прохладной, она сначала вздрагивает, привыкая постепенно, погружаясь в неё по подбородок. Приятно тянуло душистой травой, ощущался легкий запах мыла, её дыхание начало выравниваться, а участившееся сердцебиение приходить в норму.Незначительный туман перед глазами никуда не исчезал, она всё ещё плохо видела светлую комнату, ослепляющую своим цветом. — Тебе стало лучше? — вновь послышался голос в метре от неё, — Температура должна спасть.Вскоре она почувствовала пальцы на голове, мягко массирующие кожу под шорох пены. Он опасливо вычёсывал образовавшиеся колтуны на концах, избегая того, чтобы драть волосы. Когда Адам запрокинул её голову назад, смывая мыло, вода приобрела слегка бурый оттенок, а широкая ладонь убрала остатки рвоты и слюны в уголке рта.Машина, которую она смогла узнать и с которой играла в прятки, поднесла к её губам стакан, от которого пахло мятой, а на его дне, кружившись, оседали белесые крошки.— Брат хочет, чтобы ты прополоскала этим рот.— Не страшно, если проглотишь, — добавляет старший, — хуже от этого не будет.(Т/И) слушается. Ощущать в своем рту слабый привкус сладковатой мяты всяко приятнее, чем остатки полупереваренной пищи и горького желудочного сока.Напряжение, которое не отпускало её всё это время, потихоньку спадало, оставляя после резких душевных подъёмов и такого же резкого уныния, нивелировавшего всё то, что ненадолго давало ей сил, чистую усталость. Она почувствовала, как тяжелеют её веки и невероятно хочется провалиться в сон, и Адам не оставил это без внимания:— Тебе не помешает немного поспать.В этот раз он понизил голос, сделав его достаточно глубоким и успокаивающим, переходя почти на шёпот. Ева и не сомневался в том, что он сделает это: старший брат умел звучать ласково и авторитетно, если того хотел. И обезоруживал его самого каждый раз, когда протягивал очередную бессмысленную книгу, ставя условие ?сначала чтение, потом игры?, и он внимал ему, находя это неоспоримым.Всё способствовало тому, чтобы она сдалась Морфею: совершенное измождение, тёплый оттенок солнечных лучей, образовавших мягкое освещение, убаюкивающий голос, обращённый к ней, знакомый запах, создававший ощущение того, что она дома, и немного снотворного в стакане.Ева приподнял её под мышки, Адам шустро завернул в белое махровое полотенце, заставляя снова оказаться на руках. (Т/И) позволяет это, решая, что сейчас не время проявлять гордость, и желание сообщить, что, между прочим, такие вещи она может делать сама, осталось невысказанным, подкрепляемое осознанием, что достаточно воли, чтобы даже просто открыть рот, она сейчас не найдёт.Машина была довольна таким уступчивым поведением, неплохо вымотавшись после несерьёзной, но долгой и морально изнуряющей борьбы за то, чтобы просто снять с неё одежду, не применяя излишнего насилия. Он опустил её на кровать, подстелив полотенце сухой стороной под мокрые волосы, с которых ещё капала вода.Оказавшись в удобном положении, (Т/И) уснула практически сразу, не позаботившись о том, чтобы проследить, что будет дальше. Адам, забрав лежавшее на стуле, на несколько минут застыл с чистыми вещами в руках, рассматривая человеческое тело, теперь без угрозы того, что она выскажет своё возмущение или сочтёт его намерения отвратительными и пугающими. Он не торопился её одевать, чтобы не разбудить и иметь возможность хотя бы так взглянуть на то, как устроены люди вживую. Пока сдерживаешь стремление человека разнести всё, что он видит, довольно непросто сделать это основательно.Он осторожно обхватил кистью её шею и слегка надавил, пока не ощутил отчётливую пульсацию, свидетельствующую о жизни. Следующей целью стали запястья, которые при желании он смог бы легко сломать, если бы сжал всего лишь в половину имеющейся силы: пульс там он смог найти гораздо быстрее; удивительно, что такая хрупкая раса, способная умереть или повредиться из-за любой мелочи, правила планетой. Но положить руку прямо под левую грудь, где лишь шелковистая кожа, на которой при ближайшем рассмотрении можно было увидеть поры, немного настоящих мышц и рёбра, не содержащие в себе ни грамма железа, отделяют его руку от бьющегося, нежного органа, качающего кровь по её телу... По-настоящему восхитительно. Наверное, почти также, как наличие исключительного шанса расспросить её. Андроиды бы вряд ли стали упускать его, вряд ли бы спокойно отдали ему человека практически прямо в руки, что лишний раз навело его на мысли о том, что ранение, нанесенное уже знакомой ему 2B, было нелепой случайностью и огромным подарком судьбы для него.Ева, расправившись с ванной, вернулся, и, встав рядом с Адамом, принялся следить за его странными действиями.— Что ты делаешь? — поинтересовался он.— Ничего особенного, — рука Адама соскользнула с её тела, — просто наслаждаюсь ощущением жизни. Адам жестом показывает Еве, что тот может попробовать сам. Но (Т/И) морщится во сне, когда тот прикасается к ней, пытаясь повторить за братом, и она символически отмахивается от неуклюжего прикосновения Евы. — Нежнее, Ева, — Адам лишь еле-слышно смеётся, — ты и так чуть не прикончил её.— Я просто хотел, чтобы кто-то поиграл со мной.— Я обязательно поиграю с тобой, как только человек выздоровеет, — он ненавязчиво потрепал Еву по голове, — Ты знаешь, что не следует упускать созданную фору.Машина кивнула брату, принявшемуся одевать спящую девушку, температура которой наконец пришла к нормальной. Тот факт, что присутствие человека доставляло Адаму удовольствие, был самым главным для Евы, и подобная озабоченность старшего ею нисколько не волновала, тем более что он надеялся, что Адам позволит ему играть с (Т/И), пока тот занят чтением книг. В целом, того, что брат был рядом с ним, и того, что Ева находил прикосновения к человеку приятными, было достаточно для его простодушного и нетребовательного восприятия.— И, пожалуйста, постарайся первое время не трогать её, если она не захочет этого сама. Человеку нужно время, чтобы привыкнуть к тебе.Адам откинул край одеяла, чтобы переместить (Т/И) под него. Это нисколько не встревожило глубокий сон, делающий её ещё более уязвимой.— Теперь, когда ты здесь, а андроиды знать не знают, где искать тебя, разве у нас не больше возможностей наладить контакт, мой маленький человек? — он плавно натянул тёплую материю до её плеч, — я надеюсь, нам хватит времени на это, пока ты больна и вынуждена принимать мою помощь.Он оглянулся на брата.— Теперь, Ева, ты понимаешь, почему я выбрал именно этот путь?