Глава 2 (4) (2/2)

— Ты не обведешь меня вокруг пальца. — Склонившись, она прошептала ему на ухо, касаясь дыханием его кожи. — Я ведь вижу тебя насквозь. И как сильно ты сейчас хочешь меня, тоже вижу. Другие интересы, да-да. — Изогнув губы в усмешке, Софи отпрянула, чтобы подняться на ноги. Весь этот безумный диалог поведал ей больше, чем даже хотелось.

Вобрав в себя воздух, Ивар обвёл языком зубы, прищурившись.

— Было бы желание, София, — начал Ивар абсолютно спокойно, — я бы проверил этот стол на прочность уже несколько раз. И, возможно, даже ради тебя разложил бы этот диван. — Мягко похлопав возле себя, Лодброк закинул ногу на ногу, но удобнее всё же было в прежнем положении. Эта дьяволица всё ещё имела над Иваром силу, но сейчас он противился, утопая во всех видах боли. — Так что не выдавай свои желания за мои.

Софи всё же рассмеялась, звонкий смех зазвенел как весенний колокольчик, но так же быстро затих.

— Я передумала насчет ”Люкса” и всего остального. Мое решение ты узнаешь на собрании Совета вместе со всеми. Не смею больше тратить твое время перед переговорами. — Она улыбалась так, будто Ивар её развеселил. Но стоило оказаться по ту сторону от двери в кабинет, и улыбки больше не было.

Тонкий аромат духов Софии ещё не до конца развеялся, засев в горле Лодброка. Опустившись в кресло, Ивар потёр виски, будто это помогло бы вернуть мозг на место. Несколько нажатий на телефоне, и рычащим тоном Ивар велел Гансу в самое короткое время явиться в кабинет. Влив в себя половину бокала виски, Лодброк попытался разобрать отчёты, но ничего не выходило. Когда наконец дверь открылась, Ивар больше походил на готовую лопнуть перетянутую струну.

— Ивар, что-то случилось? — Ганс вошёл в кабинет, предварительно постучавшись. Натянутый вид Лобдрока говорил сам за себя. А еще Ганс привык знать всё, что происходит вокруг, и был в курсе, что Софи совсем недавно вышла от Ивара. В последнее время никто не знал, чего ожидать от Лодброка.

— Спрашиваешь? — Ивар выгнул бровь. — Серьёзно, Вольф?! Был приказ докладывать Софии о моих выборах поставщиков? Думаешь, я не догадаюсь, от кого именно она могла это узнать? — Лодброк поднялся из кресла и опёрся на стол обеими руками. — Сядь. — Ивар кивнул на кресло перед собой.

— Ни я, ни София никогда не скрывали, что она будет в курсе происходящего. — Ганс опустился в кресло, как хищник решивший отдохнуть — грозный, опасный медведь. — Всего происходящего. С каких пор это новость для тебя?

— Я лично довожу до её сведения то, что её касается. — Ивар выдохнул с рычанием. — Решил нажаловаться мамочке, что твоих ребят обижают? Как это мило. — Лодброк расслабленно уселся поудобнее. На его лице блуждала совершенно дикая улыбка. — Я позволял тебе многое. Делал поблажки всему твоему отделу и не влезал в его работу. Только потому, что всё же, несмотря на твоё нежелание смириться с моими решениями, ты хорошо выполняешь свою работу. — Проведя пальцами по тонкому едва заметному шраму на гладко выбритой щеке, Ивар постучал по столу ручкой ножа. — Я мог бы угрожать тебе. Пообещать, что выше охранника на придорожной заправочной станции тебе ничего не будет светить… И семья твоя не скажет за это «спасибо». Однако. Мы ведь цивилизованные люди. Поэтому можем договориться, так?

— Нет, Ивар, мы не договоримся. — Взгляд Вольфа потяжелел, стал суровым. — Я не потерплю попыток скрыть что-либо от Софии. — Да, он был человеком Борромео, и не было никакого смысла скрывать это. — Поэтому не трать свое время понапрасну.

— Ты сейчас в моём кабинете, Ганс. Я бы поостерёгся говорить со мной в подобном ключе. Незаменимых людей ведь не бывает. Все мы это прекрасно знаем. Скажи мне, каков процент, что ты самостоятельно покинешь мой кабинет? — Лодброк немного опасался Вольфа. Он был для него своеобразной лакмусовой бумажкой. Тронь Ивар Ганса, можно считать, что назад дорога закрылась.

— Я честен с тобой и говорю всё открыто и прямо в отличие от твоих собачек, которые скажут всё, что угодно, лишь бы поддакнуть. Потому что даже дышать боятся в твоем присутствии. — Ганса как будто не тронули слова Лодброка. — И честен с Софией. Скажи мне, каков процент, что всё не посыпется карточным домиком, если я не выйду отсюда самостоятельно?

— Только потому, что я больше не нуждаюсь в твоих услугах, мы разойдёмся спокойно. — Самым остриём ножа Ивар провёл по своей щеке, ухмыльнувшись. — Я обещал не трогать твоих людей и тебя. А Ивар Бескостный держит своё слово. Прошу передать все дела Марко. Срок до завтра. — Отвернувшись, Ивар махнул рукой. — Свободен.

— Хорошо, Ивар. — Тонкие губы Ганса тронула едва уловимая усмешка и тут же исчезла. Больше не сказав ни слова, он вышел из кабинета.

— Сука, — выругался Ивар, и точно над дверью вонзился нож, войдя в дерево плавно, как в масло. Хотелось крушить всё, что только попадалось под руку, пользуясь тем, что никто его не услышит. Взревев, Лодброк опрокинул в себя залпом целый бокал виски и закурил. — Ненавижу каждого! Чёртовы выродки! Не справлюсь без Ганса? — Ивар зашёлся истеричным смехом. — Ничего. Найдём другие способы. — Лодброк вызвал в кабинет Марко, ставшего за это время его помощником. Только с ним он мог сейчас посоветоваться. К тому же, предстояло ещё обсудить очередную встречу.

***</p>

Совет буквально замер в ожидании. Чёртова дюжина самых преданных людей. Впервые они собрались так при Софии, когда Винс обозначил её положение. В последний раз — после его смерти. Софи намеренно проигнорировала кресло, позволив занять его Ивару. Он пришёл последним, и пора было начинать. То, что Софи собиралась сделать, Ивар ещё долго не простит ей, но он потерял контроль, не над делом — над собой, что ещё хуже. И его решение об увольнении Ганса стало последней каплей.

— Как вы понимаете, синьора София решила вернуться к делам, — скрестив пальцы перед собой, начал Ивар, привычно ухмыляясь, — и все мы в ожидании, что она нам хочет сообщить. — Игнорируя Борромео, Лодброк обвёл взглядом каждого, читая их эмоции.

— Я собрала здесь вас всех, потому что грядут перемены. Я занималась делами семьи и личными проектами, отдав бразды правления Ивару Лодброку, но теперь собираюсь продолжить дело своего мужа. Но я не буду принимать такое решение. Прошу вас сделать это. Проголосуйте. Вас тринадцать и вам решать, кто возглавит империю — я или Ивар. — Софи обвела взглядом всех присутствующих, включая Лодброка.

Ивар легко взмахнул рукой, позволяя высказаться каждому. Держать лицо в таком положении было довольно непросто. Он прекрасно понимал, кому отдадут предпочтение люди, верные Софии. А их он убрать не посмел. К счастью… Хотя, скорее к несчастью, потому как сейчас именно от них зависело его место в компании.

Первыми выразили свою преданность Ивару два его личных отдела, находившихся под управлением Марко. Ещё двое руководителей сослались на то, что руководить такой махиной может только настоящий мужчина, готовый на всё ради процветания. Хотя на самом деле они больше боялись, что Ивар поможет «устроить» их судьбу.

Лодброк развалился в кресле, будто его и не касалось ничего вокруг.

Но вскоре «чаша» Софии перевесила. То ли эти люди действительно верили в нее, то ли не хотели находиться под гнетом тирании Лодброка, но ее имя звучало чаще и чаще. Она не сразу поняла, что произошло. Отчасти она даже не верила, что такое возможно. Но голосование изменило все на сто восемьдесят градусов.

— Что ж… Раз так решило большинство, значит, так тому и быть.

— Выкладывай уже свой план, — бросил Ивар, хмыкнув. Он выглядел расслабленным, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. Однако то, что бушевало внутри него, готово было разорвать его изнутри.

— Вначале я хочу поговорить с тобой наедине. Друзья, попрошу оставить нас. — Софи подождала, пока все выйдут, а потом подошла к Ивару и опустила на стол перед ним папку средних размеров. Внутри был её проект, её детище, в которое была вложена душа — комплекс с приютом, больницей и центром развития для тяжелобольных детей-сирот. — Хочу, чтобы ты занялся этим.

Ивар склонился над столом. Его спина вздымалась от тяжёлого дыхания. Возможно, именно так ощущался вонзённый нож?

— Ты хочешь отстранить меня от всего? — Ивар опустил ладони на папку, не открывая её. — Прекрасная идея, София! Я так рад этому. Столько лет вгрохать в это дело, чтобы похерить за одно собрание, где решение приняли трусы?!

— Да, считай именно так. Вряд ли ты поймешь сейчас, но я делаю это в первую очередь для тебя. — Теперь Софи понимала, что оставить его одного со всем, что на них навалилось, было ошибкой, но тогда она едва ли могла рассуждать здраво. — Ты окружил себя страхом и жестокостью. Люди боятся тебя. Ты уволил Ганса за его верность мне. Во всем этом есть и моя вина, и я собираюсь все исправить. Ты можешь отказаться от проекта, не в моей власти заставлять тебя. Но я хотела бы, чтобы ты его взял. Здесь работы чуть больше, чем на полгода.

— Страх правит людьми. Без страха нет истинной власти. Никто бы не стал и слушать парня, прыгнувшего в кресло Винсента Пауло только с позволения его жены! — Лодброк взвился на ноги, оказавшись совсем близко к Софии. От него резко пахло табаком, перекрытым цитрусом и чем-то свежим, похожим на солёное море. Он не был пьян, но его шатало, словно внутри него плескалось как минимум содержимое целой бутылки крепкого алкоголя. — Я выстроил то, в чём разбираюсь довольно хорошо. И обеспечил стабильный доход всей компании. Ты наверняка видела, насколько увеличилась общая прибыль. Вот в чём я горазд. А сейчас… Сейчас за один час ты хочешь разрушить меня? Ведь так, София? О, в этом ты мастер! — Рука Лодброка легла на затылок Борромео, Ивар притянул её к себе, отчего они стали ещё ближе. — Я видел достаточно, чтобы понять, кто именно занимал всё твоё сердце. — Словно дикий зверь, почуявший, что на него вновь собирались накинуть поводок, Ивар пытался огрызнуться, укусить, будучи затуманенным своим страхом.

— Иногда доход, прибыль — это ещё не всё. — Его запах ударил в нос, и закружилась голова. — И компания тоже. Есть вещи, которые волнуют меня гораздо больше. — Она замолчала на какое-то время, погрузившись в свои мысли и в его серые глаза. Если бы лед мог гореть, это выглядело бы именно так. — Что ты видел? Как я плачу, умирая от чувства потери и собственной вины? А чего ты ждал? Он сделал меня той, кто я есть, собрал по кусочкам, когда я сама себя не понимала. Он отец моих детей. Но я готова была предать его ради тебя. А потом и сделала это, нарушив клятву, данную Господу. Это разве ничего не значит? По-твоему, это для меня ничего не значит? Ты думаешь, эти полгода я пряталась за спинами детей, пытаясь справиться с потерей, — ее пальцы смяли идеальный воротник его черной рубашки, — так и было. Но еще больше было чувства вины. Я любила его, но он любил меня совсем иначе, больше. А я его предала. Я клялась Богу в обмен на его жизнь и нарушила эту клятву. Как я могла простить себя за это? Я не жила, а существовала все это время, а потом… потом, видимо, наступил предел. Я не хочу больше умирать. Я хочу чувствовать. Жить.

— Я сам для себя Бог, — прорычал Лодброк, отшатнувшись, но стол не позволил ему отстраниться достаточно. От обычной пощечины горела бы кожа на лице, но в этот раз горело что-то иное. Очень глубоко внутри. София вновь рушила всю тщательно выстроенную систему. Наступала на сердце каблуком, не позволяя вздохнуть. Ивар и без слов понимал всё озвученное, но сейчас хотел заткнуть уши, не слышать, не обрабатывать всё это. Слишком трудно в очередной раз убеждаться, что не достоин быть рядом с такой, как София. Она пережила слишком многое, когда его не было рядом. В самые важные моменты её жизни он струсил, отступил. — Я освобожу это место к вечеру. Но ничего не обещаю насчёт твоего проекта. — Лодброк боязливо взял папку, так и не рискнув её открыть. — Чувствуй, живи так, как считаешь нужным. Всё теперь твоё. — Смирение звучало слишком ярко. В горло словно насыпали песка, изменив голос на шершавый, почти хрипучий.

«Вот и всё, — её пальцы без сил разжались, — это конец».

— Не смею больше тебя задерживать. — Софи отступила и отошла в сторону, исчезая с его пути. Единственное, что она могла себе позволить.

— Благодарю за оказанное доверие, — хмыкнул Лодброк, начиная собирать немногочисленные вещи. Ноутбук, некоторые личные вещи и документы, бутылка виски. Всё поместилось в чёрной сумке. Следом полетело несколько ножей. — Надо же. Думал, будет больше всего. — Видимо, в этом кабинете Ивара и впрямь удержать могла бы только София.

Софи отошла к окну, не желая смотреть, как он собирается и уходит, — это было выше её сил. Но всё же обернулась, ощутив ком в горле и предательские слезы.

— Ты же обещал… — «обещал быть рядом»… Договорить эту жалкую фразу Софи не смогла.

— Как и ты. — Ивар натянул кожаные перчатки без пальцев, в которых привык отрабатывать броски, и сжал папку в руке, борясь с желанием зашвырнуть её куда-нибудь подальше. — Видимо, Винс и сейчас не хочет видеть нас вместе, — короткий смешок слетел. Проведя подушечками пальцев по гладкой поверхности стола, Лодброк сжал губы. Покидать вот так вот облюбованное место совсем не хотелось, но до сих пор он ничего не мог сделать против желания Софии. Уничтожил бы себя, но не повернул бы против неё.

— Видимо, все-таки не судьба. — Отрезала она смахивая слезинки. — Если уходишь, то уходи. Не тяни. — Чем быстрее они всё обрубят, тем лучше. Меньше больно. Должно быть. Наверняка.

— Я предупреждал, что со мной тебе нельзя. Лучше буду тонуть отдельно. — Ивар прекрасно знал, кто уйдёт вместе с ним. Верные ему люди, с которыми всегда можно сколотить неплохой бизнес, покинуть который невозможно. Раз уж София больше в нём не нуждалась. — Гансу привет, — усмехнулся Лодброк, скривившись, и двинулся к двери.

— Да всё можно! — Голос дрогнул. Софи поняла, ещё немного и сорвется. — Было бы желание, — добавила она спокойнее.

— Нет, Соф. Я же вижу. — Ивар покачал головой. — Тебя коробит от всего этого. От меня коробит. Лучше живи так, как хочешь сама. — Когда дверь захлопнулась, Лодброк натянул кривую улыбку и гордо вскинул голову. Он не собирался уходить просто так. Пусть и ловил на себе взгляды, выдохнувших наконец спокойно людей. Преданные ему уже покинули это помещение.