Шестой псалом: Волк и овца (1/2)
– Я трубочистом неспроста
Пошёл трудиться с детства.
В трубе печной как у Христа
С пелёнок интересно.
Случись у кумушки засор,
Она зовёт меня во двор,
Чтоб с помелом наперевес
В её трубу скорей я влез.
Эх, раз, ещё раз! Щёткой помашу для вас!
Эх, раз, ещё раз! Всуну-выну, будет класс!
Вот Мэри Даунинг жильё:
Начищен там до блеска
Камин, что в спальне у неё,
Моей большой железкой.
У бедной Молли Абердин
Золы в печи в избытке.
Зато я у неё один,
Я делаю ей скидки.
Эх, раз, ещё раз! Щёткой помашу для вас!
Эх, раз, ещё раз! Всуну-выну, будет класс!
По самым дальним областям
Я чистил кочегарки
Графиням, юным дочерям
И пухленьким кухаркам.
Позвали в лорда особняк,
Чтоб вычистить глубины.
Там печка есть, камин, очаг –
Жены, сестры, кузины.
Но дверь открыл мне лично лорд
В кальсонах и на взводе.
И с ним поставил я рекорд
Но в заднем дымоходе.
Эх, раз, ещё раз! Щёткой помашу для вас!
Эх, раз, ещё раз! Всуну-выну, будет класс!
Закончив пение, Ади театрально раскланялся, и допил из своего бокала сверкающий синевой Глифт.
– Открывайте вторую бутылку, - Сэми махнул рукой в сторону Астра. – Там ещё 12 куплетов. Нужен допинг!
– Избавьте нас от этого демонического вокала, - простонал Астр, которому хватило и первой ёмкости с алкоголем. Язык старшекурсника заплетался, а сам он буквально полулежал на такой же сонной Лоре, зажатой между ним и Энди.
Глядя на происходящее, Дино был вынужден признать: нарушать правила – это увлекательно и… ослепительно приятно.
Вики оказалась той лёгкой на подъём и компанейской девчонкой, с которой никогда не возникнет элемента неловкости. И с которой в равной степени хорошо танцевать в шикарном ночном клубе, смотреть матч на стадионе или топить труп врага в болотистой местности.
Как и полагается на празднике, сначала она задула торт под бурные аплодисменты, смешанные с радостными воплями, а потом в ход пошли сэндвичи, фрукты и Глифт, щедро разливаемый конопатой рукой.
Сам ангел не притронулся к спиртному. Впрочем, ему и не предлагали. Дино же не Виктория Уокер, и ощущений неловкости с ним – хоть отбавляй.
Зато он был честен. И мысленно согласился, что пошёл на кутёж не ради всеобщего признания себя королём вечеринок, а ради новоиспечённой «именинницы». Да и рядом сел тоже только из-за неё, буквально на доли секунды опередив парня по имени Энди, со вздохом разочарования приземлившегося по соседству.
– Ну что, непризнанная, можешь ли ты похвастаться подобными тусовками до своей смерти? – Спросил рыжий демон, поднимая фужер.
Вики фыркнула:
– Пока ты не позвал меня своровать весло, я не считаю это мероприятие удавшимся!
– Уверен, - не унимался Ади, - на той вечеринке все были без крыльев.
– Если только с хвостами, - засмеялась Уокер.
– Никак демоны? – Льнущая к Вики с другой стороны, Мими удивлённо расширила глаза.
– Хуже, - шепнула ей соседка по комнате. – С хвостами по Эргономике и Макетированию.
Часть непризнанных быстро оценила шутку и, не сдерживаясь, засмеялась в голос. А Дино с восхищённым ужасом понял, что занят лишь тем, чтобы фиксировать тепло оголённого локтя девушки слева от себя, ощущая, какая гладкая у неё кожа, и как интимно скрываются в темноте декольте полусферы высоких грудей.
С самого начала дня он уже не раз возвращался к эпизоду знакомства во внутреннем дворике.
Сперва парню показалось, что он попал в ловушку собственного воспоминания: Вики была поразительно похожа на родную мать. Но, присмотревшись к девушке, ангел понял – в ней не было той противоречивой жёсткости, которая отталкивала.
Уокер была фантастически гармоничной и живой, тем самым заставляя блондина дышать чуть чаще, чем того требовала физиология.
Её стройные ноги и хрупкие запястья.
Её бесконечные локоны волос, случайным соприкосновением щекотавшие его ладони.
Её голос – задорный, радостный, непосредственный – о, он отлично осознавал, что, наверняка, находили в ней мужчины.
Прикрыв глаза, ангел попробовал устыдиться. Когда тебя воспитывают в условиях тотальной правильности, ты с ней срастаешься. Но ничего не вышло. Дино чувствовал себя до странности легко, словно и не шабашит на крыше с правонарушителями, а плывёт в морском прибое, напоминающим желе.
– Я никогда не… изменял своему парню с другими парнями, - Сэми был почти трезв, но этого «почти» хватило, чтобы с него слетела ангельская непорочность, а в ход пошла игра на выпивание.
– С другими парнями – никогда, - заржал Ади, отодвигая выпивку. – А девчонки…
– НЕ СЧИТАЮТСЯ! – Хором гаркнули оба.
– Если девчонки не считаются, то я – тоже та ещё малышка Мэри, - подхватила Мими. – Вики?
– Не чокаясь! – Произнесла Уокер и залпом допила остатки Глифта.
– Ах ты блудливая сестра-злодейка! – Демоница ткнула кулачком соседку в плечо, а Ади разразился неподдельными аплодисментами. – Ты уверена, что хочешь стать ангелом? И что ангелы тебя примут?
– Может меня немного оправдает тот факт, что с моим бывшим всё шло ко дну, а коварный соблазнитель стал моим…пос, кхм, последним парнем? – Почему-то, запнувшись на полуслове, она посмотрела на Дино.
– Прости, - развёл руками Сэми, - но мы уже ничего не можем поделать с твоей записью на участие в воскресной оргии.
Хмельно запрокинув голову, Непризнанная захохотала, обдавая молчаливого блондина целым сонмом ароматов. Её волосы пахли травой и мылом, а рот – мандариновыми дольками и сладковато-кислым алкоголем. И это будоражило его до жарких колючек в районе живота.
«С тобой невыносимо приятно», - подумал ангел и сдвинулся на полсантиметра ближе: вновь как бы случайно – кожа к коже – касаясь её руки.
***
Человек в мантии никуда не спешил. Он слишком долго ждал, чтобы наделать глупых ошибок именно сегодня.
В саду Адама и Евы стояла одна из тех ночей, про которую обычно говорят «Ничего не предвещало беды», но человек в мантии вырос в мире, где всегда что-то предвещало. В очень далёком детстве его лишили и материнской ласки, и отцовской любви, что само по себе не предвещало ничего хорошего. А как раз сегодня он, словно повинуясь внезапному порыву, вздумал почитать гороскоп, который предвещал Тельцам сплошь невзгоды и опасности, вздумай они насладиться шедеврами китайской кухни. Всем остальным знакам зодиака гороскоп, в свою очередь, сулил незабываемые впечатления, если они отведут друзей-Тельцов в китайский ресторан.
В кустах раздался шорох, потревожив неспокойные думы человека в мантии.
– Пришла? – Тихо произнёс он.
– Пришла. – Вторил ему женский голос из-под плаща.
– Опаздываешь, - в тоне не было гнева, но собеседница по привычке почувствовала себя отчитываемой.
– Было небольшое… м-м…собрание, - она ловко начала закручивать манжеты, обнажая запястья, сплошь испещренные порезами. – Пришлось споро его закончить и под благовидным предлогом уйти спать.
На это заявление человек в мантии лишь не заинтересованно пожал плечами и вынул из кармана кинжал. Сейчас его миссия требовала предельной точности.
***
Худшее утро сентября в жизни Люцифера началось с того, что он открыл глаза.
В студенческом кампусе у него на правах старшекурсника была отдельная спальня, которой он предпочитал пользоваться без зазрений совести. И сегодня совесть, как это бывало прежде, не беспокоила демона. Его беспокоили красные волосы, расхристанные по соседней подушке.
Слегка повернув голову и оценив выдающийся силуэт под простынкой, мужчина с грустью констатировал, что в его постели лежит одна из подружек Ости – то ли Наама, то ли Санса.
С осознанием этого факта накатили и воспоминания.
Широко шагая по коридорам прошлым вечером, он не мог думать ни о чём, кроме уязвлённой гордости. Его – Принца Ада, саму суть порока и похоти, мужчину в самом расцвете сил – отвергли, невзирая на дьявольское обаяние.
Не то чтобы он планировал какую-то порнографию, но динамить – его, Люция, привилегия, и начинать позволять это делать другим, тем более Непризнанным, тем более тупым Непризнанным, тем более тупым и не симпатичным ему Непризнанным…
О дьявол, он опять распаляется!
Её глаза.
Такие большие, ёб твою мать, огромные глазищи.
Всё ещё смотрели с каждой стены.
Сверлили спину.
Жгли темечко.
Дойдя до нужного пролёта, Люцифер напряжённо свернул к комнате Ости, но упёрся в огненноволосую подружку своей компаньонки.
– Ой, привет. – Прощебетала девица, смешно складывая губы бантиком. – Её нет в комнате. Не знаю, где о…
– Значит ты подойдёшь. – Он порочно изогнул бровь и не дал ей договорить, кивая в сторону своей спальни. Этого оказалось достаточно.
Едва ли Люций был готов признаться даже самому себе, что возвращался из коридоров Школы совершенно ошарашенным и в край возбуждённым.
Закатив глаза от постыдности воспоминаний, он выскочил из постели и с удовольствием потянулся, стоя на полу и расправляя мощные крылья: точёный, словно отлитый из металла, длинноногий, с сухим поджарым животом и узкими бёдрами.
Сзади раздался заспанный писк восхищения.
– Собирайся, - не глядя бросил мужчина и скрылся в ванной комнате. – Когда вернусь из душа, Санса, тебя здесь быть не должно.
За долгие столетия он прочитал великое множество книг, находя те, что были написаны людьми, омерзительно безвкусными. Можно сказать, Люцифер изучил этот вопрос от и до и уже мог считаться экспертом: он вгрызался в строчки, пляшущие по бумаге, многое перечитывал не по разу, а то, что ему особенно не нравилось, в тайне утаскивал из библиотеки Ада, чтобы углубиться во всё несовершенство человеческой беллетристики в собственной спальне.
Как ни крути, земная литературная классика не шла ни в какое сравнение с творчеством их Империи.
Да и разве можно сравнить интригующий сюжет «Классификации низших демонов по форме и размеру вентральных образований» и унылое повествование «Уловки-22»? Поставить на одну чашу весов «Моисееву летопись» и «Преступление и наказание»? Насладиться «Маленькими женщинами», когда под рукой всегда есть небесная лирическая серия «Серафим моего сердца»?
В общем, вы поняли: в скрытых симпатиях к человеческой прозе Люций не признался бы и на эшафоте, предпочитая такому каминг ауту снятие собственной кожи.
Заживо.
Под звуки флейты.
Пилкой для ногтей.
Но начитанность породила в нём однозначный вывод: демон ненавидел положительных героев, столь важных для жалких земных обитателей. Чёрное у них всегда было чёрным, а белое – белым, чистым и охуеть каким непорочным.
Ещё больше он ненавидел противопоставленных им антагонистов, потому что плохишам всех мастей и размеров приходилось в книгах отнюдь не сладко. Им препятствовали слоны на водопое, гигантские удавы, волшебные шляпы, зачарованные мечи, призраки, мышки-норушки, одинокие странники, гигантские орлы и даже перья из птичьей жопы.
Хуже этого могли быть только перемены в антигерое, когда в результате принесённых чаще всего во имя любви жертв, страданий, перерождений и искуплений антагонист становился вполне себе белым и пушистым. Ну вылитый Дино – сын Фенцио, только без черенка от метлы в заднице. Или что там ему засунули, раз он всегда выглядит как человек, проглотивший оглоблю?
Зато в один прекрасный момент Люцифер осознал, что в книгах ему симпатичны второстепенные герои – самые обычные чуваки, которых и так всё устраивает. Эти вообще никуда не бегут и не обнажают мечи и сабли во славу пиздостраданий своих дам. Попивают себе пивко, раскинувшись под сенью деревьев близ всяких полковников Аурелиано, и кровосмесительно поёбывают сестричек. А когда чего-то хотят, то всегда получают без лишних соплей и усилий, потому что автору было в падлу тратить время на случайного персонажа.
И если надо было сравнить, он бы сравнил себя именно с такими ребятками: живут как нравится, получают, что требуется, и хрен кто узнает, что там происходит в их внутренней Монголии. В его, например, не обошлось без паршивой овцы – поднасрал батя.
Иногда демону казалось, что стать сыном конченного садиста-ублюдка, который ненавидит даже то, что он породил… было бы приятнее, чем стать сыном Сатаны. Но за всё нужно платить. И Люциферова плата за то, что он являлся тем, кем являлся, заключалась в вечном недовольстве отца его персоной.
Со временем Люций научился относиться к этому инертно, как к неизбежному фактору: восходу на Востоке и закату на Западе. Мол, раз он может получить всё, то должно быть в мире и что-то недоступное. Неодобрение родного папаши, выраженное в побоях и презрении? Почему бы и нет. Другим, к слову, достаются слабые крылья, маленький член или, того хуже, родиться на Земле человеком. А демона устраивало всё или почти всё: иллюзия управления своей жизнью например или полное пренебрежение к правилам на правах наследника Ада.
Встав под исключительно обжигающую воду, он с наслаждением почувствовал, как струи смывают с него последние остатки сна и бестолково проведённой ночи. Винить кроме себя было некого. Позволил эмоциям взять верх, и вот уже рядом лежит случайная девица, с которой он, быть может, и не собирался совокупляться, пока всё шло как обычно.