я не кусаюсь (1/1)

Сал коротко усмехается, стоя в ванной комнате и режа себе руку стёклышком. Он так заебался страдать, он просто не выдерживает. И надо же было кому-то разбить миску в столовой. Сал благодарен этому человеку. Заебавшись мучаться от моральной боли, Фишер доставляет себе физическую. И хотелось бы почувствовать эту боль. Хотелось бы кричать от этой боли, рыдая горькими слезами. Но нет, Фишеру уже не больно, эта боль доставляет ему невероятное удовольствие, глаза, перед которыми всё плывёт, закатываются, а рот в немом стоне раскрывается. Ему уже не больно.Честно, протезник хотел бы вернуться домой и жить спокойной жизнью, вот только... Только дома-то, по сути, у него никогда и не было. Он горько усмехается и слышит, как кто-то заходит в ванную. Парень весь трясётся, тяжело дыша, а потом встречается взглядом с голубоглазым. У него вся рука в крови, глаза пустые. Парень трясётся сильнее, свой рот рукой зажимая.— Ну и хули ты уставился? — хрипит Фишер, опустив взгляд на своё запястье, делает порез глубже и ухмыляется. — Ты... Вам... О...— Да мне насрать, иди делай то, что тебе нужно. Я тебе не мешаю, ты мне не мешаешь, понял? — говорит Сал раздражённо. — Да, конечно, — отвечает он и идёт умывать себе лицо. Потратив на умывание лица минут пять, незнакомый парень уходит из ванной. Нет, не уходит, а...Выбегает из ванной.Фишер смеётся и снимает протез. В отражении зеркала Сал видит не себя. Он видит монстра. Урода и ничтожество. Горько усмехнувшись и дав волю эмоциям, он слизывает свою кровь с запястья. Из глаз брызжут слёзы, стекая по щекам и капая на запястье, перемешиваясь с кровью, которая хлещет из запястья. Салу не больно, нет. И он не плачет тоже.Он смеётся.Он сходит с ума.Он грёбаный псих.***Зайдя в свою палату, Фишер вопросительно смотрит на трёх незнакомых ему людей. Откуда они здесь взялись? Патлатый парень с небольшим испугом поглядывает на Сала, который скалится, хотя из-за протеза, никто ничего не видит. Или видит.Но не скажет.А вот блондин, с вырезанной пентаграммой на шее, наоборот, заворожённо смотрит на синеволосого. А вот девушка... Девушка, видно, давно потеряла смысл в жизни и сейчас, смотря на трёх парней, она хочет сбежать. Или закопаться заживо, или задохнуться, или сдохнуть уже, блять, наконец. Она боится. Всех трёх. Она боится всех мужчин планеты.Кстати, а что забыла девушка в палате с тремя парнями? — Я перепутал палату? — усмехается Сал выйдя в коридор и глянув на номер палаты. — Да нет, моя, — и снова скалится. — Новенькие? И трое кивают. Кто-то неуверенно, кто-то боязливо, а кто-то безразлично.Сал понимающе кивает в ответ и закрывает дверь. Она скрипит, отчего голубоглазый морщится, матеря её себе под нос.— А теперь, я буду вас пиздить.Девушка вжимается в стену, уже не скрывая свой страх, патлатый тоже отходит подальше, а блондин хмыкает и ложится на свою койку. Фишеру забавно, он машет рукой, идя к своей кровати.— Пиздить своими срывами каждый час, — он улыбается глазами, а потом пожимает плечами. — Будьте как он, — кивает в сторону блондина. — Не бойтесь меня. Я не кусаюсь. Блондин оценивающим взглядом смотрит на Фишера, который закатывает рукава и ложится на свою койку. Та скрипит и Сал снова недовольно морщится.Взгляд сразу же цепляется за порезы. И маленькие, и большие, и старые, и новые. И за засохшую кровь, и за ту, которая размазана по всему предплечью. Ну и кто бы мог подумать, что Фишер пьёт собственную кровь?— А тебя, кстати, я бы укусил, — подмигивает блондину Сал. — Я бы тоже, — хрипят в ответ. — Ловлю на слове, — смеётся, услышав довольное хмыкание в ответ. — Познакомимся, раз нам здесь жить вместе.. — с какой-то грустью говорит синеволосый. — Меня зовут Сал, мне двадцать. — Эшли, восемнадцать, — подаёт голос зеленоглазая.— Трэвис, двадцать три, — блондин смотрит Фишеру в глаза, а последний лишь ими ему улыбается. — Ларри, двадцать три. И все замолчали. Было так тихо, что можно было услышать крики и смех пациентов с другого конца больницы. Сал тупил в стену, наверное, минут десять, а потом резко вскочил. — Я... — начинает он. — Видите это? — он указывает на протез и трое кивают. Конечно, блять, видят. — Вы тоже меня поймите, я когда тут жил один, я его снимал. Вы не против если я буду и при вас снимать? Это не добьёт вашу психику до конца? — Снимай, — говорит Трэвис. — Это твоё право и разрешения спрашивать у нас не надо.Сал улыбнулся и снял протез. Трое сразу же открыли рты. Они, мягко говоря, в шоке.Лицо Фишера всё в шрамах. Разной длины, разной глубины. В некоторых местах есть ожоги. Губы сухие и потрескавшиеся, а с правой стороны — от губы до уха идёт очень длинный порез. Он зашит. Глаза теперь не выглядят так, будто улыбаются, они пустые.Он кладёт протез на свою прикроватную тумбу и снова ложится на кровать. — Я посплю, — говорит он, кутаясь в одеяле. — И да, — он обводит их всех взглядом. Эшли вздрагивает. — Если я неожиданно вскочу посреди сна и начну смеяться, — взгляд останавливается на Трэвисе. — Зовите санитаров. Ради вашего же блага. ***Трэвис спокойно наблюдает за спящим синеволосым, пока Джонсон, попросив у санитара бумаги и карандашей — рисует. Эшли сидит задумавшись о чём-то. Никто не смеет разговаривать, пока Сал спит. Не сегодня. Вдруг Сал во сне... хнычет? Трэвис обеспокоено поднимает брови и прислушивается. Фишер снова издаёт странные звуки. — Звать? — тихо спрашивает Джонсон. — Он же не смеётся, — также тихо отвечает Эшли. — Тихо, — строго говорит им Трэвис. Двое сразу же замолкают.Фишер снова издаёт странный звук, который очень похож на стон и... падает с кровати. Трэвис мигом подрывается с места и поднимает его, укладывая на койку. Младший не проснулся. Он всё так же крепко спит. Это... Это очень сильно пугает. Фелпс смотрит на него пол минуты и укрывает одеялом, погладив по голове. Голубоглазый улыбается через сон. Это всё слишком жутко.***Сал резко просыпается и начинает смеяться. Громко и неконтролируемо. Смеётся и сразу же начинает плакать. Плачет и орёт на всю палату, в которой сейчас находится только Трэвис. Ларри ушёл в туалет, а Эшли забрал врач. Фишер сжимает своё запястье и один свежий порез лопается. Кровь снова хлещет, пачкая кожу. А кровь эта очень тёмная. Почти чёрная. Голубоглазый перестаёт кричать, лишь смотрит на свои руки, со слезами на глазах. Завораживает.Трэвис подходит к нему и садится на край койки. — Мне позвать санитаров? — тихо спрашивает он. Где-то внутри себя он боится. Очень сильно боится. Но не за себя.— Нет, — шепчет Сал. — Никого не зови, — парень слизывает со своих губ солёные слёзы. — Никого, слышишь? — он утыкается в плечо старшего и снова начинает плакать. Фелпс аккуратно обнимает его, поглаживая по голове. — Что тебе снилось? — спустя несколько минут тишины спрашивает блондин. — Ад, — тихо отвечает парень. — Мне снился Ад. — Ад?Сал воет ему в плечо, сильно вцепляясь в него. Сейчас ему хочется умереть, очень сильно и, возможно, только так, он не будет больше так страшно страдать. — Кошмары с каждым днём поглощают меня всё сильнее, — шепчет Сал, стеклянным взглядом смотря на пентаграмму на шее блондина. С его руки капает капля крови на белую постель. — Они меня пожирают, — он аккуратно дотрагивается до её (пентаграммы) пальцами, а Трэвис даже не дёргается. — Тебе... снятся кошмары? — Иногда, — спокойно отвечает Трэвис. — Но чаще всего мне ничего не снится. Потому что я не сплю.Он по-особенному смотрит в его голубые, как океан, глаза. И утопает.Влюбляется.Сал шмыгает носом и смотрит на своё запястье. Что ему делать? Взять и слизать кровь? — Может, мне принести бинты? — спрашивает черноглазый. — Или давай пойдём обработаем порезы, Сал, так дело не пойдёт. — Нет, — хватается за предплечье блондина Сал. — Нет, нет, нет...— Хорошо, как скажешь, — спокойно говорит он, снова притягивая к себе плачущего Фишера. ***Они так и засыпают в обнимку, на койке Сала. Вернувшиеся в палату Эш и Ларри, вместе с врачом, застывают в пороге. Эш садится к себе на койку, Ларри тихо идёт к себе, а врач облегчённо и незаметно улыбается. Кто-то смог успокоить Сала без помощи санитаров.Врач подходит к ним и видит как Сал скрутился комочком, прижимаясь к Трэвису. А тот обнимает его в ответ. — Главное не будите их, — кивает врач. — До ужина, — и скрывается в дверях палаты. Эшли умиляется, смотря на этих двоих, и укладывается у себя на койке. Ларри продолжает рисовать, легко двигая рукой. ***Звонок раздаётся по всей психиатрической больнице. Эшли морщится, у Ларри дёргается глаз, потому что рука дёрнулась, рисуя кривую линию и портя рисунок. Трэвис открывает один глаз и видит на себе спящего Фишера. И улыбается. А сам Сал, лениво потягивается и зевает. А когда понимает, что спал на ногах Трэвиса, скрутившись комочком — быстро вскакивает с кровати. — Я ничего не помню, — шепчет он, смотря на улыбающегося Фелпса. — Я натворил хуйни? Он представить не может, что мог сделать. То что смеяться, плакать и кричать — он знает, что это делал. А вот, что на счёт крови? У него вся рука в ней. — Нет, всё в порядке, — отвечает ему блондин, вставая с его койки. Он трёт глаза пальцами, часто моргая. — Ужинать пора, — говорит Сал, подходя к своей прикроватной тумбе и доставая оттуда резинку для волос. Он завязывает хвост и одевает протез. — Пошли. ***В столовой они спокойной едят, не смотря на то, что это совсем не выглядит съедобным. Поев, они сразу же уходят из столовой, потому что если остаться там подольше — нарваться на неприятности можно за секунды. Эшли, пока они шли назад, поделилась своим секретом — она до пиздеца боится особей мужского пола. Потому что в пятнадцать лет, её изнасиловал отец, который узнал, что Кэмпбелл является бисексуальной. Отец думал, что таким образом заставит девушку любить только парней. Но вместо этого, он оставил фобию на всю жизнь. Сал тогда обнял её, сказал, что бояться их трёх — не нужно и бессмысленно, ведь они в обиду её не дадут. Зеленоглазая сказала, что ничего обещать не может, что фобия сильнее её. Но парни её успокоили и подняли настроение. Когда Ларри и Эш уснули, Сал сел к Фелпсу и смотрел прямо в душу. Старший сглотнул вязкую слюну, смотря на это красивое лицо.— И всё же, что я делал? — тихо спросил он, чтобы не разбудить друзей. — И почему проснулся у тебя на коленях? — Ты просто резко проснулся и начал смеяться, а потом так разревелся, что я сел к тебе и спросил нужно ли позвать санитаров, а ты сказал, что нет, вот мы и сидели в обнимку. И уснули, — поясняет блондин.— Спасибо, — еле слышно благодарит синеволосый. По его щеке катиться слезинка, хотя он не плачет. Все эти эмоции — он не может нормально контролировать. Точнее, он вообще не в силах их контролировать.— Эй, — черноглазый притягивает его к себе и крепко обнимает. — Всё хорошо. — Я верю тебе, — шепчет Фишер ему куда-то в шею, а по коже Трэвиса бежит табун мурашек. Кажется, он влюбился.