Часть 8. Раддарио. (2/2)

— Да, мисс Рабара.

— Александра, ты разучилась смотреть на часы? Я сказала — пять минут.

— Она идет, мисс Рабара.

— Прошло шесть с половиной минут.

— Я потороплю её.

— Будь добра.

— Мисс Рабара, я прочитала то, что вы просили, и вот несколько глав, которые достойны вашего внимания.

— Оставь на столе.

— Александра, я напоминаю, что твой рабочий день не заканчивается до тех пор, пока я не отпущу тебя.

— Конечно, простите, мисс Рабара.

*** — Ты не придешь, верно? — Мэтт сегодня проницательнее некуда.

— Прости, срочная работа, — Алекс пожимает плечами, хотя прекрасно понимает, что для телефонного разговора это излишне.

— Я уже упоминал сегодня, что тебе надо увольняться?

— Ещё не успел.

— Какое упущение, — тянет он. — Думаю, ты знаешь, что я хочу тебе сказать?

— Я знала, на что шла.

Александра старается не обращать внимания на дикую усталость, гудящие виски и злые слёзы, которые собираются в уголках глаз.

*** — Как ты могла допустить такое?

Мисс Рабара не повышает голос, даже наоборот, но от этого шёпота и обвиняющего взгляда хочется провалиться сквозь землю.

Алекс опускает плечи, смотрит в пол и не может ничего сказать, ведь понимает, что виновата.

— Ответь мне, Александра! Это был наш единственный шанс выйти на международный уровень, а ты...

Даддарио разглядывает ковер под ногами и старается сосредоточиться на ровных рядах коричневых ворсинок.

Если смотреть правде в глаза, то она не единственная тут виновата. Да, она присутствовала в тот момент, когда мисс Рабара договаривалась о встрече с представителем из Китая, мистером Хуаном, вела дальнейшие переговоры, нашла переводчика, только не смогла вовремя перенести время встречи, когда стало понятно, что мисс Рабара не вернется из Италии в положенный срок.

— Мистер Хуан мог встретиться только в это время, после он должен был лететь в Китай на презентацию новой книги.

— Ты просто не хотела этого, Александра! Если бы...

— Если бы? — Даддарио берет такая злость, что она не может сдержаться. — Если вы сами могли договориться, то зачем поручили это мне?

Мисс Рабара медленно прищуривается, складывает руки на груди и вопросительно приподнимает бровь. Раньше Алекс никогда не позволяла себе ничего подобного.

— Еще что-то хочешь сказать? — сквозь зубы цедит она.

Даддарио тяжело дышит, но не может остановиться. Все то, что она копила в себе долгие годы, прорывается наружу, игнорируя все попытки сознания ухватиться за здравые мысли.

— Я многое хочу сказать, Шелби, — мисс Рабара вздрагивает от такого панибратства и сжимает пальцы до побелевших костяшек, но молчит. Только с каким-то странным интересом рассматривает Алекс. — Ты не имеешь права срываться на мне, потому что в этом была и твоя вина. Ты взвалила на меня кучу работы, но при этом обращалась, как с грязью: вызывала по каким-то пустякам, считала, что я должна задерживаться на работе или бежать сюда, стоит тебе пальцем поманить. Я сначала радовалась, думала, что ты ценишь меня, но это не так. Ты никогда не считала меня полезной и не собиралась читать мои...

Александра не успевает договорить, потому что мисс Рабара срывается с места, быстрым шагом подходит к ней и... Обхватывает руками её лицо, приподнимается на цыпочки и прижимается губами к губам.

Что?

Даддарио от неожиданности теряет не то что дар речи, но и возможность шевелиться. Её руки безвольно опускаются вдоль тела, мысли путаются, и все чувства сосредотачиваются на прикосновении тонких пальцев к щекам и губ к губам. Шелби целует нежно и бережно, что никак не вяжется с её образом, она не давит, а лишь легко прикасается губами, поглаживая скулу большим пальцем.

Алекс берет себя в руки, спустя несколько минут. Она кладет руки на ладони мисс Рабары и отводит их от своего лица. Ей даже не приходится прикладывать усилия — Шелби отстраняется сама. Всматривается своими невозможными глазами, которые сейчас кажутся светлее на несколько тонов, заглядывает в самую душу, а потом кивает на дверь:

— Вон.

*** Даддарио делает глубокий вдох и преодолевает последний лестничный пролет. Сегодня она не спешит, идет медленно, улыбается коллегам и останавливается перед своим столом прежде, чем зайти в кабинет начальницы. Понимает, что поступила правильно, когда прямо перед монитором, на пустующей обычно столешнице, обнаруживает сложенный белый лист бумаги.

Сердце Алекс начинает гулко стучать. Дрожащими руками она берет листок, указательным пальцем касается надписи, сделанной черной пастой, а потом разворачивает послание.

?Мне очень жаль. Я пойму, если ты захочешь уволиться. Просто напиши заявление и оставь на столе, я подпишу?.

?Я подпишу?. Листок выскальзывает из ослабевших пальцев и падает на стол, ударяясь о поверхность сложенным уголком.

Мысли в голове мечутся с такой скоростью, что невозможно поймать ни одну из них. Колени подгибаются, и ей приходиться ухватиться за угол стола.

Что стоит написать заявление и уйти, раз и навсегда? Оставить всё позади и не возвращаться?

Алекс пару минут смотрит на закрытую дверь кабинета, а потом делает несколько шагов вперед, лишь раз взглянув на коридор, ведущий к лестнице.

Ручка поддается легко. Шелби, сгорбившаяся в кресле, удивлённо распахивает глаза и резко распрямляется. Её губы трогает неуверенная улыбка.