Глава 16 (4) (2/2)

«Я ещё не всю Камасутру дочитал — грех непростительный, меня инкубом так не сделают после смерти».

«Мне еще рано умирать, я ещё не всю Камасутру дочитал — грех непростительный, меня инкубом так не сделают после смерти…»

Лёгкий холодок прошёлся по позвоночнику, когда София вспомнила. Лет пять назад это было. Почти ночь, она одна в «Люксе», только её водитель в ожидании отмашки ехать домой, и неожиданно появляется Ивар с раненным пареньком на плече. Тогда-то Софи и научилась, как вытаскивать пулю. А потом до самого утра сидела с парнем, которого лихорадило, что она думала: не выживет, умрёт. Он был тогда немногим старше двадцати. И выжил.

Под урчание мотора Софи бросила взгляд на неприметную многоэтажку и поехала домой. Впервые она хотела, чтобы Ивар не пришел рано, объяснять, где она была в таком виде… Фантазии не хватило бы.

***</p>

Утро Николь началось с загадки: как прошёл её план? Наверняка, всё получилось и эти двое… Мортенсен хихикнула, щёлкнув брелком от автомобиля, но её радость тут же сменилась испугом: крепко схватив, её затолкали на заднее сиденье собственной машины, она ничего не видела и не понимала… и закричала от ужаса.

— Лучше заткнись, тварь, отрезать тебе язык я пока что не хочу. — Хриплый и полный презрения голос вынуждал повиноваться. — Я предупреждал тебя, что со мной шутить опасно? — Хансен дёрнул Николь с силой. — Предупреждал?!

— Марко. — Николь выдохнула. Его угрозы пугали, но намного меньше, чем возможное похищение конкурентами Ивара или что-то ещё. — Ты всё не так понял. — Голос Николь предательски задрожал. — Я хотела, как лучше, хотела подтолкнуть вас друг к другу… Чтобы всем было хорошо. — Конечно, ей было плевать, но говорить об этом точно не стоило.

— Ты — мерзкая, расчётливая сука! У неё ж ребёнок! Ты хоть понимаешь, что могла дать ей смертельную дозу, а меня сделать импотентом, зависимым от этой дряни?! Не-е-ет! Нихера не понимаешь! — хрипел Марко. — Я сперва убить тебя хотел, напоив той же дрянью. — Сжав до боли руки Николь, он навалился на неё всем телом. — И подсунуть бездомным. А что? Пусть повеселятся ребята.

— Я рассчитала дозу! — Николь растерянно моргнула, и слёзы покатились по щекам. — Вам ничего бы не было… Марко! — Поймав его за руку, Николь приблизилась к лицу Хансена. По её собственному лицу слёзы уже текли ручьём, угрожая макияжу. — Я не хотела навредить вам, правда, но ты отказался соблазнить её… Она угроза всем моим планам… Почему ты не хочешь помочь мне, не понимаю… Ты жестокий…

— Да потому что ты… — выплюнул Хансен, но замолчал. Он смотрел на Николь, явно читая страх, ужас, но не чувствовал удовольствия, не чувствовал наслаждения от этого. Только возникшая чуждая ему жалость. Куда делось то самое желание расквитаться с ней? Заставить страдать? Если не убить… Он отпустил Мортенсен и отстранился. — Мы едем к Ивару. Где он сейчас? У себя? В офисе?

— Ты ему всё расскажешь? — Вот теперь страх Николь сменился настоящим паническим ужасом. Ничто не пугало её больше. — Он же отвернётся от меня! Марко, не делай этого. — Николь прижалась к нему всем телом, в её глазах плескалась мольба и отчаяние. — Всё, что угодно, только не говори ему! Ведь тогда он узнает, что ты спал с его женой… Он нас обоих убьет!

— Сюрприз, сученька, я её и пальцем не тронул. И доказательств тому у меня полно. Плохо меня знаешь, — процедил сквозь зубы. — А ты расскажешь ему, или это сделаю я. И посмотрим, нужна ему такая тварь бессердечная рядом или нет. Полюбит змею в тебе, считай, победила. А для меня лично вы умрёте оба в тот же день. — Хансена трясло. Он понял, что выбрал лучшее наказание для Николь, и самодовольно улыбался. И пусть пришлось отодвинуть на задний план собственную обиду, но Ивар… Он должен был знать, кто оказался рядом с ним. Да ещё и по вине самого Марко.

— Нет, я ни за что ему не расскажу. Если хочешь, сделай это сам. — В разрез со своими словами Николь лишь теснее прижалась к Марко, а её ладонь легла на его колено. — Делай со мной, что хочешь. Я всего лишь слабая женщина, которая борется за своё счастье, как умеет.

— Это неправильно, Николь. Это, — Хансен выделил слово, — мерзко. Ты, блять, чуть не отравила меня! Чуть не убила ребёнка мужчины, которого, как утверждаешь, любишь! Хотя я ни разу не верю в это. Как ты сказала? У меня пусто? Так у тебя там — вакуум, а в голове — один яд! Я предлагал тебе всё. Но ты гонишься за призрачным шансом потрахаться с будущим мэром. Ты алчная и меркантильная. Чем же ты лучше меня? Слабая или нет, но ты расскажешь ему обо всём. Сегодня же. Да я обещал Софии найти тварь, что покушалась на неё! Что я ей скажу? — Хансен сжал ладонями голову. Вся собранность улетучилась. А ведь и правда, что ему сказать Борромео? Что помощница её любимого пыталась её стравить с его лучшим другом, чтобы самой занять её место? Ах, они ещё трахаются наверняка за её спиной. Это же разобьёт Софи, уничтожит то, что собиралось по крупицам после смерти Винсента. Нет. Это просто нельзя говорить.

— Без этого ребенка ему только легче стало бы, я бы ему одолжение сделала! Но у неё в бокале правда было совсем немного, — добавила Николь тише. — Я полагалась на тебя. А ты совсем размяк, Марко. Жалеешь Борромео? Раньше ты никого не жалел.

— Значит, — Хансен резко и выверенно подмял под себя Николь. Ткань её юбки треснула, когда он вжался пахом между её ног, — мне и тебя жалеть не стоит? Ты же куда хуже меня. Ты — зло. — Его ледяные руки, нервно дрожа, пробирались под блузку. — Всё обо всех знаешь, хотя сама — ничто. Грязная и самовлюблённая гадина.

— Вы все так много говорите, что пойдёте на всё ради ваших целей, что вам ничего и никого не жаль, но это просто слова… Сотрясение воздуха. — Николь и не думала его останавливать, она ничего не предпринимала и не шевелилась. Только можно было уловить слабую дрожь в её теле. — Ивар идёт к своей цели, а ты, Марко, ты слабак. Поэтому я выбрала его. — Николь больше не боялась, теперь её охватила странная, возбуждающая нервы злость.

— Да что ты знаешь, о моих целях? — Хансен впился зубами в кожу в области ключицы, и ядовито усмехнулся — след точно останется. — Я хочу просто получать наслаждение и делать то, что вздумается. Мне плевать на все ваши игры. Все эти должности — те же рамки. Я предлагаю жизнь без границ. — Молния на джинсах лязгнула, Марко жёстко притянул к себе Николь, не сводя с неё взгляд. Точно ведьма. Смела собой все его планы на неё, заменив вновь вспыхнувшей страстью и похотью. Наклонившись, он припал к её груди, поцелуи были жадными, но полными совсем не любви, а злости и отчаянья. Хансен не любил Николь. И сам это понимал. Но хотел обладать ею. Она была идеальным вариантом: расчётливая, красивая, молодая и хитрая. Столько планов они могли бы провернуть вместе! — Я не хуже его. И знаю это, как узнаешь и ты. — Быстрый, но полный страсти, поцелуй, и Марко потянул трусы Николь в сторону.

— Ты думаешь, трахнешь меня, и что-то изменится? — Николь усмехалась, сжимая его голову и прижимая к своей груди, пока Хансен не впился в её губы. Глупый мальчишка. Она понимала, дать ему, что хочет, и можно будет кормить с руки. А её тело стонами откликалось на него. Эта злость так приятно щекотала нервы. — Давай же, сделай это… Поможешь мне выпустить пар. — Она вдруг рассмеялась своим мыслям. — Какой же ты всё-таки глупец, если правда веришь, что после перепихона я побегу за тобой. Ты переоцениваешь значение секса, и своё собственное.

— Дура. — Марко отпрянул, словно обожгли. Плюнули кислотой. Он едва не повёлся вновь на чары этой Николь, но позволить ей вновь попытаться нацепить на себя ошейник было бы самым глупым поступком. — Я хочу, чтобы ты сама выбрала меня. Подумай над моим предложением. Таким, как мы, — Хансен, приподнявшись, поправил одежду и застегнул молнию, — не дано любить. Мы можем быть только с такими же бесчувственными тварями, как сами.

— Я отказывала тебе не раз, унизила тебя, а ты всё ещё что-то предлагаешь мне, Марко? Всё ещё хуже, чем я думала. — Отодвинувшись, Николь принялась застёгивать блузку и расправлять порванную юбку. Придётся возвращаться домой и приводить себя в порядок.

— Уж лучше держать тебя при себе, чем подпустить к другу. Ты умная, но иногда — тупее камня. — Марко покачал головой, скрывая, что слышать голос Мортенсен сейчас совсем не хотелось. — Я не скажу пока что ничего Ивару. Но оставлю этот случай на сладкое. Поэтому, не советую затягивать с ответом и уж точно не советую пытаться провернуть нечто похожее. Больше свои слёзы и сиськи не помогут.

Николь ничего не ответила. Вышла из машины и остановилась, ожидая, когда Марко освободит её. Разговор был окончен.

Хотелось высказать что-то ещё. Много. Но вместо этого, Марко только оскалился и, набросив на голову капюшон толстовки, пошёл прочь. Мерзкое что-то и липкое так и осталось внутри него.

***</p>

Очередная встреча прошла удачно. Лодброк блистал, как всегда, и уже почти ни у кого не возникало сомнений, кто займёт место мэра, но одно единственное сообщение, полученное до мероприятия, очерняло все достижения, все удачи. София предпочла общение с Хансеном, когда должна была быть рядом с Иваром. Должна была стоять рядом, как невеста, будущая жена, как любимая. Но она в очередной раз выбила почву из-под ног Лодброка. Всё было настолько очевидным, что казалось сном.

Прислонившись к автомобилю, Ивар прикрыл глаза. Ехать домой, видеть Софию… Он боялся, что не выдержит этого. Боялся, что это оборвёт последнюю нить, за которую по больной и неправильной привычке держался Лодброк. Как он будет жить без Софии? Как он без её света? Опять погрузится во тьму с головой? Это пугало даже самого Лодброка. Он боялся сорваться, боялся остаться один. Казался самым слабым человеком во всём мире.

Николь закрыла офис и спустилась на парковку, но по пути к своей машине заметила Лодброка. Он же попрощался с ней минут тридцать назад. Сердце забилось быстрее, и Мортенсен поспешила подойти ближе.

— Ивар? — Беспокойство в её глазах граничило с заботой. Лёгкая ладошка аккуратно опустилась на его плечо. — Почему ты ещё тут? — Но ответ у неё уже был. — Совсем не хочется ехать домой? — Догадаться абсолютно не сложно.

— Всё не так, Ник. — Улыбка вышла жалкой. — Я хотел, чтобы мы жили счастливо. А в итоге? Она проводит время с моим другом за беседой, игнорируя мою просьбу, избегает меня, а я пытаюсь трахнуть помощницу. — Бросив извиняющийся взгляд на Мортенсен, Лодброк поспешил добавить: — Без обид.

— Без обид. — Николь улыбнулась и легонько пожала плечами. — Не всегда всё складывается так, как нам видится правильным.

— Я боюсь, к чему катится моя жизнь. Боялся тогда, и сейчас. Я не хочу оставаться один. Не хочу возвращаться к тому, кем был. Но и быть таким, каким видит меня Соф — не могу. Это не я, понимаешь? Я привык жить ради неё. Я люблю её. — Ивар зажмурился. — Кажется.

— Жить стоит в первую очередь для себя. — Голос Николь звучал мягко и мелодично. — И ты не один, я ведь рядом. Если хочешь… Поедем ко мне. Считай, это приглашение на ужин. Правда, у меня в холодильнике мышь повесилась. — Она тихо и коротко рассмеялась.

— Ещё бы у меня был аппетит, — хмыкнул Ивар. Удивительно, но он даже не отказался, а наоборот, вполне рассматривал этот вариант, если не ждал его. — Но если я не потесню тебя. Ты очень много для меня делаешь, а я… — Дёрнув головой, Лодброк приобнял Николь за плечи.

— Мне было бы приятно, — призналась она, поймав его взгляд.

Квартира Николь не была очень дорогой, но свой стиль в ней чувствовался. Насчёт холодильника она не сорвала, но вот бар у неё был неплохой.

— Будешь что-нибудь? — предложила она Ивару самому выбрать алкоголь.

— Я бы осушил всё, что есть, но боюсь начать вести себя, как газетный Берн, которого мы создали. — Ивар хмыкнул, осматриваясь. — Хочешь, закажу ужин из ресторана? Ты ведь голодная.

— Закажи. Позже. — Николь остановилась перед Иваром совсем близко. Как бы невзначай коснулась пуговки на его белоснежной рубашке. Потянулась к его губам и мягко, но ненавязчиво коснулась, и тут отстранилась немного.

— Что ты… — Ивар шумно сглотнул, прикрыв глаза. Он не возразил, не оттолкнул Николь, но и не ответил. До этого все его попытки сблизиться были на фоне вспыхнувших эмоций, несли только желание получить недосягаемое. Сейчас же он был способен принять окончательное решение. Решение, которое точно перечеркнёт всю его жизнь и совершенно точно изменит её. — Ты хорошая, Ник. — Волосы Мортенсен струились сквозь пальцы Ивара. — Мне нравишься. Но ведь это будет значить…

— Ты Ивар Бескостный. Бери от жизни всё, что хочешь, — дурманяще шептала Николь в перерывах между сладкими поцелуями. Её губы порхали по его шее, а руки уже расстегивали пуговицы, одну за другой.

— Хочу тебя, — прохрипел Ивар, приняв наконец то, отчего так старательно убегал. — Всю. — Рывком он поднял Николь, позволив ей обхватить себя ногами, и прижал к стене, осыпая её лицо и шею поцелуями. — Остальное пока что подождёт.