Тридцатый псалом: Вор, обокравший вора (2/2)

– Как ты оказался в моём отражении? – Что за чёртовы намёки? И почему этот понедельник приобретает судьбоносно-зеркальный поворот?!

– У меня есть магический артефакт, с помощью которого я могу путешествовать по Школе, - на этот раз никакой лжи. Довольно. – Обычно я не слышу звуков и сам не могу ничего произнести, но в нашу единственную встречу тебя заинтересовал Некрономикон, - мальчик вспыхнул, полагая, что это не может быть ни чем иным, кроме как особым свидетельством божьего промысла, связавшего их, - который я потом долго пролистывал и нашёл звукопроводящее заклинание. – Говорить ей, что текст заклинания изначально адресовался зомбированным мбунду в толще могил, не счёл нужным.

– Малец, а что тебе от меня надо? – Он вздрогнул от повторного жалкого обращения и зло прищурил глаза: «Я – давно не ребёнок, Девушка С Именем. И мне нужно лишь доказать это себе… тебе… всему миру!».

– Мне… - Бонт придал голосу печальные нотки, полагая, что сможет растрогать её. В многочисленных книжках то и дело встречалась мысль, что женщины – существа сентиментальные, - …очень одиноко. А ты, кажется, единственная, знакомая мне сверстница на ближайшие тысячи лье. И я подумал, что мы могли бы, иногда, проводить время вместе, в башне. – Губы прискорбно изогнулись. – Я знаю, когда у архангелов пересменка. Это позволит незаметно зайти и также не…

– Нет! – Виктория притворно растянула губы в бесчувственной улыбке. – Мой ответ – нет.

– Но?.. – Парень искренне удивился. Меньше всего он ожидал подобной реакции. – Почему, Вики Уокер? Разве я не заслуживаю толики дружбы?

– Слушай, Бонт, - она шагнула к отражению, и где-то в башне у него задрожали пальцы – её красивое лицо оказалось пугающе близко. – У меня полный провал с учёбой. Ещё немного факапов, и я завалю предрождественскую аттестацию и вылечу из этого дурдома, но отнюдь не на ангельских крыльях счастья. – Она стукнула стекло в том месте, где находился его нос. – Мне не нужна очередная авантюра, их в моей жизни и без того достаточно. И, раз тебя заперли там, то ты – нежелательный субъект, с которым никто не должен контактировать.

– Я… - он растерялся. И теперь его тон по-настоящему стал печальным, - …наверное ты права… но я не понимаю, в чём я виноват… извини… извини, пожалуйста! – Ощутил, что если не скроется сию же секунду, из глаз брызнут предательские слёзы. – Зря это всё…

«Воистину зря. Опоздал на какие-то полчаса, когда тут ещё могли приголубить из сострадания, малыш. А теперь провали…», - внезапно в голове новой Уокер словно сработала сигнализация, наталкивая на странную, но не лишённую смысла идею.

– Это ты меня извини. – Она смягчила тембр. Впрочем, будь собеседник более искушённым, тут же уловил бы в нём фальшь. – Я просто напугалась твоего неожиданного появления, Бонт. Конечно ты ни в чём не виноват.

– Ты это искренне? – Шатен напоминал ей семилетнего ребёнка, который вдруг увидел во взрослом настоящего кумира и теперь ждал от него ответных притязаний.

– А какой смысл мне тебя обманывать? – Виктория легко улыбнулась, затапливая его теплом. – Твоё заточение мне непонятно, но, я уверена, никто не заслуживает подобного плена. – «За попытку плюс один, за театральность минус десять, пиратка. Хотя бы переобувайся не так явно и не на таком лету…». Она накинула на плечи красный пиджак и бросила взгляд на настенные часы. – Знаешь, мне уже пора на уроки, но я готова принять твоё предложение. Давай, - и вдруг протянула мизинчик, проводя им по зеркалу и заставляя обратить внимание на свои руки, - попробуем подружиться, чувак. – Та, прежняя Непризнанная примерно так бы ему и ответила, не сомневалась нынешняя блондинка у зеркала. – На земле дружат и мирятся, взявшись за пальцы. – Тут же пояснила, видя недоумение парня. – Так когда, говоришь, вечером, у твоих сторожевых псов перерыв?

– В семь часов им принесут ужин, Вики Уокер. – Юноша почти засиял. – По правилам трапезничать дóлжно по очереди, но их давно никто не соблюдает.

– Тебе тоже принесут еду? – Она подхватила сумку.

– Я ем не раньше восьми. – Бонт всё пытался отвести взгляд от Девушки С Именем, но у него не получалось. В алом наряде она выглядела, как самый смертоносный цветок в незнакомых ему тропиках.

– Тогда до встречи за чужой трапезой?

– Да, спасибо. Спасибо тебе! Правда! – Почти замахал ей рукой отчаянным, счастливым жестом, но внезапно крикнул вдогонку, - а что такое факап?

– О, - блондинка развернулась у самых дверей и оскалилась, - это синоним «оказии». – Очевидно, именно «оказия» будет понятна мальчугану со всеми его стариковскими словечками. – Но больше не смей подглядывать! – Бросила и тут же вышла, оставляя смущённого, но радостного затворника в отражении.

***

На ужин давали ужасное. Гуляш – на первое, нытьё – на второе.

– Меня угнетают! – Ади упал на стул, изображая удавку на шее.

– Лишают прав? Заставляют раболепствовать? Гнить заживо на непосильной работе? – Сэми был наблюдательным парнем и в глубине души полагал, что, дай Мисселине волю, она будет способна на вышеперечисленное.

– Всё гораздо серьёзнее. – Возлюбленный бесцеремонно залез в тарелку своего товарища и подцепил картофельную дольку, - требуют участвовать в самодеятельности.

– Оу, - ангел стукнул его по ладони, но жест был исключительно мягким, почти нежным, - я закажу тебе панихиду. И кекс. – Сделал выразительные глаза, - да, точно, нам нужен кекс, чтобы как-то пережить боль утраты!

– Что за грязные намёки?! – Хохотнул собеседник. – Кекс нам нужен всегда. – Он всё-таки отжал свой ломтик и тут же отправил его в рот, - а фофдественская пофтанофка, - прочавкал, проглатывая, - лишь раз в году. И она длинна и полна ужасов, Сэмюель! Составишь мне компанию на этом эшафоте?

– Ты же знаешь, - он растянул губы в блудливой улыбке, - моя слабость – красивые, высокие, рыжеволосые… Но если их не будет, сгодишься и ты. Ай! – Не успел увернуться от полетевшей в него солонки. – Тебе я тоже не могу отказать.

– Не приставайте ко мне, сударь! – Ади изобразил театральный, наигранный баритон. – Я – не гей!

– Всё в порядке, месье. – Засмеялся, тыкая демона в бок. – Я всё равно веду себя, как баба!

– Чудовища! – Дочь Мамона обрушилась натуральным смерчем, исследуя столовую беглым взглядом. – Кто-нибудь видел Непризнанную?

Странное чувство, поселившееся в ней с пары у Фенцио, никак не отпускало.

Уокер опоздала. Но это было наименее поразительным.

Потому что вплыла она в аудиторию в корсете, принадлежащем Мими, а затем устремилась за свободную парту.

За свободную парту на первом ряду, удобно располагаясь между первокурсником Донни и ещё одной ангельской задницей, чьего имени демоница и знать не знала.

– Блин! – Промеж лопаток Вики больно прилетело держателем для свитка. Она обернулась, утыкаясь в пылающее гневом лицо соседки.

– Ты охренела? – Одними губами прошептала демоница, не привлекая внимания Фенцио.

Вместо ответа подруга лишь развела руками и показала на учителя.

Мол, урок идёт, давай, как-нибудь, потом.

Может после пар.

Или в следующей жизни.

Или вообще в другом городе и не со мной.

Так и получилось.

И «потом» затянулось аж до самого вечера, пока рассерженная Мими всё-таки не выцепила Непризнанную и буквально не потребовала объяснить, почему та её игнорирует. Виктория странно промямлила что-то про скорую аттестацию и свою образовательную дыру в башке и, наконец, спросила, не в обиде ли подружка, что та взяла её вещи.

– Я много раз видела тебя без одежды, - немного расслабилась первокурсница. – И в этой одежде ты выглядишь так, словно всё ещё без неё.

– Звучит ободряюще, - хмыкнула в ответ Вики. – Мир? – Она протянула палец во второй раз. Да что за знаменательный день такой?!

– Добро и котятки. – Брюнетка резво потрясла её мизинец. Уже привыкшая к смертным уокерским глупостям, вряд ли созналась бы сама себе, что почти полюбила их. – Ты ужинать идёшь?

– А сколько сейчас времени? – Уточнила Виктория, но получив ответ, что почти семь, непривычно засуетилась, - знаешь, я хотела заглянуть в библиотеку. Подойду позднее.

– Давай встретимся в столовой через час. – Мими ещё не была голодна и с удовольствием бы прогулялась до душа. С утреннего фехтования буквально только об этом и мечтала. – Кста-ати! – Она порылась в наплечной сумке. И плотоядно облизнула губы. – Это тебе. Занятия у очень взрослого и очень тёмного курса сегодня в Аду, поэтому меня просили исполнить роль гонца.

– Спасибо, - блондинка буркнула благодарность и выхватила запечатанный конверт, догадываясь, чьё тиснение украшает сургуч. – Увидимся позже!

И письмо забрала подозрительно.

И упорхала как-то быстро.

И оставила после себя только противоречивое смятение, от которого у демоницы нехорошо кольнуло внутри.

– Только в списке Мисселины, - сообщил рыжий, останавливая поток воспоминаний.

– В каком списке? – Двое других участников беседы отреагировали почти хором.

– Она что, тебе не сказала? Уокер теперь театралка. – Ади раскачивался на стуле. – Судя по тому, что я услышал, Вики чуть ли не единственная вписалась сама в эту ахинею.

– Ахинея… я хренею… - сузив глаза, Мими озвучила своё нелепое, всё ещё неясное негодование и ошалело опустилась за стол.

Она не понимала, что такого произошло с соседкой где-то между утренней встречей и уроком Воздействия, но в одном не сомневалась – случилось наверняка.

***

Люцифер был вынужден признать – весь день ему было до бесстыдства хорошо.

Дела спорились, задания выполнялись идеальнее прежнего, а сам он сверкал всеми гранями веселья в компании других демонов – не той привычной, битой табуретками жизни иронии, а чистого, концентрированного удовольствия от самых простых шуточек. Словно ему снова лет шестнадцать, и где-то на подкорке сознания он ещё верит с присущим подросткам максимализмом, что всё будет так, как он хочет.

На этот раз, впрочем, хотелось исключительно одного.

Одну.

Дышащую своими охуенными губами ему в плечо Уокер.

Взявшую в плен, уронившую наповал и расстрелявшую насмерть.

Избавиться от неё не получалось и уже не хотелось. Девчонка заходила в голову с ноги и выглядела лучше, чем ебаный сочельник в преддверии ебаных чудес для всяких ебаных идиотов, к которым – с самой ликующей улыбкой подумалось Люцию, – он теперь и примкнул.

Увязая в фантазиях о её дрянной, совершенно прекрасной коже, на которой он планирует расписываться доброй сотней укусов-автографов, вдруг почти уверовал, что теперь-то всё будет заебись.

Потому что сегодня утром она открыла рот и, блять, так красиво скрутила каждую его артерию, сплела каждую жилу, подсветила каждую татуху, украсив сверху дешёвой, шуршащей лентой, что теперь у него просто нет вариантов – её уже никогда из себя не выбить, не выебать, не вернуть её туда, откуда брал, производя отмену.

И у него есть все шансы победить двести рыл в рукопашную разом, ведь отныне демон – главный герой, кузнец своей судьбы, феерический пиздорыцарь, от статуса которого хочется блевать розовыми слюнями счастья прямо ей на коленки.

Сияющий, сверкающий, стремительный, он шёл к кабинету Человекознания, способный согреть собой весь Нижний мир.

У Люцифера давали весну.

Врубали отопительный сезон.

Распарывали красивые губы от уха до уха, чтобы теперь до конца вечности он салютовал клеймом «Человека, который смеётся» без всякой причины, просто потому, что вокруг колосились непризнанные клубничные поля и тотальное хорошо.

«Это не ты… это я – ебучая мёртвая царевна, которую ты пробудила от бессмертной летаргии. Даже не поцелуями, нет… Не глубокой глоткой, в чьи стенки я уже въелся своим ДНК. Не дурью, что перекатывается в твоей башке из стороны в сторону, не встречая на своём пути преград… Ты меня из пропавших без вести и безвестности достала. Из спокойствия, из комфорта, из склепа подняла своим приговором к жизни. Каждой блядской мыслью обо мне, которую ты порождаешь, дура, потребовала дышать, суетиться, обращать на тебя внимание… И всё. Всё, Непризнанная! И нет между нами ни равенства, ни схожести, ни родства. И никакой уебанский свет не озарял моей души. Там и души, наверное, нет… Потому что всё занято одной тобой. Куда, блять, ещё электричество тащить?! Слишком много. Слишком нужно. Слишком моя. Ты – как ужин у Кроули. Я – как тот пиджак на твоих плечах. И таким слипшимся монстрам одно место – в Аду. В жареве, в пореве, в мареве… в болезни и в здравии, в печали и в радости… Сейчас, погоди, представлю, как папочка благословляет нас, чтобы через секунду скончаться от хохота – сын Сатаны и смертная тёлка, - дно днищенского дна бульварных историй. Такое даже в «Серафиме» не напишут, чтобы не позориться. И «это настолько нереально, что не может быть ни чем, кроме правды»…», - внутренний голос услужливо процитировал белобрысую.

Люцифер дошёл до нужного поворота, полагая, что уже почти девять вечера. Карман припекало от послания Торендо, которым он намеревался поделиться с одной отпетой и отбитой шалавой, предварительно совершив со студенткой соответствующую трансформацию.

Процесс определённо включал в себя силовые и акробатические приёмы, покорно распластанные крылья и непокорный поворот головы, заставляющий демона мысленно вспоминать молитвы.

Молитвы, которых он не знал, но уже был готов зазубрить, двойным проникновением выбивая из сладкой, грязной, страстной Уокер елéй для дальнейшего соборования.

«Внимание-внимание, трюк может быть выполнен только настоящим профессионалом. Пожалуйста, просто отожмите трусы в рукомойник и не вздумайте повторять без дьявольского сына и в домашних условиях, спасибоблятьпожалуйста!».

Да, инфа – сотка.

Сначала он засунет в Непризнанную.

Пальцы, хер, миллиарды «не…люблю». Вобьёт в неё себя, буквально впихнёт через рот собственный пульс, все грехи, исповеди и молчание громче криков. Заставляя воевать с ним на этом судилище и на любых других. Против и плечо к плечу, побеждать и проигрывать, поддаваться и забирать.

«Уокер 1999-го года выпуска: пиздец какая шикарная презентация «Как живо жить живую жизнь» здорового человека, а не утомлённая вечность курильщика. Лады, уговорила… Так и быть. Покажу тебе ответный топ-пять школьных мест для анала и ёбли со сквиртом, куда никогда не нагрянет Фенцио…», - едва додумал и тут же уткнулся взглядом в щенка Веника, что замер у кабинета Человекознания, растерянно взирая в ответ.

– Сын Сатаны. – Дино взял себя в руки и прохладно кивнул. А затем, внезапно, перекрыл дверь спиной, будто именно там пернатым уёбкам было предписано прятать красивых, текущих, непризнанных сóсок, пытаясь испортить тех своей хорошестью. Мысль наследничку Чертога решительно не понравилась, и радужки вспыхнули алым. – Есть разговор.

– С хуя ли, сын школьного учителя? – Люцифер изучил позу, в которой застыл его собеседник. – Я прекрасно обходился без общения с тобой с семи лет. Уверен, проживу и дальше.

В глазах ангела блеснул какой-то отчаянный огонёк, когда он повернул лицо в сторону кабинета:

– Это касается Уокер.

– Касаюсь Уокер только я, - демон понял – хрен с небесной горы всё никак не уймётся, пытаясь потрепаться с его и только его девчонкой, и сейчас Люцию прилетит дуэльная перчатка с вызовом. – Жуй, глотай, съебись, Дино-Дырок-В-Кармане-Больше-Чем-Ливров. – Брюнет сжал кулаки и неумолимо надвигался, злорадно подмечая, что тряпки этой тряпки с каждым годом становятся всё заношеннее. «Что, грустный мудень, в банковском хранилище твоего папаши окончательно воцарилось Нихуя, а твоя благочестивость не позволяет спиздить шмоток с Земли?». – Знаешь, Непризнанная так блядски хороша, что я даже понимаю всю степень твоих пиздостраданий. Ведь что может быть хуже, чем любовь всей твоей никчёмной жизни, отдающаяся вечному сопернику и врагу. – И прорычал, оказавшись напротив, - уматывай с моей дороги.

Но вместо напряжённых плеч и вспыхнувшего лица блондин вдруг скривился в улыбке:

– Сын Сатаны, ты – идиот. Но ты мне – не враг. – Он развёл ладонями в совершенно непонятном Люциферу жесте. – Соперник – да. Враг – нет. А от того особенно удивительно видеть, как лихо тебя припечатало Викторией. Что, так хочется говорить о ней даже в её отсутствие, что готов выражать своё восхищение в компании кого угодно?

Сначала в голове брюнета пронеслось «Убери свой язык от моей победной «Виктории»! Не для тебя, нищеёба, слоги складывались!», а потом, что ебальник сынка Фенцио будет отлично смотреться, натянутый поганым ртом на один из торшеров. Ведь ясно, как день, Динозавр увидел Непризнанную, заходящую на свиданку в класс, и решил попиздеть проповеди в надежде дружески послюнявить её щёчку.

«Ни хуя, сука, не для тебя. Не для тебя её щёки. И не у тебя она за них берёт!».

– Я бы расплакался от счастья, что мы, наконец, обрели верное плечо в лице друг друга, - расслабленная поза осталась неизменной, но это не могло ввести ангела в заблуждение – Люций был готов ему пробить. И счёт вёлся на секунды. – Но у меня совершенно нет времени – по расписанию грехопадения, мор и жабы. – Он склонил голову, примериваясь, как хищник в тени платана, - хуярь ледоколом, не приближайся ко мне и, тем более, к ней. Ты же не ящерица, отрубленные ступни, яйца и кисти не отрастишь. Так что смирись, скучная Дино-книга. Легкооткрывающаяся и быстрочитаемая. Тебя давно поставили на полку, вот и пылись там до конца времён.

По физиономии ангела стало понятно – удар достиг цели ещё до того, как демон поднял кулак. Всё потому, что иногда Дино чувствовал себя именно таким героем по жизни – из пресного, неуместного в этой вакханалии теста.

Короче, он снова вмазал первым, замечая, как на лице демона появляется шальная, властная улыбка – счёт дохулиард к нихрена в пользу инфернального сынка и его самоконтроля.

Голову Люцифер отклонил, так что удар едва прошёлся по уху, в то время как его собственная рука зарядила снизу, в солнечное сплетение волосатого пидора.

– Никогда не пойму… - блондин сложился вдвое и прошипел, - …что она в тебе нашла.

Люций захохотал:

– А я тебе никогда и не показывал. По счастью раздевалки у нас разные, и ты – не в моём вкусе. – Не даст же он просто взять и закончиться этому диалогу. Не так быстро. Не так просто. Но так глумливо припечатывая, - я предпочитаю женщин, Диньдоний. Длинные патлы тебя ими не делают, не старайся.

Пока говорил, позволил себе пропустить серию ударов по рёбрам и въебать коленом по кислым щам пернатого, используя пучок на башке в качестве рычага для воссоединения со своей ногой.

Словил особый, тестостероновый, наркоманский кайф, когда его собственная губа треснула, сочась на язык красным, и с удовольствием облизал: сейчас он что-нибудь сломает этому ушлёпку и явится к ней – течь в жаркий, уокерский рот, в упругий охват бёдер, в тугую, розовую пизду кровавыми плевками, спермой и пóтом – по праву сильного.

В это же самое время думы то огребающего, то попадающего Дино были полны не меньшей страсти. Если дьяволица уже ждёт его в старом кабинете, который за каким-то лядом понадобился исчадию Преисподнии, надо дать ей время улететь оттуда хотя бы через окно.

Но самое забавное, что ни Мими, ни Вики в злосчастном помещении, рядом с которым разыгралась сцена, достойная не то Шекспира, не то волчьей стаи, просто не было.

Первая – традиционно опаздывала на добрые полчаса.

Вторая – и не собиралась идти на встречу, потому что намеревалась идти в поезд, уже нацепив на себя то платье, из-за которого в былые времена сжигали красоток, основывали Инквизицию, а книга «Молот ведьм» считалась отличным подарком для молодой хозяюшки.

– А ну разошлись! – Выскочив из-за угла, Мисселина рявкнула и применила чары. Не то что бы это могло действительно остановить их. Каждый из мужчин был куда сильнее. Но сработал эффект неожиданности. – Брейк по разные стороны ринга!

– Простите, - отдышавшись, проблеял Дино.

– Плевать! – О да, преподавательница по-настоящему разозлилась. – Плевать, что вы не поделили на этот раз! Мне всё равно! Оба. Участвуете. В постановке. – Прочеканила она. Демон глумливо изогнул бровь, собираясь сообщить что-то на сатанинско-наследном, но женщина не позволила. – Даже ты! Особенно ты! И меня не волнует, что тебе никто не назначает отработок. Значит я стану первой и открою эту страницу твоей истории, Люцифер!