Недоигранная музыка (1/2)

— Я переночую сегодня у тебя… — не то вопрос, не то утверждение.

Вопросительно вздергиваю брови, ожидая продолжения. Тишина. Вижу: облизывает губы как-то нервно.

Ловлю его взгляд в отражении зеркала, хмурюсь. Вот так вот просто ?переночую? и все? Как само собой разумеющееся? Не то чтобы я был против видеть его в своем доме, но… хочется все же объяснений.

Отходит, хотя только что чуть ли не нависал надо мной, мешая гримерше работать. В зеркале вижу, как отворачивается, замирает. Спина напряжена, будто удара ждет. Стучит беспокойно кончиками пальцев по пуговицам на своем костюме принца.

Мычу что-то невразумительное, что можно расценить как согласие, не открывая рта: по моему лицу пробегают пуховкой, не хочется потом отплевываться от пудры целый день. Плечи его опускаются с облегчением, пара быстрых шагов... Дверь гримерной хлопает. Ушел. Сбежал. И что это значит?..*** За весь день не удается перекинуться даже парой слов: съемки поглощают обоих. А вечером в такси и после, уже дома, выяснять что-либо нет сил: выжаты как лимоны в популярном баре — досуха.

Обмениваемся едва ли десятком ничего не значащих фраз: ?закажем пиццу??, ?будешь пиво??, ?не против, если я закурю??, ?да?, ?давай?, ?нет?, молча пялимся в телевизор, не вникая в суть.

Но молчание не тягостное, а наоборот, какое-то уютное. Отключаюсь под французский бубнеж с экрана. Мне слишком хорошо… Чувствую, как щеки касаются осторожно прохладные пальцы. Слышу далекий шепот: ?Эв… ты спишь…?. Мурчу что-то, непроизвольно жмусь к ласкающей руке, киваю: ?сплю?.

Но тут же вздрагиваю. Дремота слетает с меня моментально, внутри все переворачивается. Только сейчас я осознаю: сегодня нам делить одну постель! В моей небольшой съемной квартирке всего один диван. И никакого другого спального места нет. Даже просто места нет, чтобы можно было бы устроиться спать на полу. А это значит…

Это значит, что предстоит лежать рядом с ним всю ночь, слушать его дыхание, чувствовать его тепло. Не имея возможности даже просто коснуться, не то что сделать еще хоть что-то, о чем боюсь даже позволить себе помечтать…

Черт! Черт-черт-черт!

Интересно, а он задумывался о том, что придется провести рядом со мной ночь? Хотя, ему-то что! Это не он влюблен как мальчишка. Не он вспыхивает по сто раз на дню от простого касания. Не он не знает, как отшутиться, когда кто-то подтрунивает насчет слишком уж реалистичных чувств ?шевалье? к ?принцу?. Не он сбегает панически, со стыдом пряча стояк, после особо горячих совместных сцен. Не он — я.

Черт!

Хочется хорошенько вдарить кулаком по чему-нибудь. Например, по своей голове, чтобы вышибить прочь все эти мысли. Зажмуриваюсь крепче. Может, притвориться спящим, и… — Эв... — вновь шепчет. Так близко, что чувствую его дыхание на своих губах. — Пора в кровать… Все же открываю глаза. Не сбежать…

Укладываемся. По разные стороны дивана. С десяток сантиметров пустого пространства разделяют нас — чертовски мало. Даже через одеяла — хорошо хоть, их у меня два — чувствую тепло его тела. Вижу, несмотря на то, что в комнате темно, очертания его лица, темные кудряшки на белоснежной наволочке. Слышу его дыхание. Тихое, мелодичное. Бросает в жар. Как же выдержать это?!

Да, уже было такое, когда рядом, вплотную. Когда голой кожей друг к другу. На съемках было. Но то на съемках, когда все по сценарию, по чужой указке. Когда реакцию свою дикую, животную, жажду стиснуть крепче, прижаться теснее и не отпускать долго можно списать на умелую актерскую игру… А тут...

Шумно выдыхаю, поворачиваюсь спиной к нему. Если не видеть, то можно представить, что его нет. Вот и все. Так легко, правда?.. Ерзает сзади, шелестит одеялом, взбивает подушку. Боже! Замираю, притворяюсь, что уже уснул.

А потом что-то невообразимое случается!

По спине холодок — мое одеяло откидывают. И следом на контрасте — дикий жар чужого тела. Рука горячая как пламя по спине моей, плечу проходит и устраивается на груди, прямо на сердце, что бьется, кажется, сейчас на свободу вырвется.

Он прижимает меня к себе, как ребенок любимую игрушку, вжимается грудью в спину, ноги сплетает с моими.

Голоса нет, я немой! Шепотом, почти беззвучно только могу выдохнуть: — Алекс… — с надрывом, с болью. Из груди чуть ли не рыдания рвутся, настолько меня переполняет сейчас. Что же ты? Зачем ты это?..

— Спи! — лишь шепчет мне в ответ, невесомо касается губами макушки. Обнимает крепче.

Я брежу? Или мне снится это?..