0-1 (1/1)

Картонный ?домик? был поставлен вертикально, все возможные входы вырезаны, а пустые, большие коробки приставлены рядом. Сверху были накинуты простынки и всевозможные выданные одеяла, послужившие этакому шалашу некой крышей. Внутри отряд комнаты семьдесят семь накидал мелких подушек и два пледа для мягкости. И только звонок на обед смог вынудить прохвостов вылезти из укрытия, взять нужные гаджеты и отправится в столовую.Горячий суп жег языки, отчего ложки отбрасывались прямо в тарелки, расплескивая по столу капельки. Энди взяла в руки остывший компот, немного пригубила персиковый вкус и счастливо пожмурилась?— такое сойдет. Надо бы ещё и в палату немного прихватить, чтобы окрестить напиток сокровищем, тумбу островом, а шалаш кораблем, который и едет к этому самому острову.Мальчик из соседней палаты уже дочищал свою тарелку, тоже морщась как удовлетворенный кот. В их команде он был новоприбывшим юнгой, что только-только начал бороздить ковровые моря, лестничные шпалы и подкроватные бомбоубежища. Впрочем, узлы он вязал восхитительные. Если сравнивать то, сколько они ставили палку и зацепляли за нее трос (простынку), и как мастерски за пару секунд делал это он, то, наверное, его можно было сразу окрестить помощником парусных дел. Впрочем, Майки?— так звали одного из прохвостов, больше ничего кроме дурацких узлов и не умел в общем-то. Поэтому все ещё крестился юнгой.Хотя они точно и не знали, какие ранги есть у пиратов, так как в фильмах, что изредка крутили вечерами по пыльному маленькому телевизору, это не упоминалось подробно.Энди наконец-то съела половину тарелки и отодвинула в сторону. Всё-таки, это было слишком горячо, даже для тех, кто подогревал.—?Перегрели, заразы… —?Отряд с грустными минами тоже пооставлял недоеденные тарелки и, тяжело вздохнув, направился к борту. Надо было потихоньку начать складывать завал из чердачных коробок и натянутых поверх вещей, так как скоро они бы попали на другой, более усовершенствованный корабль?— площадку перед зданием.Проходившие мимо зеваки даже не оглядывались, а лишь продолжали идти мимо. Кто-то куда-то спешил, оставляя непослушных выродков на совесть воспитателей, а кто-то торопился на работу, в ярости сжимая ключи, или в рассеянности бегая по дому\кварталу. Только было это все утром, днем же дети как-будто размножались, люди играли на машинах в гонки, а в школе был слышен шум и гвал.—?Сколько по времени? —?Один из ребят составил солнечные часы, тень от палки падала на корявую двенадцать.—?У нас остался час до штурма, надо поторопиться! —?Кэндис скатилась с горки, беря Энди за руку, а потом потащила её и ещё кого-то на квадратные веревки. —?Это испытание Марселя?— лазанье по канатам! —?Майки, стоявший позади троицы хмыкнул и, отодвинув ребят в сторону, быстро вскарабкался на верх. Он сел своей попой прямо на перевернутую лестницу, где они ползали руками.Майки облизал палец, поднял его вверх и выдал заключение:—?Ветер юго-западный, вроде запад в той стороне…—?Допустим. —?Кэндис покачала головой, мол, соглашается.Энди повторила действия Майки, и тоже вмиг оказалась на перевернутой лестнице, только, в отличии от мальчугана, она уверенно стояла на своих двоих, для достоверности даже прошлась по перекладинам, проверяя баланс. Кэндис восхищенно разинула рот, её неуверенность в высоте, казалось, знал весь приют. Человек стоявший рядом подтолкнул её к канатам и она полезла, а с помощью Майки тоже уселась рядышком на бревно, за которое и креплялась вся конструкция.Воспитательница с визгом ужаса погнала детей, особенно всё ещё стоящую Энди, с высокого построения. Майки, выскользнув ногами, ухватился за перекладину, и удостоверившись, что не скользит, спрыгнул. Кэнди аккуратно полезла вниз по квадратам, а Фарклей просто напросто спрыгнула на ближайшую платформу, и уже с неё поползла вниз.Мисс Тенстфор, что обычно читала им сказки по вечерам, заменила визжащую Мелони. Она сурово посмотрела на тех, кто заполз вверх, отчего они притупили взгляд к земле и, дослушав речь, ушли на более безопасную зону. Горку-кораблик, где уже ползал Митч?— четвертый человек отряда. Он наклонился через край ограждения, поджидая юнгу, квартирмейстера и капитана. К слову, сам Митч был окрестован навигатором. Именно он научил Майки определять Юг, Запад, Восток и Север, а также именно он нарисовал корявые солнечные часы по всем правилам, которым научил его мертвый дедушка (к слову, попал он сюда из-за этого).В отряде было всего шесть человек: Майки (юнга), Кэндис (квартирмейстер), Митч (навигатор), Энди (капитан), Селеста (кок, что обычно доставал им вкусняшки, точнее?— ?сокровища?) и Дэниель (боцман).Двое других, по поручение капитана, обычно были свободны и витали где-то вдалеке от команды, иногда приходя чтобы поговорить или поиграть вместе, больше не найдя себе занятия. А все остальные старались держаться вчетвером, не считая бытовых дел или наказаний за мелкие проступки. Впрочем, жили они дружно, обедали за одним столом, делились найденным ?сокровищем?, если то было в количестве ?подели на всех?.И вот так, стоя на борту и улыбаясь, Митч сразу же сообщил новость.—?Хей, рота! К нам едут, возможно, будущие опекуны. —?Селеста, стоявшая до этого у бортика, чуть не выронила из рук телефон. Каждый приезжий ценился, но обычно брали малолеток от года до тринадцати или около того, более старшие, как они (не считая Кэнди, Дэни и Майки) были никому не нужны особо.Как услышала Энди дальше, это была какая-то богатая женщина, два мужика и девушка потерявшая ребенка. Приехать они должны были к вечеру, и то, в разное время.Немного вздохнув, она взяла в руки камушек и кинула рядом стоящему Майки.—?Абордаж на песочницу ровно через пять минут, собери команду, мы отвоюем этот злобный квадрат, поселившийся в Карибском море! —?Мальчуган весело закивал. Брали на абордаж они всегда весело и громко, что ему нравилось.***Шваген-Вагенс фамилия громкая и смешная до коликов в животе, как думала Энди. Эту фамилию знали все богатые люди, и даже бедные. Казалось, она прославилась на весь мир. Но так лишь казалось. Когда сидя в телефоне она решила поискать кто же это, то сильно огорчилась. То была женщина с белокурыми волосами, квадратным, вытянутым лицом, где красовался нос с горбинкой, длинными ногами, обутыми зачем-то ещё и в туфли, и платьем до половины бедра. Ничем не примечательная, наверняка заносчивая и строгая.Флейта одиноко лежала на кровати в своем привычном футляре. Она была самодельная, красивая, и звук из неё чистый-чистый, такой же красивый. Захотелось вновь поиграть, руки так и чесались взять инструмент и сыграть хоть что-нибудь. Но Энди вновь себя отдернула?— нельзя. Она больше не возьмет её, не сыграет… Ну, разве что совсем чуть-чуть, где-то вечером на крыше, когда все будут на ужине.Все были в школе, учили эти скучные, непонятные уроки, писали в тетрадках, слушали учителя Коннрода в надежде на объяснение, что это да это значит. Но с Коннрадом было глупо так делать, он хотел чтобы они сами поняли, что ?это да это? да значит. Наверное, даже не возможно, ей влетит, хотя влетит-то ей процентов так на сто, но снова слушать монотонную речь, не несущую какого-то смысла, и наполненную бормотанием под нос уже невыносимо.Даже с репетитором скучно, настолько они не любят свои работу… Ну, может и любят, а повторять вот?— нет. Энди сама не любит повторять, это довольно нудно и теряешь последствия других фраз, которые хотел сказать. Впрочем, это не останавливает, а наполняет жгучим интересом вытворить ещё пару гадостей, чтобы увидеть в глазах то раздражение, а во рту не бормотание, а внятные крики.?Кто это сделал??! Энди Фарклей! Кто, черт побери, такое нарисовал?! Энди Фарклей и Майки! Кто это сказал?! Они!?Согласись Джонни, так ведь гораздо веселее, чем икс на игрек равно зет. К чёрту школу! Они совсем не понимают какого быть свободным. Взрослые такие унылые, они заражают тебя этой манией к деньгам, алкоголю и сексу, а ещё ты всё время им подражаешь. Проблемы? Думай о них больше. Неприятности? Ной. Кто виноват? Наказание тебе! Решай все сам, делай все сам, думай сам, только будь как эти заезженные шаблоны.Скелет в шкафу уже плачет от комка эмоций, которые на него сваливаются. Она фактически раздавлен этими словами состояния, эмоций и чувств. Проще стать куклой и ни о чем не париться. У них ничего нет. Ни радости, ни грусти, ни скелета в шкафу…—?Прости Джонни, это вышло случайно. —?Энди бережно кладет телефон к флейте, закрывает футляр и достает из-под кровати укулеле?— на первое время замену гитаре. Наушники потеряны в бардаке шкафа, как и многочисленные блокноты. Можно было бы сбежать, но баланс на карте критично мал. —?Но наш веселый Роджер упал. Мне совершенно остервенело всё это, хочу гулять и быть как птицы. Надеюсь, мы ещё успеваем на чай к Кролику?Скелет в шкафу поднимает костлявую руку и показывается жест О’кей. Энди вздыхает, вскакивает со своей кровати и думает, что пора дать себе Чёрную метку… Покинув пост капитана, как бы прискорбно это не звучало. Белый Кролик на крыше сидит и смотрит на маленькое выступление, в надежде, что его когда-нибудь оживят и согреют чашкой чая. Возможно, он все-таки и жив… Правда это всего лишь фантазии, но то не так важно.Зато в руке у него всегда есть вести, как и документы на удочерение.Чёрная метка выдана также легко, как найден листок с классической музыкой какого-то композитора. Наверное, ей все же надо меньше играть в жанре классики, и может тогда в жизни начнет вести больше. А строить из себя придурка на глазах у взрослых уже перехотелось. Это слишком сложно, чтобы сдержать все насмешки людей.На общем шкафе лишь ободранный клочок бумаги с последними словами ?Встретимся там?. И каждый прочитавший из отряда будет опускать глаза в пол, сводить над собой тучи и мрачно поджимать губы. Там?— это общее нигде. Но это там отнюдь другое. Страшное, серое, холодное. Совершенно не несущее радость.1А тараканы продолжали танцевать сальсу, переходя то к вальсу, то к хип-хопу, то к драматическим мелодиям. Они продолжались ровно до того, пока дверь новой комнаты не захлопнулась со скудным ?спокойной ночи?. Тараканы остановились, улыбка вышла на станции. Тени под глазами были печальней некуда, а руки подрагивали от волнения. Больше шумной кампании нету, ровно как и спасения от замкнутости.Конечно, можно продолжить дальше говорить со стенкой и ссылаться на Весёлый Роджер, но рано или поздно это все равно вылезет наружу. Поглотит целиком. И Энди поддастся не в силах что-либо больше сотворить. Таковы законы безумия. А их, как очевидно, нет, ну или же у каждого тараканы разных видов и форм. У кого-то побольше, у кого-то поменьше. Главное?— сводящие с ума. Хихикающие, мерзкие, скользкие. Повторяющие заезженную пленку ?они сожрали, сожрали…? Кто сожрал, где, когда, кого?— уже тайны носителя. Главное?— напомнить.Энди плюхается на холодную кровать не снимая кроссовок, смысл если они и так вроде чистые. Одеяло пахнет каким-то порошком. Все до ужаса чесоточное, она все-таки скидывает кеды и вертится-вертится-вертится, пытаясь устроиться так, чтобы было нормально. Да только нормально не удается, и она с хлопком катится на пол вбиваясь в ножки кровати как какая-то дворовая шавка. Весь дом?— сплошная, холодная, жуткая синтетика. Ей уже не нравится.Ветки дерева из окна нависают страшными тенями, что готовы вот-вот сцапать и утащить в своё логово. В голове всплывают все страшные истории, которые любил рассказывать Дэни, когда никто не спал. Он вообще любил что-нибудь рассказывать. От тех самых пересказов сказок Марселя, до кулинарных рецептов ?50 оттенков картошки? или ?как потушить макароны?, впрочем, макароны не тушатся, а картошка, когда он дежурил на кухне, была и впрямь вкуснотищей.Энди заползла под кровать, там были не распакованные сумки и одинокие футляры, сложенные друг на друге.На часах?— далеко за полночь, за дверью?— невиданные дорожки и непроверенная местность, за окном?— костлявые пальцы ночной старухи, под кроватью немного пыли и сумки, из которых она бережно достает плед и свитер, складывая его в подушку.—?Что ж, Джонни, сегодня я ночую на полу. —?Севший голос никак не входит вкупе с теплом от батарей. Да и оно слабое. Кажется, что теперь она и впрямь засыпает в озере Коцит. Холод, не сравнимый с руками под холодной водой, попросту пробирает все тело. И одинокая слеза (затем вторая, третья…) стекает по щеке. Просто хочется чтобы кто-нибудь пригрел на груди, сказал, что всё будет хорошо и не отпускал. Но никого нет. Только тишина.Энди всхлипывает, поворачивается, и закрывает глаза, где стоит то место…***Шваген-Вагенс на удивление оказывается не очень злобной, стервозной женщиной. Она просит сыграть Энди на укулеле и, услышав чистый звук, довольно обнимает её. Дальше следуют вопросы где, кто, как учил\училась. Лидия строгая, с завышенной самооценкой женщина в порядке сорока лет. В реальности она выглядит не так противно и злобно, как на фотографиях в интернете. Энди слабо улыбается на похвалу.После странного завтрака ей выдают новые учебники и, в связи с обстоятельствами, отправляют в ?обычную школу?. Дорога до неё занимает не особо много времени, учитывая, что иногда девчонка любит погружаться в свои мысли. Сейчас бы их наверное покормили резиновой кашей, заставили до блеска почистить зубы и пинком под зад отправили в комнату, чтобы отряд палаты номер семьдесят семь сделал эти чертовы уроки.Она даже поверить не может, что сказки мисс Тенстфор по вечерам будут заменены полнейшей тишиной. Вместо рассказов Дэни будет скрип и хруст пальцев ночной старухи, а вместо веселых приключений и Весёлого Роджера?— классическая музыка, от которой она убегала, и правила этикета. Что за бред сивой кобылы? И ведь в оправдание ничего не скажешь. Она уже знает, кто в доме хозяин.Полупустой особняк с страшной прислугой, как визг Мелони, да тем более громадный. И что, скажите пожалуйста на милость, там делать? Сидеть и ничего не трогать, боясь разбить. Хотя, штраф ей не прилетит?— она же приемная, эм, часть семьи? —?но вот тумаки возможно. И косые взгляды в спину.Она уже слышит, как кто-то говорит ?чучело, ненормальная, шавка?. Наверное, тараканы опять завели шарманку. Благо, можно ходить в гости по выходным. Они могут наверстать много чего упущенного.Школа?— невысокое здание в три этажа, но довольно длинное. Энди вылезает из машины, достает тяжелый рюкзак и, помявшись на месте, идет внутрь, чтобы найти новый класс. Учительница оказывается строгой, полной женщиной. Одноклассники тихими как мыши, что довольно непривычно. Сосед?— пустота. А впереди какой-то блондин строящий из себя всезнайку.Энди прикрывает голову руками, когда её зовут к доске. Фыркая на такое поведение, женщина начинает урок. А все остальные с интересом и недоумением пялятся на задние парты, где она сидит. Наверное, стоило захватить с собой шапку-невидимку, это слишком непривычно.