Глава 13 (3) (2/2)

Стоило появиться Гансу, и Софи не сдержала вздох облегчения — если уж начальник СБ на их стороне, ситуация налаживается.

Изумление на лице Ивара граничило с полнейшей растерянностью. Правда, недолго.

— Вы обалдели оба? — Ивар перевёл взгляд с Софи на Ганса. — Если Винс решил согласиться с тем, что я убийца, а вы трётесь рядом со мной… Ты-то куда, Вольф?! — Лодброк вобрал воздух через нос. Ладно София — это он мог объяснить. Но видеть рядом Ганса…

— Есть у меня пара мыслей насчет этой нехорошей истории… — протянул Ганс задумчиво, но продолжения не последовало. — Поехали.

— Чёрт бы вас подрал, — выругался Ивар. Принимать помощь от других всегда было для него нелёгкой задачей. А сейчас, когда он находился в самой настоящей заднице, то видеть рядом тех, кто готов рискнуть репутацией и даже жизнью, было до горечи больно. Больно, что из-за него близкие люди могли пострадать. — Никого больше по пути подбирать не нужно? А-то ещё место в багажнике есть. Создадим клуб по интересам. Клуб самоубийц. — Лодброк нервно усмехнулся и стукнул кулаком о руль.

До небольшого домика в самой глуши леса добираться пришлось достаточно долго. Но иных вариантов не было, поэтому пришлось согласиться. Время категорически отказывалось играть на стороне Ивара. И он это прекрасно понимал, складывая про себя все известные ругательства, когда со лба стекал пот, а напряжённые мышцы спины ныли под тяжестью казавшегося на первый взгляд совсем не тяжёлым телом Никласа. Тот пару раз пытался вывернуться, но, упав с высоты тела Лодброка и получив знатный гневный пинок в живот, смирился. Теперь он только скулил и приглушённо взвизгивал, когда Ивар устраивал его тушку поудобнее.

Когда тяжёлый засов скрипнул, Лодброк скинул Шмидта на пол, точно мешок картошки. Склонившись, Ивар вытянул изо рта Никласа кляп.

— Умоляю! Умоляю! Отпустите! Вы меня с кем-то перепутали! — хныкал Шмидт, поджав колени к подбородку.

— Дьявол. — Ивар скривился, доставая из кармана перчатки и натягивая их. — Ты такой жалкий и мерзкий, что никакого удовольствия даже не получаю. — Ганс, есть топорик или ещё что поинтереснее?

Никлас завопил, пытаясь отползти в сторону.

В старом доме было мрачно и пахло сыростью. Ганс пошарил ладонью по стене, и на потолке зажглась тусклая лампа. Софи шагнула вслед за ним, наблюдая за манипуляциями Ивара.

— Он нужен нам живым, — тихо произнесла она, остановившись рядом с Лодброком. — Как доказательство твоей непричастности.

— Но за сохранность частей его тела я не ручаюсь. — Кончиком языка Ивар облизнул нижнюю губу и двинулся к дрожащему Шмидту. Тот явно не ожидал такого поворота в своей жизни и заскулил. — Что, сученька, я ещё не начал, а ты уже мокрая? — Лодброк рассмеялся, вызвав настоящую трясучку у Никласа. — Ты же помнишь меня, верно? Я вот тебя прекрасно. Скажи, друг мой, — начал нараспев Ивар, даже не сдерживая зловещую улыбку, — ты ведь наверняка хотел лучшей жизни. Качественного виски. Или рома? — Лодброк приобнял Никласа за плечи, усадив его поудобнее. — Чего же ты хотел?

— Прошу, он убьёт меня! — Шмидт залился слезами, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Ох, друг мой. — Ивар отстранился и приподнял лицо Никласа рукояткой ножа. — Смерть, пока я рядом с тобой, будет казаться тебе лучшим исходом. Ты будешь молить меня только об этом. — Шёпот Ивара пробивался острым лезвием в само сознание, обволакивал его чёрной холодной слизью ужаса. — И когда мои знакомые из не совсем традиционного клуба развлекутся с твоим задом, нашпиговав тебя, как свиную тушку, я буду стоять рядом. Но даже и не подумаю вмешаться. Ведь ты будешь бояться только смерти. А зря. Рассказать, что я сейчас хочу сделать с тобой?

Никлас захрипел, утопая в слюнях и слезах, быстро закачав головой.

— Не-не-не не надо.

— А я расскажу. Я отрежу тебе каждую фалангу на правой руке. Медиум предпочитаешь? С солью? Я отлично готовлю! Ты распробуешь.

— Он не представился! Обещал деньги, отмазать от всех долгов и переезд в Бельгию! Я видел его только один раз! Это он сказал мне подсесть к тебе в кафе. Говорил, хочет разыграть! А когда он напоил меня и попросил проехать мимо на скорости, когда из кафе выйдет девушка с фотографии, я не попал в поворот. Она осталась жива? — Слова перебивались сглатываниями и всхлипами, цвет лица Никласа менялся с бледного до тёмно-серого.

— Есть фотография Густава? — Ледяным и отстранённым голосом произнёс Ивар. Его разрывало изнутри. Он едва сдерживался, чтобы не сделать второй рот на шее этого меркантильного ублюдка Шмидта. Рука Ивара уже непроизвольно перехватила нож так, что остриё впилось в подбородок Никласа. Тот только пискнул и замер.

— Значит, Густав. — Софи старалась абстрагироваться от описаний пыток и всего происходящего, держа в окаменевших руках телефон и записывая всё происходящее и каждое слово, но это имя вернуло её к реальности. Ганс кивнул в ответ на её предположение, и Борромео поняла, что он думаем о том же. Она обернулась к Вольфу с вопросом в глазах.

— Густав должен был следить за ним, — презрительный кивок в сторону Шмидта, — но отчего-то упустил из виду его попытку сбежать из города. Мне сразу это показалось подозрительным.

— Вот фото. — В ответ на просьбу Ивара Ганс открыл в фото в телефоне и отдал телефон Ивару. — Он нужен нам живым.

— Смотри, сладкий, узнаешь его? — Ивар то говорил плавно, то начинал тяжело дышать, словно сам Абаддон управлял им, толкая на чистейшее разрушение, пробуждая желание покарать.

— Да! — пропищал Никлас, ощутив, как лезвие легко пронзило кожу чуть ниже уха. — Это он! Он звонил мне ещё несколько раз. В мобильном есть переписка! Только отпустите меня, прошу-у!

— Я же должен развлечься с тобой. Та девушка была моей женой. И почему была, знаешь? Ты, вусмерть пьяная скотина, припечатал её насмерть. У нас остались дети…

— Я не знал! Не знал! Этот Густав! Он сказал…

— Никто не смеет перебивать меня! — Прижав нож сильнее, отсекая маленький кусочек плоти от мочки уха, Ивар облизнулся и простонал удовлетворённо, когда Шмидт задёргался, взревев. Зафиксированные руки мешали ему зажать рану, поэтому кровь впитывалась в одежду, попадала на Лодброка. — А теперь скажи, что помешает мне отрезать тебе ступни, чтобы ты никогда больше не сел за руль? Или… — Ивар призадумался, увлекаясь с каждой секундой всё сильнее. Он жаждал этой мести. Пусть Никлас был обычной пешкой, но кара должна была настигнуть каждого.

— Ивар, хватит. — Софи не чувствовала ничего, будто все эмоции заблокировали. — Он сказал достаточно. Нужно ехать к Винсу. — Её ладонь легла на его плечо, а боковым зрением Софи заметила, что и Ганс шагнул ближе.

— Он скучный. — Лодброк резко поднялся и вытер нож о футболку. — Впервые только отвращение, — фыркнув, Ивар начал дёрганно рыскать по полкам. — Где у тебя эта грёбаная аптечка? Я не хочу тащить эту тушу на себе. Брезгую. Мне нужно ещё кое с кем встретиться. Можем ведь оставить его здесь?

— Ивар… — начала было Софи, но Ганс, вдруг ставший похожим на раскатистый гром, перебил её.

— Лодброк, это не меня и не её обвиняют в убийстве. Потащишь его как миленький. И убедишься, что перед Винсом он предстанет в сознании. А мы, — Ганс выделил это слово, — спишем твои слова на шок. Не сомневаюсь, так оно и есть.

Облизнув зубы, Ивар поморщился, обдумывая дальнейшие действия.

— Тогда мне проще избавиться от лишних конечностей. — Фирменная ухмылка, и Ивар повернулся к Никласу, склонив голову. Все мысли направлены были только на справедливость. А она у Лодброка всегда была специфичная.

— Я дойду! Я сам дойду! — взмолился Шмидт, пытаясь встать.

— Видите? — Ивар рассмеялся. — Всё так легко решается! — Сплюнув на пол, он подошёл к Никласу и прошептал: — Только попробуешь выкинуть то, что мне не понравится, я из-под земли тебя достану. Будешь молиться, чтобы в ад попасть. — Клацнув зубами возле кровоточащей раны, Ивар отстранился и, сняв с себя футболку, плотно прижал её к уху Шмидта, зафиксировав прихваченным скотчем. Дёрнув за верёвку, Ивар поставил Шмидта на ноги и, склонившись, освободил ноги.

Дом встретил Софи тихо и молчаливо. На парковке стоял лишь красивый представительский автомобиль Пауло, машины няни не было — значит, она увезла всю банду в город. Это к лучшему, не хватало сейчас встретить их «пациента».

Они все четверо, странной компанией, вошли в кабинет Винса: взмокшая Софи, полуодетый и со следами крови на теле Ивар, Шмидт, едва переставлявший ноги, и полный невозмутимости Ганс.

— И что всё это значит? — Винсент брезгливо оглядел Никласа и поморщился. Изучающий взгляд Лодброка из-под бровей Пауло проигнорировал. — Потрудитесь объяснить.

Ивар толкнул Никласа вперёд, и тот рухнул, поскуливая, прямо под ноги поднявшегося Винса. Сдерживаться, чтобы не вывалить всё недовольство недоверием, ткнув носом в оплошность, Лодброку было совсем не просто. Его губы дрожали, и он то и дело смахивал испарину со лба, не отводя болезненно осуждающий взгляд с Винсента.

— Этот человек, — Софи шагнула вперёд, — отнял жизнь твоей дочери. Но это ещё не всё. Он назвал нам имя того, кто отдал такой приказ. Мы трое слышали признание. Оно здесь. — Телефон с легким стуком опустился на стол. — Но думаю, он все повторит.

— Ты хочешь сказать, что вы явились в мой кабинет в таком… — Винсент сжал губы, окинув нечитаемым взглядом присутствующих, — виде из-за какой-то сомнительной записи? Кто вообще, Ганс, позволил приволочь это, — кивок на дрожавшего Шмидта, — в мой дом? — Голос Винса оставался ровным и совершенно ничего не отображал, но пробегал холодным ветром по сознанию. Присущая Пауло властность никуда не исчезла. Скорее приумножилась.

— Эту «сомнительную» запись сделала я. — Софи вскинула голову, но тут же повернулась к Ивару и Гансу. — Заставьте его говорить.

— Я послушаю, София. Но мой вопрос остался без ответа. — Пауло перешагнул скулящее тело и приблизился к Гансу, буравя его взглядом. — Я жду.

— Может, ты и не хочешь слышать о моей невиновности? И даже Густав тут ни при чём? Ты просто хочешь избавиться от меня. Чем же я таким заслужил это? — Лодброк выпрямился и стиснул зубы до скрипа. Негодование за недоверие разъедало его мысли, выжимало каждое слово. — Да. Я ослушался твоего приказа. Но я не способен убить женщину и оставить своих же детей без матери. А ты… Ты был готов убрать меня! — Голос сорвался. Почти не осталось ни единого шанса вернуть всё, как было прежде.

— Я не собираюсь слушать это! — рявкнул Винсент, повернувшись наконец к Ивару. — Поэтому лучше прикрой рот. — Предупреждение — стук тростью рядом с ногой Лодброка. В миллиметрах.

— А то что? Велишь скрутить мне голову? Выстрелишь в сердце? — Ивар рассмеялся — дико и нервозно. Невозможно было сдерживать обиду.

— Ганс. Выволоки его отсюда. — Пауло скривился и отступил назад, указывая на дверь.

— Идем, парень. — Ладонь Ганса опустилась на плечо Лодброка. Софи обернулась к ним, ничего не сказав, но ее взгляд выражал просьбу не спросить, сделать так, как просит Винс.

Ивар огрызнулся, дёрнув плечом.

— Мне и без того всё ясно. Разрешите откланяться. — Казалось, что треск остатков души слышался всем в округе. Сердце сжималось, трепыхаясь из последних сил. Для Лодброка каждое слово и действия Винсента было настоящим предательством, а такое он прощать не умел. И не хотел. — Я сам, — бросил он Гансу и вышел из кабинета.

Глухой удар тростью о череп Никласа, и скулёж прекратился.

— Надоел, — рыкнул Винсент. — Выкладывай, кому в голову пришла идея тащить его сюда. — О ком именно говорил Пауло с первого раза было и не понять при всём желании.

— Это была моя идея. — Происходящее не укладывалось в голове. Неужели Винс все для себя решил и больше ничего не хочет знать? Но почему… — Хотела, чтобы ты лично услышал, как твой приближенный отправил на тот свет Энн и при этом пытался подставить Ивара. Мы нашли его, — кивок в сторону Шмидта, — на автовокзале. Густав следил за его перемещениями, но про вокзал «забыл» сообщить. Появись мы там минут на десять позже, он был сбежал.

— Кто ещё был в курсе всего этого? — Грудь Винсента тяжело вздымалась, и он ослабил идеально завязанный шейный платок, приблизившись к Софии. — Расскажи всё. — Совсем не нежно, но без натиска Пауло приподнял лицо Борромео за подбородок.

— Никто. Только Густав. — Осознание всего случившегося за этот день вдруг навалилось на ее плечи, и Софи едва устояла на ногах. Но она не отступила ни на шаг, в этом была вся Борромео. — Несколько дней назад аноним оставил для Ивара послание с указанием времени и места встречи Энн и Риделя. Ивар отправился туда, увидел их, всё это закончилось дракой. После этого помощник Густава и Ивар зашли в булочную, где Ивар столкнулся со Шмидтом. Так были сделаны те фото. А принёс их тебе… дай угадаю, Густав? Шмидт лепетал что-то, что не хотел ее убивать, только зацепить. Эти слова я записала на видео. Люди Ганса сейчас присматривают за Густавом, не выпуская его из вида. Это все, что я знаю.

Винсент провёл ладонью по щеке Софии и быстро улыбнулся. Однако почти сразу вновь свёл брови, вздохнув.

— Всё останется в этом кабинете. — Мягкий поцелуй остался на лбу Борромео. — Ты должна быть осторожнее. На тебе слишком много ответственности, София, чтобы так рисковать собой, понимаешь?

— Ты же знаешь, я не оставила бы это вот так, когда с самого начала чувствовала, что-то не так. — Софи сжала его ладони в своих. — Винс, вы оба её потеряли.

— Я знаю даже больше, чем ты думаешь. — Пауло в доверительном жесте обнял Софию. — Но, прошу, ты всегда должна помнить, что у тебя есть дети. Они и только они должны быть на первом месте. — Винсент дышал настолько медленно, что могло показаться, будто он вообще не нуждался в кислороде. — Обещай, что будешь всегда с ними.

— Винс, — Софи прижалась к нему, поймав себя на мысли, что уже забыла, каково это — его объятия. — Я всегда буду рядом с детьми. И больше не буду рисковать с собой. Но я попрошу и тебя… Поговори с Иваром. Твои подозрения ранят его. Нам сейчас нужно быть едиными.

— Прости. Но Ивар останется пока с Густавом. Под присмотром. — Винсент покачал головой, но он не был бы собой, не вернись к нему равнодушное спокойствие. Набрав номер, Винс отвернулся к окну. — Ганс, отправь Ивара в комнату. Да. Вместе с этой… — Кулак Винса заметно сжался. — Вместе с тем, что сейчас пачкает мне ковёр.

— Зачем ты это делаешь? — Софи нахмурилась, устало опустившись в кресло. — Ты ведь не думаешь больше, что Ивар виновен… Это всё для Густава маскарад… — догадалась она. — Но просто дай ему знать, что подозрений больше нет. Доверие — как хрустальный дворец, его так легко разрушить.

— Он поймёт, — как-то грустно выдохнул Винсент. — Должен понять. Ты же сама знаешь. — Пауло толкнул тростью обмякшее тело Шмидта и ожидающе посмотрел на дверь.