7 (1/1)

Красное "31" на электронном табло сменилось на "32", двери лифта тихо разъехались в стороны. Шизуо вышел в пустой коридор, где шаги гулко отдавались от каменной плитки пола. Вывески турфирмы на прежнем месте не было. Никаких вывесок не было, только справа – неприметное объявления о том, что офис сдаётся.И всё же, помедлив, Шизуо решил нажать на кнопку звонка. Вероятно, внутри никого нет. Но что, если помещение снимает кто-то другой? Что сказать тогда? Выглядеть идиотом не хотелось, но и просто развернуться и уйти он не мог: внутренний голос настойчиво твердил, что всё верно, он пришёл по нужному адресу.В этот момент электронная панель возле металлической двери мигнула зелёным, послышался короткий щелчок замка. Значит, всё-таки не ошибся.Впервые эта дверь открылась перед ним.В маленьком холле с кирпичными стенами царил полумрак. Пахло свежим ремонтом и чем-то ещё... смутно знакомым, только не поддающимся определению и описанию. Не сняв обуви, Шизуо прошёл дальше. В основном помещении в стиле лофт — неуютном и невзрачном на вкус Шизуо — было светлее, но жёлтые светильники, вмонтированные в дальнюю стену, слабо разгоняли полумрак. Однако взгляд сразу же выцепил человеческую фигуру в кресле возле окна, закрытого жалюзи. В следующую секунду пришло осознание, что кресло — инвалидное. Странно... Орихара ведь приходил к нему. И пусть ему нужна опора, но он может держаться на ногах. Так почему же?.. Может, показалось? Шизуо присмотрелся внимательнее, но лишь убедился в том, что глаза не подводят. И тут до него дошло, что плед, в который кутался Изая — это его старый клетчатый плед. Концы его стелились по полу, Изая завернулся в него по грудь, виднелись только руки на подлокотниках.Вся картина, представшая взору, казалась до того неправильной... как если бы Шизуо нечаянно забрёл в параллельное измерение, где жил совсем другой Орихара Изая, а не тот, которого он знал. Рассмотреть выражение лица с такого расстояния не получалось, Шизуо видел только игру светотени. Но почему-то был уверен, что на губах Изаи нет всегдашней ухмылки. Тот молчал, не поднимая головы, и оттого ощущение нереальности происходящего только усиливалось.Шизуо наконец отмер. Кивнул на пакет в своей руке, послуживший предлогом прийти сюда.– Забери. Мне он не нужен.Изая поднял голову, Шизуо почувствовал на себе его взгляд: будто иглы вонзились под кожу.– Что же не выбросил тогда? – голос прозвучал слабо. Сломался и угас на последних словах. Словно обжёгшись о них, Изая замолчал. Поспешно, слишком поспешно прибавил: – Впрочем, не надо.Протянул руку, жестом прося передать ему пакет, и Шизуо не осталось ничего, кроме как подойти.Он хотел спросить о том, что не давало ему покоя второй день подряд. За те несколько шагов, что разделяли их, вопрос обрёл форму и теперь вертелся на языке. Вопрос о том, как давно он понял. Только Шизуо и рта открыть не успел: Изая рванул пакет, отбросил в сторону и обеими руками вцепился в его запястье. Прижался лбом к ладони и затих, ссутулившись. Как тогда. Горячий на ощупь. Жар у него, что ли?..– Прости, — полушёпотом.И Шизуо завис где-то в невесомости между двумя полюсами. Разум говорил: "Не верь! Не жалей. Припомни всё. Или уходи", в то время как что-то внутри робко уговаривало: "Останься... Выслушай... Забери себе своё..." Он стоял, позволяя прикасаться к своей руке, и, похоже, Изая воспринял это как одобрение. Заладил, точно мантру:– Прости-прости-прости-прости-прости...Слово, повторяясь, отзывалось в Шизуо острым незнакомым прежде наслаждением. Настолько опьяняющим, что хотелось ещё. Приумножить. Довести до грани и заглянуть за грань. Увидеть слёзы, услышать мольбы... чтобы потом дать ему всё, что просит, в обмен на покорность и преданность. Только разве может между ними всё быть вот так?– Ты собирался меня убить, – отчётливо и ровно произнёс Шизуо, напоминая о том прежде всего самому себе. Тоном, самому показавшимся чужим. Вот так же он проговорил тогда в динамик телефона "Изая. Прощай". В ту ночь. Они оба помнили.Изая вздрогнул.Отлично. Проняло, значит.– Тебе почти удалось, – прибавил Шизуо, чеканя слова.— Прости! — наверное, так взывают к милосердию на грани отчаяния. Изая, несмотря на его талант кому угодно заговорить зубы, не находил, похоже, других слов. И потому, наверное, Шизуо ему верил. Не прерывал. Не вырывал руку из его хватки. Слушал. – Я… Я сам... собирался…– Собирался?Но Изая молчал, будто не мог отыскать в себе силы для признания.– Ну? — подстегнул его Шизуо.Изая вскинул голову, посмотрел прямо в глаза. Набрал в лёгкие воздуха, будто готовясь к прыжку в воду.– Я должен был умереть, — наконец выдохнул он. — Вместе с тобой. Вместе, понимаешь? В один день. Я надеялся, что Селти заберёт нас в Вальхаллу. Сперва тебя — самого достойного воина, потом меня — единственного победителя. Мы могли бы попасть в один рай, оба пали бы в одной битве и разделили бы с тобой посмертие... без боли... Там не бывает боли. И там уже ничто не имело бы значения, наверное... Всё, что было между нами при жизни, обесценилось бы. Там у нас была бы вечность, чтобы поговорить, попытаться понять... А уж вечности нам бы хватило... Правда, битва вышла никудышной... Да, жалкой пародией... Но лучшей я устроить не смог. Мне не светит другой рай, кроме Вальхаллы. Да и можно ли её счесть раем? А теперь и она не светит. И тебе тоже. Хотя... тебе – ещё может быть... Но шансов мало. Мы оба грешники. Ад или небытие — не знаю, что будет в итоге, но не хочу ни того, ни другого. А Асгард... Асгард идеален для тебя, за столом Одина тебе самое место! Ты должен быть там! Ты родился не в той стране и не в то время, а я мог исправить эту ошибку... А ты должен был сгореть, как...Голос, только что звучавший столь вдохновенно, что от него мурашки бежали вдоль спины, снова сорвался. Впрочем, Шизуо и так понял, что осталось за недосказанностью. Никакая регенерация не спасла бы его, если бы не Селти. Наверное, в картине мира Изаи его обгоревший труп сошёл бы за воплощение справедливости.– Больной ублюдок, — прозвучало без злобы. Холодно даже. Сам не ожидал. Но злости действительно не было. Зато в глубине души заворочалось колючее, беспокойное: "Ты сам виноват: не дал ему шанса, не захотел знать... Ты довёл его до грани безумия. Ты сам. А значит, в том, что он творил, есть и твоя вина. Значит, доля твоей вины и во всех бедах, что он доставил людям".Послышался судорожный вдох. И тихое, обречённое или покаянное, не разобрать:– Шизуо… Я ведь убрал тебя с дороги. И до последнего надеялся, что ты не появишься. Но когда ты оказался там, мне оставалось только попытаться выполнить задуманное... Если бы мы ушли вместе... Только теперь уже всё равно. Я ошибся. Прости.Очень хотелось спросить, в чём именно Изая признаёт ошибку. В том, что собирался убить, или в том, что не сумел осуществить задуманное. Но спросить об этом означало сдаться его слабости и смирению. Пойти на поводу. И Шизуо сказал совсем другое:– Думаешь, это так работает? Вот так просто? Говоришь "прости" – и прошлое стирается, как будто не было? Ты серьёзно, Изая-кун? И всерьёз надеешься, что я захочу быть твоим обезболивающим?– Это больше, чем... Хотя да. Ты же не чувствуешь. Можешь называть это так. Взамен я дам тебе всё, что захочешь.Шизуо слегка опешил.– Ты что, пытаешься нанять меня?– Если бы тебе нужны были деньги, то да. Но ведь они тебя не интересуют, потому это может быть что угодно. Всё, что захочешь.Шизуо смотрел поверх его головы в отделанную серой плиткой стену и медлил с ответом, разрываясь между одинаково сильными желаниями послать к чертям и посмотреть, как далеко Изая может зайти. Да ещё это дурацкие чувство вины: копошилось внутри, жгло... В то время как другая часть его натуры требовала власти и мести. Шизуо терялся в этой круговерти противоречивых эмоций и желаний, не в силах сделать выбор.Стряхнул руки Изаи со своей, отступил на шаг. Тот потянулся вслед, поймал пальцами пустое пространство. Надежду во взгляде заволокло болью.– Я просто хочу спокойной жизни. Которая была у меня, пока ты снова не появился, – Шизуо врал, отдавая себе в том отчёт. В Икебукуро без Изаи, может, и стало спокойнее. Но не ему. Всегда были, есть и будут идиоты, нарывающиеся на его кулаки. А у него всегда будет сила, которую нельзя запечатать, как джинна в лампе. Она требует выхода вновь и вновь.– Я обеспечу тебе такую жизнь. Большей чуши Шизуо, пожалуй, ещё не слышал. Но сегодня Изая как будто специально говорил то, что он — осознанно или же нет — желал услышать.– Чего? Будешь меня охранять, что ли? Так же рьяно, как до этого пытался убить?Шизуо был уверен, что сарказм в его голосе спровоцирует Изаю на ответную колкость. И всё опять станет привычным и понятным. И он просто уйдёт, чтобы ничего здесь не разнести. Но Изая сказал:– Да. И прибавил совсем тихо:— Тебя, твою семью. Это не так сложно, как может показаться. Только мне потребуется немного времени, чтобы восстановить прежние связи и получше промониторить обстановку в городе. Совсем немного...Шизуо посмотрел на него пристально. Может, стёб? Или бред. Однако лицо Изаи выглядело абсолютно серьёзным, сосредоточенным, под тенью густых ресниц снова таилась надежда. И усталость. Смешок сорвался сам собой, а в следующую минуту Шизуо уже смеялся в голос. Под неотрывным тяжёлым взглядом Изаи.Смех прекратился резко, точно струна оборвалась. Шизуо произнёс жёстко:– Не смей впутывать мою семью.– Шизуо, — пальцы Изаи скользнули к панели управления, встроенной в подлокотник кресла. — Это может быть просто работа.— Работа? На тебя?— Два часа твоего времени в день.Кресло с тихим гулом сдвинулось с места, проехало немного вперёд. Самую малость сократив дистанцию. Однако границу личного пространства Изая не пересёк.— Всего два часа.Шизуо хмыкнул. Этот разговор становился всё бессмысленнее. Заложив руки в карманы, он развернулся, собираясь уйти.— Что угодно, Шизу.От этого просящего тона буря внутренних противоречий разыгралась ещё неистовее.– Значит, всё? — обернувшись через плечо.Изая кивнул.— Ты уверен? — вкрадчиво.— Да.