2. (1/1)

Гэвин смотрел в отчет, отданный ему Маркусом, и не мог поверить своим глазам.Когда Манфред сказал ему по телефону, что Бюро обнаружило ренегата, Рид решил, что речь идет о каком-нибудь полудушнике, который отказывается выполнять свою работу. Такие время от времени попадались то тут то там, и обычно все ограничивалось строгим выговором и внушением ренегату одной простой, но очень здравой мысли: полудушников мало, а тварей очень много.Что уж там, такую же воспитательную беседу Манфред и сотоварищи провели и с самим Ридом. Это случилось уже после того, как Маркус добился освобождения всех новоявленных борцов с нечистью. Полудушникам, разумеется, не понравилось, когда их расфасовали по клеткам, как одичавших зверей, и на контакт с агентами они шли крайне неохотно. Как и сам Гэвин, в местном аналоге ГУЛАГа не побывавший (спасибо Элайдже), но ФБР ненавидящий все равно. И тут в игру снова вступил Маркус, которого полудушники уже разве что не боготворили.Манфред тогда развернул целую кампанию, вещая о пользе взаимопомощи и бесконечной ценности каждого из вернувшихся с той стороны бытия; метал пафосные фразы о всеобщем благе и уважении, о светлом совместном будущем и прочей романтической лабуде, которая просто невероятно нравилась людям. Понравилась и тогда - полудушники в большинстве своем прислушались и с удовольствием съели всю ту фантастическую чушь, которую скармливал им новоявленный мессия. А дальше все пошло по накатанной: их пораскидали по городам и штатам, приписав каждого к своему участку; выписали всем жалованье, с которого полагалось платить налоги; даже позволили вести “частные дела”, помогая населению со всякими мелкими тварями. Американская мечта для всех и каждого, дамы и господа, и не нужно аплодисментов! Вот только были те полудушники, которые не купились на очередную сладкую обманку.Многие из них среагировали весьма… агрессивно, как среагировал бы любой пес, которого сперва долгое время держали в клетке под напряжением, а потом выпустили, почесали за ухом и швырнули обглоданную кость только для того, чтобы снова посадить на короткий поводок.Вот только они недооценили силы большинства. Толпа всегда была неумолимым, сметающим все на своем пути потоком, готовым снести любую щепку, имевшую храбрость (или глупость) пойти против течения. Люди поступали так испокон веков, поступили так же и сейчас. Сперва всех несогласных объявили “ренегатами”, чуть позже по всем главным каналам и прочим СМИ принялись твердить о том, какую опасность они представляют для мирных жителей, а после того, как удобная почва была подготовлена, Бюро открыло охоту.Их всех (во всяком случае, именно так говорили все те же журналисты) поймали за полгода.Но самым, блядь, смешным, было не то, что людей снова рассадили по клеткам, а то, что на этот раз Маркус пел уже совсем другую песню. С теми же словами о всеобщем благе и прочей чушью, но с совершенно другим смыслом.Тогда Рид его возненавидел, но позже, когда эмоции перестали топить слабо сопротивляющийся здравый смысл, понял, почему Манфред делает то, что он делает. По сути, Маркус стал единственным мостиком, соединяющим мир обычных людей с полудушниками - существами, являющихся для всех обывателей отражением другого, непонятного, жуткого и пугающего мира “Межи”.Маркус просто делал все от него зависящее, чтобы этот мост не обвалился.Гэвин еще раз пробежался глазами по листку. В последний раз он слышал о ренегате года полтора назад. Он не помнил, как звали ту полудушницу, а вот ее способность запомнил просто отлично - девушка могла заставлять любого, не важно будь то человек или тварь, испытывать невозможные мучения, стоило ей только взглянуть на свою жертву.Поначалу она прилежно работала в Чикаго, выполняя все поручения полиции, бюро и добрых налогоплательщиков города. И все было прекрасно, если бы в один чудный зимний предпраздничный денек, она не устроила жителям настоящий Вьетнам. Рид тогда не участвовал в разрешении конфликта, а потому многое для него так и осталось окутано завесой тайны. Например то, почему вдруг девчонка решила заявиться в главное здание администрации и замучать мэра Чикаго до такого состояния, что сразу после того, как его спасли, а полудушницу (не без труда) обезвредили, он попал в психиатрическую лечебницу, где, кажется, оставался и по сей день.Разница между той ситуацией и текущей состояла в том, что девушка сперва была “свободной” и попала в “изолятор” только потому, что вдруг взбрыкнула и решила пойти против системы, а нынешний ренегат, которого в отчете называли “Мексиканцем”, был за решеткой изначально.Вернее, не за решеткой, а в четырех белых и мягких стенах: все дело было в том, что Рауль Кортес вот уже пятнадцать лет находился на стационарном лечении в лечебнице для душевнобольных. После того, как он стал полудушником, его, разумеется, перевели в место с охраной получше - о том, чтобы безумец стал выполнять работу охотника на нечисть, разумеется, не было и речи.И вот теперь Гэвин читал о том, как Бюро в очередной раз феерично проебалось, позволив невероятно опасному и совершенно сумасшедшему полудушнику сбежать из их суперохраняемой психушки в Форт-Уэйне. И ладно бы парень был безобидным. Например, как Эстер, мог бы заставлять людей говорить правду, или что-нибудь в этом роде, но ведь нет - его способность позволяла ему с легкостью выкашивать людей целыми городами!Мексиканец мог менять погоду. Нет, даже не так, ведь это означало бы, что он управляет циклонами и ветрами, а по факту Рауль просто перешагивал через законы природы и мироздания в целом, заставляя все вокруг себя порастать толстым слоем льда. Он в мгновенье ока понижал температуру в огромном радиусе вокруг себя до рекордно низких величин, выжить в которых было задачей практически невозможной, превращая окружающий его мир в ледяную пустошь.Там, в клинике, Мексиканца постоянно держали на мощных транквилизаторах. Можно сказать, что последние три с половиной года он провел в длительной искусственной коме - единственный способ сдерживать убийственный потенциал парня, пришедший на ум агентам Бюро. И весьма действенный, надо сказать - если не считать одной маленькой промашки несколько часов назад, которая привела к катастрофе.Впрочем, пока никакой беды не произошло: да, Рауль дал деру, но никаких следов его деятельности, кроме, разумеется, превращенной в выставку ледяных фигур клиники, не наблюдалось. С другой стороны, прошло еще слишком мало времени: возможно, Мексиканец просто восстанавливал силы для своего следующего хода или искал новых жертв.Перевернув страницу, Рид понял, что жертва Рауля была намечена уже очень и очень давно. Как понял и причину, по которой парень еще совсем ребенком попал в сумасшедший дом.Это случилось, когда будущему Мексиканцу было всего одиннадцать лет, и официальная версия отличалась от той, которой бредил Рауль, как небо и земля. Следствие установило, что отец мальчика, Пабло Кортес, работал на местный наркокартель, обладал достаточно слабо развитым инстинктом самосохранения и решил украсть у главы этого самого картеля деньги и товар на сумму, превышающую его годовой заработок в три раза.Разумеется, хорошенько замести следы он не сумел, и, разумеется, на вора быстро вышли местные каратели. Они ворвались в дом Кортесов и казнили Пабло тем методом, который пользовался особенной популярностью в Мексике среди мафиози всех мастей: мужчину вытащили на центр комнаты, где ему отрубили голову на глазах у маленького сына. Естественно, что, такое яркое событие не могло пройти бесследно для восприимчивой детской психики - рассудок Рауля распрощался со своим хозяином и отправился в увлекательнейшее путешествие по неизведанным и несуществующим доселе мирам. Долгое время ребенок вообще не говорил ни слова, полностью замкнувшись в себе. Он плохо спал, почти ничего не ел, и постепенно чах, как оставшийся без воды цветок. Так продолжалось почти четыре года, после чего Рауль, наконец, заговорил.Полиция потирала руки: еще бы, ведь сейчас живой свидетель, наконец, расскажет приметы убийц и дело можно будет официально закрыть. Разумеется, все и так понимали, кто повинен в гибели сеньора Кортеса, вот только посадить главу картеля было невозможно - большая часть полиции была у него “на зарплате”. А вот усадить нескольких мелких приспешников, а после позволить прессе раздуть это с помощью громких заголовков и хорошо завуалированной лжи - запросто. Вот только и копов и журналистов ждало разочарование.Потому что мальчик, вместо того, чтобы рассказать о группе убийц, которые пришли по душу Пабло, поведал обалдевшим полицейским о том, что его отца прикончил его друг, Федерико Эстебан. По сбивчивым, постоянно повторяющимся словам Мексиканца выходило, что Пабло отрубил голову другой одиннадцатилетний ребенок, который мало того, что ворвался к ним в дом, так еще и сумел на равных побороться со взрослым, хорошо сложенным в виду постоянной физической работы мужчиной!Но мякотка крылась даже не в этом, а в том, что Федерико Эстебан утонул в Мексиканском заливе за год до убийства сеньора Кортеса.А спустя еще шесть лет, в ту самую ночь, когда небо раскололось и на землю хлынули твари из другого мира, Рауль мирно умер в своей постели - у него началась аллергия на один из препаратов, которым его пичкали местные врачи и он скончался от анафилактического шока, чтобы воскреснуть уже полудушником.Тогда он устроил свое первое показательное выступление, заморозив всю клинику и убив тем самым весь персонал и пациентов. В свой второй выход на сцену, Мексиканец полностью копировал дебют, с той лишь разницей, что на этот раз агентам не удалось найти его дрожащим от ужаса в руинах разрушенного им же здания.Пока Рид читал, Маркус сидел в кресле возле кулера и безразлично смотрел в окно. Он вздрогнул, когда Гэвин швырнул синий планшет с закрепленным на нем листком на стол, повернул голову к полудушнику, но вставать с дивана не спешил, сомкнув руки в замок и переведя взгляд своих разноцветных глаз с окна на собственные ладони.Манфред не был близким другом Рида, но они общались достаточно часто, чтобы последний быстро понял: что-то не так.-Ознакомился? - спросил Маркус.-Да, - кивнул Гэвин, копируя его позу, - Вы в дерьме, не так ли?-Так, - согласился Манфред, и его великолепно поставленный голос дрогнул, выдавая волнение своего носителя.-И в чем на самом деле дело? - Рид поймал себя на том, что склонил голову к плечу, совсем как Ричард, и поспешил вернуться в исходное положение.-В том, что сбежал ренегат. Ты же сказал, что ознакомился с документами.-В них не все. Брось, Маркус, я чертову тучу лет проработал копом - я чую, когда мне что-то не договаривают.-Могу я узнать, что привело тебя к такому выводу? - поинтересовался Манфред.-Ты пригласил меня сюда, дал эту бумажку и сидишь с видом человека, которому только что насрали в ботинки. Как-то так.Маркус невесело улыбнулся:-Правду говорят, что даже у старого охотничьего пса мертвая хватка. Да, ты прав - есть кое-что, что ты должен знать. Это касается Федерико Эстебана.-Того, который утонул?-Да. Дело в том, что он жив.-В каком смысле? - нахмурился Рид.-В прямом. Кроме того, он действительно обезглавил отца Рауля. Вернее, того, кто занял его место.-Чего? - натурально обалдел Гэвин, - Одиннадцатилетний пацан отрубил голову здоровенному грузчику?-Этот одиннадцатилетний пацан был полудушником.Несколько секунд Рид часто моргая смотрел на Маркуса, а потом расхохотался, с силой хлопая себя по коленке.-Я не шучу, - сухо сказал Манфред, и смех мгновенно оборвался, - Федерико Эстебан - полудушник. И он убил не отца Рауля, а шифтера, занявшего его тело.Маркус встал с кресла и положил перед Гэвином свой телефон, на экране которого была открыта фотография очень плохого качества. На ней был запечатлен ребенок лет десяти-одиннадцати с черными короткостриженными волосами и смуглой кожей. А рядом с ним стояла...-Эстер? - не поверил своим глазам Рид.-Верно, - кивнул Манфред.Гэвин мотнул головой:-Я ничего не понимаю… Можешь объяснить по-человечески, какого черта происходит?-Ты же знаешь, что твари попадали в наш мир и раньше, до того, как небо раскололось?-Слышал такую теорию, - уклончиво ответил Рид.-Так вот, полудушники тоже были и раньше. И это не теория - это факт.-И этот мальчишка…-Является полудушником уже пятнадцать лет, - закончил за него Маркус.Гэвин фыркнул, однако стоило его взгляду снова упасть на снимок, как ухмылка сошла с его лица.-Ладно. Допустим, - Рид достал из кармана пачку сигарет и покрутил ее в руках, - При чем здесь Эстер?-Это длинная история, - Маркус подошел к окну и широко распахнул его створку, -Так что можешь курить.-Аттракцион небывалой щедрости, - пробубнил Гэвин, присаживаясь на подоконник.-Мы поняли, что Кортес не сошел с ума еще два года назад, - Манфред пропустил колкость Рида мимо ушей, - Тогда с нами связался Эстебан. Когда он все рассказал мы сперва решили, что это - какая-то неудавшаяся шутка, но быстро поняли, что ошиблись: он знал слишком много деталей того дела… И слишком много тонкостей деятельности полудушников. Помнишь то дело, когда мы впервые столкнулись с кровососом и не знали, как его убить? - Рид кивнул, выдыхая дым в окно, - Это он рассказал нам, каким образом можно остановить эту тварь. Как и многое другое и о межи, и о ее обитателях.-Значит, Рауль пойдет за ним, - бесцветно произнес Гэвин, - Этого Эстебана можно сделать приманкой.-Мы тоже так думаем, - Маркус почесал кончик носа, - Что Мексиканец будет искать Эстебана. Но приманку из него мы сделать не можем.-Это еще почему? - удивился Рид.-Потому что мы не можем с ним связаться. Понятия не имеем, где он, - вздохнул Манфред, - Мы вообще мало о нем знаем - он всегда появлялся и исчезал тогда, когда хотел сам. Единственная наша зацепка это мисс Пирсон.-При чем здесь Эстер?-Мисс Пирсон - единственная, через кого общается Эстебан, - нехотя поведал Маркус, - Мы полагаем, что со временем у них сложились дружеские отношения. Кроме нее никто никогда не видел его… вживую. Только благодаря Эстер у нас есть этот снимок.-Эстер никогда мне о нем не рассказывала… - протянул Гэвин.-Потому что ее попросили держать эту информацию в тайне. По причинам, думаю, тебе вполне понятным.-А теперь с чего вдруг решил поделиться?-Мисс Пирсон сейчас находится под круглосуточным наблюдением, - ответил Маркус, - Мы беспокоимся, что Кортес может выйти на нее, и, в случае, если ей будет грозить опасность, Бюро спрячет ее в безопасное место. Зная твой характер и неумолимое желание влезать в каждую бочку я решил, что будет лучше, если ты будешь в курсе.Гэвин вышел из головного офиса бюро на спертый, жаркий воздух и глубоко вздохнул. Ему не нравилось происходящее, не нравилось то, что во всем этом оказалась замешана Эстер…Но больше всего ему не понравились те, последние слова, которые сказал ему Манфред прежде, чем они распрощались.“-Не лезь в это дело, Рид”, - строго произнес он, глядя своими разноцветными глазами прямо на Гэвина, - “Что бы не случилось - не лезь. Иначе будут последствия. Я тебя предупредил.”***Эстер припарковала машину возле гаража Армстронгов и, заглушив мотор и подхватив лежащий на заднем сидении пакет, вышла из автомобиля, привычно щелкая по кнопке сигнализации на брелоке.На улице было еще светло, но в окнах дома Кэры и Лютера уже горел свет - маленькие разноцветные лампочки в окнах второго этажа. Это была вторая детская: не та, в которой спали Эмма и Коул, а та, в которой они играли и учились. Лютер в шутку называл это помещение “игровым кабинетом”. Эстер нравилось это шутливое название - в нем чувствовались домашний уют, тепло, любовь... Все то, чего сама Пирсон желала своей дочери, но не могла ей дать.Эстер иногда думала о том, как сложилась бы их с Эммой жизнь, если бы ее муж, Нил, был жив. Тогда они были бы настоящей семьей: мама, папа и маленькая, безумно любимая обоими дочь, которую они так ждали. Может быть, они купили бы точно такой же, как у Армстронгов домик. Или такой, какие обычно печатают на буклетах, пропагандирующих американскую мечту: с белым заборчиком вокруг крошечного, но очень милого участка с детскими качелями и пластиковыми розовыми фламинго, призванными показать всем мимо проходящим людям: смотрите, здесь живет примерная Американская семья! И Пирсон действительно хотела бы такой простой, совершенно обыденной жизни. Вот только...Вот только сбыться этому было не суждено: Нил умер еще до рождения Эммы, так и не узнав, как сильно она была похожа на него; и как многое она желала узнать о нем; и как сильно ей не хватало своего отца. И о том, как сильно не хватало Нила самой Эстер. Да, она нашла утешение в руках и постели пастора Берта, и она любила Виктора - правда любила, но у него был один невероятно бросающийся в глаза недостаток, который не исправить, как ни крути: он не был Нилом.Пирсон отогнала непрошеные мысли - что от них толку? Что толку жалеть о том, что могло бы быть, но не будет больше никогда? Уж лучше подумать о том, что имеешь и сделать все, чтобы не потерять те крохи счастья, которые есть сейчас.Эстер быстро поднялась на недавно побеленное крыльцо и нажала на синюю кнопочку звонка.-Уже иду! - раздался с той стороны двери бодрый голос Кэры.Послышались легкие, торопливые шаги, светлая створка скрипнула, открываясь, и на пороге появилась хозяйка.-Привет! - улыбнулась Кэра своей коронной, мягкой улыбкой, которую так любили все ее друзья, родные и члены семьи, - Я так рада, что тебе удалось вырваться! Заходи - ужин почти готов. Эмма с Коулом и Лютером делает открытки ко дню рождения нашего соседа - можешь подняться к ним.-Не хочу их отвлекать, - прошептала в ответ Эстер, проходя в дом, - На вот возьми - здесь вино и конфеты. Ах, и подарки для детей. За все праздники, которые я пропустила.Пирсон протянула пакет и принялась разуваться.-Дети будут в восторге! - сказала Кэра, заглянув в пакет.-Надеюсь, потому что другого способа искупить свою вину я не знаю.-Ты ни в чем не виновата, милая.Эстер была в корне с этим не согласна, однако решила промолчать, не желая портить подруге настроение.-Поможешь мне с закусками? - спросил Кэра.-Конечно, - кивнула Пирсон, следуя за миниатюрной блондинкой на кухню, где аппетитно пахло свежей, готовящейся едой.Кэра попросила Эстер нарезать бекон: полоски в упаковке были слишком длинными и их следовало распопаламить, чтобы завернуть в них крошечные помидоры-черри, а после запечь в духовке на шпажках. Эстер надела выданный ей фартук с Губкой Бобом и принялась за дело. Ей нравилось готовить, но больше всего ей нравилось то, что дело это было простым и каким-то тривиальным. Тем, чем она и должна была заниматься каждый вечер: стряпать ужин для своей дочери и мужа, а не гоняться и убивать существ из иного, злого и беспощадного мира. Ее жизнь должна была выглядеть так же, как жизнь Кэры и Лютера, но… Но судьба распорядилась иначе. У судьбы всегда были свои, неведомые планы. И свое прескверное чувство юмора.Кэра забрала грудинку:-Отлично! Осталось только помыть фрукты, - она унесла мясо на тумбу и принялась оборачивать им помидоры, - Как твои дела? Кажется, я не видела тебя уже целую вечность!-Все хорошо.-Ты так сильно похудела… Ты точно в порядке?-Да, - улыбнулась Эстер, - Послушай, Кэра, я… Могу я приехать в следующий раз не одна?-У тебя кто-то появился? - тут же оживилась Армстронг.Пирсон повела плечом:-Что-то типа того.-Кто он? Я хочу знать все! - глаза Кэры горели таким искренним любопытством и счастьем, что Эстер стало немного не по себе.-Он - пастор. Церковь протестантская, - быстро прошептала Пирсон, заметив, как вытянулось лицо подруги. -Как вы познакомились?-Эм… Он помог мне в одном деле. Вернее, не мне - нам с Гэвином. А после… Не знаю, все как-то само собой закрутилось.Кэра открыла рот, чтобы спросить о чем-то еще, но не успела: позади Эстер скрипнули половицы, а после маленькое, худое тельце крепко обхватило ногу полудушницы.-Мама! - пропищала Эмма, - Мама, я так скучала!-Здравствуй, детка! - прошептала Эстер, присаживаясь на корточки перед дочерью, - Я тоже скучала по тебе.Она обняла дочь, наслаждаясь тем, как маленькие ручки обхватывают ее шею, как приятно ощущаются под пальцами мягкие, слегка вьющиеся волосы, жадно вдыхая родной, сладкий запах. Эстер могла бы провести так весь день… Нет, целую вечность! Однако все же отпустила Эмму, поднимаясь на ноги.-Лютер научил меня буквам! - радостно сообщила девочка.-Правда? - улыбнулась Эстер, - И какие буквы ты теперь знаешь?-Все! я знаю букву “Эй, и букву “Оу”, и “Ай”. Букву “Оу” я даже нарисовать могу! Хочешь покажу?Эмма, не дожидаясь ответа, развернулась и быстро побежала мимо Лютера и Коула, направляясь обратно на второй этаж, где лежали тетради и маркеры.-Привет, Эстер! - поздоровался Лютер.-Здрасьте, тетя Эс! - вторил ему Коул, - Кэра, а когда мы будем есть?-Уже скоро! - улыбнулась Кэра, - Поможешь нам накрыть на стол?-Угу.-Хорошо! Тогда вот, разложи салфетки и приборы на столе.-Угу, - посторил Коул, забирая из рук Кэры коробку с вилками и ножами.Они сели ужинать через пятнадцать минут. Они разговаривали, и смеялись, и пили принесенное Эстер вино, и все это тоже было таким нормальным, что у Пирсон засосало под ложечкой. Это была настоящая, простая, счастливая жизнь. Праздник, на котором самой Эстер не было места, и все, что ей оставалось - это благодарно принимать те крохи, которые удавалось украдкой урвать.-Мама, ты посидишь со мной, пока я не усну? - спросила Эмма после ужина.Пирсон кивнула:-Конечно, детка. Ложись, я скоро приду.-Хорошо!Эмма радостно хлопнула в ладоши, широко улыбаясь, становясь жутко, просто невыносимо похожей на своего отца. Иногда это сходство пугало Эстер настолько, что она была даже рада, что дочь не живет с ней. И в этом ей было стыдно признаться даже самой себе.Она помогла Кэре убрать со стола, а после направилась в детскую на втором этаже, где Лютер заботливо проверял небольшой платяной шкаф на предмет спрятавшихся в нем монстров. -Видите? Все чисто! - сказал здоровяк, демонстрируя набитые одеждой внутренности шкафа, - Так что можете спать спокойно - Микки вас защитит.Лютер кивнул в сторону стоящего на полке ночника в виде Микки-Мауса. Мультяшный мышонок задорно улыбался, вскинув раскрытую ладонь вверх, весело светя своим красным круглым носом. Эстер помнила этот ночник - она сама помогала Гэвину выбрать его прошлой зимой, прямо перед Рождеством.-Мама! Расскажешь мне историю перед сном? - спросила Эмма.-Конечно, - с улыбкой ответила Эстер, присаживаясь на край кровати дочери.Она знала, какую сказку Эмма любит больше остальных - “Красавица и чудовище”. Девочке очень нравилась и сама история, и, особенно сильно, мультфильм, который она засмотрела до дыр. Однажды Кэра сделала ей прическу, совсем как у Бэль из того мультика, и послала Пирсон фотографию невероятно счастливой Эммы. Эстер распечатала снимок, и теперь он стоял в ее доме в Чатем-Кенте, на столе, за которым полудушница проводила бОльшую часть своего времени, пытаясь найти информацию об очередной твари, которую ей следовало вычислить, найти и уничтожить, обезопасив жителей Канады. Работа, которую Пирсон ненавидела всей душой. Но которую должна была выполнять.Эстер рассказала дочери сказку, держа ее за руку, поглаживая мягкие темные волосы.Эмма уснула в тот момент, когда Чудовище прогнал Бэль из своего замка, а после спас ее от волков. Эстер замолчала, заметив, что дыхание дочери стало тихим и поверхностным, осторожно поцеловала ее в щеку и вышла из спальни, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить детей.-Дети заснули? - тихо спросила Кэра, когда Эстер спустилась обратно на первый этаж.-Кажется, да, - ответила Пирсон.Кэра улыбнулась и крепче прижалась к Лютеру, обнимавшему ее со спины, и в этой картине тоже было что-то болезненное. Что-то, что ранило Эстер в самое сердце.-Мне пора, - прошептала она.-Может, переночуешь у нас? - предложил Лютер, - Мы можем постелить тебе в комнате для гостей.Эстер покачала головой:-Мне нужно заехать к Гэвину. Я обещала ему.Семейство Армстронгов попыталось убедить полудушницу отправиться к Риду утром, однако та была непреклонна: у нее не было так много времени в запасе, и она планировала вернуться в Чатем к завтрашнему утру.Покинуть дом Кэры с пустыми руками было невозможным, поэтому на заднем сидении в машине Эстер, когда она ехала по постепенно погружающемуся в сумерки пригороду, высилась целая башня из разнообразных контейнеров, любовно упакованных в фольгу, в которые сердобольные Армстронги сложили, кажется, всю еду, что была у них в доме.-Доброго пути! - крепко обняла ее на прощание Кэра, - Пожалуйста, береги себя...Эстер свернула на Санрайз-роуд и сбросила скорость, зная, что на ближайшей развязке ей нужно будет резко взять вправо, чтобы выехать на шоссе, по которому добраться до офиса Рида было проще всего.Странного мужчину на обочине Эстер заметила еще издалека. Он стоял, покачиваясь, вытянув вперед руку с оттопыренным большим пальцем, пытаясь остановить попутку. Сперва Пирсон подумала, что человек пьян, но когда расстояние между ними сократилось поняла, что ошиблась: мужчина не был пьян, он был ранен - от его носа ко рту тянулся кровавый след; один глаз заплыл ярко-синим фингалом, хорошо различимым даже на смуглой коже; нижняя губа была разбита.Время было поздним, и машин на маленькой дороге почти не было: Эстер не видела ни одной, пока ехала от дома Кэры и Лютера до сюда. Мужчина мог простоять здесь очень долго, прежде, чем кто-то из редко проезжающих мимо водителей решит остановиться и подобрать его. Эстер не имела привычки брать попутчиков, но этот человек на обочине был ранен и нуждался в помощи. Отвернуться и сделать вид, что она ничего не замечает, Пирсон тоже не могла.Эстер остановилась возле мужчины и опустила стекло со стороны пассажирского сиденья, подаваясь вперед.-Вам нужна помощь? - спросила она.Мужчина поднял на Пирсон свои черные, какие-то неживые глаза и едва заметно кивнул:-Да...Эстер почувствовала внезапный, необъяснимый страх, пробирающий ее до самых костей.Но еще сильнее, чем страх, ощущался жуткий, пронизывающий холод, совершенно не свойственный жаркому летнему вечеру.