А они уже не горят... (1/1)

Джек Потрошитель Я чуть ли ночь не сотую гонюсь сам за собой. Я не злой, довольно умный, просто что случится, если я убью? я убиваю жертв, а затем считаю сколько их, да что произойдёт, если я всех их разорву? я известный, но я никто. Никто для всех живых. Я убийца умный, но все эти задолбали, не видят глаза подавно ничего, спасти бы себя, но не могу — ведь никто не поможет мне никогда. Жертв мало-много, снова место всё в крови, и из глаз отчаяние тихо катится на лицо, тут столько идиотов, этих глупых, что пытаются меня найти, Я сам их за уши веду. Смеюсь. Издеваюсь. Над. Ними. Всеми. Я не злой, но, услышь меня, читатель дорогой, Не презираешь, ведь, меня за это? Не презираешь.Дилан Клиболд Я словно маленький никому ненужный, разбитый внутри. Сюжет жизни моей до боли всем знакомый, меня среди живых искать не надо, я в могиле тёмной лежу и дальше буду, а в целом давно про меня забыть уж надо. Я побитое, ужасное, тёмное стекло. Так давай же не вспоминай, позабудь обо мне, чтоб не существовал ни для кого я уже, так будет лучше, прекраснее, счастливее и чудеснее для нас всех, особенно для меня, я же в живых себя так долго не видал. Я для неё был лучшим, родным, любимым, а в конце жизни стал пустым, И точно так же для многих других я поначалу красивая сказка, полная чудес, но по итогу становлюсь для них — уродом. Однако для многих сейчас я красивая мечта — тогда можешь смотреть на меня, ничего не боясь, Забудь про меня, не вспоминай про меня, если ты ненавидишь меня, но раз любишь и уважаешь, то полюби меня, чтоб внутри меня ощущалась любовь, радость и рай.Ричард Рамирез Я их до самой жестокой смерти в могилу могу свести, хотя редкою порой так не хочется этого свершать. Порой ночью тёмной я задумываюсь о том, а что бы было, если не убил бы я тогда, тогда я бы не существовал на этом свете вашем жалком. Я вновь сегодня ночью пойду опять убивать, и найдётся мне та одна, что покажется родней, та которая мне будет всех милее и чудней, я подойду к ней незаметно, а потом наброшусь и убью: ну, же читатель милый, не бойся ты так сильно. Обещаю, что тебя не трону нисколько! И эта жертва несчастная будет мне дороже любых дней и цен, я пытаюсь достучаться — тем самым её убив и сделаю я это, пусть и душа, и сердце горят и болят, желая не убивать, я в могилу сырую, тёмную быстренько её сведу. Я в конец убийства своего не замечу от неё живого ничего, потому что дышать она не будет больше никогда, ни ярким днём мятежным, ни ночью холодной, тёмной, ни утром ранним, светлым и ни вечером полу-тёмным, а потом в конце ночь придёт яркая, блестящая, и будет значить это лишь одно, я лягу на землю кровавую, глаза не закрою, на небо подниму и увижу звёзды яркие, что уже не светят без неё.Эйлин Уорнос А как мне не стать серийной убийцей, когда с самого детства живу с шизофренией, когда родители любимые отдали на попечение родственникам другим, когда слово одно гадкое летело в девочку непонимающую и несчастную, Бедняжка втайне горько плакала и девочке хотелось нежить, Но побеги из дома спасали её, те побеги частые, не один раз повторяющиеся, девочка сбегала, чтоб подолгу не нашли её, а представая пред другими появлялась жестокая, беспощадная, никого не щадящая, и сердце обиженное твердило всё ей ?убей!?. И как же мне не существовать серийной убийцей, когда со другими мужчинами шатаюсь по тёмным углам: сделаю вид, что типа убить меня хотели, а потом убью сама просто так, но ты-то читатель, можешь смеяться, а я уйду в полночь холодную и буду притворяться бедною, что надо мне помочь, а в конец-концов убью я его — хотя не очень-то профессионально у меня это получается. Да как, как мне не быть серийной убийцей, когда ею делают люди мои родные, своими бьющими руками и жестокими словами, теми моментами, когда избивают и теми мгновеньями, когда слова несчастные кидают, Из-за чего и психика ломается надвое и хочется мне убивать в глубокую ночь.Эрик Харрис А этот отрывок про меня будет непонятный, странный и тупой точно так же, как и моя попытка расстрелять их всех. Возненавидишь меня — сделаю вид обиженного и злого, как когда-то при жизни делал своей, полюбишь просто так меня — стану радостным и светлым, прощу все свои грехи и твои прощу тоже, обо мне рассказов тысячи полно, но не фанатей по мне слишком часто, не фанатей от лица ужасного моего, редко можешь это делать, ну, а если и делаешь, то прошу не слишком сильно, уж лучше ненавидь, презирай, смерти мне ?пожелай?, я твержу-твержу тебе, а не слышен голос мой давно, лишь фотография тёмно-светлая из биографии моей осталась единственным воспоминанием обо мне, и тебя вдруг однажды так же затянет во тьму — вот на чём конец истории мой должен быть таков, украл я твоё сердце, да? И если нет, то думаю, так будет лучше для нас двоих, всё равно я больше из могилы не прийду на свет живой, возможно, ты услышишь шёпот тихий — и это будет мой! Про меня при жизни говорили, что руки жалкие мои — болезненная смерть, про меня твердили, что лицо красивое моё — обманчивый гнусный вид, я до сих пор насмехаюсь над ними который год подряд и лишь тебе одному говорю, что со мной происходило, и объясняю, почему я начал убивать, что сумел расстрелять нескольких, не обращая внимания на помощи их крик, и как запомнился я всем, а для тебя неизвестно стал кем,ты читаешь это последнее стихотворение, и в этом будут мои последние слова,попрошу тебя, умоляю, меня не забывать,не позабудь ты и друга близкого моего,ведь он когда-то точно так же всем о себе рассказывал.*** Ну, и как тут можно видеть звёзды, когда те уже не горят?