Глава 10. Он не должен знать (1/1)

Пробуждение происходило постепенно, словно волны, набегающие на песок, заполоняли собой всё больше суши, рискуя вовсе выйти из берегов. Медленно, тягуче, плавно и спокойно просыпался Кирк, в чьём теле ощущалась приятная слабость, а голова изнывала от лёгкой боли и полной пустоты. И ещё жарко, просто безумно, хотя Джим, помнится, ни климат-контроль не менял, ни зимнее одеяло не доставал.Странно, но что-то делать надо. Скинуть одеяло, как минимум, к чему сонный расслабленный Джим приступает лениво, неторопливо.И замирает, озарённый выбивающим почву?— впрочем, он и не стоит,?— из-под ног осознанием.Это не одеяло.Вместе с пониманием ситуации приходит и запах, знакомый, за последние месяцы ставший его вечный спутником.Что плохо. Просто ужасно, если быть точным. Ведь это запах альфы. Запах Спока.Широко распахнутыми глазами Джим глядит в неверии?— вот оно, его одеяло. Спит, уткнувшись носом в его шею и щекоча кожу своим дыханием, мягко приобнимает, прижимая к себе, и выглядит столь умиротворённо, что Джим на мгновение сомневается, что перед ним?— рядом с ним, на нём, и даже в нём всего несколько часов назад, судя по ощущениям,?— был тот самый Спок. Холодный, бесстрастный, отрешённый, но, тем не менее, не лишённый эмоций и чувства юмора?— это он разглядел очень хорошо.Однако умиротворённого, расслабленного Спока Джим прежде не видел.И это зрелище было бы более чем приятным, не окажись они в одной постели, потому как единственное, что в данный момент испытывал омега, это шок.И ворох мыслей в голове, что старательно сопоставляла факты.Они у Спока?— очевидно. С этим аскетичным, минималистичным и до жути вулканским интерьером Кирк знаком, и даже если бы не был?— всё здесь, начиная одеялом, что всё же прикрывало их по пояс, и заканчивая предметами мебели, пропахло Споком.И он, и Спок без одежды, что Джим определил бы и с закрытыми глазами?— слишком плотно и близко друг к другу они лежали.И последнее?— у них был секс. У него со Споком, чёрт возьми, был секс! Этот факт для Джима яснее прочего?— на бёдрах застыло нечто некогда липкое, и Кирк догадывался, что конкретно.Более того?— ощущения. Такие, словно он хорошо, очень хорошо провёл время, к сожалению?— или к счастью? —?запомнив это время весьма смутно.Ведь он был пьян. Иначе они бы не переспали.Не то, чтобы Джим не считал Спока привлекательным?— считал, даже очень. Однако какой прок от привлекательности и сексуальности, если всё, чего Кирку хочется при сближении с альфой, это забиться в угол и никогда, никогда не подпускать его к себе?И пока Спок альфа, каким бы хорошим он ни был, для него он останется далёким, недопустимым, с пометкой ?опасно? и ?не приближаться?.Джим хотел бы, чтобы было иначе. Хотел бы изменить это, но пока ему, увы, не хватает сил на перемены.В самом себе.Зато в нетрезвом состоянии Джим способен на всё. Он всесилен. И свободен. Не скован цепями поломанной психики, предрассудков, обид и непонимания. Пьяный Джим не боится людей, пьяный Джим не против альф и очень даже любит их.И очень любит секс?— в этом с трезвым Джимом они похожи.Сомневаться не приходится?— под приличным количеством алкоголя с альфой Джим переспит охотно. И понимающий, добрый, разделяющий его интересы и относящийся как к равному горячий вулканец?— отличный кандидат на бурную ночь.Так думал пьяный Джим. Трезвый Джим, постепенно отходя от первого шока, погружался в ужас?— липкий, холодный. Беспощадный. Ноздри и лёгкие всё стремительнее заполоняет запах?— альфа. И плевать, что Спок, и плевать, что он поддерживает прогрессивные взгляды, и плевать, что они в тёплых дружеских отношениях.За это Кирк себя ненавидел?— судил по обложке. Вернее, как по обложке?— по запаху. По полу.Лицемерие?— выступать за равные права, против сексизма и любого рода дискриминации, против стигматизации, и, тем не менее, при первой возможности вешать ярлык насильника на всех альф поголовно, большинство из которых не то, что не может?— не думает покупать омегу в личное пользование. Или ?сочетаться браком?, как дипломатично называли это в обществе.Тошно. От самого себя тошно. И страшно, что задыхаешься, падая в бездну с каждым новым вдохом. Везде, он везде?— запах. На простынях, разбросанной по полу одежде, одеяле, на Споке, на нём самом. Спок не метил его?— не настолько они безответственные идиоты,?— однако создавалось полное впечатление, что метка стоит, и они повязаны. Запах словно въелся в кожу, и хочется её содрать, что парень и воплощает в жизнь, пока по его спине бегут мурашки ужаса.Снова. Как там, в мрачном туалете спецприёмника.Прочь. Прочь. Прочь!—?Джим? —?встревоженный голос отрезвляет на доли секунд, но Джим слишком слаб и потерян, чтобы удерживать себя в адекватном состоянии дольше. Ему плохо, отвратительно, короткие ногти оставляют красные полосы на бёдрах и животе, он сжимается, пытается спрятаться, исчезнуть, отползая на край кровати и скрываясь глубоко под одеялом.Словно его нет. И никогда не было.А Спок, едва проснувшийся от обрушившихся на него эмоций?— чужих эмоций, что он считал через прикосновения,?— несколько дезориентирован первую минуту. Не понимает, почему от Джима исходят волны всепоглощающего ужаса, почему в его запах вплелись нотки боли, почему вдруг стало холодно, одиноко…Но, услышав хриплый, отчаянный шёпот, Спок понял всё. И сразу.—?Джим,?— зовёт Спок, впрочем, зная, что он не откликнется. —?Джим,?— повторяет вулканец, с прошлого раза так ничему и не научившись. Ему хочется обнять Кирка, хочется соединить их разумы, передать по связи, что он не один, что всё хорошо и опасности нет, но… имеет ли Спок право на это? Имеет ли право, после того, до чего довёл Джима, прикасаться к нему?Он не был готов к паническим атакам, но определённо не исключал подобный сценарий. Глупо было бы предполагать отсутствие острой реакции, идя на контакт с омегой, что боится альф, будучи этим самым альфой. Однако предполагать?— одно, а наблюдать?— совершенно другое. Спокойно смотреть на дрожащего под одеялом от страха Джима, особенно понимая, что сам и стал причиной этого страха? Спок и его необдуманные действия накануне вечером?— вот, из-за чего Джим сам не свой, вот из-за чего он калечит себя в попытке содрать кожу, вот почему он проливает слёзы.Трезвый Джим никогда не захотел бы провести с ним ночь. Да и с любым другим альфой?— Спок в этом не сомневался. Но другие альфы не поддавались слабости?— ей поддался он, Спок. Он, видящий Джима насквозь и призванный оберегать от повторения негативного опыта, виноват в том ужасе, в том страхе, отчаянии и боли, что источал волнами?— цунами,?— Джим.Споку не хотелось думать, что его слабость равносильна предательству. Ему хотелось помочь.Первое, что решается сделать вулканец?— схватить руки, коими Джим царапал сам себя, откинуть одеяло и… всё. Что делать дальше, Спок не представлял, а, глядя на затихшего, зажмурившегося Джима, терялся ещё больше.Правда, Кирк сумел дать подсказку даже в бреду, не прекращая шептать бессвязный на взгляд вулканца набор слов, к которому он невольно прислушивался. И не зря?— из бормотания Кирка Спок выудил одно важное слово: ключи.Спок не знал и не понимал, почему именно это слово, в чём его важность и какие ключи имеет в виду омега, однако он ощутил, что находится на верном пути, исследуя карманы куртки Джима на предмет ключей.И, к собственному удивлению, находя их?— ключи. Железные, довольно тяжёлые ключи старого образца?— в двадцать третьем веке такими давно никто не пользовался.Кроме, очевидно, Джима.Присмотревшись к ключам повнимательнее, Спок понял?— эта вещь имеет для Кирка особую ценность. Джим?— правша, а ключи лежали именно в правом кармане. Учитывая, что Кирк имеет привычку постоянно прятать руки, то ли от холода, то ли от случайных прикосновений, не сложно догадаться, с чем его ведущая рука контактировала большую часть времени нахождения в обществе. В характерных местах металл выглядел чище, светлее, и, вложив ключи в руку так, чтобы эти светлые следы совпали с пальцами, Спок сделал вывод?— Джим держит ключи именно таким образом, при том постоянно, иначе контраст цветов не был бы столь резким.Привычка? Или нечто более глубокое?С кровати донёсся судорожный полувздох-полувсхлип, и вулканец решил?— над ключами он подумает позже. Сейчас, по каким бы то ни было причинам, они нужны Джиму.На болезненно сжавшегося Кирка больно смотреть?— он явно не справляется с панической атакой, и, похоже, вовсе не умеет этого делать. Отметив, что обязательно следует изучить информацию на эту тему и предоставить Джиму полный отчёт, Спок оттягивает прижатую к груди руку Кирка, раскрывает стиснутую в кулак ладонь и вкладывает ключи, после чего отстраняется и отводит взгляд?— не хочет мешать Джиму приходить в себя.А Джим приходит, и Спок не понимает, почему взял и доверился каким-то ключам, ощутил спокойствие, некое облегчение, вручив их Джиму.Это нелогично. Глупо. Чертовски глупо. Что, впрочем, не важно, ведь помогает?— вместо рассуждений о нелогичности ему следует порадоваться.Однако Споку отнюдь не радостно. Как он может радоваться после того, как обрёк Джима на очередную атаку кошмаров, призраков прошлого и страхов, засевших в нём с самого детства? Как он может чувствовать облегчение из-за странных ключей, что не понадобились бы вовсе, задумайся Спок хоть на секунду?Он совершил ошибку, и принять малейшее участие в успокоении Джима?— не её исправление.—?Прости, Джим,?— бормочет Спок сокрушённо, поднимаясь и начиная одеваться чисто механически?— разумом вулканец находился в прострации. Ситуация казалась сюрреалистичной?— они оба понимали, что между ними ничего не может быть, напились и переспали. И теперь страдают. Джим?— от страхов, что не отпускают, не позволяя полноценно жить и дышать свободно, а Спок?— от осознания связи, своих чувств, боли, что причинил Джиму, и эгоистичного желания повторить.Это неправильное, но искреннее желание давило, уничтожало последние эмоциональные ресурсы, последнюю веру в то, что он справится.Они оба не умеют справляться сами с собой, так как речь может идти о попытках справится друг с другом?Эгоистично, низко, подло?— желать его. Спок понимал это разумом, однако не мог сделать ничего с глубинным, рождающимся откуда-то из глубин желанием. Почему? Почему он? Почему Джим?Почему он вообще чувствует?Ранее Спок не мог до конца понять и принять стремление своего народа скрыть, отринуть эмоции, но сегодня он, слушая, как вдох за вдохом успокаивается дыхание ещё минуту назад задыхающегося от ужаса Джима, пожалуй, наконец понял.Нет эмоций?— нет боли. Ни твоей, ни чужой?— ты просто не чувствуешь. Не влюбляешься, не совершаешь глупостей на поводу у своих чувств, и оттого не ранишь любимого тобой человека. Ни отчаяния, ни горя, ни разочарования?— ничего.Однако и радости в твоей жизни не место.—?Мы оба отличились,?— усмехается Кирк, из тела которого ушла дрожь, пока он сжимал в вспотевшей ладони ключи и лениво наблюдал за медитативным одеванием Спока. Усмешка Джима была отнюдь не радостной, а скорее горестной, печальной. —?Так что мне тоже следует извиниться перед тобой… Я не должен был напиваться настолько, чтобы забыться.Спок кивает?— согласен. Ни ему, ни Джиму не стоило напиваться до подобного состояния. Но какой смысл в рассуждениях о былом? Им не изменить содеянного, остаётся лишь принять.—?Это была ошибка,?— продолжает тем временем Кирк. —?Приятная в моменте, но пугающая в перспективе… Я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Ты видел больше, чем кто-либо,?— хмурится Джим, сверля взглядом подушку в отчаянной попытке не наткнуться на пустые глаза Спока. —?И знаешь больше, хотя мы ни разу не говорили на эту тему. В любом случае… Я вижу?— ты знаешь, эта ночь не может повториться,?— тяжёлый вздох. —?Нам лучше забыть об этом.Невозможно, думает Спок, передать в словах, жестах или мимике ту боль, что медленно растекалась по его груди. Наверное, поэтому он не показывает, насколько на самом деле слова Джима ранят?— просто физически не может этого сделать. Он знал, на что обрекал себя, целуя Джима вчерашним вечером?— по крайней мере, Спок старательно убеждал себя в этом.Но легче не становится?— больно всё также, и с каждой минутой боль усиливается. Заползает в лёгкие, затягивает в свои сети, что дышать становится трудно, заносит кинжал над сердцем, ударяет прямиком в разум, в яркую золотую сердцевину?— katra,?— и топчет поющую в Споке безусловную, родившуюся в недоступных ему самому глубинах его души любовь t'hy'la, что лишь пустила корни глубже после их единственной связи.Конечно, укоренилась?— Спок заткнул вопящую об опасности сирену в здравомыслящей своей части, когда инициировал слияние во время секса. Тогда он не думал о будущем, о мучениях своих, о мучениях Джима?— думал о собственной потребности, о желании, что затмевало и без того помутнённый алкоголем рассудок.Сейчас Спок думал, что шоколад навсегда исключён из его жизни. А боль… Боль утихнет со временем.Возможно.—?Конечно, Джим,?— стараясь выглядеть как можно более обычно, с присущим себе спокойствием отвечает Спок, но, кажется, актёр из него отвратительный. —?Ты можешь воспользоваться ванной, пока я готовлю завтрак. Полотенца в шкафу, бери любое,?— бросает Спок, прежде чем удалиться и выдохнуть, дабы вновь, уже без посторонних глаз, погрузиться в своё отчаяние.Джим не должен знать.Джим не знает. Но чувствует. Что-то… странное. Новое. Не его.Если честно, в первые минуты Кирк не замечает ничего странного?— слишком глубоко погружён в свои тяжёлые мысли и попытки восполнить пробелы в воспоминаниях, чтобы обращать внимание на колющее в боку чувство. Подумаешь?— с кем не бывает? —?однако… Колит как-то неправильно. Словно колит, но вовсе не его.А после приходит боль. Оглушительная, но Джим чувствует?— он словно бы в вакууме, в пузыре, словно наблюдает со стороны, и потому предназначавшаяся ему сокрушительная волна проходит мимо, задевая его разве что парой брызг.Джим думает, что бредит. Может, это галлюцинации? Он окончательно тронулся умом?Что с ним, чёрт возьми, происходит? И как это связано с событиями минувшей ночи?Разобраться не получается?— голова всё ещё слабо соображает после очередного приступа паники, перед глазами то и дело всплывают яркие картины эротического содержания, и во всём теле ощущается приятная слабость, нега, от которой Джим не отказался бы… при других обстоятельствах.Потому пока рассуждения о странных эмоциях, внезапно накрывающих его, Кирк решает отложить?— до лучших времён. И сходить в душ, пользуясь предложением Спока.Душ. Оу.Занятый паникой, Джим не обратил внимания, как вспомнил несколько обрывков, пока его взгляд гулял по комнате и цеплялся за знакомые разуму предметы. Теперь, переступив порог ванной комнаты, Кирк, несколько смущённый, отвёл взгляд?— сознание играло с ним злую шутку, подкидывая воспоминания в самый неподходящий момент. Джим сказал бы, что подходящих для подобного моментов и вовсе не существует.—?Нужно принять душ,?— настойчиво, с железной уверенностью, твердил Спок, сняв один ботинок, но забыв про второй на своём пути в ванную. Джима вулканец тянул за собой, не оставляя Кирку ни шанса?— пьяный Спок контролировал свою силу, лишь когда вспоминал об этом.—?Зачем душ? —?упрямо, но безрезультатно упирался Джим, минуту назад нагло оторванный от полюбившемуся ему местечка на длинной вулканской шее. —?Ну не-ет,?— недовольный, хмурый и возбуждённый, Кирк оказывается стоять под душем, вынужденный наблюдать за тщетными попытками Спока расстегнуть его рубашку. Приходится помочь, и исполнить свою месть заодно?— в противовес торопливым движениям Спока, Джим расстёгивал пуговицы медленно, дразняще касаясь пальцами пальцев вулканца и откровенно улыбаясь в сжавшиеся в тонкую линию губы, свои видом выдающие попытки Спока проанализировать ситуацию.Попытка проваливается, и Кирк, довольный своей провокацией, оказывается вжат в панель управления, вовлечён в очередной жадный, безумный поцелуй?— в такие моменты Джиму казалось, что для Спока он как вода для страждущего в пустыне спутника. Или, скорее, целый оазис?— сухие тёплые ладони вулканца с энтузиазмом великого исследователя изучали стройное тело омеги, каждый его сантиметр: невесомо проходились по едва виднеющимся под мышцами рёбрам, замирали на талии, слегка сжимая и словно бы примеряясь, напористо и более чем красноречиво опускались на бёдра, безостановочно гладили всё, до чего могли дотянуться, и, внезапно прижавшись к открытому участку кожи, застывали красивым изваянием?— Джим полагал, в эти моменты Спок включал свою контактную телепатию, ибо по его дело пробегали щекотливые разряды тока, возбуждая ещё сильнее.Один из таких разрядов, прошедший по Джиму от властно стиснутой в широких ладонях задницы до самой макушки, прошиб особенно остро, ярко?— Кирк аж подпрыгнул в руках Спока, готовый наорать на вулканца за затянувшуюся ещё на этапе такси прелюдию, когда его спина удачно нажала на кнопку активации водного душа, и сухой голос компьютера объявил о выбранном температурном режиме.Вода хлынула резко, безапелляционно, не оставляя им шанса на побег, и Джим взвизгнул, не ожидавший внезапного водопада, а Спок, отшатнувшись от воды вместе с Кирком на руках, сбил аккуратно стоявшие на полке баночки и, не удержавшись, весьма неэлегантно плюхнулся на задницу?— прямиком на махровый ванный коврик.На осознание себя, находящимся на очутившимся на полу, мокром и растерянном Споке, Джиму потребовалось секунд десять?— и он засмеялся, утыкаясь лбом в плечо вулканца. Дискомфорт от прилипших к телу мокрых штанов, от капающих с волос капель, норовящих попасть в глаз, от болезненной эрекции и неунимающегося зуда, который Кирк успел позабыть за годы избегания альф?— всё это меркло в сравнении с приятным теплом, разливающимся в груди. Джим давно не чувствовал себя так беззаботно, давно не смеялся из-за того, что делал что-то глупое, и давно гнался за оргазмом, находя удовольствие лишь в нём. Сейчас парень наслаждался каждой минутой, каждым прикосновением, каждым взглядом и поцелуем?— ему доставлял удовольствие процесс, и что, если не глупое падение в ванной доказывало это? Обычно Кирк не растрачивал себя на бессмысленные ласки в непредназначенных для этого местах. Что изменилось?Наверное, ему впервые за долгое время по-настощему захотелось не просто секса, а человека. Не просто удовлетворить потребность, а переспать с конкретным партнёром.Со Споком.Странно? Пожалуй. Однако Джиму на странности плевать?— ему хорошо, и он слишком счастлив, слишком наслаждается происходящим, чтобы думать о чём-нибудь ещё.И потому, когда мягко улыбающийся Спок тянется к нему за новым поцелуем, Джим, не прекращая улыбаться, отвечает.Так и оставленные валяться на полу баночки с шампунями и его рубашка, одиноко повисшая на раковине, многозначительно намекают Кирку?— ты хорошо провёл время здесь. Зардевшийся Джим согласен?— ему ведь понравилось. Действительно понравилось. Думая об этом сейчас, он отмечал с удивлением для самого себя?— что наслаждался, отдавался процессу, не боялся, не зажимался, не искал сухого удовлетворения. Ночью, свободный и открытый, Джим совершенно искренне получал удовольствие?— от всего, что с ним происходило. От их пьяных бессвязных разговоров, от вулканских поцелуев, от длинного языка Спока во всевозможных местах на его теле, от непривычных покалывающих ощущений, что приносили ладони опустившего ментальные щиты вулканца, от слияния, от объятий, от непонятных вулканских фраз, коими осыпал его Спок?— это было чудесно, если признаться честно, и именно эта честность перед самим собой поразила Джима.Ему понравился секс с альфой?Даже с оговоркой на нетрезвое состояние, это было… неожиданно. Джим не считал, что когда-либо снова переспит с альфой?— об удовольствии от такого секса речи и не шло.Однако…Слишком много странностей на одни сутки, решает Джим, вылезая из-под тёплого водного душа. Он почему-то повёлся на альфу, и в итоге секс со Споком ему понравился, хоть трезвый он и словил паническую атаку, в груди ноет, но как будто эхом, издалека, и он ничего не понимает.Он подумает обо всём завтра. А сейчас?— завтрак.Спок на кухне смотрится уютно и привычно, и Джим с сожалением для себя отмечает, что, вероятно, их ставшие традиционными вечера на этой кухне станут куда более редкими и сконфуженными. Кирк хотел ошибаться на этот счёт, и надеялся, что садится на свой стул в качестве друга Спока не в последний раз.Похоже, о чём-то таком думал и Спок, так как его по обыкновению безрадостное лицо выражало ещё больше безрадостности, что… говорило о многом, на самом деле. Очевидно было, что вулканец подавлен, и по этой, а также по многим другим причинам?— например, собственный ураган мыслей,?— Джим не доставал Спока разговорами.Завтрак прошёл в тишине. Прощание?— в неловком молчании и тоске, окутавшей сердца обоих.***Медитации всегда отвечали на вопросы Спока, наводили порядок в его подверженной хаосу голове, и оттого ассоциировались у вулканца со спасительной таблеткой от любых ?болезней?. Потому, стоило Джиму, не смотря на всё тщательно скрытое желание Спока не отпускать его, покинуть квартиру, вулканец взялся за уборку: скрыл следы погрома в ванной, расставил всё по своим местам, собрал разбросанные вещи, поменял бельё и включил кондиционер?— запах Джима навевал воспоминания, а с ними и вгонял Спока в депрессию.И, когда уборка подошла к концу и Спок насладился идеальным порядком, настало время долгожданной медитации.Коврик, свечи, благовония, традиционное одеяние и комфортная для вулканцев температура?— Спок глубоко вдохнул, поудобнее устраиваясь на коврике, и прикрыл глаза, сосредотачиваясь на темноте перед глазами и тишине, дабы войти в транс. В детстве он использовал для этого метроном, но, став взрослым, входил в транс без вспомогательных элементов, используя одну лишь концентрацию.Хаос и раздрай радушно встречают Спока в его разуме. Здесь, в окружении уютного ничего, беспорядочно плавали мысли, чёткие и не очень, окрашенные в различные цвета, всевозможных форм и размеров. С ними мешались воспоминания, и все, куда ни взгляни?— о Кирке. В ярко-красном проплывающем мимо омуте Спок разглядел искажённое удовольствием лицо Джима, смотрящего на него сверху вниз мутным возбуждённым взглядом.Больше к ярко-красным воспоминаниям вулканец не приближался?— они демонстрировали их ночь вместе.В здоровом состоянии разум напоминал оазис со своим озером?— katra,?— и множеством небольших деревьев и кустарников, его окружающих?— это мысли, воспоминания, идеи и планы. В таком оазисе вулканцы находили покой, потому и медитировали. Нынешний же оазис Спока и оазисом назвать было нельзя. Так… мираж.Впрочем, ?озеро?, сама суть, душа Спока, находилось на месте?— на золотое сияние katra вулканец шёл, ориентируясь в беспорядке своего сознания, пока не вышел и не обомлел.От katra?— продолговатого, золотого облака, в блеске которого можно было разглядеть образы предков, ключевые события жизни Спока его глазами, самые ценные воспоминания,?— тянулась длинная, тонкая золотая нить, устремляясь вдаль, в никуда за пределы его разума.Раньше её здесь не было?— это Спок помнил точно. Окинув взглядом две прочные, толстые серебряные нити, вулканец озадаченно нахмурился?— родительские связи находились на своём месте, и выглядели точно также, как в последнюю медитацию Спока.Значит, это не одна из них истончала… С другой стороны?— новая нить была золотой, ничего общего с серебряными родительскими не имела.Что это? Связь? Не может такого быть?— самостоятельно связь устанавливается лишь в парах t’hy’la, с важной поправкой на обоюдное согласие, что к их с Джимом случаю отношения не имеет.Однако и ни на что, кроме связи, не похоже. Цветом, разве что?— Спок не встречал золотых уз. Если это вообще узы, конечно.Устав гадать и не найдя варианта лучше простой проверки, Спок осторожно, дабы не повредить пока хрупкую нить неизвестного происхождения, дёрнул, пуская вибрации, словно по натянутой струне.По всему сознанию мягким, приятным эхом разлетелся смех Джима.В мгновение весьма любезно подплыл напоминающий чёрную дыру, ярко-красный омут, упёрся в связь, и Спок, чувствуя, как подгибаются его выдуманные колени, заглянул в омут. И обомлел—?Я обещал не говорить тебе, но не могу, Джим,?— они отдыхали после первого захода, и Кирк, удобно расположившись на Споке, блаженно сопел в ключицу вулканца, наслаждаясь нежным перебиранием своих волос. —?Мы можем установить узы. Это ментальная практика, распространённая среди вулканцев, и у нас с тобой есть… предрасположенность к этому. Высокая степень гармонии.Джим, смешно фыркнув, приподнялся на локтях, и улыбаясь лениво, словно налакавшийся сливок деревенский кот, счастливыми, решительными и озорными глазами взглянул на Спока.—?Мне нравится мелдинг. Если эти твои узы?— что-то покруче, то я весь твой!О, чёрт…