Глава 1: Встретить ведьмака не к добру (1/1)

Он приходит, не оставляя после себя ничего,Кроме страданий и боли(С) Lullaby of Woe, игра Ведьмак 34 года до падения Цинтры.– Юлиан, бойся ведьмаков, – учила мама.– Они страшнее людей: не обмануть, не улететь, – присоединялся отец.Про ведьмаков в их деревне рассказывали и старики, и дети. А кто-то из чужих краёв придумал страшную колыбельную*, которая расползлась по всему континенту. Родители с детства рассказывали, как избежать серебряной смерти. А точнее – как её распознать, почувствовать, услышать. Ведь увидеть ведьмака – к гибели. От охотника не убежать. Как дикий зверь, почуявший кровь и страх, он пойдёт по следам и заберёт жизнь без сожаления за чеканную монету. Родители были правы. Только вместо меча сердце ранит гнев и ненависть в голосе. Кто знал, что слова, оказываются, жгут сильнее серебра?– Хорошо, – проговаривает парень. Он поджимает губы и делает вздох через нос. Говорят, глубокое дыхание помогает успокоиться. Наверное, это работает только с людьми, ведь голос барда всё равно ломается, – Я узнаю конец историй от других. Увидимся, Геральт, – лжёт он в конце. Бард бросает взгляд на сильную спину, обтянутую потрёпанными после сражения доспехами, на спутанные волосы, ещё более серыми из-за пыли и песка. Кидает последний взгляд и уходит подальше. Они больше не увидятся.Он бредёт к последней стоянке ради лютни. Единственное, что осталось после 15* лет путешествий. Надо же, как много лет прошло. За это время они расходились и вновь встречались на перекрёстке дорог. Каждый раз прощаясь с ведьмаком, бард знал, что они скоро будут делить дорогу на двоих. Через месяц или два – не больше. Но в этот раз Лютик впервые чувствует: встреч больше не будет. Ведьмак преуспел в том, что так долго пыталась доказать юноше чародейка: Лютик ему не друг даже.Бард прокусывает губу до крови и останавливается, задирая голову. Над ним – бескрайнее небо. Над ним – свобода, которая зовёт. Где-то вдали слышится крик птицы – парень решается. Спустя несколько минут по небу летит одинокий красный коршун, а в его лапах и клюве можно заметить пояс от лютни. О как ты могла меня променять?О Господи как тебя понимать?Геральт не походил на ведьмаков из рассказов. Он убивал настоящих монстров – существ, которые давно прогнили внутри. Иногда это были неразумные гули, виверны или кикиморы, иногда – разумная нежить, как волколаки или вампиры. А иногда это были люди. Белый Волк, несмотря на слухи, был справедливым. Перед тем, как взяться за заказ или закончить его, отрубив голову, Геральт решал: нечисть порой была человечнее своих заказчиков. И сначала бард подумал, что остался в попутчиках именно поэтому: Геральт не видел в нём угрозы. Но потом до парня дошло, что ведьмак просто не понимает, с кем путешествует. Не замечает, кто аккуратно наносит ему мазь на раны, кто заботится о тёплой воде в ванной, кто прославляет его имя в кабаках и трактирах. Как всё-таки иронично: репутацию Геральта очистила нечисть. Только та, что умеет жить и петь по-людски. Лютик родился не в городе и даже не в поместье. Он родился в далёком поселении, спрятанном в лесах королевства Аэдирн, ближе к реке Дыфня. Сюда редко заходили люди – только потерявшиеся в лесу грибники или ушлые охотники. Когда-то предки парня и других селян спрятались здесь от внешнего мира. Так и начала разрастаться их стоянка, всё больше и больше напоминая деревню. Только вместо людей здесь жили сирины*.Люди до сих пор верили, что сирины – прекрасные полудевы-полуптицы. Лютик узнал это в одном из кабаков, где когда-то выступал. Парень тогда с трудом сдержал смех: так хотелось спросить, как же размножались эти существа? Да и барда всегда мучил вопрос: почему мужчины так любят нежиться в объятиях женщин, оберегают их и посвящают им песни, но при любом случае продолжают приписывать зло всего мира женскому полу? Даже среди сиринов простолюдины отказывались видеть мужчин: ну разве может он так коварно убивать? Хотя, может они и правы? Может, в прошлом среди сиринов были одни женщины. Но с веками всё поменялось. Даже внешний вид: птичья форма отделилась от человеческой. Сирины этим чем-то походили на волколаков: могли обращаться в птиц, но по своему желанию. Каждый перенимал свойства своей птицы: у жаворонков был прекрасный голос, у орлов и грифов – нечеловеческая сила. Но смерть в голосе несли все: только пожелай – и убьёшь, пожелай – и соблазнишь. Правда, для начала надо было научиться управлять этой способностью.В последнее время мало кто прибегал к этой силе. Сирины редко выбирались из своего поселения. Долгоживущие, проклятые, они жили в отчуждении по своему собственному времени. Пели только в случаях защиты (по крайней мере в их поселении) и играли на инструментах. А Лютику так хотелось свободы. У него над головой было бескрайнее небо, но вылетать дальше леса старейшины запрещали. А ведь так хотелось посмотреть на мир, заглянуть дальше поселения и поделиться своими песнями!Да, несмотря на то, что вся семья парня превращалась в коршунов, у самого Лютика был красивый голос. Уже этим он пошёл против природы. Так что неудивительно было, что в один день парень решил уйти из поселения, захватив старую лютню, записную книжку и немного еды.– Нет, Юлиан! – кричала тогда мать, увидев сына на пороге.– Если уйдёшь, никогда больше не вернёшься, – зло шипел отец.Он ушёл. Покинул село, ещё долго судачившее про его уход. Парень оставил всё: прошлую жизнь, родных и даже имя. Отдал всё, чтобы будучи свободным встретить свою погибель с глазами цвета полевых лютиков.Твои янтарные* глаза - чудеса!Умираю третий день, кто сказал так нельзя?Отстань, ты болезнь, ты есть, меня нет,Делаешь себе царапины и лезешь на свет.У его смерти были седые волосы, словно дым в деревнях по осени. От него пахло потом, луком и зверобоем. Он любил материться, кочевал из деревни в деревню и, словно сумасшедший, разговаривал с лошадьми, которых всегда называл так глупо: Плотва. Грубый ведьмак, скрывающий доброту сердца за хмыканьем, безразличными взглядами и обидными фразами. Нужно было бежать от него ещё тогда, в таверне. Но Лютик не удержался. К мужчине тянуло: он – словно небо, зовущее в полёт, словно дорога на волю. И бард всё-таки подошёл, не испугавшись хмурого взгляда и серебряного меча. Но медальон в виде головы волка не раскрыл секрет Лютика, а его владелец не догадался. После сирин не раз задавался вопросом: почему? Ведь каждый раз медальон на груди ведьмака вибрировал и сиял кровавыми глазами, стоило нежити оказаться поблизости. И ему было всё равно: разумный ли это вампир или обезумевший альп. Стальной волк продолжал предупреждать об опасности.– Как работает твой медальон? – спросил однажды Лютик.Это была ночь. Они с Геральтом встретились неделю назад и теперь бродили по деревням Темерии. Остановку путники решили сделать на поляне около небольшого пруда: в последнее время в королевстве стало больше монстров, так что леса перестали быть хорошим местом для ночлега.В воздухе ощущался свежий запах воды и растущей неподалёку пижмы. Светила полная луна, вместо Лютика пели сверчки и кузнечики, что, кажется, больше всего нравилось ведьмаку. Тот точил свой меч, а бард изредка пробегал пальцами по струнам. Ведьмак на минуту остановился и поднял свой взгляд. – Он чувствует опасность, – просто ответил мужчина. – Указывает на неё, подсказывает. Ну, и помогает понять, ведьмак какой школы перед тобой. Их всего шесть, по крайней мере было: волки, коты, змеи, грифоны, медведи и мантикоры.Лютик тогда хмыкнул и стал наигрывать тихую ненавязчивую мелодию. Бард понял, что медальон не реагировал на него именно поэтому. Лютик никогда и не думал нападать на Геральта. Зато не раз хотелось защитить глупого ведьмака, решившего когда-то биться каждый раз, как в последний. Свои голосом Лютик давно научился управлять, ещё в деревне. А жизнь среди людей помогла отточить навык, хоть он никогда и не доводил людей до смерти.Парень начал жевать губу, раздумывая: стоит ли задавать следующий вопрос? Сегодня ведьмак зачистил логово гулей, так что наверняка устал. В таком состоянии Геральт был особенно неразговорчив. Всё решил сам Белый Волк, отметивший особое молчание попутчика.– Спрашивай, – хмыкнул он, откидываясь на корягу.– Недели две назад я был в одной деревне около Вызимы, – начал Лютик, следя за реакцией ведьмака. – И услышал историю про волколака*. Я лучше других знаю, как работают слухи, Геральт, поэтому хотелось бы узнать правду.– Хм.. – задумался Белый Волк. С минуту он раздумывал, а потом ответил: – Одна девушка была в него влюблена, попутала меня с чародеями. Почему-то она боялась сказать мне, кто из горожан обращался по ночам, так что пришлось поработать, – Лютик слабо улыбнулся. Геральт всё равно помог девушке. А мог ведь и послать: ведьмаки заклятья не снимают. Они убивают тех, на кого оно наложено, или же наказывают самих заклинателей. – Им оказался капитан городской стражи, – продолжил мужчина. – По ночам обращался в волка и продолжал бороться с преступниками в таком обличии. Они потом сыграли свадьбу, но я уже уехал. Передали их знакомые, с которыми я столкнулся за пару дней до нашей встречи.Ещё одна история, которая доказывала: у Белого Волка – сердце Человека. И казалось бы, вот он – момент, чтобы раскрыть все тайны. После этого можно дышать свободнее, даже помогать Геральту на охоте. Но что-то продолжало сдерживать барда. Мерзкий голос в голове шептал, что ведьмак не поймёт, что он разозлится из-за обмана сроком в десяток лет. Лютик не был готов терять своего волка. Не сейчас, когда их отношения наладились, когда Геральт смеялся с его шуток, помогал в беде и пускал переночевать в свою комнату. И пусть он продолжал игнорировать долгие рассказы барда, пусть не признавал своим другом. Лютику хватало и этого. Он вслушивался в каждое слово ведьмака, ловил его редкие улыбки, чувствовал запах по ночам, когда кровать в комнате была. И даже не из-за желания написать новую балладу, а чтобы запомнить, сохранить этот момент. Сердце будто бы знало, что конец близко.Пощади меня, пощади меня, девочка-рассветКапелькой нектара, капелька – в яд.Площади горят, площади горят.Она появилась внезапно, спутав все карты. Она напомнила, что ведьмак никогда не принадлежал ему и никогда не будет. Правильно твердили крестьяне в деревнях: бард ведьмака, бард Белого Волка. В их паре Геральт был свободным, тогда как Лютик словно на привязи следовал за ведьмаком.Он отдал себя ещё тогда, в той дурной таверне. Раньше сирин летел по зову путешествий и приключений – сейчас его ориентиром на небе стал Белый Волк. Ведьмак оказался лучшим путешествием, опасным влечением. Об этом он понял спустя несколько лет совместных путешествий.Парень привык влюбляться в каждого. Его сердце было открыто для людей и нечисти, для аристократов и простых селян. Бард восхищался как женщинами, так и мужчинами*. Лютику было всё равно, кто перед ним. Его интересовал не горшок, а цветок внутри: мысли человека, взгляды на мир и чувства, которые очередная пассия вызывала у барда. Геральт понравился юноше ещё в первую их встречу. Яркие глаза хищника, пепельные волосы и сильные руки. Чем дольше он путешествовал с ведьмаком, тем сильнее открывался характер мужчины. Коготок птички всё больше увязал в странной привязанности к этому человеку. А когда бард понял, что скучает без Геральта, что оживает лишь рядом с ведьмаком, что с другими представляет Белого Волка, было поздно. Птичка пропала. Но Геральт проводил ночи с женщинами, и за одно только предложение Лютик мог потерять всё. Так что эта глупая любовь стала второй тайной. Сирин решил довольствоваться малым. Ловить редкие улыбки, разбавлять тишину путешествий, прославлять Белого Волка взамен на странствия с ним. Йеннифер стала горьким напоминанием: это всё, что Лютик может получить. Запах сирени и крыжовника сводил ведьмака с ума, а барда вгонял в сильную печаль. Едва появлялась чародейка, как Геральт превращался из дикого свободного волка в домашнего пса. И это была самая отвратительная картина, которую когда-либо видел сирин. Йеннифер легко управляла ведьмаком, улыбалась барду, старающемуся держать лицо. Она будто бы спрашивала: ?Видишь? Он мой?. И Лютик не знал: ненавидеть ли ведьму за такие насмешки или благодарить за отрезвляющую реальность?Ведьм у нас сжигают, видимо на этот раз забыли тебя, тебяВедьм у нас сжигают видимо забыли тебя.– Чёрт! – вскрикивает парень, когда струна сдирает кожу. Несколько секунд он смотрит на кровь, а потом засовывает палец в рот. Он ночует в этой таверне пятый день. Первые пару дней бард не выходил из комнаты, решив дать себе время на чувства, на боль, на заглушённые подушкой крики. Но вчера вечером хозяин заведения напомнил, что деньги не падают с неба. Так за утро юноша и написал новую песню. Конечно, многое пришлось поменять: люди не поймут, если парень будет тосковать по парню.Эта песня была о них. О ведьмаке, которому глупый сирин отдал сердце. О чёрством ведьмаке, который даже за друга барда не принимал. 15 лет вместе – и вот вся благодарность. Оказывается, всё это время он был никем, случайным попутчиком, который надоедал и притягивал беды. Осознание этого ранило, наверное, больше самого расставания. Пощади меня – хочется кричать в первую очередь ведьмаку. Но ведь люди не поймут, поэтому приходится снова кидаться глупыми колкостями в ведьму. А ведь в тот день Геральт ранил не одного барда. Лютик видел всю боль в глазах цвета фиалок, закушенную до крови губу, сжатые до белых костяшек кулаки. И теперь почему-то ненависть к Йеннифер стала отступать. Одурманенное сознание поняло, что в их треугольнике ведьма никогда не старалась обидеть по-настоящему, была такой же заложницей обстоятельств, как и сирин.– Мастер Лютик, давайте ещё! – кричит какой-то пьянчуга, отвлекая парня, закончившего новую песню. – Только повеселее что?– Конечно, милсдарь, – натянуто улыбается парень.И Лютик поёт глупую песню про дочь торговца рыбой. Поёт, фальшиво улыбаясь, подмигивая красивым девушкам и задорно прыгая у столов. А про себя думает, что на время придётся позабыть о роли барда, ведь сердце продолжает болеть и плеваться ненавистью. От ведьмака можно уйти и живым, а вот после встречи с расстроенным сирином человека ждёт только смерть.Примечание* Немного про сиринов – в примечании ниже. * Речь идёт про колыбельную из игры, цитата из неё дана в начале.* За хронологию взяты данные по картинке из шапки.* Красный коршун (по-польски Kania rud) – хищная птица, которую можно встретить в Европе, на Кавказе, в Иране, Малой Азии и на северо-западе Африки. "Несмотря на то, что красный коршун достаточно крупная птица, он не столь агрессивен и не такой сильный по сравнению с другими хищными птицами". Думаю, лютню такая птица легко может поднять. И кстати, в античности этих птиц считали пророками. * В песне глаза голубые, но у Геральта цвет другой.* Зверобой на языке цветов – воинственность, враждебность, "Победа ещё будет за мной".* Про медальон точно известно только то, что это знак школы Волка (грифоны, к примеру, ходят с грифонами, коты – с котами) и что он "предупреждает об опасности вибрацией". Да, он может реагировать и на другую безопасную нечисть, но почему-то не стучит на Лютика. Воспользуемся известной фикбуковской логикой: автор просто так решил.* Речь про квест из первой игры – Красавица и чудовище.* Помнится, как-то Джоуи подтвердил, что сериальный Лютик – пансексуал. Так что да здравствуют любители сковородок! (автор надеется, что шутка понятна)