Часть 6.2 (1/1)

Геральт выходит к деревне, поначалу даже незамеченный никем - люди ходят медленно, движения у них плавные и ленивые, бессмысленные, кто-то ходит от одного дома к другому, а несколько человек просто стоят рядом и смотрят в никуда."Бокетто" - внезапно приходит в голову альфе, вспоминая, как когда-то давно это слово употребила Йеннифер. Вообще, она много слов знала, но в этот раз он его запомнил. Наверное, потому что она ему тогда очень нравилась, а он не спросил, что это слово значит, пребывая в неожиданном стеснении показаться глупым. Объяснил ему тогда, неожиданно, Лютик. Неожиданно потому, что тогда он даже имени его настоящего не знал, да и в целом был больше заинтересован в совершенствовании своего навыка игнорирования навязчивых громких бардов, но сейчас, с каждым днем Геральт убеждается, что Лютик очень даже умен, раз смог усвоить и многое до сих помнить из программы, которую изучал еще при титуле, хоть и знал, что если он выйдет замуж, - а тогда он еще не задумывался о побеге всерьез - ему не понадобится ничего из того, что он учил, кроме как когда его муж или гости не захотят, чтобы их развлекли беседой.Сейчас имя Лютика греет его душу сильнее, чем когда-либо мысль о Йеннифер. Не то чтобы она ему не дорога теперь, нет, у них все еще есть связь, и не слабая, которую они все еще не понимают, но больше не боятся. Но если еще тогда, в их последнюю встречу, Юлиан оказался ему важнее, чем она, то сейчас Геральт и не обманывает себя в своей симпатии к своему другу и расположенности больше, чем к кому-либо другому.Поэтому он сосредотачивается, стремясь закончить со всем этим быстрее и поехать дальше, куда они и планировали. До столицы еще далеко, но они все рассчитали, хоть и неожиданное желание омеги поехать на фестиваль застало ведьмака врасплох. "Не хотелось бы испортить все смертью кого-то из нас" - весело подумал альфа, направляясь к не самому высокому, но показательно-приличному дому во всем селе, что было, очевидно, жилищем главы. Приличность эта была подозрительна, ибо рыбьи, так сказать, жители, были совершенно равнодушны к порядку в деревне, и жилые дома были довольно запущенны, хотя харчевня и этаж с комнатами был сравнительно ухожен для такого поселения, несмотря на разбитое окно в коридоре. Десяток секунд он рассматривал дом, сухие бревна деревьев, из которых и были стены, зашторенные окна, плотную, большую публичную дверь и отметил, что здание, за исключением нескольких других, заброшенных, стоящих настолько вплотную к лесу, будто были их частью, было самым близким к болоту. Жители были все так же незаинтересованы в его нахождении здесь, - что было очень странно и неожиданно, ведь в прошлый раз они были очень активны, когда он с Лютиком остановились у них ночью, каждый стремился проводить их, что-то спрашивали, пытались коснуться плеч - лишь несколько человек до этого, задержав на нем взгляд, тихо подсказали ему, что староста скоро уходит куда-то. Поэтому он и направился сначала туда, а не в лес, где в существовании болота он был почти полностью уверен. Геральт постучал кулаком в дверь несколько раз, краем глаза следя за замершими вдалеке людьми, что, не отрываясь, следили за каждым его движением. Они не были, или просто не казались, настороженными или напряженными, и если бы их глаза хоть что-то бы выражали, он бы подумал, что им интересно. Но они просто стояли, и когда ему открыл дверь высокий, худой старик, отмерли и вернулись к своим ленивым и пустым движениям, словно шли куда-то, но на самом деле никто ничем не занимался. Кивая старику, ведьмак подумал, как это поселение спокойно существует, если здесь не ведутся какие-либо работы, и насколько он успел заметить, поля были заросшими сорняками и травой, а рабочими колодцами были только те, что у харчевни и у входа в деревню. В доме было легче абстрагироваться от серости и какой-то плесневелости, что ли, что витала в воздухе. Старик был тих и серьезен, но более живым, нежели другие люди, ибо его можно было хоть как-то охарактеризовать, пока остальные были пустыми пугающими оболочками. Несмотря на скованность и преклонный возраст, глава заговорил неожиданно громким твердым голосом, когда они сели в гостинной. Он не предложил ничего, приступив сразу к делу:- Зачем пожаловал господин ведьмак? - "снова" улавливалось между строк.- Люди сказали мне, что вы скоро куда-то уходите, - проигнорировав вопрос, начал он спокойно. Староста постучал большим пальцем по трости. Альфа проследил за этим движением, потом снова посмотрев в глаза, откинулся на жесткую спинку стойкого стула.- Да, - отрывисто кивнув, кинул взгляд на белые шторы, закрывающие обзор в окна, - но это не их дело. И не ваше, - грубость заставила напрячься, но неожиданностью не была. - Так зачем вы здесь?Геральт усмехнулся про себя, пряча насмешку, сказал:- Как и в прошлый раз, совершенно случайно наткнулся на деревню, - ответив просто. Собеседник раздраженно поднял тонкую белую бровь. - Хотел узнать, не нужна ли помощь.- Помощь не нужна, - сразу же ответив, покачал головой пожилой мужчина, - и раз это все, то мой помощник проводит вас обратно.Сразу же, будто стоя под дверью, из внутренней комнаты выходит мужчина с тронутой сединой волосами и бородой, вставая по правую руку от старика. - Следующий староста?- Проходит испытательный срок, - пожимая плечами. Геральт задержал взгляд на простом движении, отмечая какую-то взволнованость. Похоже, тут нечасто общаются с людьми. Странный человек - стремится к общению, и в то же время раздражается долгими беседами.- Разве следующим пост не принимает сын или дочь-альфа? - говорит ведьмак, и сам же замирает от своих слов. Как же он мог не заметить?Чуть погодя, мигом снова закрываясь, старый альфа резко отвечает:- У меня нет детей.- Их нет во всей деревне, не так ли? - замечает Геральт, сцепив руки в замок, наклоняется вперед. - Да и вся ваша деревня какая-то странная. Никто ничем не занимается, жители полумертвые, чуть ли не гниющие на ходу, а вас это и не беспокоит, - не кровный наследник нервно поджимает губы, староста же хмурится, сжимая трость. - По ночам на ваших гостей нападают, открывая дверь запасным ключом, а на следующий день все делают вид, что ничего не случилось. Ни звука во всем селе, - продолжает давить альфа; желтые глаза ловят луч света, пробравшийся сквозь штору, и хищный блик на мгновение душит седого мужчину напротив, - все молчат. И вы тоже.Повисает тишина. Меч смещается на бедре ведьмака, когда он чуть отставляет ногу в сторону, делая свою позу более твердой, и старик смотрит на оружие в чехле.- Трагедия, господин ведьмак, - нетерпеливо и скрытно, - трагедия случилась. Все дети погибли, а мы, как вы сказали, полумертвые теперь. Такие потери пережить деревня не в силах. Они молчат какое-то время, пока альфа думает. Были ли у главы дети, что погибли из-за этой самой трагедии, или же не было и до этого? У всех старост есть обязательство в виде наследника, ибо не всегда теперь главу деревни выбирают на выборах. Легче оставить на этом посту семью, что росла у всех на глазах."Если, конечно, - с ироничным сомнением думает ведьмак и опускает взгляд к животу альфы напротив, - староста в силах иметь детей."Тот ловит его взгляд, теряя свою сдержанность на секунду и униженно воскликнает, топая тростью:- Мой ребенок тоже умер!В ответ только хмыкают. Приняв соболезнования, пожилой мужчина принимается выгонять Геральта, но в дверях тот снова останавливается, спрашивая, о какой трагедии говорил старик.- Чума, - туманно ответив, глава закрывает дверь. Чума здесь не конкретная болезнь, так назвали какое-то "зло", догадывается альфа.Он смотрит в небо - середина дня. День тянется долго, нахождение в постоянном напряжении и волнении за другого человека, за которым он сейчас не в силах уследить, защитить и убедиться в его безопасности, немного выматывает. Почувствовав лёгкую досаду от того, что не спросил о болоте, Геральт направляется в лес, самолично убедиться в нескольких вариантах, объясняющих странные вещи в этом селе. Верил словам старика он только частично - не было таких чудищ, живущих как люди, управляемых одним человеком, ночью активных, днём же равнодушных и слоняющихся в скуке, не способных иметь детей, но разговаривающих на простом человеческом. Остаётся для галочки проверить пару уродцев, что могут обитать где-то здесь, но они не подходят под все эти описания. И самый главный вариант, от которого мерзко на душе сильнее, чем от любой твари.***Почти темно.Геральт сидит под деревом на сырой от тумана и росы траве, откинувшись на твердый ствол. Зелёный листик с дерева падает у его ног, сапоги мокрые и грязные - после того, как ведьмак зашёл в болото, как-то не удалось их почистить. Мечи лежат рядом, они всегда где-то под рукой. Тут совсем не жарко, но и не прохладно как-то, просто никак. В домах рядом уже почти везде выключен свет - с бо?льшим количеством солнца летом люди бодрствуют тоже дольше.Сейчас где-то два часа ночи, и непонятно - солнце не зашло ещё полностью, или же уже начинается рассвет. Геральт сидит перед несколькими телами, вытащенными из воды. Это дети - не порезанные, не разорванные чудищами, не с нарывами от болезни, не слишком худые, не инвалиды и не уроды. Просто дети.Их скинули в болото как неопознанные тела, как мертвых, которых прячут, чтобы их никогда никто не нашел. Альфа вытащил только двух, в первый раз не понимая, что нашел, во второй - в отчаянном неверии. Он чувствовал ещё десяток других своими сапогами. До последнего он не верил в свои домыслы, до конца стискивал меч в поисках монстра, сотворившего такое. Но монстры здесь. Они живут в домах из деревянных брёвен, отдергивают шторы на окнах, задувают свечи и носят из колодцев воду, чтобы помыть посуду. Монстры за его спиной - живут в человеческих телах, говорят на человеческом языке, улыбаются человеческими улыбками и слезы льют тоже как люди. Нет никаких чудищ на болотах, и чумы тоже нет. Монстры - это люди. Убивающие ради жажды крови, насилующие в своих низменных потребностях, лающих гнилью, желая причинить боль.Монстры здесь.А Геральт создан для того, чтобы очищать от них мир.Медленно вставая, он подхватывает меч, второй остаётся лежать в небольшой луже грязи от сапогов. Он идёт в дом старосты, и в нем горит свет. Дверь открыта - его ждут. В гостиной сидит старик, пьет чай и сжимает трость, кивает ему на стул напротив, но Геральт сверкает мечом, прижимая его к чужому горлу. Монстр в теле человека немного дёргается, кривит губы, кидает резкий взгляд. Ведьмак молча поднимает брови в тихой ярости, сжимает рукой плечо другого альфы, тот шипит тихо, щерится, облизывает губы, подбирая слова; прядь волос липнет к щеке. Тот не обращает внимания.- Ты не подумай, господин ведьмак, - начинает с издевкой, - я люблю детей. Просто они не понимают этого, - моргает несколько раз, когда его кидают на пол. Геральт яростно дышит, до побелевших костяшек сжимая рукоять оружия. Старик чуть медлит, ловя блик на остром железе, сглатывает, боясь смерти, но смиряясь с ней, - а молчат только тогда, когда не смогут сказать уже ничего.Смерть была быстрой - возможно, эта мерзость на полу, дышащая минуту назад этого и добивалась. Геральту все равно, он идёт в ближайший сарай и выдирает дверь, заходит внутрь и берет одну из лопат и сразу идёт к болоту, кидает меч ко второму, что остался здесь.Он вонзает лопату в землю.***Альфа не знает, сколько часов копал землю, сколько тел похоронил и сколько ещё осталось из тех, что он не заметил. Сколько уже глубоко в земле, засосанные болотом и сколько гниющих чуть дальше, но он кидает лопату у дерева, берет свое оружие и давно снятое снаряжение и медленно направляется в деревню, а оттуда к выходу, наконец, к Лютику и Плотве.Пока он идёт, весь грязный и потный, с вещами через локоть, мечами в крови, из домов с уже яркими лучами солнца вылезают люди. Они провожают его взглядом, и может ему кажется, после стольких часов работы и потрясения, но только может быть, в их глазах что-то ожило. Они ничего ему не говорят, а он - тем более, питая к этому месту чудовищное отвращение, виня не только жалкого старика-педофила убийцу, но и этих трусов. Бездействие - тоже действие.Он выходит из села и сразу видит задремавшего у привязанной Плотвы омегу. Внезапно его переполняет нежность, он скидывает свои вещи рядом, садясь на корточки перед Лютиком, и проводит костяшкой указательного пальца по нежной щеке. Тот дёргается, сразу просыпаясь и в панике хватаясь за свой ножик, но мгновение после радостно кидается на друга.- Геральт! - Юлиан светится, немного задыхаясь от радости и облегчения, и они встают. - Так что там произошло?Когда они немного успокаиваются, оказываются в неловкой позе. Альфа, находящийся в небольшой апатии с притупленными чувствами, сейчас совершенно ничего не боящийся, наклоняется ниже, сталкиваясь лбом с растерявшимся другом. Мгновенно краснея, Лютик каменеет, не зная, что сказать, лишь стеснительно заправляя белые волосы ему за ухо, но ведьмак спустя время сам отстраняется, задумавшись над вопросом.Он смотрит в большие, наивные и доверчивые глаза, оглядывается назад и отвечает, поглаживая большим пальцем одежду на чужой пояснице:- Чума.