4. Ритуал двенадцатого Провидца (1/1)

Должно быть, когда-то давно — Пирс не решился бы судить насколько — особняк Блэквудов имел весьма впечатляющий вид. Издали величественное трёхэтажное поместье, больше похожее на строгое административное здание наподобие суда или мэрии, с красивой светлой отделкой выглядело не то чтобы привлекательно, но по крайней мере достойно. Видимо, смертоносный потоп, о котором по сей день судачат беднеющие горожане, коснулся семейства Блэквудов меньше всего. Как иронично.Однако при ближайшем рассмотрении особняк сразу же принял типично окмонтский облик: обшарпанные стены, наглухо заколоченные окна, отсыревшие карнизы с перекошенными лепными кронштейнами; плесень, водоросли, паутина и повсеместное гниение. Всюду царило запустение. Ветви пожухшего плюща хищно обвивали растрескавшиеся колонны. Вездесущие сорняки буйно пробивались сквозь плиточную кладку. Близлежащий участок неровной земли, подвергаясь эрозии, то бугрился кочками, то уходил вниз глубокими ямами. Добраться от причала до парадной двери представлялось непростой задачей: детективам пришлось потрудиться, перешагивая рыхлые комья земли и с трудом удерживая равновесие на крутых склонах. Если бы не тропинка, ведущая к широкой лестнице, которая заканчивалась входом в жуткую обитель Эбернота Блэквуда, здание могло бы показаться покинутым даже самому внимательному глазу. Тем не менее тут жили. И творили нечто очень тёмное, низкое и противоестественное природе разумного человека. Дом колдуна из детских страшных сказок.Пирсу тут не нравилось. Окмонт целиком и полностью, с севера на юг и с запада на восток, таил в себе скрытую угрозу, которая дрожала в любой луже, но здесь... Как и старое кладбище, территория Блэквудов каким-то магическим образом наводила на мысли о том, как слаб и даже ничтожен по сути своей человек. Вокруг распространялось нечто чрезвычайно древнее — скверна, сконцентрированная в самом воздухе и заставляющая волоски на затылке вставать дыбом. Незримый саван окутывал особняк Блэквудов плотным коконом из материи, о существовании которой можно лишь строить жуткие догадки.Пирс зябко поёжился. С берега задувал пробирающий до костей ветер. Он, завывая, свистел в крыше и трепал одежду. Казалось, ещё чуть-чуть, и неспокойные волны, поднявшись, выйдут из берегов и примутся жадно лизать стены особняка — так близко он стоял к заливу. Пирс подумал, что мир потеряет немного, если дом Блэквуда вдруг рухнет с той земляной насыпи, на которой стоит. Тогда всему точно придёт конец. И Эбернот Блэквуд окажется там, где ему самое место. В бескрайних просторах океана.— Добрый день, мистер Рид, — пролепетал единственный хозяин особняка, впуская гостей. На нём был жилет странного бежевого цвета. — Мистер Пирс.— Вы не уделите нам время? — спросил Чарльз, но в его голосе не прозвучалони грамма вопроса.— Если вас интересует свежий перевод того текста из ?Тайн Червя?... — начал было Блэквуд.

— Нет, — мягко прервал его Чарльз, покачав головой. — Это уже не важно.В мутных глазах Блэквуда промелькнуло понимание вперемешку с необъяснимым восторгом. Он просиял, и эта внезапная перемена серьёзно встревожила неуёмную бдительность Пирса.— Вы постигли истину, — произнёс Блэквуд, складывая вместе руки в потёртых кожаных перчатках.?Он носит их, потому что прячет перепонки между пальцами?, — подумал Пирс, зачарованно глядя на тускло блестевшую кожу, и эта мысль даже не вызвала у него отвращения. Он принял догадку как должное, будто в мире обыкновенных людей перепончатые кисти, серебристые следы чешуи на подбородке и жабры на шее сами собой разумеются и встречаются чаще, чем нормальные пятипалые конечности.— Мистер Ван дер Берг рассказал мне, — ответил Чарльз. — И я хочу, чтобы вы прояснили некоторые моменты.— Пожалуйста, пройдёмте за мной. Мы устроимся в библиотеке, и я отвечу на все ваши вопросы.В особняке пахло пылью и рыбой, а вид обнищавшей, упадочной роскоши, поселившейся в каждой зале или комнате, которую они увидели, поднимаясь на верхние этажи, окончательно растревожила Пирса. И всё же он продолжал взбираться по ступеням за Чарльзом — человеком, которого поклялся защищать ценой собственной жизни. Тенью он ступал след в след за Провидцем.За всё время пребывания у Блэквуда Пирс пока не обмолвился и словом: он вслушивался в наполняющие дом звуки и подозрительно озирался по сторонам, выискивая хотя бы намёк на опасность. На душе у него было так же мерзко, как тогда, в чьём-то фамильном склепе посреди кладбищенской тишины. Чарльз шёл впереди, изредка оглядываясь на напарника. Когда их глаза встречались, Пирсу на какое-то время становилось легче. Ум прояснялся, беспокойство отступало под натиском светлых чувств.— Располагайтесь, джентльмены, — Блэквуд указал на глубокие кресла в центре библиотеки, куда их привёл узкий коридор, увешанный невзрачными репродукциями Уильяма Блейка и художника, который подписывался тремя буквами — Р. А. П.По остаткам манер было видно, что когда-то давно Эбернот Блэквуд воспитывался в состоятельной и уважаемой семье, которая обеспечивала сыну допуск к высшему обществу и готовила ему великое будущее. Мало что осталось с тех времён, однако библиотека родового поместья всё ещё хранила в себе отголоски давних, намного более счастливых лет. По всей видимости, Блэквуд, как мог, поддерживал в ней порядок.Каково же было удивление детективов, когда колдун взял с письменного стола трубку и кисет для табака.— Понимаю, — сказал Блэквуд. — Нынче в моде сигареты, а я никак не могу к ним привыкнуть. Вы ведь не против?Чарльз только мотнул головой, усаживаясь в одно из кресел. Багровый бархат примялся, истёрся, кое-где ткань и вовсе отошла. Невзирая на обстановку покинутого помещения, температуру и влажность Блэквуду — для лучшей сохранности книг — удавалось поддерживать в пределах нормы. Громовой шум волн был здесь еле слышен, превращаясь в робкие отдалённые раскаты.Пирс автоматически потянулся в карман за помятой пачкой. Он надеялся, что сможет отогнать от себя чувство обречённости, которое преследует его с тех пор, как они повстречались со старым лисом Ван дер Бергом и решили навестить Блэквуда.Хозяин дома услужливо поставил перед Пирсом пепельницу. Тот едва заметно наклонил голову в знак благодарности. Он был нем как рыба, поскольку ему казалось, издай он хоть звук, уже не сможет остановиться и решительно выскажет всё, что думает об этой затее. А в сторону Блэквуда Пирс думает много и не вполне лестно.— Итак, мистер Рид, вы пришли ко мне с печатью Ктигонаара, верно? — дымя трубкой, начал Блэквуд.?Снова он про свою чёртову печать, — с досадой подумал Пирс, затянувшись особенно длинно. — От неё одни неприятности?.— Да, верно, — подтвердил Чарльз. — Я хочу узнать всё, что мне нужно. О вратах, печати, цикле и... Провидцах.Он выглядел так уверенно, и в каждой его вкрадчивой фразе звучало такое торжественное достоинство, что Пирс невольно залюбовался. И это вновь облегчило вес той ноши, что неподъёмным камнем ложилась на его сердце. Манера Чарльза вести диалог успокаивала Пирса. Он не заметил, как истлела первая сигарета, и тут же взялся за вторую.— Что ж, вы имеете право знать, — покивал головой Блэквуд, и в его тоне проскользнуло нечто очень похожее на зависть. В следующую секунду выражение его лица вдруг сделалось совершенно безумным, и он начал рассказывать: — Существуют люди, которые видят и ощущают больше, чем остальные смертные. Люди, приближенные к заветному единению, которого так яростно желала моя семья на протяжении нескольких столетий. Единению с Иными. Их имена не произносят всуе, хотя Им нет никакого дела до нас, живущих на земле. Мы и наша крохотная галактика — лишь песчинки в Их огромном мире, объемлющем всё, что только может существовать на свете. И печать, которую вы принесли с собой, — один из ключей к Их миру, настоящему, первозданному и не изувеченному рукой человека. Ключ к неизведанному.— Вы сказали ?один из?, — медленно проговорил Чарльз, обдумывая слова Блэквуда. — Значит, Им нужна не только печать.— Вы, дорогой Чарльз, и есть ключ, — Блэквуд расплылся в улыбке, обнажив заострённые зубы. Пирс непроизвольно напрягся, каменея в кресле. Он давно начал обдумывать, как бы изловчиться быстро выхватить пистолет из-под одежды. — Ваше тело, ваше сознание — это тоже ключ к пониманию. Ваше существование даёт нам надежду на общение с Ними, поскольку Провидцы, любимцы Иных богов, могут смело рассчитывать на Их благосклонность.— Откуда вы всё это знаете? — резко спросил Пирс.

Это были его первые слова за последний час. Мысленно он взвешивал все ?за? и ?против?, решая, застрелить Блэквуда прямо сейчас или отложить это дело на более поздний срок. Перевес аргументов в пользу сиюминутной расправы был значительным.Блэквуд заметно помрачнел. Редкие брови сдвинулись, морщины на лбу стали глубже.— Я тоже должен был стать посредником между мирами, должен был держать в руках печать Ктигонаара и общаться с Иными, — сказал Блэквуд, тщательно подбирая слова. — В детстве я проявлял способности, а потом они вдруг иссякли. Я разочаровал свою семью, опозорил их честную фамилию. Они отвергли меня и ушли. И с тех пор я считаю дни, когда наконец смогу воссоединиться с роднёй.Пирс сжал губы в тонкую линию, внутри него шевельнулось недоверие. Оно монотонно пульсировало в мозгу, как тиканье часового механизма. Ещё немного, и рванёт, как боевой снаряд.Несмотря на очевидное сумасшествие Блэквуда, легко угадываемое в его молочно-белых зрачках и бредовых идеях, Чарльз продолжил расспросы.— Гарриет Доу тоже была Провидицей?— Вы правы, — отозвался Блэквуд, отложив трубку. Только сейчас Пирс приметил замысловатую резьбу на мундштуке, изображавшую хоботок какого-то диковинного морского животного. А на пузатом боку чаши красовался уже известный детективам знак — око Дагона. — Я давно понял это и не один раз предлагал ей ритуал исцеления, однако она наотрез отказывалась. Заставить её я был не вправе и лишь уповал на то, что она не станет истинной Провидицей, — чернокнижник покачал головой. — Последние новости — яркое тому подтверждение. Истинные Провидцы не погибают так стремительно, не сдаются так легко.— Ритуал исцеления? — переспросил Чарльз. — Что это такое?— Убедившись в том, что я не обладаю даром Иных, я стал разрабатывать концепцию ритуала, который бы позволил извлекать его из тех Провидцев, что ходят по земле и неизменно тянутся сюда, в Окмонт. Никто из них не справлялся с бременем безумия, которое прилагается к великому дару Иных. За всё приходится платить. Провидцы, которые не могли выдержать просветления, прибегали к моим услугам. Они хотели избавиться от Семени Спящего.— Вы говорите так, будто рано или поздно всем Провидцам суждено тронуться рассудком, — разочарованно сказал Чарльз. Он опустил глаза в пол. С другой стороны, на что ему стоило рассчитывать?— К сожалению, это так, мистер Рид, — скрипуче ответил Блэквуд, но искреннего сочувствия Пирс за ним не заметил. — И всё же я могу вам помочь.— Так же, как помогали всем остальным? — встрял Пирс, подаваясь вперёд. — Сначала скажите, что с ними стало.У Блэквуда был такой вид, словно его поймали на гнусной лжи. Вскоре он вздохнул и отложил трубку.— Они были слабы и измучены видениями, приходили ко мне в полном отчаянии и умоляли избавить от страданий. Кэем клянусь, старался изо всех сил. Пытался сохранить и Семя, и их жизнь, но... ничего не выходило. Один за другим Провидцы погибали у меня на руках. Поверьте, мне было действительно тяжко наблюдать их последние муки!Пирс не поверил бы даже под прицелом.— Вы убили их, — процедил он, даже не пытаясь скрыть обвинения. Кто знает, сколько невинных людей он погубил?— Их убил дар Иных, а не я, — сухо возразил Блэквуд, ясно давая понять, что его нисколько не волнует мнение Пирса. Он не считал себя преступником. Он совершил лишь одно преступление, и оно заключалось в предательстве рода Блэквудов, одарённого Глубоководными.— Выходит, это не дар, а проклятие, — бесцветно сказал Чарльз, не обращаясь ни к кому конкретно.В установившемся молчании послышались глухие ритмичные постукивания, похожие на приглушённый отзвук больших напольных часов. С побережья долетали исступлённые крики чаек.— Повторюсь, — сказал Блэквуд, — что могу попробовать извлечь Семя и прекратить этот кошмар.— Нет, — сразу же отрезал Пирс. — Я не позволю вам убить Чарльза.— Поймите же, теперь, при наличии печати Ктигонаара, я могу поручиться за безопасность. Ктигонаар возьмёт на себя основной удар, и Чарльз наверняка выживет. Я могу помочь ему избавиться от проклятия. Он будет освобождён, он исцелится и...— Что вы собираетесь делать с Семенем? — вмешался Чарльз.Блэквуд потупился, как бы смутившись.— Я всё ещё считаю себяизбранным, достойным дара всех Древних, посему...— Да вы просто псих! — взвился Пирс.— Эдвард, — предупредительно произнёс Чарльз. — Не стоит.Они смотрели друг на друга с минуту или больше, обмениваясь мыслями, пока Блэквуд разъяснял свои намерения относительно Семени Спящего, которое достанется ему по наследству от истинного Провидца. Пирс умолял Чарльза покинуть этот чёртов дом и навсегда забыть о Блэквуде. Он был напугал и оттого злился — в особенности на рыбомордого колдуна, который бессовестно врёт им, завлекая в ловушку.?Я полностью отдаю себе отчёт в действиях, — говорили сине-голубые, цвета морской волны глаза Чарльза. — Тебе не о чем волноваться?.Однако Пирс волновался, да ещё как.— Я думаю, у меня просто-напросто нет выбора, — сказал Чарльз, и внутри у Пирса всё сжалось от ужаса. — Я согласен на ваш ритуал, Блэквуд.Пирс оцепенел, не в силах говорить или двигаться. Мир вокруг него прекратил движение.— Отлично! Я знал, что вы разумны, Чарльз. — Блэквуд встал, заходил кругами по библиотеке, проверяя то один стол, то другой. — Мне нужно найти некоторые книги, чтобы подготовиться к ритуалу. Теперь у меня есть осколок Ктигонаара, он решит все проблемы! Кэй милостивый, теперь я наконец смогу... Его голос постепенно затихал по мере того, как он углублялся в пространство между высокими, достающими до потолка книжными полками. Детективы остались наедине. Пирс был мрачен как туча. В мыслях о недалёком будущем он уже потерял Чарльза, погибшего от рук этого чудовища — и погибшего добровольно. Пирс ничего не предпринял, чтобы остановить надвигающуюся беду. Что же он будет делать без Чарльза? Что ему остаётся?— Эдвард, — позвал его Провидец, и Пирс вздрогнул от неожиданности. Голос Чарльза отчётливо прозвучал в его голове.— Ты не можешь так поступить с собой, — ответил Пирс, не издав при этом ни звука. Словно так говорило его сердце, истерзанное страхами за того, кто стал ему дороже собственной жизни.Окружённые ореолом тишины, они сидели в сырой библиотеке Блэквудов, заполненной богохульной литературой, и общались при помощи телепатии.— Могу. Более того, я должен, — сказал Чарльз, пытаясь поймать взгляд Пирса, однако тот упорно смотрел в сторону дальней стены.Там, над потухшим камином, который давно не разжигали, висела неизвестная Пирсу картина, ограниченная чёрной итальянской рамой. Внизу, на каминной полке, белела скульптура человеческого черепа.

У Пирса перехватило дыхание. Почему он не заметил её раньше?Большая, высотой больше девяти футов, картина приковала его внимание не столько реалистичностью изображения и тревожной красно-коричневой цветовой гаммой, сколько развернувшийся кровожадным сюжетом: двое сражающихся мужчин застыли в схватке, исход которой уже предрешён. Тот, что сильнее, уже впился зубами в шею другого, лицо которого застыло в гримасе ослепительной боли. Крови не было видно: художник мазнул красным лишь в верхнем правом углу, обозначив край пепельно-алого неба, затянутого тяжёлыми тучами.Над сражающимися мужчинами распахнуло крылья богомерзкое карликовое существо, сочетающее в себе черты, звериные и людские, которые никак не могли сосуществовать. Лицо демона напоминало осклабившийся череп, обтянутый чёрной лоснящейся кожей, подобный тому, который пылился над заплесневелым камином. Демон взирал на схватку, сложив руки на груди и лукаво улыбаясь: он явно наслаждался зрелищем. Прямо за ним высилась неровная гора и простирались красно-коричневые дали настолько отвратительного оттенка, что бросало в дрожь.Позади стояли двое. Из-за слабого освещения Пирс не мог разглядеть их лиц, но что-то подсказывало ему, что на них застыло презрение. Отстоя от сущего кошмара, двое держались друг друга, образуя композиционное единое целое. От этой части полотна исходила особая энергия защищённости. К Пирсу тут же вернулась способность дышать. Он всё понял.— Разве ты не хочешь, чтобы мы уехали отсюда? — спросил его Чарльз.— О чём ты говоришь? — Пирс наконец отвлёкся от картины. Она дала ему важную подсказку.— О нормальной жизни, где есть ты и я, — объяснил Чарльз. — Без галлюцинаций, видений и всяких Иных богов, которые почему-то хотят меня видеть. Я никогда не просил всего, что сейчас умею. Я не хочу носить этот дар, и ты не можешь лишить меня права избавиться от него. Я устал, Эдвард.Пирс поклялся бы на чём угодно, что почувствовал тепло на предплечье, как от ласкового прикосновения руки, хотя никто из них в тот момент даже не двинулся.— Я так боюсь потерять тебя, — признался Пирс. — Я не прощу себе, если это случится, понимаешь?— Это взаимно, — улыбнулся Чарльз и вновь стал серьёзным. — Но мы должны хотя бы попробовать.Пирс колебался. Он отчаянно не хотел доверяться Блэквуду и отпускать Чарльза. Ритуал, должно быть, куда опаснее, чем погружение на дно океана. Пирс слабо представлял себе, что сотворит Блэквуд, и незнание позволяло разгуляться больному воображению. Раз за разом Пирс представлял, как жизнь Чарльза, которую он обязался охранять, утекает в беспросветное ничто, умирая.— Всё не так просто, — сказал Чарльз, прикрыв глаза. — Если бы мы только могли сесть на первый корабль до Бостона, я бы не задумываясь согласился.— Но мы не можем отделаться так легко, — продолжил его мысль Пирс. Горечь разлилась на языке, и в груди будто застряла щепка. Тревога никуда не уходила, став постоянным спутником детектива. — Я не уверен, что этот колдун говорит правду. Он убил всех Провидцев, которые обращались к нему за помощью.— Если ты будешь рядом, он не сможет мне навредить, — ответил Чарльз. Он оставался спокойным, однако Пирс расслышал явственные игриво-задорные нотки. — Ты ведь этого не допустишь?— Ни за что, — выпалил Пирс.Его губ коснулось то же фантомное тепло. Он поднял глаза на Чарльза и отпустил пистолет, в который вцепился мёртвой хваткой. Когда со стороны стеллажей послышались торопливые шаркающие шаги Блэквуда, поцелуй, подаривший надежду, придавший уверенности, резко прервался.— Я взял всё необходимое, мистер Рид, — сказал Блэквуд заплетающимся языком. Он явно сгорал от нетерпения, и это разозлило Пирса ещё больше. — Нам стоит спуститься в подвал.— Я пойду с вами, — безапелляционно заявил Пирс, вставая с кресла.— Это необязательно, — неохотно ответил Блэквуд, прижимая к груди стопку толстых томов.— Мне всё равно. Я иду с Чарльзом.— Для вашей безопасности и вашего здоровья будет лучше остаться здесь и дождаться окончания ритуала, — смягчившись, сказал Блэквуд. — Обещаю, я верну вам мистера Рида в целости и сохранности.— А знаете, что ещё полезно для здоровья, мистер Блэквуд? Рыбий жир, — огрызнулся Пирс, и глаза его заблестели. — Я пойду с вами, и это не обсуждается.Эберноту Блэквуду оставалось лишь коротко пожать плечами, безмолвно согласившись. Он двинулся в сторону коридора, бормоча себе под нос что-то неразборчивое.— Ты его обидел, — шутливо сказал Чарльз, пока они спускались по лестнице. — Не надо былоговорить про рыбий жир.— Не надо было испытывать моё терпение. Сам виноват.В подвале было хуже, чем в какой-либо другой части особняка. Всё вокруг напоминало об окмонтском кладбище: запах тления, земляные стены с пробивающимися корнями деревьев, запущенность, сырость и черви, копошащиеся повсюду. На полу белой краской были начертаны знаки, похожие на те, что Пирс периодически замечал в доме: на дверях или стенах. Как обереги от злых духов, только ничем не хуже самих злых духов.— От кого защищаетесь, Блэквуд? — спросил Пирс, прикасаясь к одному из мудрёных знаков. Этот ещё свежий: на пальцах остались белые пятна.— Короли в жёлтом часто докучают мне, — отозвался Блэквуд из того угла, где стоял плоский ритуальный камень.— Уж не знаю, кто их возглавляет... меня он явно недолюбливает.Детективы переглянулись. Интересно, почему Йоханнес послал их к Блэквуду, если сам стремится его прикончить? Возможно, он снова их подставит, внушив чужакам обвинение в убийстве последнего отпрыска Блэквудов. Вполне ожидаемо, зная вёрткую натуру мистера Ван дер Берга.— Да что толку! Теперь они меня не достанут, — воодушевлённо продолжил Блэквуд, раскладывая перед собой книги и собирая ту магическую параферналию, которая была тут до их прихода. — После извлечения Семени Спящего эти бандиты уже ничего не смогут сделать. Жалкие, никчёмные люди.Он продолжал распинаться о Королях в жёлтом, но Пирс уже не слушал. Он задумчиво рассматривал Чарльза, пытаясь расшифровать зов своего сердца.— Если что-то пойдёт не так, клянусь, я...— Всё будет хорошо, — шепнул Чарльз, кивком указал на Блэквуда, склонившегося над каменным столом, и посмотрел на Пирса снизу вверх. — Ты знаешь, что делать.— Именно поэтому я тут.Если бы в этот момент Блэквуд не пригласил Чарльза к ритуальному алтарю, Пирс бы с удовольствием поцеловал его на удачу, хотя никогда не замечал за собой подобной привычки. Внезапный порыв обратился неисполненным желанием, и, глядя Провидцу в спину, Пирс положил руку на пистолет и стал ждать.Блэквуд приказал Чарльзу лечь на ритуальный камень, сплошь исписанный витиеватой вязью на никому не известном языке. Вокруг, трепеща от малейшего колебания воздуха, горели свечи. Пирсу показалось, что знаки на полу испускают еле заметное фосфоресцирующее свечение. Тревога вновь поселилась в нём, и он покрепче схватился за нагревшийся металл, спрятанный под одеждой. Откровенно говоря, он не был уверен, что пули смогут хоть что-нибудь изменить.Чарльз снял шляпу, аккуратно положил её на край стола и под пристальным взглядом безумного колдуна улёгся на алтарь, словно на больничную койку. На несколько мгновений ему почудилось, что он вновь возвратился в морской госпиталь, где ему всякий раз зашивали глубокие раны на лице, давая алкоголь в качестве обезболивающего, или в бостонскую психиатрическую лечебницу, которая стала отправной точкой настоящего помешательства. Впрочем, неприятные воспоминания быстро уступили место новым ощущениям, которые прежде, наверное, не испытывал ни один здравомыслящий человек.Кажется, Чарльз мгновенно потерял сознание. И тогда ему приснился сон.Он шёл по тропинке среди исполинских холмов с ровными, покатыми склонами, которые поросли странной зеленовато-голубой растительностью. Лишь преодолев какое-то расстояние — может, милю, а может, и все сто, — он понял, какая странность захватила его внимание. Необычная трава, покрывавшая поверхность холмов-гигантов, шевелилась, точно крохотные щупальца, вырастающие прямо из земли. Они шуршали что-то на своём собственном языке, одновременно напоминающем шелест осенней листвы и шипение кошки. Он шёл, не останавливаясь.Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он оказался тут, на тропе, вытоптанной для него невидимыми существами. Он понимал, что в месте, куда его привёл надломленный глас рассудка, понятие вечности сливается с абсолютным отсутствием времени. Он двигался вперёд, минуя холмы, и зеленовато-голубые щупальца шептались, изгибая стеблевидные тела.Затем, далеко впереди, раздались резонирующие звуки — влекущие вслед за собой вибрации, издаваемые огромным живым существом. Когда он добрался до места, где обрываются холмы, звуки заполнили собой всё пространство вокруг. Он увидел город, раскинувшийся внизу. Город жил и звучал, как расстроенное пианино в дуэте со сломанной скрипкой, но чужими глазами он смотрел на него почти любовно. Так мать смотрит на своё дитя, мирно спящее в колыбельной.Окмонт светился неоновыми вывесками и лампами накаливания, одиноко горящими в затопленных комнатах. Он смотрел и видел все пересечения улиц, все заброшенные постройки, преимущественно относящиеся ко второй половине прошлого столетия, все грязные подворотни, наскоро перестроенные бары и остатки городского достоинства в виде ратуши, библиотеки и театра. Он смотрел и проживал все жизни — сотни и тысячи жизней. Переселенцем-невеждой он увидел начало, молодым аристократом застал становление и расцвет, портнихой пережил апокалипсический потоп. Он знал всё о том, что когда-либо происходило, — всё, кроме конца.Вскоре он понял, что не один.— Вы не изменяете себе, мистер Ван дер Берг. Всегда подкрадываетесь бесшумно.Хастур вышел на свет и начал говорить. И говорил он о конце всего.Тем временем в особняке Блэквудов, что на севере Окмонта, за миллионы световых лет от настоящего Чарльза, Пирс, пытаясь побороть усиливающееся недоброе предчувствие, наблюдал за ритуалом. Из угла под лестницей открывался прекрасный вид, тем не менее Пирс на всякий случай подошёл ближе.Блэквуд взял печать и заговорил на странном наречии, по-видимому, декламируя сложные заклинания и формулы. С каждым словом его голос звучал всё громче и твёрже, и вот он едва не кричал, а диковинные звуки, издаваемые его острозубым ртом, гремели и отражались эхом от стен пустого особняка. Тело Чарльза само собой приподнялось над камнем и воспарило в воздухе, едва покачиваясь, как корабль на волнах. Печать Ктигонаара, переливаясь ядовито-зелёным, проделала то же самое, повиснув на уровне плеч Блэквуда.

У Пирса замерло сердце. Он заметил, что колдун снял перчатки, и рассмотрел на его чешуйчатых костлявых кистях — кистях глубокого старика — полупрозрачные перепонки, залегающие в промежутках между пальцами с отросшими ногтями, которые больше напоминали когти.— Мгока! — яростно выкрикивал Блэквуд, взывая к Иным. — Р’лу хаф’дниар ии ктунгли и-р’лу!Ослепительная вспышка, наподобие молнии, озарила весь подвал, практически не оставив места для теней. Не успел Пирс схватиться за глаза, чтобы уберечь зрение, как раздался грохот, похожий на взрыв, и из правого уха у него тонкой струйкой потекла кровь. Он схватился за стену, чудом удержавшись на ногах.— Йа! Йа! Йа! — надрывался Блэквуд.Через некоторое время дезориентированный Пирс опомнился от приступа невыносимой боли, распахнул отвыкшие от темноты глаза и узрел нечто ужасное. Чарльз опустился обратно на шершавый камень, изрезанный кощунственными письменами, и выглядел теперь бледнее и измождённее обычного. Быстро теряя оставшееся самообладание посреди кошмара наяву, оглушённый и растерявшийся, Пирс подумал, что Чарльз выглядит мёртвым. Он наконец достал пистолет, чувствуя, как перестаёт дрожать, как отпускает власть над своими поступками, подневольно передавая власть кому-то другому, — как гаснет страх, сменяясь холодной рассудительностью. Щелчком он возвёл курок и направил револьвер в сторону Эбернота Блэквуда, постепенно вытягивающего из Провидца драгоценную жизненную энергию.Чарльз не может существовать без Семени Спящего — теперь это ясно как день.— Блэквуд! — позвал Пирс, пытаясь перекричать невыносимый шум, источник которого нельзя было определить. Раскаты грома, скрежет и сдавленные вопли — всё это доносилось сразу с четырёх сторон, смешиваясь в общий водоворот ужаса. — Прекращай свой ритуал! Ты меня слышишь?Блэквуд обернулся всего на пару секунд, чтобы произнести:— Не встревайте, мистер Пирс, иначе это может плохо кончиться... — будто нацеленный на него пистолет ровно ничего не означал и никоим образом не мог его остановить.— Для тебя — вполне, — рявкнул Пирс, с трудом переставляя ноги. Тот, другой, свыкался с новой оболочкой, учился ею управлять. — Если скажешь ещё хоть слово из этой тарабарщины, клянусь, я отстрелю тебе голову.— Вы не понимаете, вы ничего не понимаете, — ответил Блэквуд и залепетал что-то нечленораздельное.Из ниоткуда появились твари. Один вайлбист наскочил на Пирса так неожиданно, что тот едва не пропустил удар жалом, в последний момент выстрелив в несоразмерно крошечное по отношению к лапам тело. Белые знаки на полу замерцали все разом, открывая порталы для новых вайлбистов, которые, пытаясь защитить хозяина, с рычанием и хлюпаньем окружили Пирса плотным кольцом.?Он управляем ими, — догадалась какая-то часть детектива. Однако та, которая производила серию безошибочных выстрелов, никак не отреагировала.Вайлбисты кричали, как агонизирующие животные, добавляя нотки смятения и безысходности в общую ритуальную какофонию, состоявшую из непонятного воя, свиста и частых выстрелов.Пирс знал, что у него осталось катастрофически мало времени.Расправившись с тварями, бесформенной грудой раскинувшихся у его ног, Пирс вновь призвал Блэквуда к прекращению ритуала. К тому времени Чарльз уже не дышал. Он слушал длинную речь хитрого Хастура, облачённого в жёлтое, и дыхание ему было безразлично.

— Вы не понимаете, — истерично повторил Блэквуд.

В его чертах вдруг проступило нечто неописуемое, и он всё меньше стал походить на человека, ежесекундно претерпевая омерзительные метаморфозы. Глаза, утратившие веки, больше не моргали, пальцы и ногти, которыми они кончались, неестественно удлинились, островки чешуи выступили на всей поверхности кожи, покрыв её цельным маслянистым настилом. Пирс с трудом одолел тошноту, которую вызывало существо, некогда называвшее Эбернотом Блэквудом.— Похоже, это ты не понимаешь, — Пирс насильно развернул его к себе лицом и толкнул в сторону стола. Один из подсвечников опрокинулся, горячий воск залил книги, и чёрная свеча потухла.Пирс плохо помнит, что произошло потом. Какая-то неведомая, но совершенно неукротимая сила безраздельно завладела его разумом, который скомандовал выронить ещё дымящийся пистолет и броситься на Блэквуда с голыми руками. Колдун, казавшийся доселе обрюзгшим и немощным, отбивался с удивительной стремительностью и мощью. И всё же ни одна из продемонстрированных в бою удивительных способностей его не спасла. Его уже ничто не могло спасти.Пирс не знал и не видел, что его глаза, полностью лишённые зрачков и радужки, засияли непередаваемым цветом. Перед его мысленным взором не было ничего, кроме картины, которая висела над камином: жестокое сражение не на жизнь, а на смерть, красно-коричневая дымка в небесах и демон с оскаленным черепом.Он услышал хруст переламываемых костей как будто из другой вселенной — так далеко он находился. Затем он временно лишился чувств, но темнота владела им недолго. Из мрачных глубин сознания медленно поднимались воспоминания. И первым из них было одно-единственное слово: Провидец.Когда Чарльз очнулся, всё было кончено.Он не без труда поднял налитые свинцом веки. Пирс сидел рядом, гладил его по щеке и что-то приговаривал. Голова разламывалась на части. Голос Хастура ещё доносился из чертогов разума.Чарльз попытался встать.— Постой, — предостерёг его Пирс. — Побереги силы.Чарльз обратил взгляд вниз. Бездыханное тело изменившегося Эбернота Блэквуда лежало подле ритуального алтаря лицом вниз. Шея свёрнута, пальцы переломаны. Эта сцена не вызвала у Чарльза никаких эмоций. Он отвернулся и едва слышно, срываясь на полушёпот, он сказал:— Теперь я знаю, что делать.— Я тоже, — улыбнулся Пирс. — Я тоже знаю, Чарльз.Преодолевая усталость, Чарльз поднял руки и обхватил ладонями его лицо. Они обменивались мыслями вместе со взглядами — бесконечно долгими и усталыми. И прежде чем поцеловать Пирса, Чарльз передал ему рассказ Короля в жёлтом.Осталась совсем немного. Всего одна вещь. Одно дело, и они отправятся на вечную прогулку по бескрайним просторам прекрасного потустороннего мира, откуда пришли Иные. Одно дело, и они вознесутся к холмам цвета тёмной бирюзы.

Быть может, там их встретит долгожданное забвение.