13. Горечь истины (1/2)

Письмо, который получил Тед в день своей смерти, гласило: “Материал крайне ненадежен и неустойчив. Сифы не способны выживать на солнце и имеют ограниченный срок годности, после чего умирают. Надежды на то, чтобы вернуть Андрею разум — нет. А если и есть, то он станет сифом, и я не берусь рассуждать о положительных последствиях этого эксперимента. Часть испытуемых, как ты знаешь, в бегах. Я не знаю их цели — будь осторожен…”

Это письмо, склеенное Каем, находилось в архивной папке Дэвида. Сифы. Тогда я не знал ничего о них. Мне казалось, эксперименты с рукокрылами — верхом человеческого жестокосердия. Но лишь познакомившись позднее с сифами, понял, что ошибался…

Наступила ночь в Екатеринбурге. В столь поздний час на улицах никого не встретишь. А те, кого встретишь, напоминали суетливых, безликих призраков.

В одном из спальных районов города несколько человек бродили в парке. Они никуда не спешили спрятаться от непогоды и казались напоминали своим одеянием монахов — склонённые головы, закрытые капюшоном, целомудренно скрывающие фигуры длинные плащи.

Девушка, проходившая мимо парка, не заметила их. Ибо если бы заметила, немедленно пошла бы другой дорогой.

Так спокойно и тихо передвигались эти люди, что даже скрипящий снег не выдавал их присутствия. Девушка была симпатичной, но очень уж уставшей на вид. Несла она пакет с продуктами и сумочку. Иногда взгляд её скользил по окнам жилого дома. "Жуткий выдался холод, — думала она, выискивая среди мерцающих окон знакомое окно своей квартиры, — Наконец-то. Почти пришла".

Размышляя таким весьма неприхотливым образом, она замедлила шаг, направляясь к подъезду. Но стоило ей это сделать, как вдруг заметила одного из "монахов". Он, задумчиво разглядывая небо, стоял под фонарём. Девушка в изумлении остановилась, чего делать не следовало. Она остановилась не сама, ею действовал чуждый ей инстинкт. Она словно примерзла к месту — настолько красивым показался ей незнакомец. Он был худощав и высок. Из под капюшона виден его изящный профиль. Но слишком холодными и печальными казались глаза цвета молодой мартовской листвы на деревьях. Его кожа… да, только теперь она поняла значение эпитета “алебастровый”. Рассматривая его, она почти перестала мёрзнуть и забыла, куда и зачем шла. Вся прошлая ее жизнь вдруг показалась незначительным по сравнению с ним.

Молодой человек вдруг посмотрел прямо на девушку, будто читая её мысли, и ласково ей улыбнулся.

"Что-то не так!" — панически завопила интуиция, и незнакомка как раз собиралась юркнуть в сторону подъезда, но наткнулась на ещё одного "монаха", неуловимо похожего на первого. У второго было очень доброе лицо с такой же ласковой улыбкой. Он посмотрел ей в глаза, и девушке показалось, что они мерцают красным. — Всё хорошо, — проникновенным голосом ласковой смерти произнёс он. — Успокойтесь, пожалуйста.

И она действительно успокоилась. Впервые в жизни ей стало понятно, что ничто не имеет смысла. Ни пакеты в её руках. Ни даже её семья. Есть нечто… большее. Нечто выше её. Что-то в мире… его тайна… Как жаль, что она не узнает этой великой тайны. Холод внезапно стал усыпляющим, ноги — ватными, хотелось спать. "Разве я доллжна хотеть спать? — прозвучал в сознании спокойным голосом вопрос. — Там... в доме мои дети. Но они… они не мои, вот в чём дело. Они личности. Чужие. Нас связывала лишь кровь, и я жила… жизнью человеческой самки… Ах, тайна мира! Я не узнаю её. Никогда не узнаю..." Девушка растерянно моргнула, подаваясь назад — тело совершенно её не слушалось. Вместо того, чтобы упасть на снег, она упала в объятия "монаха". Он аккуратно поддержал её, как-то странно при этом стремясь обнажить шею. Потом холодные клыки резко прокусили кожу на шее, мгновение горячей боли обожгло её душу — и всё.

Со стороны выглядело так, словно девушка вдруг стала падать в обморок, а юноша её поддержал, прижимая к себе. Но появился второй "монах", третий... И каждый из них понемногу пил кровь, деликатно и молча делясь друг с другом. Среди этих существ, в которых, разумеется, не трудно читателю узнать сифов, нашлась и девушка. Хрупкая на вид с волосами цвета луны, она робко приблизилась самой последней, и с ней так же учтиво поделились. У девушки этой светлое, красивое имя — Елена. — Когда-нибудь это прекратится. Мы найдём Саю, — словно в утешение себе пробормотала Елена, очень печально глядя на свою жертву. И все сифы так смотрели на погибшую девушку.

— Это закончится, — сказал один из них. — Мы сможем, наконец, жить среди людей, надо верить в это. Стремиться к этому.*** Прислонив голову к окну мчавшегося поезда, можно ощутить пронзительно холодный ветер, воющий снаружи. Сая не говорила со мной, как не прикасаются к печи, однажды обжегшись о её поверхность. Мне всё равно…

Солнце спряталось под густым, серым навесом, предвещающим пургу, когда мы подходили к гостинице.

Я совершенно не удивился, когда мы обнаружили, что в номере никого нет. Дэвид наверняка давным давно выполнил своё задание. Ему незачем ждать нас. — Дэвид оставил записку о том, что срочно выехал в Свердловск навстречу с Тедом, — пробормотала Лиза, вертя в руках лист бумаги. — Оставил небольшой отчет своих действий. Я предлагаю принять душ и немного подкрепиться, а затем догнать их. Предложение было охотно принято. После долгого пути Сая и Рик валились с ног. Мне же отчего-то было не по себе. Каждую секунду я ощущал на своём горе невидимую руку, которая вот-вот сомкнёт пальцы. И задушит меня… — Что с тобой? — тихо спросил я, видя, что Сая идёт по коридору, о чём-то задумавшись. Причём, серьёзно задумавшись. — У меня нехорошее предчувствие, — и переглянулась со мной хмуро. — Словно… — Враг поблизости, — договорил я.

— Но всё ведь в порядке… да? — она посмотрела на меня серьёзно и с надеждой. — Нет, — ответил я, подумав. — Где-то поблизости рукокрыл, думаю. Шевалье. Следит за нами. Будь готова ко всему, потому что даже я не могу его вычислить. Она широко раскрыла глаза. Потом опустила голову: — Хорошо, — и отправилась в ванную. За окном вновь повалил снег. Белая мгла закрыла город настолько, что из окна на два метра вперёд не видно ничего. Даже силуэты домов проглочены, шум машин слышался как-то глухо и призрачно. Сами снежинки были очень мелкими и частыми. Мне казалось странным, что люди совершенно не удивлены таким осадкам. Несмотря на то, что не видно было ничего, людей на улице по-прежнему достаточно. Медленно, но упорно они пытаются спешить. У них не получается. Возможно, спешить и не стоит, но они пытаются, пытаются не смотря ни на что. "Какой сильный народ, — удивился я. — в Канаде бы в это время объявили аварийное положение, закрыли бы школы и магазины, а тут — жизнь продолжается". — Отвратительное чувство, — со вздохом произнесла Сая, облокотившись на стену в ванной. Упругие струи били по телу, но она ничего и никого не замечала, погрузившись в свои размышления. — Я… за-пу-та-лась. Убивать рукокрылов ради жизни людей, значит, убивать людей, над которыми провели бесчеловечные опыты. Я даю им отдохновение. Но… я просто не могу поверить. Неужели Красный Щит за всё время не выработал вакцины? Тихо стукнула дверь, и Сая испуганно дёрнулась в сторону: — Тут занято, вообще-то! — Прости, - услышала она спокойный голос Лизы, — но это катастрофа. Нигде больше нет зеркала, чтобы причесаться. Мне выйти? — Нет, — махнула рукой Сая. — Про какую вакцину ты говорила? — вкрадчиво произнесла Лиза. — Да так.Красный Щит существует для спасения человеческой цивилизации и использует меня, как оружие. Это логично, но просто я никогда не слышала, пытались ли они создать вакцину от того, чтобы рукокрылы становились людьми. Я общалась с Джулией и выяснила… что такие исследования не проводились… Но почему? — Сая выпалила это тихо и быстро, раздражённо нахмурившись, ожидая, что Лиза из вежливости прекратит разговор. Но Лиза только снисходительно улыбнулась: — Ты сейчас на перекрёстке и не знаешь, куда идёшь, правилен ли выбранный путь. Быть может, время покажет или кое-что ещё. От её "кое-что ещё" Сае стало не по себе.

Больше разговор не продолжался к удовольствию Саи, и вскоре она вышла из ванной. — Сая, — пробормотал я, встретив её в комнате. — Мне кажется, намнужно поговорить о том, что… Она посмотрела на меня так, будто я привидение, а потом почему-то зарделась и сказала, перебивая меня: — Лиза предложила сходить в ресторан... Есть очень хочется, — после чего ретировалась к себе в комнату.

Так я и остался стоять у двери. "...о том, что Лиза, вероятно, не та, за кого себя выдаёт".*** Мы действительно пошли в ресторан.

— Ты решила начать с икры? — удивился Рик, когда нам принесли четыре порции. Я даже не посмотрел в тарелку. Неужели, не понятно, что я никогда не хочу есть? — Больше я ничего есть не буду, — сказала Сая. — Ещё я люблю яйца вкрутую. Папа часто давал мне их в школу. — А я не хочу превращать процесс питания в удовольствие, — снисходительно улыбнулась Лиза.

— Ну…— смущённо улыбнулась Сая. — Это ваше дело…

— У тебя необходимость в большом потреблении пищи. И… икринки разбежались, — добавила она. — Что? — растерялась Сая. — Икру рассыпала, — улыбнулся я, указывая взглядом на её коленки. — Я не заметила, — Сая принялась поспешно исправлять содеянное. — Пища необходима всем живущим существам, — тихо сказала Лиза, - чтобы жить. Это в полной мере касается и рукокрылов. Они ведь тоже живые создания. “Сочувствует рукокрылам? Не вяжется с характером. Ну-ка…” — Не согласен, — внезапно прервал молчание я. Сая удивилась, ведь обычно я молчу за столом, но меня не отпускала тревога и не терпелось понять, что происходит. — Рукокрылы мертвы даже и с чисто биологической точки зрения. Они бесполы. Они самостоятельно не воспроизводят потомства. Само их существование причиняет им муку, потому что они рождаются за счёт ломки нервной системы жертвы — человека. Изначально рукокрылы — люди. — В любом случае, чтобы сохранить существование, они вынуждены убивать. А насчёт того, живы они или нет. Хаджи, ты ведь, кажется, тоже мёртв? — добавила Лиза, смачно раздавив в пальцах одну икринку и слизнув с них содержимое.

Острое чувство опасности, исходящее от кожи этой женщины, заставило меня напрячься. И снова мои глаза видели в ней лишь человека. Она даже пахла, как человек.

— Вы совершенно правы, — невозмутимо кивнул я. — Я мертвец. Нежить. Само моё существование противоестественно. И, раз я всё равно пользуюсь гостеприимством этого мира, с моей стороны было бы крайне невежливо жрать всё, что шевелится. Лиза кинула на меня резкий, как бритва, взгляд, который я выдержал. — Нежить, обладающая моральными устоями. Даже не смешно, — дёрнула уголками губ Лиза и сказала опешившей Сае — Ешь... Это солёная икра. Она уже мёртвая, и рыбы из неё всё равно не получится, — нехорошо усмехнулась Лиза, аккуратно вытирая пальчики салфеткой, и продолжила. — Ты не задумывалась, что такое рукокрыл? — она полностью переключилась на Саю, заметив, что на меня её нападки не действуют. На этот раз я не перебивал её, давая ей выговориться. Нужно было найти причину её поведения. Это не Лиза. Не та же самая Лиза, которую я отлично изучил в поезде. — Задумывалась, — пробормотала Сая спокойно, но едва заметно дрожа. Я знал, что творится у неё внутри. Косвенно и осторожно, но Лиза будто обвиняла Саю в том, что она убивает кого-то, даже не зная, кем являются убиваемые ею существа. — Рукокрылы — несчастные паразиты, которым поможет только смерть. — Знаешь, что мне это напоминает? — усмехнулась Лиза, продолжая терроризировать Саю взглядом. — Геноцид. Гитлер нередко говорил своим солдатам, что делает евреям одолжение, убивая их. Сая ответила, не смутившись: — Не путайте. Рукокрылы — не разумны и питаются кровью людей. Дэвид достаточно хорошо меня проинформировал. — Допустим. А что чувствовала ты сама, когда сражалась с ними? — спросила Лиза, и, увы, попала в точку. Сая нахмурилась и словно окоченела перед этим вопросом. — Ты никогда не задумывалась, для чего на нашей планете существуют рукокрылы? — понизив голос, спросила Лиза. — Зачем они явились на свет? — Нет. — Разве это не интересно? Знать, откуда мы пришли... — вкрадчиво продолжала Лиза, - куда мы идём и какое место занимаем в пищевой цепи... Что ты об этом думаешь? Расскажи мне. — Я не вдумываюсь в эти вещи, когда сражаюсь, — Сая задумчиво нахмурилась. — Пищевая цепь меня не интересует. Я знаю лишь то, что видела. Они мучают людей. Рукокрылы — это как смерч или ураган. Это стихийное бедствие. Да, Лиза, вы правы. Рукокрылы имеют право убивать, так как не ведают, что творят, но люди... имеют право защищаться. Они тоже имеют право убивать. И я имею право драться, чтобы защитить тех, кто защищаться не в состоянии, — её голос стал твёрже. — Людям больше неоткуда ждать помощи. Это мой долг, и я его исполню. И потом — я тоже ненормальна. И тоже пользуюсь гостеприимством этого мира, за что благодарна ему. Я живу и делаю всё, чтобы жил этот мир. А неравновесие надлежит устранять. — Прекрасный ответ, — улыбнулась Лиза. — Я готова тебе аплодировать. Но есть одна несостыковочка. Прости. Это насчёт вопроса долга. Тебе внушили, что ты должна кого-то там уничтожать. Именно внушили, не оставив выбора. Ты хорошо помнишь это? О, Сая помнила. И Лиза тут снова попала в точку. Саю использовали и натаскивали почти против её воли. Каждые тридцать лет. Но тут нужно понимать, кто именно развязал войну… — Признайся мне, ты действительно этого хочешь? — спросила Лиза сочувственно. — Ты идёшь в бой добровольно? — Добровольно? — она растерялась. Я — приказывал ей сражаться с первого момента нашей встречи. Красный Щит — приказывал ей сражаться, не оставляя выбора. Ей по факту промыли мозги. И теперь Сая была ошарашена вопросом, требующим от неё свободы воли… которой не было. Как и у меня. — Сая, может, ты просто не видишь различия между тем, что ты делать должна и тем, что ты хочешь делать? — печально спросила Лиза. — А вдруг, твоё предназначение совсем другое?

“Она не может быть рукокрылом, — думал я, хладнокровно наблюдая. — Не может. Её запах… изучен мной на сто процентов. Кто способен так маскироваться? Может, она заслана кем-то из шевалье? Невозможно. Льюис проверял её репутацию… Что тут творится?” Я обратил внимания на Рика. Ему было нехорошо. Всё-таки, он заболевал. Когда он устало облокотился на стол, я спросил его: — Что с тобой? Но он не успел ответить, его глаза закатились, и он потерял сознание.

— Думаю, сейчас не время для философских бесед, — Сая кинула на Лизу раздраженный взгляд, — тем более такого провокационного характера.

Всё внимание перекинулось на Рика. В срочном порядке мы отвезли его обратно в номер. Я остался сидеть у его постели, винил себя. Мог бы и заметить, что для ребёнка такие испытания чересчур велики. Перенапряжение и стресс ослабили его организм.

К тому же…