Часть 5 (1/1)

Сингто так и сидел, судорожно комкая в руках уже и так порядком измятую папку, глуша в себе так рьяно рвущиеся наружу эмоции. Время было уже далеко за полночь, и он даже представить не мог, куда же отправился Крист, и что гораздо более важно – как он его отпустил? Вдруг младшему станет плохо? В его нынешнем состоянии это вполне реально, да и если учесть то, каким Крист уходил пару часов назад… От этого паникой скручивало за рёбрами.Прачая судорожно выдохнул; в оглушающей тишине каждый вдох и выдох казался маленьким взрывом, а ритмичный стук сердца в ушах – словно автоматной очередью на поле боя. Время и пространство сузились до одного крошечного мгновения – здесь и сейчас. Здесь и сейчас Сингто будто воочию видел, как рушилась по кирпичику жизнь. Его и Кита – их жизнь, одна на двоих. Рассыпалась, разрушалась настолько стремительно… А он стоял и смотрел. И ничего не делал. Не мог сделать. Не хотел. Не…Нет. Хотел. И мог. Ещё мог ведь?..Сделать что угодно, хоть что-то, он был просто обязан. И сделает. Лишь бы позволили, не отталкивали, не прогоняли. Да даже если Крист его пинками из дома выпинывать станет! Сингто вернётся, будет ночевать на его пороге и, как побитый пёс, сидеть у дверей, но не уйдёт. Никогда больше не уйдет. Потому что здесь его место, рядом с Кристом, всегда было. Нигде уже больше он не сможет чувствовать себя так же, как с Китом – правильно, естественно, на своем месте. И ведь он же знал об этом, всегда знал, но почему-то разрешил себе забыть, отмахнуться, и позволил Киту считать себя брошенным и ненужным. Позволил тому утонуть в одиночестве, страхе и отчаянии.В памяти мгновенно ожили и пронеслись слова младшего, сказанные перед уходом. Слова, с полной уверенностью сказанные Кристом – что Сингто уйдёт, что прямо сейчас пойдёт собирать вещи, и к возвращению Кита просто исчезнет из его жизни. Но... Неужели младший нисколько не сомневается в этом? Неужели Сингто и правда позволил о себе так думать? И тут же сам себе ответил – да. Это он нашел замену любимому человеку, это он отдалился, устал, заскучал или… Он не мог дать точного определения своим действиям и поступкам, и потому это убивало. Заставляло ненавидеть себя и презирать настолько, что хотелось… Отмотать назад и все исправить, попытаться не совершать ошибок, быть рядом, помогать, поддерживать и никогда больше не отпускать, а сейчас… Сингто ведь причинил ему столько боли…Сможет ли Крист простить? Даст ли еще один шанс? Или же молча уйдет, захлопнет дверь прямо перед его носом...и будет прав. Ведь окажись на месте младшего сам Сингто… Об этом думать не хотелось. Стоило представить Кита в чужих объятиях, как перед глазами плыла красная пелена, руки невольно сжимались в кулаки, и попросту хотелось убивать. Невольно вспомнились слова Криста о флирте с Джейн, а после – мимолетное общение с Нонг’Дрейком, который, кажется, вновь принялся за старое и начал подкатывать к, между прочим, замужнему парню. Сингто готов был рассмеяться в голос – уж кто-кто, а он сейчас не имел абсолютно никакого права предъявлять что-либо Кристу, только не он. Ведь если младший действительно настолько разочаровался в нем, и теперь для него все то, что было между ними, уже совсем ничего не значит, то…Но если отбросить все плохое, что случилось у них за последнее время, вспоминается также, что было и много хорошего, прекрасного, волшебного. Важно ли ещё всё это для Кита? Или же боль его сильна настолько, что прошлое уже не имеет для него значения? Прачая не хотел об этом думать. Он боялся, потому как для него это все еще было значимо. Все еще было важно. И, черт возьми, он скажет об этом! Признается, что дороже Кита для него никого нет. И никогда не будет. Что он совершил самую ужасную ошибку в своей жизни, когда решил, что перестал любить. Что он готов отдать всего себя на суд Криста, и пусть уже он решает его судьбу и распоряжается его жизнью. Она всегда принадлежала лишь ему одному.Однако, какие бы вполне обоснованные и убедительные доводы он себе не приводил, они не могли успокоить бешено стучащее сердце.Черт возьми! Да он вообще не должен был отпускать младшего! Нельзя было позволить Киту уйти с мыслью о том, что вернётся он уже в пустой дом с истерзанной в клочья душой!Поганый вышел из него спутник по жизни, стопроцентно дерьмовый муж, как сказал бы Нью, который не раз в последнее время так рьяно акцентировал на этом. И если бы Сингто только знал, если бы только смог предположить, что большая часть окружающих уже знает правду… А ведь когда они только сошлись, все в действительности его, Сингто, предостерегали и предупреждали, что Крист в конце концов разобьёт ему сердце. Как же они ошибались… Сингто качнул головой, пряча лицо в ладонях, то ли от стыда, то ли от страха.На улице стояла кромешная тьма, и грешным делом парень подумал, что этот ужасный день для него не закончится уже никогда. Помещение словно бы наполнилось тенями, вылезающими из-за углов, а пустое пространство давило, будто сами призраки средневековья, древние инквизиторы, пришедшие по его душу, окружали, наседали, готовые поглотить всего, без остатка. Сингто поморщился от собственных фантазий, однако чувство неприятно опутывающего страха никуда не исчезло. Но стоило лишь услышать шум и копошение в дверном замке, а после – звук открывающейся входной двери, как все окружающие старшего демоны будто исчезли.Крист. Он всегда был источником света, что разгонял любую тьму. И сейчас тоже спасал, продолжал спасать, несмотря ни на что. И почему Сингто вообще решил, что сможет жить без своего солнца? Старший резко поднялся, а перед глазами моментально потемнело и поплыло. Руки дрожали, все тело свело судорогой, во рту пересохло, и он не знал, что ему сейчас вообще делать, как поступить и что сказать? Дверь открылась шире, освещая помещение, а сердце остановилось в оцепенении. И, кажется, не только у него. Крист, наконец заметив Сингто, застыл, судорожно вздохнув, и попытался что-то сказать, но словно не смог найти нужных слов.А Сингто стоял, как вкопанный, не решаясь и не находя силы сделать первый шаг, и только смотрел, смотрел и смотрел на него, будто впервые, и не мог насмотреться.– Сингтуан... Что ты… - тихо выдохнул Крист, медленно подходя к нему ближе, но продолжая держаться на достаточном расстоянии. – Почему ты все еще здесь, Пи’?Старший упорно вглядывался в родные, карие глаза напротив, стараясь и вместе с тем боясь найти в них хоть каплю претензии или осуждения. Не хотелось даже думать, что Крист может быть не доволен его присутствием. Но ничего, кроме удивления и легкого волнения, на любимом лице Сингто не наблюдал, и это как будто на физическом уровне ударило под дых, вышибая остатки спокойствия. Крист явно не рассчитывал, что Сингто всё ещё будет здесь.– Я не уйду, Нонг’. Никуда не уйду, Кит. Больше нет, - сказал и перевел дыхание, боясь ответной реакции, но ведь нужно было что-то сказать, потому что видеть в глазах любимого столько страха и боли сил уже больше не было. – Не уйду, - упрямо повторил старший, не сводя пристального взгляда с бледного лица вмиг напрягшегося Криста– И почему? - хрипло пробормотал младший, как-то тихо, испуганно всхлипнув и отшатнувшись, рвано выдохнув и опустив голову, начав заламывать пальцы. Сингто ожидал увидеть что угодно, от истерики, до громких ругательств, возможно, даже пары-тройки ударов в челюсть, но только не этого.– Почему, Туан? - скачущим голосом спросил Кит, снова решаясь поднять взгляд на Сингто. Его глаза повлажнели и ярко блестели в свете уличных фонарей, которые светили прямо в не зашторенное окно. – Что это, Пи’? Акция из серии ?помощь из жалости?? Я настолько ущербно сейчас выгляжу в твоих глазах, что из-за снедающего тебя чувства вины и гребаного сострадания ты внезапно решил изменить свои планы? Оставить шанс на нормальную жизнь с любимым человеком и… Остаться здесь, со мной? - младший дернулся и замотал головой. Казалось, он из последних сил сдерживает себя: плечи Криста подрагивали, его била мелкая дрожь, но он не отводил покрасневших глаз от лица старшего. – Не надо, Пи’. Не поступай со мной так, только не ты, не теперь. Я не хочу… Не хочу твоей жалости, не хочу становиться обузой, я, черт возьми, вообще не хотел, чтобы ты об этом узнал! И, как оказалось, не зря… Я… Не надо, Сингто, пожалуйста. Не нужно всего этого, не нужно… - младший медленно осел на пол, сжав голову руками и глуша подступающие рыдания, но истерика все же начала набирать обороты. Криста трясло, а Сингто сам не помнил, как оказался рядом, на расстоянии протянутой руки и не решаясь прикоснуться, но в следующую секунду, наплевав на все, рухнул на колени рядом с младшим, сжал своими руками его дрожащие ладони и заглянул в глаза.– Нет, Кит. Нет, все не так, слышишь? Я не уйду, потому что ты – мое все, ты моя опора, мое спасение, потому что я... - слова давались с трудом. Его тоже трясло, но сказать было нужно. Жизненно необходимо, ведь раньше они никогда особо не обременяли себя признаниями, а надо было бы повторять их друг для друга чаще. Возможно, тогда им удалось бы избежать того, что происходило сейчас.– Я люблю тебя, - Сингто зажмурился и уткнулся носом во взъерошенную макушку младшего. – Я не уйду, потому что люблю тебя, слышишь? - тихо, но уверенно произнёс он. – Я так люблю тебя, Кит... И больше никогда не оставлю.Крист рвано, глубоко дышал, слезы крупными каплями срывались с ресниц, скатываясь по бледным щекам и падая на рубашку Сингто. Прачая притянул к себе младшего, который как-то резко затих, не пытаясь вырваться. Сингто прижал его сильнее, цепляясь, словно утопающий, чувствуя родное тепло, почти забытое, ощущая, как что-то внутри словно, наконец, собирается воедино и позволяет снова дышать полной грудью, чувствуя, как всё тело прошибает насквозь импульсом, искрой, открывающей второе дыхание. Крист в его руках ощущался так правильно, так естественно, так…хорошо. Руки младшего, обвивающие его спину, его сбитое дыхание и биение его сердца, его кожа и такой родной запах... Его Крист, целиком и полностью.Как Сингто вообще мог подумать, что есть кто-то лучше? Младший все еще вздрагивал, цеплялся за его рубашку, прижимался теснее, будто боясь, что Сингто исчезнет.– Я больше никогда не уйду, обещаю. Никогда, Кит. Ни за что. Я такой идиот, Нонг’. Не должен был покидать тебя, отдалять от себя. Черт, Кит, я ведь так виноват перед тобой… И готов сотню, тысячу раз просить прощение, ты только не прогоняй… Позволь остаться, быть рядом, просто иметь возможность хотя бы видеть тебя… - слезы застилали глаза горячей пеленой, дыхание сбилось и говорить было все сложнее, но он упрямо продолжал: – Прости меня, прости, если сможешь, только… Только не прогоняй, Кит. Я так…так люблю тебя. Всегда был ты, лишь ты, Кит, всегда...Аккуратно отстранившись, Сингто коснулся кончиками пальцев лица младшего, повернув его голову к себе. Крист зажмурился и цепко ухватился за тонкие запястья Сингто, по прежнему не открывая глаз.– Я не отпущу тебя, - выдохнул старший прямо в искусанные, алые губы, прижавшись лбом ко лбу младшего, принявшись короткими, нежными поцелуями покрывать любимое лицо, словно стараясь испить всю боль и отчаяние, снедающее Криста, вбирая в себя, продолжая шептать слова, откровенные и чистые, что лились из глубины души, открытой теперь настежь перед младшим. Сингто сцеловывал слёзы и трепетно оглаживал щёки, скулы, не в силах удержать себя, задыхаясь от нежности вперемешку с едва ощутимой горечью, тонул в водовороте захлестнувших его чувств и эмоций. Тело и внутренние органы словно плавились от жара в груди, а голова ощутимо кружилась.– Пожалуйста, Туан… Я прошу тебя… - Крист подставлялся под горячие губы, обнимал крепко и все шептал, шептал, а Сингто разом забыл, как дышать. – Не исчезай, Пи’. Не уходи, пожалуйста, Сингтуан. Не ходи к...ней… Я прошу тебя, прошу, Синг… Больше не смогу, не выдержу, не хочу… Я не могу без тебя, не могу… - его лихорадочный шёпот опалял кожу и заставлял сгорать заживо, разрывая сердце на куски и переламывая разом все кости. И Сингто сходил с ума.– Не ходи к ней, Пи’. Не сейчас, пожалуйста… Потом, когда я… Когда все будет кончено, но только не сейчас. Пожалуйста…И Сингто не выдержал. Он сжал в ладонях лицо младшего, заставив посмотреть себе в глаза, мотнул головой и приник губами, трепетно целуя в прохладный лоб.– Больше никогда. Я клянусь тебе, только ты, - Сингто задыхался, терялся под напором обуревающих его чувств и лишь сильнее сжимал мужа в объятиях. – Но…обещай мне, слышишь? Пообещай, что больше не посмеешь говорить и даже думать о том, чтобы смириться со своим недугом. Потому что я – нет. Я не отпущу тебя, не позволю уйти, не отдам и не сдамся, и ты не должен. Слышишь меня, Кит? Мы не сдадимся.Младший вновь всхлипнул, спрятав голову на плече Сингто, устало выдохнул, но промолчал.Сингто знал, что будет не просто, знал и готовил себя к этому. Крист явно не хотел предпринимать кардинальные меры относительно своего здоровья. Опустил руки, абстрагировался, не желая тешить себя ложной надеждой и тратить время, как ему казалось, впустую. Вот только Сингто был категорически с ним не согласен. И черт бы его побрал, но даже если придется силой тащить младшего в клинику, регулярно делать обследования, сдавать анализы и жить в больнице – значит, так тому и быть. И плевать на ссоры, на недовольство и истерики самого Криста, который, как уже заранее знал Сингто, будет против и пошлет его со всем этим куда подальше. Пусть. Пусть злится, пусть кричит, ругается, только бы не сдавался.Прачая не помнил, сколько они просидели так, обнявшись, баюкая друг друга в объятии, прямо на холодном полу, у входной двери, в тишине и темноте. Крист успокоился, дышал теперь размеренно и глубоко, всё так же вцепившись в Сингто, удобнее примостив голову у него на плече. И это было так… Как будто в первый раз, но без привкуса ощутимой сладости, и одновременно с тем – будто в последний раз, и оттого больнее.Сингто упрямо гнал тёмные мысли, стараясь держаться за то, что между ними есть здесь и сейчас. За то, что все еще удается сохранить целостным, пусть и немного треснувшим, истерзанным, но все еще живым. Главное – они вместе, а значит, они справятся. Выходят, вылечат, смогут.До спальни добрались все так же в тишине, крепко сцепившись ладонями. Крист засыпал на ходу, но рук не отпускал, цепляясь за Сингто даже во сне, словно боясь, что стоит им разъединиться хоть на секунду – и все рухнет. Прачая в ответ сильнее сжимал изрядно похудевшее за время болезни тело в крепких объятиях, запрещая себе думать о том, через что им все еще предстоит пройти. Впервые за долгое время они уснули в одной постели, и Сингто твердо для себя решил – с этого момента и впредь всегда будет только так. Только так и никак иначе.