Мы так сильно живы (1/1)

Я никому не скажу, когда мы выйдем в эфир,Про нашу тайную миссию спасти этот мир. ?Они лежат в густой примятой траве, освещенные багровым золотом заходящего солнца. Медленно накатывающая вечерняя свежесть стирает недавнюю жгучую духоту; в воздухе тяжело и горько пахнет полынью.Чувствуют себя последними выжившими на всей земле?— у него только перевязанное плечо от чиркнувшей по касательной пули; у нее?на щеке — несколько царапин, полученных в пылу рукопашной.Смотрят на загорающиеся первыми светлячками звезды. Ничего не говорят?— нет ни сил, ни желания.Они ведь и правда выжившие?— из десяти молоденьких призывников, пытавшихся отразить нападение на склад с боеприпасами, не уцелел никто. Один умер прямо на руках у Багиры?— истек кровью, первая помощь все равно не спасла ему жизнь. Другого добили, пока Кот пытался протащить его, раненого, под беспрестанное стрекотание выстрелов.А сейчас они ждут ?вертушку? и пытаются осознать, что простоживы?— выбрались из этой мясорубки относительно невредимыми. Оба.Только Кот помнит все равно тот затопивший до самого сердца ужас, когда кровавое зарево взрыва окатило небо с той стороны, откуда отстреливалась Рита. Помнит, как на миг решил: уже все. С ней. А значит и с ним тоже.—?Рит…Кот осторожно касается ее теплой ладони и так хочет просто сказать. Такое банальное до ужаса, учитывая, сколько им пришлось пережить и придется еще: что он за нее испугался. Но вместо этого только сплетает их пальцы. А потом нависает над ней монолитом, заслоняя солнце. Но зажигая на уровне подреберья что-то куда более раскаленное и пугающе-ослепительное.То, что сожжет дотла, стоит лишь прикоснуться.И он прикасается. Легко ведет указательным по линии скул; мягко очерчивает искусанные до трещинок губы.Она такая хрупкая сейчас?— их сильная и непобедимая Багира.Она сильная, конечно же. На время от начала и до конца операции. Никак не больше.—?Рита…И в его голосе взволнованная хрипотца расходится трещинами от разрывающей нежности.У него не существует слов, чтобы разделить на двоих эту нежность; их, наверное, не существует в принципе.Но сейчас они живы?— одни в целом мире. И он знает, что это самое главное.А еще знает, что у ее поцелуев горький полынный вкус.