может быть, это просто сон? (1/1)

5:49Сала будит санитар. — Сал Фишер, вам нужно к доктору, — тихо, чтобы не разбудить других, но разбудить парня, произносит он.Парень трёт глаза и аккуратно встаёт с кровати. Нацепляет протез и зевает. — А зачем? — шёпотом интересуется Фишер, когда они выходят из палаты. Сал одной рукой держится за капельницу, а вторую держит в кармане пижамных штанов.— Меня попросили вас разбудить и привести в кабинет, — отвечает он. Сал кривится. Внезапная боль пронзает руку, в которой катетер и он ойкает вслух. — Скорее всего меня снова напичкают таблетками, — нервно произносит он, дёргаясь от боли снова. — Да блять...Он вытаскивает руку из кармана, аккуратно дотрагиваясь до катетера. По предплечью стекает тёплая струйка крови и Фишер болезненно мычит.— Сал Фишер, — строго произносит санитар. — Делают они это для того, чтобы вылечить Вас. Он усмехается, крепче вцепляясь в капельницу, стараясь не обращать внимания на боль.— Тогда почему за эти три года всё только ухудшилось? Санитар молчит. — Вот и я не знаю.К кабинету доктора они идут ещё минуты три, находясь в молчании. Сал заходит в кабинет и окидывает мужчину тяжёлым взглядом. Старший что-то пишет, ставит печати, а потом поднимает взгляд на пациента. Санитар оставляет их наедине и уходит. — И что же с тобой вчера случилось? — интересуется Откин, доставая какую-то папку.Скорее всего это очередные документы.— Я не знаю, — отвечает парень спокойно. — Меня... рвало кровью, но я не знаю, как долго, — Фишер чешет затылок и вспоминает слова Трэвиса. — Видимо, долго. Доктор Откин кивает. — Эм... а почему вы меня позвали... именно сейчас? — вопросительно поднимает брови Сал. — Вроде как, можно было бы позвать меня, эм, днём? Нет? Мужчина поднимает тяжёлый взгляд на парня. Сал ненавидит всю эту психушку всем своим сердцем. — Можно. Но тебе нужно принять вот эти лекарства и тебе нужно вколоть...— Вколоть? — он не сдерживает нервного смешка. — Вколоть что? — Лекарства, Сал, — хмурит брови Откин. — Ты правда думаешь, что мы даём тебе только то, что ухудшает твоё состояние? Сал, в каком мире ты живёшь? — возмущается мужчина. — В том, что и вы?— Нет. Ты живёшь в своём, вымышленном мире, Салли. Голубоглазый хмурит брови. — Мне двадцать лет, какой, к чёрту, Салли? Доктор Откин вздыхает, вставая с кресла и уходя в какую-то маленькую комнатку.***Он вернулся в палату только тогда, когда всех уже разбудили. И когда все уже побывали в столовой. А почему? А потому что Сал отключился, когда в него только ввели иглу.Невезение? Совпадение? Случайность?А, может быть, нет?— Почему ты в палате? — спрашивает Сал, находу снимая протез. — Почему не в столовой? — он смотрит на лежащего на койке Трэвиса, который, смотрел в потолок.Фелпс улыбается. — Я не хочу есть. Фишер застывает с протезом в руке и смотрит на блондина. — В смысле? — через минуту он трясёт головой и оставляет протез на тумбе, ложась на койку, возле Трэвиса.— А ты почему не в столовой? — старший заправляет его синие волосы за ухо.— А мне нельзя, — он показывает пластырь на правой руке. На левой ему тоже заклеили рану пластырем, потому что капельница ему больше не нужна. — Мне вкололи какую-то хрень и запретили есть до обеда. И ещё какие-то таблетки дали. Для быстрой смерти.— И как ты себя чувствуешь? — Не сказал бы, что мне прям хорошо, — он облизывает свои сухие губы. — Ну, мне хотя бы не хочется блевать, — улыбается уголком губ он. Трэвис смотрит на его израненное лицо, медленно моргая.— Я даже, блять, не знаю, как долго меня рвало, — он издаёт смешок. — Как я ещё не сдох... — Успокойся, — Фелпс мягко гладит его по тыльной стороне ладони.— Я ещё же ничего не начал, — он смеётся, а блондин улыбается. — Мне нравится твоя улыбка, — вдруг говорит Фишер. Кажется Трэвис забыл как правильно нужно дышать.***— Салли, что насчёт сегодняшних игр?Лицо парня искажается в болезненной гримасе, он уже собирается развернуться и бежать — но там пропасть, там темно и ничего не видно. Там вопли людей, которые страдают от боли моральной, там вопли людей, которые страдают от боли физической. Там тьма поглощает всё, там ты будешь задыхаться и просить о помощи, будешь молить о пощаде. Будешь кричать, срывая голос, будешь биться в истерике, будешь смеяться от безысходности и будешь проклинать этот ужасный мир.— Ты же не против, я знаю. Сал качает головой отрицательно. Нет, он против. Эти кошмары очень реалистичные. Каждый звук в ушах звоном разносится и повторяется по сто раз. Хочешь выжить? Посчитай до трёх и попытайся проснуться. Не хочешь? Молчи и продолжай чувствовать весь этот кошмар каждой клеточкой своего тела. Страдай дальше, все, правда, этому будут лишь рады.Но что же делать, когда ты ничего не можешь? Хочешь, но не можешь? Уж поверьте, ответ на этот вопрос, парень по имени Сал Фишер, пытается найти уже около четырёх лет.— Салли, — противно тянет внутренний голос. Этот женский голос. Такой спокойный, но в то же время очень резкий и громкий. Удивляет то, что барабанные перепонки ещё от него не полопались. Почему женский? Сал сам не знает, но он знает точно, что если бы в жизни он увидел бы человека с таким голосом — лично вырвал бы глотку и не поморщился бы.— Салли!!!Парень вздрагивает, затыкая уши и падая на колени. Эти колени столько раз страдали, они разбиты до мяса, а коленные чашечки, кажется, скоро в крошку сотрутся. — Что тебе от меня нужно?! — выкрикивает голубоглазый. Его голос слишком тихий, но он кричит во всю, он пытается достучаться. — Что ты от меня хочешь?! В ответ смеются оглушающе, отчего Сал начинает кричать ещё громче, захлёбываясь в своём болезненном крике. Жизнь приятная вещь? Что это за шутки такие? ЧТО ТУТ ПРИЯТНОГО?!— Слабый ты, Салли. Тело парализует и парень, ослабев, падает на холодную поверхность. Земля это или бетонный пол — он не знает.— Вот видишь. Слабенький, никому не нужный, Салли. Глаза закатываются, а рот в немом крике раскрывается, из которого выливается красная каша. Сал даже понимать не хочет, что это такое. Он хочет лишь две вещи. Либо перестать так сильно мучаться.Либо, наконец, умереть.— Увидимся, Салли.***Вздрагивая и быстро распахивая глаза, Сал видит нависшее над ним лицо Трэвиса. У того глаза, из которых вот-вот будут стекать слёзы, тревожно бегают по израненному лицу. Из груди блондина вылетает странный выдох: толи облегчённый, толи смеющийся. — Ты проснулся... — старший стирает слёзы с глаз, слазя с бёдер Фишера. — Господи... А Сал неживым взглядом смотрит в потолок, а потом вздыхает, прикладывая ладонь к левой стороне груди — сердце бешено бьётся, а капельки холодного пота стекают по вискам. — Сал! — Фелпс снова подпрыгивает на кровати, хватаясь за плечи младшего. Тот сглатывает слюну, а потом издаёт странный вой, кривя рот. — Малыш, ну что с тобой... Синеволосый часто моргает и от этого глаза щиплет сильно, он плачет, как маленький ребёночек, начиная икать и пытаясь не подавиться своей слюной. Старший бережно утирает слёзы со щёк, своими шершавыми пальцами, нервничая и переживая за Фишера. — Послушай, нет смысла плакать, — объясняет блондин, шмыгая носом. — Сал, я тебя прошу... Дверь палаты скрипит, впуская внутрь двух их друзей, которые вернулись с прогулки, с покрасневшими и замерзшими носами. Эшли удивлённо смотрит на парней, Ларри икает, а потом раздаётся звон, оповещающий об ужине. Сал начинает рыдать сильнее, вцепляясь в своё лицо ладонями и вгоняя ногти под кожу, отчего некоторые шрамы лопаются, заставляя кричать сильнее, срывая голос и захлёбываясь своими слезами.Вот именно такую боль всегда хотелось почувствовать и задыхаться в ней от беспомощности.Он вскрикивает настолько сильно, что Эшли вздрагивает, отходя назад и упираясь в грудь Ларри. Младший начинает смеяться, чувствуя как кровь в глаза и нос заливается, как рот чувствует этот привкус металла и ржавчины. Он поднимает свои окровавленные руки, чтобы осмотреть их, а потом хрипло прокричать: — Зовите санитаров!***Пережёвывая кашу, парень безжизненно хлопает синими ресницами, думая о том, что он недавно вытворил. Его слегка потряхивает, он чувствует себя сейчас никак и выглядит еле живым. — Сал, как ты себя чувствуешь? — мягко касаясь предплечья младшего, спрашивает Ларри, смотря на трясущуюся руку, которая держит ложку с кашей. Невкусно, еда эта почти холодная, без соли, без сахара, без вкуса.И опять этот вопрос.Он поворачивает голову к патлатому парню и кивает, чувствуя как шею сдавливает что-то. Наверное, это просто побочные эффекты от лекарств, как и всегда. Но нет, шею что-то сдавливает сильнее, отчего слышится хруст и младший морщится, прикладывая руку к задней части шеи и чувствуя чью-то руку. Вот она беспомощность, когда ты сам не можешь справиться со своими проблемами. Вот она беспомощность, когда ты не в силах голову повернуть, не в силах и обычного слова сказать. — Будете продолжать разводить здесь свою гомосятину — я лично перережу вам глотки, — злобно хрипит какой-то грубый голос Салу в ухо. Последний лишь руку незнакомцу сильнее сжимает, отчего та приобретает синий оттенок и начинает неметь. — Пидорас, что ж ты делаешь, — шипит он, отпуская бледную шею.— А ты? — справедливости в этом мире нигде не видать. Сал оставляет кашу на столе и поднимается с лавочки, побив об неё ногу. Но он даже не морщится, эта боль — ничто, по сравнению с тем, что он чувствует каждый день. — Хватит лезть ко мне, придурка ты кусок, разве ты не видишь, что мне и так хуёво? — говорит он сорвавшимся хриплым голосом. — Много просят вас всех? Ясно сказано, что нужно обходиться без насилия, так в чём ебаная проблема? — он щёлкает нижним креплением протеза, после чего в его сразу же в него бьют. Протез трескается, а пальцы мужика хрустят, начиная болтаться. Себе ничего хорошего не сделал, а Салу — тем более. — Ну ты долбоёбина, нахуя ты это делаешь?! — Ты сломал мне пальцы!!! Сал лишь сглатывает слюну, направляясь к выходу из столовой. Лицо болит от столкновения с протезом, а ещё эти новые ранки, которые зажить не успели, сильно щиплет. Он горько усмехается и остается припечатанным к стене. И снова.В голубых глазах не видно ни капли испуга, лишь безразличие к этому миру. Он смотрит в зелёные глаза напротив, чувствуя, как из его носа течёт кровь, пачкая рот. Ну вот опять. Следите за своим лицом, Сал Фишер.— Что тебе надо? — Ты меня бесишь своим присутствием в этой больнице, — говорят в ответ ему. — Орёшь и орёшь, а молчать умеешь?Сал невесело усмехается, а потом меняет их местами, схватив парня за грудки.— Я тоже бешу себя, так что, давай ты успокоишься и перестанешь трогать всех людей подряд? — хрипит Фишер и своими голубыми, как океан, глазами, смотрит прямо в душу, выбивая из лёгких весь воздух. — Отлично, а теперь съёбывай в свою палату и затыкай уши, — и хлопает по щеке несколько раз несильно, уходя в нужную ему сторону. Ноги слегка путаются, перед глазами всё плывёт, в сердце что-то зажимается и дышать сложновато становится. Жадно хватая ртом воздух, он вспоминает, что оставил в столовой Ларри, что ему нужно было подождать. Из уст срывается тяжёлый выдох, тело трясётся, будто бы чего-то боится. Дойдя до своей палаты и открыв скрипучую белую дверь, ему ничего не остаётся, как заорать хриплое и болезненное, даже слегка истеричное:— Какого хуя здесь происходит?!