Часть 9. Раддарио. (1/2)

Ступеньки серые, стены грязновато-зелёные, запах продезенфицированно-чистый. Спирт, призванный перекрыть болезнь, забивает нос даже в этой дорогущей клинике, куда уговорили прийти родители.

Под ногами – мягкий ковер, в ворсинках которого утопают каблуки. Перед глазами – дежурная улыбка медсестры. В голове – воспоминания о нервно дёрнувшемся кадыке доктора Стоуна и побелевших пальцах, сжимающих результаты анализов.

Жить ей осталось около шести месяцев.

Наверное, не должно быть настолько плевать.

Она должна охнуть и опуститься на краешек кресла, безумными глазами смотреть в стену и не обращать внимания на суетящихся вокруг доктора и медсестру. Ах да, желательно ещё попросить воды и, едва взяв стакан в руки, выронить его и зарыдать.

Вот только если бы не опухоль, она напилась бы таблеток. Украденная у матери баночка со снотворным так и будет ближайшие полгода блестеть своей прозрачной крышечкой и насмешливо выглядывать из-за стаканчика с зубной щеткой на полочке в ванной.

Жить ей осталось около шести месяцев, и это не слишком плохая новость, когда ты безумно устала. Устала от рутинной работы, сальных взглядов мистера Блэка, сплетен и ежедневных стопок белых листов на столе, которые к вечеру должны превратиться в кипу исписанных документов. Устала находиться в зависимости от своей хорошей зарплаты, позволяющей приобретать почти всё желаемое. Устала от воспоминаний о тех планах, которые вдохновляли во время школьного выпускного. Устала от мятных обоев в небольшой одинокой квартире чуть ли не в самом центре Сакраменто и от слишком громких соседей.

Шелби от себя устала за тридцать лет жизни так, что сводит зубы.

Телефон в кармане легкого пальто напоминает о себе голосом Гвен Стефани и проникающей сквозь ткань вибрацией. Шелби тяжело вздыхает: эта мелодия установлена у неё только на одного человека, и он последний с кем бы ей сейчас хотелось разговаривать. Но Гвен продолжает петь, и не остается ничего, кроме как медленно – а вдруг прекратит звонить – достать телефон и сглотнуть, прежде чем ответить:

– Гарри? – кого она пытается обмануть, вкладывая в голос лживо-довольные жизнью нотки?

*** Кафе, в котором назначает встречу Гарри, кажется уютным и милым. Как и всё, что связано с Гарри. Как и сам Гарри. Уютный, милый, домашний и слишком родной. С ним Шелби познакомилась, когда ей было восемь, и она потратила месяц на то, чтобы убедить родителей, что детский лагерь в горах – лучшее место для отдыха летом. А потом оказалось, что лучшим там был мальчишка, как и она, сбегающий из-под надзора вожатых, чтобы поймать ящерицу, забраться куда-нибудь повыше или станцевать под лунным светом.

Сейчас Гарри заслуженный хореограф со своей гремящей на весь мир командой.

Сейчас Шелби уже не танцует.

Как судьбы некогда так похожих детей могли настолько далеко разойтись? Как при этом все равно остались связаны?

Шелби бросает взгляд на сумочку, чтобы убедиться, что засунула результаты анализов как можно дальше, и никакой уголочек не выглядывает. Гарри слишком любопытен и проницателен. А она просто не сможет сказать ему: ?Через полгода меня не станет?.

Прохладная рука ложится на плечо, выводит из раздумий и заставляет вздрогнуть.

– Прости, я немного задержался, – ярко-красный пиджак, баклажановая рубашка и широкая улыбка. Гарри плюхается на соседний стул, оглядывает её с ног до головы и недовольно хмурит брови. – У тебя всё хорошо?

– Да-да, конечно. Просто задумалась, – Шелби искренне улыбается.

Гарри знает её слишком давно, чтобы не заметить нервозность.

Гарри знает её слишком давно, чтобы не начинать расспросы.

– Ты же помнишь, что я рядом, да?

Шелби кивает.

– Я думала, мы пришли сюда, чтобы ты наконец-то познакомил меня с тем самым единственным во всей Америке человеком, который смог проникнуть в твоё сердце?

Гарри мгновенно расслабляется. Или отвлекается, потому что не может думать ни о чём другом, когда речь заходит о Мэтте. Шелби сталкивается с этим весь последний месяц.

– Поверь, его стоило ждать, – полный счастья взгляд обращается к барной стойке, рядом с которой обычно стоят официанты.

Шелби оборачивается. Какая-то худенькая рыжая с явно слишком широкой улыбкой для её лица чуть ли не подпрыгивает от удовольствия, когда её подзывают к третьему слева столику. Парень в очках вздыхает и украдкой смотрит ей вслед. За ним стоит настоящий красавец, высокий и статный, в серой футболке, не скрывающей руки с сильными мышцами, и черном фартуке. Он смотрит прямо на Гарри и не возникает никаких сомнений в личности этого официанта, но Шелби не задерживается на нём, потому что перед его лицом машет рукой и пытается привлечь к себе внимание девушка. Такая же высокая и такая же красивая.