Нет, я уши в форточку высунул (1/1)

Слухи по кораблю разлетались быстро. Не прошло и трёх часов – Хан уже успокоился и, держа Криса на коленях, читал ему вулканские легенды, когда в каюту пришла Джо. Она буквально ворвалась, глубоко хватая воздух грудью, и уставилась на Хана возмущённым взглядом.Хан ощутил мысленную просьбу Криса помочь сделать та-ал. Пришлось отложить книгу и осторожно сложить его поднятую ладошку в знак вулканского приветствия. Джо, замешкавшись, вернула знак. – Я пришла сказать. – Извиниться за отца? – внешне хладнокровно уточнил Хан.– Он! – девочка эмоционально взмахнула руками и указала куда-то на дверь, – он пусть сам извиняется! Нет, я пришла сказать за себя. В Федерации найдётся место для кого угодно, мистер Хан. Для любого, кто готов жить в мире и не вредить другим. И для вас, и для Криса.Их разговор вышел недолгим, и во время него Хан с удивлением отметил, как страстный идеализм девочки похож на идеализм Кирка. Следующим посетителем стал Павел. Крис тут же мысленно запросился к нему на руки, так что объясняться Павлу пришлось держа ребёнка. Его речь не была такой же яркой и эмоциональной, как у Джоанны, но суть оставалась той же. В Федерации достаточно места. Да чёрт с ним, с местом. Заладили одно и то же. Заходил стажёр из медотсека – Эндрю Одли, сказать, что мнение их шефа – это мнение их шефа, и многие в медотсеке с ним не согласны. В общем, за день у Хана перебывало достаточно людей. Каюта стала чуть ли не местом паломничества, и раз от раза они раздражали Хана всё сильнее. Он не раз успел проклясть своё решение переехать с ребёнком в каюту Спока – вряд ли посетители ломились бы в капитанскую так радостно. И если бы не Крис, радующийся общению с новыми сознаниями, Хан просто отключил бы интерком. Ближе к вечеру пришла Марла. И вот она, слава вселенскому разуму, вообще не касалась темы произошедшего в столовой. Поинтересовалась, как у них с Крисом дела, и вручила малышу браслет из крупных деревянных бусин. – Это из вулканского дерева, – пояснила она Хану, усаживаясь на подлокотник его кресла. – Даже лаком не покрыты. Я как-то забыла про него, купила ещё подростком. Тогда была мода на вулканскую культуру, и такие браслеты продавались повсюду. Кто же знал…– Что Вулкан будет разрушен. Да. Марла слегка приобняла его, потрепала по волосам.– Кажется ему нравится, – сказала тепло, когда Крис радостно засунул бусину себе в рот.– Ему точно нравится. Марла, – Хан обернулся к ней. – Мы больше не можем встречаться. Говорить ей о причине Хан не хотел. Да и не смог бы, но Марла была неглупой женщиной - она придумала причину сама. Улыбнулась ему грустно и понимающе. Наверное, увидела в его поступке жест заботы. Желание защитить её от клейма ?подстилки мутанта?. – Меня не пугают трудности, Хан. Но если ты хочешь…– Хочу. Они очень старались вести себя, как культурные люди. Вежливые, уважительные друг к другу, только разговор всё равно не задался. Марла вскоре засобиралась к себе, перед уходом только сказала – будто сейчас вспомнила:– Ты просил передать знаки культурологам. Для расшифровки. Мне пришёл ответ сегодня, я перекину тебе. Хан улыбнулся и пожал её тонкие пальцы.– Спасибо. Ты была хорошим другом.– Может, я им и останусь. Ты подумай…Она ушла, не закончив фразу. Крис с удовольствием возюкал её браслетом по ковру, а Хана терзала горечь и злая обида на идиотские шутки мироздания. Вот почему он не мог влюбиться в Марлу?Оставшись один, Хан раскрыл падд. Крис тут же уцепился за его руку и попытался заглянуть в экран, хотя, конечно, прочитать ничего не мог. Пришлось опустить падд, чтобы он мог посмотреть.?Сегодня над побережьем *непереводимое название* разыграется сильная гроза?. Отрывок из прогноза погоды. Не набор случайных букв, как Хан смутно надеялся, а осмысленный кусочек текста. Который пришёл из странных снов. И которого не могло быть в голове того, кто раньше вообще эту письменность не видел.Крис, потеряв интерес к экрану, снова завозился с браслетом – растягивал его, отпускал и смотрел, как браслет возвращает себе прежнюю форму.– Откуда это в моей голове? Точнее, откуда это в твоей голове? – спросил Хан скорее риторически. Не надеялся же он на ответ. Но Крис внимательно посмотрел на него, будто понял. Джим не ожидал от своего корабля такого ксенофобского единодушия. Ему казалось… чёрт знает что ему казалось, не это главное. Главное – он ошибся. Этот мерзкий вирус всё ещё жил в умах и сердцах людей, тот самый вирус, который чуть не похоронил Землю в облаке ядерного пепла два века назад. И пусть он навёл порядок, напомнил толпе, где они находятся… Хан был прав. Люди сказали, что они думают.Самое паршивое и самое неожиданное, что начал это не кто-то, а МакКой.До конца миссии оставались считанные дни, так что работы было выше крыши. Джим несколько дней не видел Боунса вообще, не мог зайти к нему вечером и обсудить произошедшее. Но за три дня до конца пятилетки Джим понял, что терпеть больше нельзя. Поговорить было надо. Так что он позвал МакКоя посидеть за кружкой чая, и теперь они сидели. МакКой – хмуро и отводя взгляд, Джим – задумчиво. Между ними исходили паром две большие кружки.– Боунс, – начал Джим, поняв, что правильных слов всё равно найти не сможет. – У тебя всё в порядке?– Ты позвал меня спросить, всё ли у меня в порядке? Прекрасно, Тиберий, просто великолепно. Нет, у меня не всё в порядке!– Так что тогда случилось? Объясни уж мне, непонятливому, что… что это было? Я ведь тебя не первый день знаю, но там…Джим замолчал, не зная, как передать всю глубину своего шока. Надеялся только, что МакКой – тоже не первый день Джима знает – правильно поймёт.– А что не так? – резко отозвался МакКой. – Хан сказал, что ему нужно моё мнение о его драгоценной персоне. Я это мнение выказал. Я не просил никого меня поддерживать. Джим подвинул свою кружку к себе. Потом отодвинул на место. Глупо, да, но он надеялся на другое объяснение. Что Хан его довёл, что МакКой в то утро просто был сильно не в духе, вот и сорвался. И теперь Боунс сидит напротив него, в глаза не смотрит, но и объяснить ничего не пытается.– Ты не можешь так о нём думать. Ты никогда не был ксенофобом.– Я ханофоб! Этого тебе достаточно как объяснения?!МакКой дёрнул к себе чашку, едва не пролил чай, отдёрнул руку, когда пара горячих капель попала на кожу. – Со мной из-за этой аугментской сволочи собственная дочь не разговаривает который день, какие ещё объяснения тебе нужны?!Джим снова двинул чашку.– Нам через три дня у бабули жить. Думаешь, Джо ей не расскажет? Если тебе нужен хоть один сторонник во всём этом дерьме, то будь добр объяснить мне нормально, что происходит между тобой и Ханом. Я сижу тут, потому что помочь тебе хочу.МакКой посмотрел на него. Выглядел он бесконечно усталым, под глазами обозначились тёмные круги.– Хан вывел меня тогда в столовой. Хотя он выводит меня одним своим видом… но тут другое. Он нарочно устроил этот спектакль. Я никогда не выносил своё личное отношение к нему на люди, и уже тем более не думал в тот момент, что меня кто-то поддержит. Мне это не было нужно. Хан подначил меня высказать всё, что я о нём думаю… и я высказал. Потому что взбесился. А теперь который день идёт война в пределах одного корабля. У меня часть медотсека на стороне Хана и часть – большая – против, мне приходится разводить людей по разным сменам… и приходится выкручиваться, потому что те, кто против, считают, что я на их стороне. Я их еле сдерживаю. И я третий день думаю… принести Хану публичные извинения. Потому что иначе невозможно будет работать, а я, как старший офицер, не имею права вставать на чью-либо сторону. Он с силой потёр лицо ладонями и снова посмотрел на Джима. – Но это не потому, что я стал меньше ненавидеть Хана или что-то вроде этого… Я его по-прежнему не выношу и считаю, что без него этому кораблю и Федерации в целом было бы намного лучше. Джим мог бы спросить сейчас, было бы по мнению МакКоя лучше Крису, но не стал. Вместо этого пододвинул ему кружку чая.– Да, должно сработать. Джо с тобой точно разговаривать начнёт. Боунс, между тобой и Ханом происходит что-то очень, очень странное. Я ни тебя таким никогда не видел, ни его. Хан в последние дни ходит мрачнее тучи, постоянно спихивает Криса на нас, с МакГиверс расстался. Ты ходишь, похожий на привидение, срываешься у всех на глазах.– Бывает, что люди друг друга просто ненавидят. Открытия Джимми Кирка, тридцать годиков, – утрированно тонким голоском пропищал МакКой и отхлебнул из кружки. – Не знаю, почему, – продолжил уже нормальным голосом. – У меня от одного его присутствия все внутренности перекручивает от ярости. – Нет, Боунс. Не бывает, что люди друг друга просто ненавидят. Особенно так сильно. Нет тут ничего простого. Давай мы поступим так…Джим потёр переносицу, стараясь собрать мысли в кучу.– Идея с извинением мне нравится. Сам реши, когда и как это сделаешь, я помогу и всё организую. Хоть завтра, хоть перед моей речью к концу пятилетки. Но ты должен мне кое-что пообещать. Ты сейчас внимательно слушаешь?– Нет, я уши в форточку высунул, проветрить, – огрызнулся МакКой. – У вас будет два месяца отпуска. Поговори с Ханом. Выясните свои чрезвычайно сложные отношения. Потому что иначе перед началом новой пятилетки передо мной встанет выбор, кого из вас брать с собой. А я не хочу выбирать.– Есть, сэр, всё ради вашего комфорта, сэр, – МакКой издевательски приложил руку козырьком ко лбу. Но тут же оборвал сам себя. – Я не могу тебе этого пообещать. Потому что… ты сам видел, как мы взаимодействуем. К тому же, в отпуске я планирую жить отдельно от вас. – Это как хочешь, но двери моего коттеджа, если что, всегда открыты. – Джим поднял на него взгляд. – Я не прошу, чтобы вы начали жить в мире и согласии. Но поговорить с ним ты мне можешь пообещать.– Хорошо, я постараюсь. – МакКой при этом на него не смотрел. – Что касается извинений – чем раньше, тем лучше. У меня отдел с ума сходит. Подозреваю, на всём корабле то же самое. – Да уж, – Джим вздохнул. – Я организую вам встречу перед альфой. Пей чай, остывает.Хан не хотел никаких извинений. Он вообще не хотел ни видеть, ни слышать доктора, даже помнить о его существовании не хотел. Просто стереть из своей памяти – и всё, потому что…В тот раз в столовой он, увидев доктора, осознал нечто, что шокировало его, выбило из колеи и испугало. Сильно испугало. Он пришёл туда с женщиной, с которой провёл ночь, с которой был последний месяц. Но всё это стёрлось, исчезло, стоило увидеть МакКоя. Хан осознал, что скучал по нему. Что брови доктора, хоть и выглядят неудобоваримо, совершенно его не портят. Что Хану, вот так, сидя с ним за одним столом, хочется разговаривать и улыбаться ему. Пошутить. Заставить рассмеяться, как тогда, с историей о ванной и Крисе.Это всё было не просто страшно, это сначала ввергло Хана в беспомощный ужас, а потом – резко – в ярость. Он этого точно не хотел и поощрять не собирался.Так что да, Хану было совершенно плевать на извинения доктора, к тому же, он не верил в их искренность. Но капитан был неумолим. Пришлось прийти. И теперь после бессонной ночи Хан стоял посередине столовой как лицедей на сцене, смотрел на стоящего напротив доктора и старался просто глубоко дышать.Капитан взял с него обещание не провоцировать новых конфликтов. И сделать всё, чтобы уладить этот.Доктор, судя по всему, тоже не горел желанием приносить извинения. Тем не менее он начал – голос был хорошо поставленный, чёткий. Привыкший отдавать приказы.– Я хочу принести свои извинения в связи с произошедшим четыре дня назад инцидентом. Я вышел из себя по ряду причин, не зависящих от вас, и такое поведение, разумеется, недостойно старшего офицера этого корабля и занимаемой мной должности. Ни одна из сказанных мной фраз не должна была быть произнесена офицером Звёздного Флота вне зависимости от личного отношения. Капитан назначит мне соответствующее взыскание.Хан снова сделал глубокий вдох. В голове роилось столько отличных идей, как перекроить эту ситуацию. Как внести сумятицу в ряды людей, замерших в ожидании его ответа, обратить половину корабля против другой и сделать доктора крайним. Но вместо этого он медленно выдохнул и сказал:– Конечно, доктор МакКой. Я принимаю ваши извинения.– Вот и прекрасно, – сухо сказал МакКой.На этом фарс не заканчивался. Им предстояло ещё позавтракать за одним столом.Доктор ковырял вилкой в еде, к которой не притронулся, и смотрел на хронометр на стене над дверями столовой. Хану тоже кусок в горло не лез, но он прилежно, как отличник младшей школы, съел свою порцию подчистую и поднялся из-за стола вместе с подносом.Экипаж, находящийся в столовой, явно обсуждал увиденное. Шелестели голоса, как листва под ветром, люди то и дело наклонялись друг к другу. Когда он поднялся, взгляды всех, как по команде, переметнулись к их столу. – Доброго дня, доктор. – Доброго дня, Хан, – прозвучало в ответ отчётливое. Доктор смотрел в свою тарелку. Хан совершил буквально невозможное для своей выдержки – не расколотил ни одну тарелку о голову доктора. Донёс поднос до утилизатора, свалил туда посуду и вышел из столовой.На банкете по случаю окончания пятилетней миссии МакКой появился только на пятнадцать минут – отметиться по регламенту и послушать торжественную речь Джима. Боунс стоял в парадной форме посреди нарядного экипажа, потел, бесился и со страхом ждал, что Джим заговорит о Хане. Но Джим не заговорил о нём. МакКой был мысленно ему благодарен.Джо не разговаривала с отцом седьмой день. Пятилетняя миссия была закончена – Энтерпрайз пристыковалась к земной орбитальной станции. Всем, находящимся на борту, было предписано покинуть его в течение суток. Но вещи (и свои, и Криса) Хан собрал заранее, так что дело оставалось за выбором способа. И если сам Хан предпочёл бы транспортацию – быстро, удобно, меньше мороки с багажом – то Крис был против. Хан ментально объяснил ему, что такое процесс транспортации, и идея о расщеплении малыша перепугала до ужаса. Он вцепился в водолазку Хана, как маленькая обезьянка, прижался, и ментально твердил нечто… наверное, аналогом для обычного ребёнка были бы вопли: ?Не хочу, не буду!!!?Пришлось уступить. И теперь супруги, погрузившие их в шаттл, ожидали своей очереди на транспортацию на борту. А Хан был заперт в тесном пространстве с малышом, пилотом, доктором МакКоем (который так боялся транспортации, что предпочёл лететь на шаттле с Ханом) и всей его многочисленной живностью. Хану лишь оставалось с тоской думать, насколько же удобнее было бы исчезнуть на транспортаторной платформе и материализоваться во дворе адмирала Чеховой. Насколько спокойнее. После событий прошедших дней ему даже видеть доктора не хотелось. Даже помнить о его существовании.Доктор был сегодня злее обычного. Но пристраивая в шаттле переноски с трибблами и котом, молчал. Молчал и когда занял своё место рядом с Ханом, молчал, когда пристёгивался. Уселся и сделал вид, что только что заметил Хана.– Недоброго утра.Хан подавил идиотское желание показать ему средний палец – жест, подсмотренный и частично подхваченный у капитана. Но чего сверх точно не мог себе позволить – так это поддаться эмоциям, пока держал на коленях нервничающего ребёнка. Так что мрачное приветствие Хан попросту проигнорировал, занявшись Крисом.Взлёт прошёл на удивление гладко. Хан пообещал Крису, что будет тут, рядом, и ничего плохого с ним не случится. Отсадил его, пристегнул. Доктор больше не сказал ни слова, только его кот в переноске шуршал и мяукал.Вроде бы всё было в порядке. Хан даже смог успокоиться и абстрагироваться от раздражающей близости доктора – спасибо вулканским дыхательным техникам. Но всё равно смутное ощущение беспокойства не желало улетучиться. Как будто что-то было не так…Но всё ведь было так?В иллюминатор было видно, как стремительно приближается Земля. Когда шаттл вошёл в верхние слои атмосферы, доктор невнятно выругался себе под нос и отвернулся от окна.Беспокойство не становилось меньше, наоборот только возрастало. Хан протянул Крису руку, тот ухватился за его пальцы. Лучше не стало, значит, дело не в его страхе полётов. Не в том, что они что-то забыли. Не в самом шаттле – Скотт лично проверил его по настоянию доктора. Два раза. Не в страхе самого Хана – уж чего он не боялся, так это полётов.Хан, наверное, в сотый раз прокручивал в голове их сегодняшнее утро, когда на приборной панели у пилота что-то щёлкнуло и задымилось.Шаттл тряхануло.Доктор сжался в своём кресле. Он как будто даже уменьшился; Хан мельком вспомнил, что про аэрофобию МакКоя по кораблю ходили легенды.– Мистер Дэвис, что происходит? – резко спросил доктор у пилота. – Н… не знаю… – последовал неуверенный ответ. Следом щёлкнуло ещё раз, из пульта посыпались искры. – Доложите обстановку! – рявкнул доктор. Крис тоже запаниковал – сильнее сжал палец Хана. Хан, даже не успев подумать, начал отстёгивать его ремни.– Да… я не знаю, сэр… – по голосу Дэвиса слышалось, что он в шаге от паники. Им в полёт, кажется, дали стажёра. – Коммандер… всё нормально было, а теперь…Шаттл тряхануло.Дэвис сдавленно выругался.Хан пытался соображать. Он тоже помнил, что с шаттлом всё было в порядке. Ещё час назад.Тряхануло ещё раз. Хан даже без приборов почуял, что шаттл повело в сторону. На панели задымило с новой силой.Кот в переноске МакКоя заорал истошным голосом.Хан вцепился в подлокотники.– Дэвис, что? – получилось нервозно.– Я не знаю! – в голосе пилота было отчаяние.Хан кинул взгляд на МакКоя. Нет, ему он Криса точно доверить не мог. Доктор бледный, дышит через раз… Да он сам в панике!Но выбора нет.– Доктор, – он перехватил его взгляд и кивнул на ребёнка.И о чудо – МакКой кивнул в ответ. Отстегнул ремни, перебрался к Крису.– Пойдёшь ко мне на руки? – голос доктора не дрожал. Он вообще говорил так, будто они были на твёрдой земле, и МакКой действительно просто решил взять Криса на руки. – Я могу пристегнуть нас двоих, – сообщил он Хану, беря у него Криса. Хан поцеловал Криса в лоб и кинулся к пилоту. Тот ругался, пытаясь восстановить контроль, но панели отказывали.– Надо вручную. Пусти.Хан говорил резко, но спокойно. Пока что.– Ты гражданский! Не лезь! – крикнул МакКой, прижимающий к себе ребёнка. Шаттл трясло уже немилосердно. – Дэвис, я здесь старший по званию, не пускай его к пульту!– Убью, – сквозь зубы процедил Хан. Он хотел рвануть Дэвиса за шкирку и отбросить от пульта прочь, но тут в пульте что-то щёлкнуло, шаттл встряхнуло, пилота, успевшего ещё сказать ?щитам крышка?, мотнуло в кресле. Он врезался головой в панель и обмяк. Хану некогда было проверять, что там и как. Он вывалил Дэвиса из кресла, освобождая место, склонился над пультом. Дым ел глаза, но страшнее всего оказалась тишина.Доктор и Крис молчали, ребёнок даже не плакал. Шаттл нырнул в густые облака. Они продолжали падать.МакКой прижимал к себе Криса, защёлкнул их обоих общими ремнями. Он обнимал ребёнка, а мог бы, свернулся вокруг него. Если бы это хоть чуть-чуть помогло... И тут его озарило. Могло помочь другое. По крайней мере, спасти одну жизнь. – Крис, ты же умненький мальчик. Ты знаешь, что надо сделать, чтобы было совсем-совсем не страшно?МакКой больше транслировал это мысленно, хотя и вслух проговаривал тоже. Но вокруг усиливался гул, он звенел в ушах, и Боунс не был уверен, что вулканёнок даже со своим супер-слухом его расслышит. – Надо выставить защиту. Барьер. Чтобы не было страшно. В голову толкнулась чужая мысль. МакКой понял, что именно так ребёнок общается – ?подсовывает? мысли в чужое сознание, как камни в корзину. МакКой подавил очередную попытку паники прорваться, вдохнул поглубже.– Выставь защиту. Она нужна тебе, – он мысленно попытался показать Крису, что имеет в виду. Барьер вокруг него одного. – Очень плотную, толстую защиту, понимаешь меня?Они продолжали падать. МакКою в третий раз в жизни хотелось молиться. Но вместо этого он продолжал думать про барьер. Крис прижался к нему теснее. И послал в сознание картинку, где он… заключает в кокон Хана. Но этого никак нельзя было допустить: чем больше человек Крис заключит в барьер, тем слабее будет сам барьер и тем меньше вероятность, что при падении он защитит ребёнка. МакКой сосредоточился. Из носа закапала кровь. Ментальный контакт не прошёл даром. Гул вокруг рос, едко пахло дымом, он щипал глаза. МакКою пришла мысль, что Крис этим тоже дышит, но что он мог сделать?– Нет, ты должен поставить кокон только на себя, чтобы он был плотный. Со мной и Ханом всё будет в порядке. Мы будем в порядке. Мы взрослые и большие, с нами ничего не случится.В этот момент он совершил невероятное – победил панику. В сознании на миг установился покой. МакКой даже улыбнулся. И подавил мысль ?только сгорим нахрен?. Крис кинулся в него образом, где они все твое в коконе, потом образом себя в силовом поле.– Второй. Вот умничка…Кожу слабо закололо. В следующую секунду вокруг Криса образовался мерцающий силовой барьер. Держать его сделалось невозможно, но благо, ремни ещё действовали. – Я соврал ребёнку, – вслух сказал МакКой и зажмурился. Трясло всё сильнее, сердце подпрыгивало к горлу. Секунды тянулись, как вязкие капли сиропа. От дыма перехватывало горло. Хан молчал. И это тоже было страшно – лучше бы он ругался или гремел, или… да что угодно!С закрытыми глазами МакКой не выдержал, распахнул их. Силуэт Хана едва угадывался за дымом, и как сверх видит хоть что-то в этом дыму, оставалось загадкой. Сейчас он, кажется, пытался вскрыть панель.Тряхнуло ещё раз, и в страшной невесомости вдруг наступила тишина. А потом шаттл, до этого двигавшийся рывками, просто начал падать. Одновременно с этим Хан сорвал с панели крышку. МакКой уже ни на что не надеялся. Ну хоть Крис выживет. Скользкое силовое поле, окружившее его, плотное и холодное, давило на рёбра. Мимо окон мелькнули верхушки деревьев. МакКой уставился в обтянутую чёрной форменкой спину Хана, невероятно отчётливо понимая, что это последнее, что он увидит в своей жизни. Шаттл вдруг рывком выровнялся, мимо мелькнули деревья, какие-то строения… потом был удар и жуткий треск. МакКой видел, как всё вокруг резко потемнело. Он потерял из виду спину Хана. Его вжало в кресло, но ремни выдержали, а потом стало светло, и шаттл рухнул вниз, на землю. Но высота была небольшой. Ещё один удар – и всё замерло. МакКой не шевелился. Из носа продолжала течь кровь, влажно и горячо текла по губам и подбородку. Сзади в переноске надрывался рёвом Саймон. МакКой так и держал глаза открытыми. Сердце стучало через раз. Он видел, как сгорбленная спина Хана выпрямилась. Затем он развернулся в дыму и, неуверенно хватаясь за спинки кресел, направился к ним. Освещение, сохранившееся в шаттле над панелями, подсвечивало его голову и плечи серебристым светом. Сердце пропустило два удара. МакКою показалось, что оно сейчас откажет. Просто перестанет биться.Но повисев в страшной пустоте, оно сделало, наконец, удар. Потом ещё один… и забилось, панически, яростно.Хан подошёл к ним, замер над. А МакКой всё смотрел на него и смотрел. На то, как серебристый свет очерчивает контур сверха. Сердце билось где-то у горла.И Боунса вдруг ударило осознание – ослепительно яркое, оно вспыхнуло, как сверхновая, заставило где-то глубоко в животе всё сжаться... МакКой захватил воздух, пропахший едким дымом. Он смотрел на Хана и задыхался. – Я посадил шаттл, – прохрипел Хан. На его лице виднелись следы копоти. МакКой открыл рот. Закрыл. Снова открыл. Хлюпнул кровью при попытке глубже вдохнуть. – Оказывается, я знаю и умею чуть больше, чем пилот Звёздного флота, – Хан хрипнул смешком. МакКой ещё крепче сжал руки на Крисе, и понял, что прижимает к себе тёплого ребёнка, а не силовой барьер. Крис снял защиту. – А-а… вот... – Боунс выдавил из себя первый звук, больше похожий на писк. Во рту был вкус крови. В ушах противно гудело. – Наша внештатная умница знает всё и всегда лучше других… – Язык не слушался, как у пьяного, но остановить себя он не мог. Эта ненависть к Хану въелась в подкорку, стала рефлексом, и говоря, МакКой с отчаянием понимал, что не властен над собственным языком, что он всё равно произнесёт то, что начал. Он ощутил себя в клетке собственного тела, которое произносило слова – в то время как он, запертый внутри, мог только беспомощно смотреть на Хана. Смотреть и смотреть, и каждое мгновение намертво отпечатывалось в памяти. – Может, ты… может ты знаешь, что будет, когда твой контракт няньки закончится? Нет? Что же ты… так… Зато я знаю. Тебя сдадут на опыты в какую-нибудь лабораторию, чёртов умник...Хан посмотрел на него поражённо, испуганно, а потом на место всего этого пришёл зверский холод. Хан резанул по нему взглядом, отстегнул ремень, забрал из рук ребёнка и резко развернулся, направившись ко входу.МакКой ещё пару секунд смотрел, как он дёргает заклинившую дверь, как бьёт по ней кулаком, а потом, прижав малыша к себе, вышибает ногой. И уходит.МакКой сидел, тупо уставившись в кухонный пол. Это было деревянное покрытие с приятным геометрическим узором. МакКой смотрел на него уже очень долго и не мог оторваться. То, что произошло в шаттле, казалось нереальным сном. Первым делом, когда Хан с Крисом ушёл, Боунс проверил Дэвиса. Тот был жив, но получил сильное сотрясение. Пока МакКой на автомате оказывал ему первую помощь, в шаттл забралась Мария Павловна и сказала, что уже вызвала подмогу, медики и спасатели прибудут с минуты на минуту. Шаттл, хвала космосу, не делал попыток взорваться. Более того, Хан посадил его в ста метрах от конечной цели – двора адмирала. Дэвиса забрали в больницу. Хана с Крисом, не пострадавших, Мария Павловна увела в дом и там отправила в гостиную, чтобы их никто не беспокоил. Потом самого Боунса ждало обследование и допрос. МакКой был невредим, и его проверили на психологические последствия. Всё было в норме. Мозг работал чётко и ясно. Флотским следователям он сказать ничего не мог – шаттл просто вышел из строя. Неожиданно, резко, посреди полёта.Шаттл отбуксировали из чужого огорода и доставили обратно на Энтерпрайз для расследования. Оказалось, шаттл протаранил насквозь сарай и вылетел в поле. В поле зарылся в размякшую от осенних дождей землю. Сарай и земля смягчили приземление.Всё это произошло четыре часа назад. И два из них МакКой сидел на кухне и пялился в пол. Его преследовали вовсе не мысли о падающем шаттле... Или они тоже, но куда хуже был тот миг осознания, навеки запечатлевшийся в памяти: Хан в серебристом свете по контуру, собственное сердце, бьющееся у горла, шок, и слова, которые лучше было бы не говорить. Именно этот миг раз за разом преследовал Боунса, и с каждым этим грёбаным разом становился всё невыносимей. Кирк на заднем плане разговаривал с кем-то по коммуникатору, точнее, орал.– Вы у меня все под трибунал пойдете, все до единого!.. Это вы всё сказали? Это я всё сказал!!!Щёлкнула крышка комма, и Джим широкими шагами прошёл на кухню. Схватил со стола остывший чай МакКоя, выпил в три глотка. Грохнул кружкой об стол. – Скотти божится, что всё было в порядке, причин поломки найти не могут, внешних воздействий не было, да чёрт знает что творится! Какая блядь разрабатывала системы перехвата, если они шаттл со станции перехватить не могут?! Я их…Тут он резко осёкся.– Боунс, – сказал уже тише, – ты-то как? Тебе… нужно что-нибудь?– Мне… – МакКой впервые за два часа раскрыл рот. Все тело казалось чужим. – Ничего, Джим. Джим двинул стул, сел за стол напротив него. И, протянув руку, сжал ей холодные пальцы МакКоя.– Успокоительное? Чаю? Виски? Хочешь, психолога вызову? Или просто тут с тобой посижу?– Ты лучше к сыну иди. Ему ты нужен больше, – МакКой встряхнулся, распрямил плечи. Даже попытался улыбнуться. – Не в первый раз в передрягу попадаем, выдержу. Может, материться начну больше обычного. – Я у Криса уже был. Хан его убаюкал, так что Крис проспит ещё пару часов. – Джим снова пожал его пальцы. – Спок сейчас там, а я… я правда могу с тобой побыть.– Я ведь… – МакКой посмотрел на Джима. – Я велел Крису, когда мы падать начали, чтобы он окружил себя силовым полем. Он бы выжил, даже если бы шаттл рухнул. Он у тебя умненький, всё хорошо понял.Джим улыбнулся. Немного нервно.– Боунс, я знаю, вы бы сделали всё, чтобы его защитить. Я ни секунды не сомневался.МакКой встал. Только что ему пришла в голову невероятно отчётливая мысль – как же хорошо, что Джо на этом шаттле не было. Она отправлялась в школу, что при академии ЗФ, ещё намеревалась съездить к матери, и поэтому ранним утром транспортировалась с корабля, спихнув на отца всех домашних животных. С трибблами в школу, конечно, было нельзя. Следом пришла ещё одна мысль. Хан спас ему жизнь. Сегодня, в чёртовом шаттле. И тот миг... Серебристый свет... шок... собственные слова...Эта было невыносимо. – Ты не обижайся, но я хочу побыть один, – МакКой снова заставил себя улыбнуться. – И знаешь… я начинаю думать, что транспортер не такая уж и опасная штука.Джим мрачно кивнул. Ломал голову, что могло случиться с шаттлом, скорей всего. МакКою было не до него. Он ощущал настойчивую потребность отключиться от реальности хоть на секунду. Хоть на одну грёбаную секундочку, заслужил он это или нет?!Что угодно, только бы не сидеть в этой кухне и не думать о том, что он понял в чёртовом шаттле через несколько секунд после приземления.