Глава 3. Дети кукурузы (1/1)

Посольский корабль USS ?Кентавр? готовился к очередному рейсу. Ни один посол не ступил на его борт, что, впрочем, не считалось необычным: такие корабли пользовались дипломатической неприкосновенностью, а это позволяло перевозить на нём не только дипломатов, но и абсолютно любые грузы под видом их багажа. Путь ?Кентавра? не предвещал больших трудностей, поэтому две трети экипажа остались на Земле, однако остальные 95 человек (и не только человек) были напряжены до предела. Лейтенант-коммандер Отто Майер, временно исполняющий обязанности капитана, успел проверить всё и вся на подвластной ему территории. Он находил недостатки там, где вообще ничего не могло не доставать, он сделал внушение всем, начиная от старших офицеров и заканчивая последним охранником. Экипажу уже казалось, что при капитане Сааринене ?Кентавр? летал только благодаря молитвам старшего навигатора. Наконец, приступили к погрузке. Как только очередной ящик появлялся в транспортаторной грузового отсека, техник заносил его код в свой падд и облегчённо вздыхал. Новый капитан уже расписал ему в красках, что случится с ним и его ?такой-то матерью? если хоть что-нибудь пойдёт не так. На робкий вопрос техника: ?А что нам предстоит везти?? капитан хмыкнул и проворчал, что для офицера посольского корабля он слишком любопытен. Техник не стал больше ничего спрашивать, вместо этого он изучил все накладные на груз и убедился, что ящики не самовоспламенятся, не вызовут эпидемию и даже не потребуют особых условий хранения. Это его немного успокоило, но настоящее счастье офицер испытал лишь занеся в свой падд код и номер последнего из них.– Капитан на мостике! – непривычно хрипло проговорил первый помощник Свирский – худощавый, немного сутулый человек среднего возраста. Но для Отто Майера эти слова прозвучали музыкой.– Отстыковка! – скомандовал Майер.– Есть!– Выход на курс!– Курс взят. На экране переднего обзора серебристо-синий земной шар сначала заполнил всё пространство, а затем стал исчезать за его краем. Наконец, он полностью сменился космической чернотой, подсвеченной только льдистыми крапинками звёзд.– Курс альфа, варп 7! – восторженно крикнул Отто, и вся громадина ?Кентавра?, подчинившись его голосу, исчезла в вихре света.Джеймс Т. Кирк уже собирался последовать совету Спока и как следует подумать. Однако ему помешало одно ?но?. Это ?но? заявило о себе нежным голоском лейтенанта Джины Парсонс, которая покидала бар следом за ним. Догнав уходящего капитана, она положила маленькую ручку ему на плечо и попросила ?старого дружищу Джима? показать ей новые достопримечательности Сан-Франциско. Как-то так вышло, что главной достопримечательностью стала его, Кирка, квартира. Ну не развалины же острова Рок ей показывать, в самом деле!Джина тихо засыпала в объятиях бывшего сокурсника, проводя пальцем по её бархатистой щеке, он подумал: ?Только попробуй испортить мне эту ночь, злобная реликвия!?. ?Злобная реликвия? на этот раз предстала в знакомом образе. Рослый мужчина в сине-черной форме 31 отдела проходил мимо рядов криокапсул. Сильные, тонкие пальцы касались их почти ласково. Наконец он остановился около пустого саркофага. Замер, прислушиваясь, и легко нажав, открыл крышку. Его ладонь легла на широкую пластинку прямо под стеклом и сдвинула её вниз. Под ней оказалось отверстие, не больше сантиметра в диаметре. – Ну а теперь подумаем о самом худшем варианте… – прошептал Хан. Но его улыбка была скорее торжествующей, чем печальной. Аугмент достал падд, вставил в него короткий кабель, с крупным разъёмом на конце. Он идеально подошёл к отверстию в крышке криокапсулы. Хан аккуратно опустил крышку на место и взглянул на круглый дисплей, который обычно показывал температуру, состав газов в камере и основные данные о человеке внутри саркофага. Теперь по голубому полю побежали змееобразные символы непонятного Кирку языка. – Рани Кяур – громко сказал Хан, с заметным акцентом. Дисплей мигнул, строчки пробежали ещё раз. ?Рани Кяур? – всё с тем же произношением повторил мужчина в чёрно-синей форме.– Да это же пароль! – воскликнул Кирк. И тут же зажал себе рот. Сейчас же видение стало мутнеть, колебаться и плавно сменилось видом потолка, подсвеченного тусклой голубоватой лампой. Кирк рассеянно изучал его какое-то время, затем тихо встал, заботливо прикрыл одеялом обнажённые плечи Джины и взял с тумбочки коммуникатор. ?Спок? – чётко сказал капитан.Маленький флаер уверенно лавировал между шпилями небоскребов. Его единственный пассажир рассеянно смотрел сквозь стекло на проносящиеся внизу крыши. Кирк думал. У него было не больше пятнадцати минут, прежде чем флаер достигнет неприметного здания, где в крохотной квартирке на 407 этаже и обитал аскетичный вулканец. Короткий сон сделал голову необычайно ясной, а мысли неслись со страшной скоростью. Паззл начинал складываться, и получившаяся картинка совсем не нравилась Кирку. Ещё сохранялась надежда на ошибку, но к моменту приземления флаера у стеклянных дверей небоскрёба и она рассеялась.Спок встретил друга прямо в холле.– Нийота спит, а судя по тону вашего звонка, разговор получится эмоциональным – пояснил вулканец.– Хорошо, пройдёмся тогда? – Кирк и сам был рад освежиться. Как только оба вышли на освещённую неоном улицу, капитан начал излагать свою теорию:– Ты прав, Спок. В истории с Майером слишком много совпадений. - Так. Что именно вы заметили?- Во-первых, он ненавидит Хана, его, вообще мало кто любит, но для Отто – это личный враг. Во-вторых, его назначили две недели назад, то есть после приговора по делу Харрисона, а сразу после казни, ?Кентавр? отправляется в рейс.– И каков же ваш вывод? – в этот миг Спок был похож на заботливого отца, чей сын вот-вот правильно прочтёт словечко в азбуке.– Да, чёрт возьми, какой тут может быть вывод! Майера используют. Скорее всего, именно он повезёт капсулы, и, скорее всего – не довезёт. Иначе, зачем было бы ставить на место капитана человека, лично ненавидящего Хана?– Согласен. Вы хотите вмешаться?– Нет! Совсем не хочу, мне плевать на Хана, он заслужил всё это. Да и его экипаж тоже – уже заканчивая фразу, Кирк поймал взгляд Спока. Резко поднявшаяся бровь первого помощника сразу заставила его осечься, – ладно, мне не совсем плевать.– Почему?– Да потому что окажись я на месте Хана, тоже бы вёл себя не совсем адекватно.– Поправка – вставил Спок, – вы бы вели себя совсем неадекватно.– Ладно, не об этом речь. – Тогда о чём?– Меня волнует судьба Майера и команды ?Кентавра?.– А они в опасности?– Это незаконная миссия. Может быть…– Нет, не может. Экипаж ?Кентавра? – это отборные специалисты, подготовка каждого – огромные затраты. Нерационально уничтожать их всех. – Угу, на ?Энтерпрайзе? тоже были отборные специалисты – Маркуса это не остановило. Хотя, зачем уничтожать всех? Возможно, кроме Отто никто из них и не знает, что у них в трюмах. Тогда в опасности только он. Да и вообще, 73 аугмента на борту, пусть и замороженных – это уже небезопасно, Отто сам не понял, за что берётся.– А чем опасны замороженные аугменты?– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить – Кирк старался не выдать своего волнения. Но стремящийся к безэмоциональности Спок прекрасно умел считывать чувства других.– Вы что-то знаете и вам нужна моя помощь? – Спок скорее утверждал, чем спрашивал.– Мне нужен мелдинг! - Кирк даже в темноте заметил, как позеленели щёки вулканца. – Нет! – Спок позеленел ещё больше и весь подался назад.– Я понимаю, ты не хочешь мне полностью открываться, но я же не телепат, наверняка удастся заглянуть в мои мысли, а твои не тронуть – Кирку самому не нравился его умоляющий тон, но эмоции брали верх. К счастью, Спок не заставил себя упрашивать.– Хорошо, но сначала объясните, зачем вам это нужно? – Ты помнишь, я навещал Хана в тюрьме?– Да, я отговаривал вас…– И был прав, наверное. После этой встречи мне стали сниться странные сны – Кирк вздохнул, словно собирался нырнуть и, стараясь сохранять спокойствие, начал свой рассказ. Ему понадобилось около десяти минут, чтобы передать все события двух последних ночей. Спок не перебивал, лишь иногда кивал головой, словно что-то отмечая в уме. Последние слова Джим произносил уже сидя на мягкой траве газона, очевидно, первый помощник посчитал это место идеальным для мелдинга.– Ну, как ты думаешь? Что со мной происходит? – натянуто улыбаясь, спросил Кирк.– Думаю, это влияния его крови, но не исключаю и ваше слишком живое воображение.– Интересно, а та девочка – реципиент Хана, видит такие же сны? – Не знаю, сразу после суда они с матерью уехали, скорее всего, они подпадут под программу защиты свидетелей и начнут новую жизнь под другими именами. – Надеюсь, у них это получится, одно успокаивает, у меня всё началось после встречи с Ханом в тюрьме, похоже, это стало катализатором, а девочка его так ни разу и не видела.– С вероятностью в 87 и 5 десятых процента, она избавлена от этого – холодно подвёл итоги Спок. – Вы готовы, капитан?– Да, начинай! – Кирк попытался расслабиться и опустил веки.Резкое прикосновение ледяных пальцев оказалось неприятным. Кирк инстинктивно попытался отшатнуться, но тело почти не повиновалось. С невероятным усилием капитану удалось открыть глаза. Шумного ночного города больше не было. Вместо небоскрёбов, всюду, куда доставал взгляд, к небу тянулись толстые жёлто-зелёные стебли кукурузы. Они мерно раскачивались от дуновений крепчавшего ветра. Длинные листья касались лица Кирка, заставляя его то и дело отводить их рукой. Джим обернулся, ища друга. Тот стоял в шаге от него и держал в руке бледно-желтый початок. Спок отделил одно зерно, пристально рассмотрел его и отправил в рот.– Ну как? – с интересом спросил Джим.– Не вкусно – грустно ответил Спок.– Её варить надо.Спок с серьёзным видом кивнул, явно принимая информацию к сведению. Кирк, не выдержав, захохотал.– Что вас развеселило, капитан?– Я умолял тебя о мэлдинге, хотел разобраться с Ханом в моих мозгах, а вместо этого торчу посреди поля в Айове и учу тебя готовить кукурузу! – Так мы в Айове?– Да, я здесь вырос.– Понятно, так и должно быть.– Что? Такие, как я только здесь и вырастают?– Нет, я имел в виду, что фоном для воспоминаний часто становятся родные места.– А я-то верил, что моё родное место – космос!– Нет, капитан, вы - очень земной человек. Кирк был не согласен, но продолжать спор не собирался. Вместо этого он осмотрелся вокруг, пытаясь разобраться, что делать дальше. Ни тропинок, ни примятых стеблей – никаких знаков поле ему давать не собиралось. Он закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Ему долго не удавалось почувствовать себя дома – места, покинутые семь лет назад, никогда не манили обратно. Детские обиды, кличка ?Пастух?, едва не прилипшая к нему в академии, неуклюжие сельские манеры, которые он годами изживал в себе – всё было родом отсюда. И всё же ему придётся слиться с этим выгоревшим небом, впустить в себя августовский, приторно-сладкий воздух, стать одним из порождений жирной, плодородной почвы, где несколько поколений фермеров Кирков гнули спины, женились на местных развесёлых девахах и ложились в вечно-голодную землю, успев наплодить многочисленное, такое же работящее потомство. Солнце слепило даже сквозь опущенные веки. Шум ветра то стихал, то нарастал вновь, в него вплетался треск кузнечиков и натужное, тяжелое гудение шмелей. Пронзительный крик ястреба врывался в душный шепот кукурузы. Глухо рокотал отдалённый гром. Воздух по-прежнему оставался тяжёлым и безнадёжно-сухим, но вот грохот повторился, он нарастал, напоминая шум камнепада, и тогда все звуки обрели смысл, стали партиями одной симфонии. Поле зазвучало разом, ошеломлённый Кирк узнал эту мелодию. И опять взлетали корабли навстречу неведомому, а проклятые вечно искали свой рай.– Спок, за мной! – едва слышно окликнул он своего провожатого, боясь потерять пока ещё тонкую нить музыки, настойчиво зовущую за собой. Они бежали, раздвигая стебли на ходу, перепрыгивая канавки и распугивая мелких птиц, взлетающих прямо из-под ног. В первый раз друзья остановились, когда Джим наткнулся на странное деревянное сооружение, спиралью поднимавшееся среди стеблей. Ему пришлось отойти в сторону, чтобы узнать в нём лестницу родительского дома. По широким ступеням легко сбегала красивая светловолосая женщина. ?Мама!? – вырвалось у Кирка. Женщина, не обратив на него никакого внимания, бросилась в объятия высокого мужчины, тот смачно поцеловал её в губы. ?Ясно!? – пробормотал Джим. – Вам неприятны эти воспоминания? – спросил Спок, до этого молча стоявший позади.– Недолюбливаю своего отчима. И не надо мне лекций по психоанализу, могу я его просто не любить?– Мы здесь не для психоанализа, пойдёмте дальше. Кирк потратил несколько секунд, чтобы вновь уловить мелодию. Их сюрреалистичное путешествие продолжалось. Иногда Джим замечал странные фигуры, временами до них доносились обрывки разговоров. ?Джим, твоё место – в академии!? – различил он голос Кристофера Пайка, ?Ты ещё вспомнишь меня!? – вторил ему истеричный женский визг. ?Ты и умереть-то толком не успел!? – оптимистично заявлял Боунс. Несколько раз Кирку хотелось ещё раз заглянуть за завесу листвы, но он всякий раз сдерживался, опасаясь вновь упустить звучащую нить. Наконец, они оказались на вершине пологого холма. Музыка взвилась виртуозным пассажем, рассыпалась аккордами ветра и грома, и стихла.– Значит, пришли! – пробормотал Джим, пытаясь расслышать ещё хоть что-нибудь. Спок уселся по-турецки и оглядывал окрестности, Кирк опустился рядом. Они долго рассматривали зеленеющее поле у своих ног. Разоренное, осквернённое поле. Местность внизу, похоже, недавно пережила торнадо, причем сразу несколько. Посреди прямых, невредимых стеблей виднелись проплешины. Там какая-то неведомая сила срезала кукурузу под корень и унесла истекающие соком стебли в пыльную даль айовских прерий. Теперь эти пустоши покрывал слой рыжего песка, сквозь который кое-где проклевывались молодые ростки.– Что это? – взволнованно спросил Кирк, хотя ответ был ему уже ясен.– Последствия воздействия на ваше сознание. Могу вас успокоить – они не фатальны. Когда-нибудь трава прорастает снова - поле восстановит себя. Кирк пристальней всмотрелся в ближайшее рыжее пятно. По песку пробегали небольшие волны. ?Этого не должно быть! – подумал Джим – оставшиеся стебли должны защищать песок от ветра? А песчаные волны, между тем становились всё выше, и вот уже среди желтоватой взвеси стала заметна фигура в белом. Мальчик (Кирк не дал бы ему больше девяти лет) бежал быстро и удивительно ровно, точно подчиняясь внутреннему ритму. Смуглое лицо не по-детски сурово, сосредоточенно и почти неподвижно. Коротко остриженные волосы стоят жестким ёжиком. На впалых щеках и высоком лбу поблескивают капельки пота.– Это же Нуньен! – воскликнул Джим. Никого другого он и не ожидал здесь увидеть. но уж слишком силён оказался контраст между испуганным ребёнком, который совсем недавно предстал перед Кирком во сне и этим суровым путником, все действия и мысли которого, были подчинены цели, ведомой только ему.– Да, это он, очень знакомый бег, и он уже аугментирован – отозвался Спок, – я подойду поближе, возможно, мне удастся понять, галлюцинация ли это.Спок стал спускаться с холма, Кирк не отставал от него, подпрыгивая на поросших травой кочках. А действие внизу продолжало развиваться: Нуньен резко остановился, целый каскад песка взвился из-под ног. Мальчик присел на корточки и тут только Джим разглядел фигурку, наполовину засыпанную желтой пылью. Нуньен перевернул лежащего на спину, и быстро провел ладонями по всему телу – от шеи до лодыжек. Видимо, обыск результатов не дал и нуньен ещё раз внимательно всмотрелся в детское лицо. Это и в самом деле был ребенок. Такой же, как у Нуньена белый комбинезон с высоким голубым воротником закрывал всё его тело, оставляя солнцу только голову и худые кисти исцарапанных рук. На вид мальчику было лет восемь, но, изможденное, обгоревшее на солнце лицо, с распухшими, потрескавшимися губами, делало его похожим на усохшего старика. Самодельный бурнус съехал на сторону, и короткие волосы, до белизны выгоревшие на солнце, только усилили сходство. ?Откуда я знаю, что этот платок называется ?бурнус?, с чего я взял, что он самодельный?? – хотел спросить Джим у Спока. но светловолосый мальчик вдруг слабо, протяжно застонал и попытался открыть глаза. Кажется, при виде этого, даже вулканец не смог остаться равнодушным. Кирк же, забыв обо всём, рванулся к умирающему. Вулканцу понадобились обе руки, чтобы удержать его на месте. Нуньен, совершенно не меняясь в лице, достал из-за голенища короткий широкий нож и занёс его над мальчишкой, и в этот момент выдержка окончательно оставила Кирка. Он сам, едва первые песчинки упали на носы его ботинок, стал действующим лицом давней трагедии, и в его силах было превратить её всего лишь в драму: ?Мелкая мразь!? – завопил он, и его кулак устремился в сторону Нуньена. Тут же песок взвился жёлтым смерчем, в нём исчезли фигуры обоих мальчиков, близкие стебли, небо, а затем и всё вокруг. Кирк смог по-настоящему открыть глаза. Первый, кого он увидел, был Спок, на лбу которого наливался зеленью здоровенный синяк.