Глава 7. Тихие тени (1/1)

Крепок мальчик Ригорий был, может быть, духом, но не телом. Третий обморок, и это только при Мальвине.И было с чего — трупы, взрывы, вся привычная жизнь летит к лешему, а Мальвин-то принимал за данность, что люди и не такое переносят. Конечно, переносят, с виду и ничего, куда деваться — если, куда ни пойди, вокруг одни трупы да взрывы — но только потом ломаются. Хребет не трещит, а рассыпается в пыль. Как Твирин на полу валялся, он не забудет. Специально станет помнить, чтобы не забыть и ещё одну важную вещь — обмороки в таких делах хороши и полезны.Не хорошо и не полезно когда из койки, где лежал с уксусовым компрессом, обморочный встаёт и убегает в ночь. Особенно когда у него есть револьвер. Вовсе не испорченный клятой Вишенькой Ипчиковой, лишь заклиненный.Мальвина с некоторых пор напрягали свободно бегающие по городу неуравновешенные юноши с револьверами, какими бы они там ни были духовно прочными.— Можно сказать, эксперимент провалился, — Золотце закинул ноги на стол и невесело рассмеялся.— По-моему, как раз напротив. — Побегает и вернётся, считаешь?— А что ему делать?— Это и беспокоит.Неподалёку топтались бывший генерал Стошев, протеже барона Улина (тоже бывший! — гримасничал Золотце) и Гарий. Вместе или по отдельности, уже не важно.— Ещё одного довели. Вам не кажется, что мы всё-таки чудовища?Мальвин уже почти не думал о соседстве, но ему казалось. И не любил он этого ?казалось?.— Разве это не было целью?— Да, но в конце должно было выйти по-другому, — Золотце закрыл лицо ладонью. Непривычно ему с человеческими рукавами.— Он должен был всё понять и поблагодарить нас за нервные потрясения?— Да, наивно.Из-за двери послышался тонкий голосок. Слов было не разобрать, и Мальвин выглянул.Девочка лет двенадцати почти вопила. С неё текло ручьём, с чёрного плаща, капюшона и двух кос. Хозяин растерянно смотрел.— Всё в порядке, — махнул ему Мальвин. — Это мы просили, чтобы… Не ходите, вдруг не то.— Как это не то? — возопила девочка.— Не пойду, — буркнул Золотце. — Расскажете.Рассказывать было особенно нечего. В паре кварталов от гостиницы, где Мальвина чуть не застрелили. В дождь за ним и девочкой пошли все трое, пристроились тихими тенями позади.Было ли у них то самое, смутное, неясное, о чём Мальвин и сам думать без несвойственного мистического благоговения не мог? Так мало времени, могло и не быть. Скорее всего не было, но тихие тени выдавали себя шлепками по лужам.При свете одного огарка, в комнате с одним окном и четырьмя стенами, юный граф Ригорий Белоцветов предпочёл пулю петле и яду. На столе стоял пустой стакан, но алкоголем от него не пахло. Или, может, всё перебивали кальяны.Мальвину показалось очень важным узнать, водку он пил или воду, но у стола перегородил дорогу Гарий.— А мы? — спросил он.Опускать голову оба они не привыкли, но во взгляде глаза в глаза было здесь что-то неправильное.— Что — вы?— Найдёте вы кого-то нового?Мальвин оглянулся на Винича и Стошева. Тени и только. Зря Золотце говорил, что эксперимент провалился.Он всего лишь зашёл дальше, чем предполагалось.