смирение (1/1)

Расшитые разноцветными узорами дорогие кимоно, сияющие золотые украшения, заваривание чая строго в шесть вечера. Этот дом был похож на темницу, из которой выход был всего один?— смерть.Энджу посмотрела в широкое окно на цветущую позднюю сакуру во дворе и поразилась тому, насколько ей хочется на улицу. Последствия яда, что дал ей Хандзо-сан под покровом ночи, до сих пор откликались в ней. Но зато у нее появилась мнимая свобода, пока не расследуют дело.Больше всего ее изумляло то, насколько легко Токугава-сан предложил ей замужество, чтобы продлить время. Но все равно в его лисьем взгляде она видела лишь тьму.Когда же ее жизнь стала походить не на жизнь, а на ее жалкое подобие?Энджу не знала ответа на этот вопрос, как и на многие другие.У нее постоянно болела голова, и даже дорогие подарки, которые дарил ей Токугава, не радовали. Противоядию она радовалась и то больше, как и различным историям, благодаря которым скука ненадолго развеивалась.Дни текли медленной патокой, у которой не было ни конца, ни края.И она задыхалась под грузом лживой вины, и иногда ей верилось, что это она убила императора.Она?— в и н о в н а.Или нет?Токугава приходил ровно в шесть вечера со служанками, что неизменно несли новые свадебные кимоно и поднос с чаем.Он сам его заваривал и давал ей вместе с противоядием. Он сам сладко расписывал достоинства всех нарядов и украшений к ним. Он улыбался так ярко, что Энджу слепило глаза.Заканчивалось все тем, что приходил Хандзо-сан и звал на ужин своего господина. А она вновь оставалась одна в полной тишине, от которой по коже пробегали мурашки.Иногда служанки читали ей перед сном. Иногда даже пели колыбельные — от них было еще страшнее.Энджу казалось, будто ее жизнь кончилась, когда умер император. Что, выпив яд, она превратилась в мертвеца, что сейчас просто лежал на кровати, разлагаясь и рассыпаясь на кусочки.Правду говорят, что человек обездвиженный теряет рассудок. Ей было больно разговаривать: словно в горле застряли тысяча игл. Возможно, в тех моментах, когда разум гас, тоже был виноват яд.Лето ворвалось в комнату неожиданно, и с ним же пришла весточка, кто на самом деле был убийцей.Кровь Энджу застыла в жилах, когда она услышала имя. С трудом двигаясь, не имея возможности толком говорить, усилием воли она ухватилась за кимоно Хандзо-сана и попыталась дотянуться до письма.Токугава-сан позади него улыбнулся чрезвычайно мягко и приказал отдать ей эту ненужную бумагу. Энджу схватила письмо, чуть ли не рвя его.Имя выжигается в ее памяти навеки: ?Куроюки?. Тот, кто был для нее членом семьи, тот, который в детстве таскал ей прекрасные цветы, тот, за чьи шалости ей приходилось извиняться.И м е н н о т о т ?К у р о ю к и?.Слезы капнули на строчки, смазывая их в черное пятно. Энджу показалось, что она умерла вместе с этой вестью. Убийца — ее дорогой друг, который сейчас был в бегах, который был одинок, который разделил с ней детство.Не боясь запачкать свой рукав, Токугава-сан смахнул слезы с ее щек, но она этого даже не заметила — лишь вцепилась в него ослабевшими руками, переставая различать явь и сон.Пусть все это будет глупым сном, в котором…Теплые объятия убаюкали ее, и Энджу смиренно, с гудящей головой и резью в глазах заснула.