17 (1/1)

Шизуо и в самом деле не планировал встречаться с Изаей на следующий день. Думал провести время с братом, возможно, пригласить к себе на пару часов, а потом проводить в аэропорт. Но едва закончилось семейной торжество, Каска отвёл его в сторону и сам спросил:– Ты как на иголках весь вечер. Что тебя беспокоит?И хотя самым простым решением казалось соврать, мол, ничего, Шизуо выложил всё, не успев понять, как так получилось. Вышло сумбурно и сбивчиво, но Каска, кажется, понял. Он молча смотрел на Шизуо некоторое время, потом отвернулся к окну, за которым виднелись ночные огни. Со стороны могло бы показаться, что его лицо не выражает ничего кроме полного равнодушия, и что ему, в общем-то, плевать на странности в личной жизни брата. Но Шизуо прекрасно знал – это не так. Хоть и чувствовал себя неловко, всё-таки делиться личным не особо любил. По сути, он ждал вердикта. Одобрения или осуждения. Так было всегда, несмотря на то, что за Каской не водилось привычки кого-либо судить, пускай даже и самых близких.В молчании прошли минута или две, Шизуо не знал точно. Ему казалось, время течёт неимоверно медленно.– Ясно, – наконец произнёс Хейваджима-младший. – Ты по-прежнему не доверяешь ему?– Да. Это же Изая.Каска чуть заметно кивнул. А Шизуо вдруг снова вспомнился давний разговор с Кадотой за кружкой пива в баре. Они не так часто встречались, чтобы тот вечер не врезался в память. Впрочем, трудно теперь вспомнить, с чего речь зашла об Изае, наверное, в продолжение темы о совместных школьных годах. Но Шизуо точно помнил свои слова: ?Это самая лживая тварь из всех, что я когда-либо встречал?. Кадота отпил пива и, немного помолчав, точно в задумчивости, вдруг возразил: ?Я бы так не сказал. Скорее уж, он часто умалчивает то, что следовало бы сказать. Слишком часто. Но знаешь… Возможно, я просто недостаточно хорошо его знаю, но… Думаю, за шорами вашей давней вражды ты кое-чего не замечаешь. Постой, не кипятись. Он, конечно, не тянет на хорошего парня и очень опасен. Особенно для тех, кто слепо доверяет его словам. Да, этого делать ни в коем случае нельзя. Ни полагаться на Изаю, ни, тем более, использовать. Наверное, лучшее, что он умеет – это подталкивать людей к выбору и наблюдать за тем, на какой путь они встанут. Вполне могу представить, что ему это действительно доставляет удовольствие. Конечно, многим это кажется отвратительным. Но иногда я думаю о причинах… Его понятия о дружбе, да и вообще отношениях сильно искажены, и кто знает, что стало тому причиной… Но он может быть удивительно преданным. Не смотри на меня так, Шизуо-кун, я не пьян. Просто…?*Что крылось за тем ?просто?, какие именно догадки и наблюдения Кадоты, Шизуо так и не узнал: тогда эти слова подействовали на него, как мулета на быка, он принялся с пеной у рта доказывать, какая же Орихара сволочь на самом деле. И доказывал так рьяно, что Кадота поспешил увести его из бара, дабы чего не вышло, а на улице распрощался и заспешил по каким-то внезапно появившимся делам, скорее всего, несуществующим. Тот разговор засел в памяти, и время от времени Шизуо с сожалением думал о том, что стоило дослушать тогда Кадоту.Как ни странно, сейчас Шизуо хотелось услышать нечто подобное об Изае от брата. Будто он всё ещё был ребёнком, жаждущим услышать подтверждение своих догадок из уст взрослых. Но Каска молчал, и Шизуо пытался продолжить разговор, не находя однако подходящих слов:– Всё это… дичь какая-то. Никогда не слышал про эту болезнь. И никогда бы не подумал, что между нами… Ну… В общем, ты понимаешь.– Я слышал о синдроме соулмейта. Его действительно сложно соотнести с тобой. С вами обоими. Думаю, пора попрощаться с родителями и ехать, мне нужно ещё заскочить за вещами. Я тебя подвезу. Шизуо не удивляла манера брата одинаково ровным тоном и без всякого перехода говорить о совершенно разных вещах.– Ты бы жалел, если бы не сделал того, что сделал, – с абсолютной уверенностью заключил Каска, когда оба уже направлялись к парковке.Шизуо не стал препираться:– Да. – Уверен, что болезнь всё ещё никак не проявляется у тебя?Шизуо даже отвечать не пришлось: Каска многое мог угадать по его лицу. Потому, не дожидаясь неловкого ответа, да и не видя необходимости вынуждать брата говорить то, что и так уже понял, сказал:– Я поступил бы так же.И, не дожидаясь реакции, прибавил, словно заранее ожидая услышать "да":– Тебя ведь отвезти к нему?На душе стало спокойнее и теплее. * * *Трахать пальцами его рот было приятно. Да что там – охуительно. Но оказалось, что куда эффективнее – трахать его рот языком, усадив Изаю к себе на колени и неспешно поглаживая большими пальцами ямочки на пояснице. Изая плавился. Изая дышал прерывисто, сжимал его плечи, жадно тянулся за новыми поцелуями, стоило только отстраниться, и тёрся нехилым стояком о его голый живот над обмотанным вокруг бёдер полотенцем. И это ничуть не мешало ощущать свою власть, наоборот, даже делало ощущения полнее.– Если хорошо попросишь, получишь бонус, – шёпотом пообещал Шизуо ему в губы. – Например?Шизуо отстранился, посмотрел в глаза. Ухмыльнулся.– Сам выбирай.Только что томный, слегка расфокусированный взгляд Изаи сделался внимательным и недоверчивым.– Насколько хорошо придётся просить? – даже если он и не хотел, в голосе сквозила подозрительность. Никакой непринуждённой игривости, как можно было бы ожидать.– Как насчёт массажа?В Шизуо говорило простое желание поэкспериментировать, хотя на самом деле он сильно сомневался, что его мышцы реально промассировать чем-то кроме асфальтного катка. Но попробовать давно хотелось, очень уж заманчивыми казались такие кадры в фильмах: с маслами, поцелуями и прочей романтической атрибутикой. Массажного масла, наверное, у Изаи нет, но, может, подойдёт какой-нибудь крем? Он как раз хотел спросить об этом, когда Изая, к его удивлению, плавно соскользнул с его коленей на пол. Прежде, чем Шизуо успел спросить: ?Зачем??, его руки коснулись стопы, и до Шизуо дошло.?Вообще-то, я имел в виду плечи?, – вертелось на языке, но, с другой стороны, почему бы и нет? Плечи, вероятно, вообще железобетонные на ощупь, какой там массаж… А прикосновения прохладных пальцев были чертовски приятными, и Шизуо решил не мешать, прикрыл глаза и откинул голову на спинку дивана, полностью отдавшись ощущениям. И даже вздрогнул от тёплого влажного мягкого прикосновения губ к косточке под лодыжкой. Он резко распахнул глаза, выпрямляясь. Нога дёрнулась рефлекторно… Хорошо ещё, в челюсть не заехал, перелом был бы обеспечен.– Ни за что не поверю, будто тебе действительно нравится это делать.Лица Изаи он не видел, тот сидел, уперевшись в пол ладонями и склонив голову. И, что даже постепенно становилось привычным, молчал.– Я имел в виду просто массаж. Ну там, плечи или спина… если получится. Ничего такого, – Шизуо понимал, что объяснения звучат нелепо и неуклюже, и надо было сразу говорить, чего хочет. Но вынужден был внутренне признать: какая-то часть его натуры вовсе не возражала против того, что делал Изая, и хотела бы большего… Если бы и сам Изая этого хотел.Тот вскинулся, зыркнул зло.– Разве? Ты же не остановил меня сразу.Проницательная сволочь… Наверное, эта мысль явственно отразилась у него на лице, потому что Изая моментально стёр злость со своего, нежно скользнул руками вдоль бёдер, одновременно приподнимаясь на коленях, чтобы оказаться ближе, лицом к лицу. Тихо проговорил, по-собачьи преданно заглядывая в глаза:– Ладно, проехали. Просто скажи, что мне сделать?И снова интуиция, которая прежде годами напролёт орала: ?не верь!?, молчала. Шизуо зарылся пальцами в его волосы, осторожно притягивая к себе. Бархатно, как только мог, прошептал на ухо:– Сделай то, что хочешь получить после от меня.Не увидел – чутьём угадал усмешку на его губах. Невольно отзеркалил такую же, аккуратно прикусывая мочку уха. Изая слегка вздрогнул, но не отпрянул. Потом тщательно выцеловал ему шею, тягучими сладкими поцелуями неспешно спустился к низу живота. Словно дразня, принялся медленно вылизывать член по всей длине. Уже после пары нарочито неторопливых движений языка Шизуо захотелось сгрести его волосы в кулак и, не церемонясь, толкнуться в маняще жаркую глубину рта. Останавливало им же самим опрометчиво брошенное предложение. Изая ведь обязательно повторит, а Шизуо вовсе не был уверен, что сможет сдержаться и оставить такую вольность безнаказанной. Он вытерпел ещё несколько сладких движений языка и только после этого хрипло выдохнул:– Я считаю. Тебя ждёт то же самое, помноженное вдвое.Изая шумно выдохнул – его смешок горячо щекотал чувствительную кожу – и наконец прихватил губами головку. Этот минет был лучшим за всё время.Несколькими месяцами ранееСаб на экране ноутбука увлечённо вылизывал стопы своему господину, развалившемуся в кресле и поигрывающему традиционной девятихвостной ?кошкой? с узлами**. Тонкий, гибкий, белокожий коротко стриженный брюнет в кожаном ошейнике и наручах с кольцами. Половина лица закрыта маской. Впрочем, как и у дома. Вот только кто именно играл роль доминанта, Хейваджиме, похоже, было всё равно. Но сабы – мальчики и девочки*** – всегда относились к одному типажу. Другие Хейваджиму не интересовали.Изая нервно прокручивал в пальцах нож, уставившись в свой ноутбук.Идея с камерой была, в общем-то, хороша. Даже очень. Наблюдение за зверем в естественной среде обитания помогло наконец начать воспринимать его не как один сплошной триггер, а как обычного человека. Воспоминания о травмах, конечно, не стёрлись, глупо было бы ждать этого так быстро. Он и не ждал. Но, наблюдая за повседневной жизнью, маленькими слабостями и причудами Грозы Букуро, Изая постепенно начинал видеть в нём не костедробилку, а человека. Не монстра с толикой человечности, как сам любил говорить, пуская пыль в глаза своим собеседникам… или, вернее будет сказать, невольным слушателям. Именно человека… Пусть не обычного, но всё же. Такого, как многие в этом городе. Такого, как носители Сайки или милашки, крошащие в капусту громил вдвое больше себя****. Такого, как те, кем он мог манипулировать, кому задавал правила игры, за кем упоённо наблюдал изо дня в день. Наблюдать за Хейваджимой, впрочем, всё ещё было более трудной задачей. Не с технической точки зрения, всё дело в эмоциях. Но перед Изаей стояла цель, и выбора уже не было. Он вернулся в Токио только для того, чтобы решить свою главную проблему раз и навсегда. В прошлый раз его ставкой была смерть, теперь – жизнь. И тогда, и сейчас Изая хотел одного – вырваться из своего ада, обнулить счёт и начать с начала.Да, идея с камерой была отличной. Теперь у него имелось важное преимущество – он точно знал, что нужно Хейваджиме. С одной стороны, это даже упрощало задачу. То, чего желал Хейваджима, оказалось на удивление простым и понятным. С другой… Изая в очередной раз представил себя на месте саба на экране, в тот момент покорно подставившего спину под плеть господина, и скривился. Придётся заставить себя быть столь же покорным, потому как нет другого способа приручить монстра, который слишком человек.Настораживало, что за всё время наблюдения ему ни разу не удалось заметить на теле Хейваджимы хоть малейшие признаки болезни. Это, конечно, ещё ничего не доказывало: симптомы могли проявляться периодически, особенно поначалу. Да и камера в квартире была всего одна. Изая хотел бы, чтобы они были и в спальне, и в ванной, но в тесной скудно обставленной квартирке любая мелочь бросалась в глаза, так что пришлось ограничиться только одной в гостиной. Интуиция навязчиво твердила: с надеждой на то, что синдром Широ наконец взял верх над Грозой Букуро, можно попрощаться. Но Изая не мог. Умом понимал, что, скорее всего, его жертва была напрасной, и он совершил роковую ошибку, не вернувшись в Токио сразу, как только симптомы усугубились. Но в глубине души продолжал верить.Гроза Букуро… Изая снова скривился, точно стакан лимонного сока залпом выпил. Швырнул нож за спину, не глядя. Послышался звон разбитой керамики – минус ещё одна дурацкая ваза на стеллаже. Эта, кажется, была последняя. Никакой эстетики, никакой пользы, бесполезный хлам на полках. Ладно, доплатит арендодателю за ущерб. Кстати, с этой квартиры пора было съезжать. И, пожалуй, самое время вернуть себе прежнее офисное помещение: это единственный его адрес, известный Хейваджиме. Если бы не это, Изая не стал бы рисковать и светиться по старому адресу.