Elodoth (1/1)
Am sa namguli?Другие Уратха говорят, что это значит ?На какой половине луны член твоей стаи??. Но мы знаем правду. ?Какая половина лжива??Ответа на вопрос же, однако, не знает никто.Я сижу на подоконнике, прислонившись к стеклу лбом, и смотрю на желтую половинку луны во тьме. В груди разрастается, едва не удушая, желание завыть. Моя луна. Мое время. Я чувствую невероятный прилив сил, я оживаю.Я хочу выйти на охоту.Но все не так просто. Наша жертва сильна и влиятельна, ее окружают друзья и союзники, она никогда не остается одна.Я уже на охоте. Это моя задача?— отбить дичь от основного стада. Это мне предстоит добиться, чтоб она осталась в одиночестве.Мое терпение велико, но я все же сильно стискиваю пальцы, с упоением глядя на луну за окном. Сейчас та моя половина, что принадлежит человеку, мертва. Другую я еле сдерживаю.Может, та часть, которой я сейчас не чувствую, и есть ложь? Am sa namguli?Но нельзя, нельзя, нельзя... Я со вздохом соскальзываю с подоконника и ухожу в глубину комнаты, чтоб рухнуть на кровать и смотреть в потолок, пока он не станет предрассветно-серым. Только тогда и удастся уснуть.Чертов будильник не даст выспаться. Я с проклятиями сажусь и тру глаза, пытаясь заставить себя проснуться. Время другой половины сущности занять свое место в великой мозаике. Мое место не только во тьме, но и на свету.Но в такие моменты, конечно, я ненавижу свой долг Elodoth.Впрочем, через пару часов я уже приободряюсь и даже улыбаюсь — равно себе и другим. Я скольжу среди людей в непринужденном танце повседневной жизни, обмениваюсь любезностями, предлагаю помощь и напоминаю о старых долгах. Я в своей стихии; я в своей сети.Струны и связи тихо звенят слышимой только мне музыкой. Кто-то кому-то дал обещание, кто-то кому-то бросил слова сгоряча, в пылу чувств, кто-то сделал нечто, что для него необычно. Я слушаю, улыбаюсь, киваю, ненавязчиво задаю вопросы — и запоминаю. Я готовлю должников расплатиться со мной услугами — и они, конечно же, настолько просты, что никто даже не задает вопросов.Доброта, щедрость, готовность помочь и, разумеется, солнечная харизма — кто заподозрит за этим фасадом хоть сколько-нибудь эгоистичные цели? Я никому не отказываю и, к тому же, никогда не прошу ничего для себя. Те, что зовут себя моими друзьями, — кого так вслух называю я, — даже пошучивают про мою святость.Предлагая помощь, я прошу взамен лишь самую малость: доброе дело для кого-то другого.Вот только это дело определяю именно я.— Слушай, дай сегодня телефон сестренке. Для тебя мелочь, а ей приятно. Она ведь мечтает о таком.— Но она собралась вечером в клуб! Вдруг разобьет или потеряет?— Я верю в нее. Если испортит, обещаю оплатить ремонт. Даже потерю.— Серьезно? Шутишь! Тебе что, дядя-миллиардер из Африки наследство подогнал?— Нет. Просто я ее знаю. Зря ты о собственной сестре плохо думаешь.— Ну ладно... но если тебе — да, именно тебе, чего бровь поднимаешь? — что-то понадобится, то проси без стеснения.Я улыбаюсь, раскланиваюсь в очередном ритуале прощания и снова ухожу по нитям своей паутины.— Слушай, ты сегодня работаешь? В отцовском офисе, как всегда? Я тебе скину свой доклад на почту, распечатаешь, хорошо?— Да без проблем... Ладно, мне пора бежать, а то папа опозданий не терпит.— Спасибо! Для меня это вопрос жизни и смерти, — улыбаюсь я; заодно в голове мелькает мысль, что стоит поблагодарить сестру по стае: племя Хозяев Железа поистине повелевает всемирной сетью. Мои таланты относятся к паутине совершенно иного толка.— Слушай, я хочу поблагодарить твоих родителей за бесценную помощь. Правда, у меня дела... передай им подарок от меня.— Пф, было бы что "бесценного"... ой, что это? — В глазах человека разгорается удивление и восторг. Я делаю свою улыбку чуть смущенной. — Какая красота! Тебе бы свой бизнес хенд-мейда открыть, с руками отрывать будут!Я улыбаюсь и снова исчезаю в водовороте города. Этот человек посообразительней прочих, но все равно не сумел понять, где подвох. Для бесценной помощи этот подарок и нужен: в бусинах, нитях и полудрагоценных камнях даже по эту сторону Завесы любой Уратха ощутит отзвук Тени. Но люди никогда не почуют силу Hisil.Солнце опускается к горизонту, и я снова чувствую, как отмирает одна половина моей сути. Когда восходит луна — пусть уже не идеально, но полукруглая, — я чувствую, как крепнет другая.Растворившись во мраке, я наконец позволяю волку вырваться наружу. Я бегу на четырех лапах, вскинув морду к небу, и носом улавливаю терпкий запах шерсти моих собратьев по стае.Они готовы и ждут только меня — настороженные темные силуэты, в глазах отражается серебристый свет. Я киваю и добавляю на Первом Языке:— Дичь осталась одна.Наш вожак тут же стремглав бросается во тьму, и мы легко, беззвучно мчимся за ним.Мы следуем за дичью неотступными тенями, заметные лишь настолько, чтоб возбудить в ней страх. Дичь вздрагивает все чаще, сжимает кулаки, ускоряет шаг, держится поближе к шуму ночной жизни и пляске городских огней. Но волки знают, как отбить уязвимую жертву от стада, а значит, знаем и мы.Дичь выхватывает телефон из кармана, набирает поспешно номер. Ответа не будет — в клубе грохочет музыка, и смартфон на дне сумки молоденькой девчонки лишь зря вибрирует. А абонент, до которого так хотят дозвониться, сейчас дома, в тишине и одиночестве.Дичь снова нервно перебирает пальцами по клавишам, затем выругивается. Я слегка скалюсь, раз не могу улыбаться: неприятно ведь обнаружить, что в банковском приложении вот именно сейчас идут технические работы? А дичь не любит платить наличными, потому их под рукою нет... Какая неприятность — и так не вовремя!Дичь, стиснув зубы, сворачивает в сторону. Мы тенями стелемся за деревьями, скрываемся за домами. Мы в темноте кажемся несведущему взгляду лишь псами, и завтра по этому дорогому району наверняка будет колесить фургон отлова бродячих животных. Но то завтра.Мы гоним дичь по тем местам, где живут мои бесценные помощники. Мощь Hisil, вплетенная в нити, бусины и камни, растекается по округе, подманивает духов из-за той стороны Завесы. Лунный серп нашей стаи — поистине прекрасный шаман.Горбатая луна нашей стаи наконец может не сдерживаться и издает ликующий вой. Дичь, я знаю, в этот момент готова умереть от страха.Я неторопливо трушу вперед, на ходу увеличиваясь в размерах. Нестерпимо сильно хочется принять облик Gauru — тот самый, легендарный, который и знают под словом "вервольф". Но нет способа проще, чтоб сорваться в убийственную Ярость, Kuruth, и потому приходится терпеть.Но в этот момент мне не удается ощутить ни человеческую свою часть, ни даже волчью. Они будто остались далеко-далеко, на разных краях мира, а я балансирую на тонкой нити над бездной — ни то, ни другое, но одновременно все. Am sa namguli?...почему ответ на этот вопрос так сложен?