Сердце твоё (1/1)

— Ваше сходство поражает, — ухмыляется Триш.— Я похож на ворчливого старикана с радикулитом? — тут же взвивается Неро.Он приехал получить заказ и немного потренироваться. Но эта невыносимая женщина вновь завела свою шарманку!— Тем обиднее огребать “Мятежницей” на каждой тернировке? Да еще и от старикана с радикулитом, — хохочет Данте со своего места.Неро хочется воткнуть в него Королеву: прямо промеж глаз, или во вздымающуюся от смеха грудь. Он еще не решил куда именно. Его до кровавой пелены перед глазами бесят эти разговоры. Потому что он не слепой. И от одной мысли, что Данте может быть его отцом, хочется лезть на стену, крушить всё вокруг. Проблема была в том, что Неро не хотел, чтобы Данте был его чёртовым папашей. Хотя всё детство мечтал о том, как родители вернутся за ним.— Я просто не хочу ранить твою гордость. Судя по размерам меча, она у тебя очень хрупкая, — шипит Неро.Триш давится чаем, из глаз брызжут слёзы и она смеётся в голос.— Это мне напоминает ту историю с рыжим париком и каблуками, — говорит она и заливается новым приступом смеха.Данте выглядит крайне недовольным.— Что за история? — тут же пытается выяснить Неро.— Только попробуй, Триш, и я расскажу Леди про Оскара!Чем сильнее Данте не хочет рассказывать какую-то историю из прошлого, тем сильнее Неро хочет её знать.— Зануда, — тянет Триш, бросает взгляд на побитые демонами и временем настенные часы и вздыхает, — мне пора.Вообще-то Триш ему нравится. Она сильна, остра на язык и знает просто миллион позорных историй о молодости Данте. Но стоило ей начать говорить об их схожести, как Неро хотелось по меньшей мере оторвать ей голову.Она оставляет кружку с недопитым чаем прямо на стопке коробок из-под пиццы, наклоняется к Неро, обнимает коротко и тепло, шепчет в ухо: “рыжий ему совершенно не идёт”, хихикает, как девчонка. Когда дверь за ней захлопывается, Неро всё ещё сидит с крайне сложным выражением лица, потому что мозг у него кипит при попытке представить что могло привести к истории, в которой есть парик и каблуки. Но на самом деле его волнует не совсем это. Совсем не это. Между бровей у него обеспокоенная складка, когда Неро всё же решает озвучить донельзя нелепое предположение. Он собирает волю в кулак и словно бросается в омут с головой.— Ты мой отец?Слова, словно бетонные плиты, валятся в тишине комнаты на голову Данте. Он давится куском пиццы и надрывно кашляет, думая, что умрёт совершенно нелепой смертью.— Нет, — выдавливает он из себя, когда откашливается достаточно, чтобы перестать видеть свет в конце тоннеля.— Ты уверен?Неро смотрит упрямо, исподлобья, у Данте воздух поперёк горла встаёт — так он похож на Вергилия сейчас. Бесконечные, неизбывные, беспросветные, как полярные ночи, вина и тоска затапливают, как мощная приливная волна, тянут за собой, душат, выворачивают рёбра, ещё секунда — и искорёженная грудная клетка разорвётся изнутри.— Я уверен, — усмехается Данте ехидно, — не люблю сюрпризы, знаешь ли.Неро не знает почему, но то, с какой уверенностью об этом говорит Данте, делает его… счастливым? Совершенно нелогично счастливым.Он надеется, что больше не будет этих нелепых сравнений. Но буквально через несколько дней всё повторяется.— Да сколько тебе повторять, пацан, следи не за руками, а за глазами! Они не обманут! — Данте опирается на Мятежницу и смотрит сверху вниз.Неро хочется садануть ему промеж ног, чтобы перестал ухмыляться так паскудно.— И давно ты стал таким умным? — Леди приподнимает бровь и сарказм буквально сочится из неё, — он делает ровно то же самое, что и ты в его годы. Точь в точь.— Ладно, ладно, — Данте шутливо поднимает ладони в знак капитуляции.— Моя очередь, — улыбка Леди не предвещает ничего хорошего.Как это ни странно, но тренировка с ней выходит гораздо более плодотворной, чем с Данте. Сосредоточиться на её глазах оказывается куда как проще, чем на глазах Данте — ладони не потеют и никакой внезапной тахикардии — и Неро блокирует почти все её атаки.— Ты просто не умеешь обращаться с детьми, — самодовольно хмыкает Леди, когда они заканчивают.— Я не ребенок!Если ещё хоть раз его здесь назовут ребёнком, он разнесёт это чёртово агентство по кирпичику.— Да-да, Данте вот точно так же дулся. Ты бы видел, каким он был выпендрёжником, — смеется Леди, ероша Неро волосы.Неро хочет на неё злиться, но не может. Улыбка у неё теплая, руки нежные, а в глазах смешинка пополам с грустью — она действительно скучает по тому времени, понимает он.Но, когда Моррисон тоже отпускает с десяток набивших оскомину шуточек об их похожести, Неро психует по-настоящему. Он злится, пока возвращается в Фортуну, злится за ужином, злится, когда идёт в душ. И когда неровные пряди падают в слив раковины, он всё ещё зол. Чуть отпускает его только тогда, когда он поднимает голову и смотрит на собственное отражение — это катастрофа! Неровно обрезанные пряди торчат в разные стороны, а взгляд отдаёт безумием.Вот дерьмо!Он не понимает, что происходит. Большую часть жизни он мечтал, что однажды отец или мать вернутся за ним, заберут из этого серого отвратительного города и будут любить без всяких условий и причин, несмотря на его отвратительную демоническую руку. Но сейчас это последнее, чего хотел бы Неро. И Данте — последний человек, которого он хотел бы видеть своим отцом. И связано это даже не с тем, что он вечно сидящий на мели пижон. Всё куда сложнее. Важная, не дающая покоя мысль зудит где-то на самом краю сознания, но Неро испытывает глупый, безотчётный страх перед ней. Он знает — стоит взглянуть на неё, и всё сразу станет ясно. Но ясность эта не принесёт покоя, а лишь усложнит и без того нелёгкую жизнь. И Неро бежит от неё, как от огня.— Неро? — Кирие робко стучит в дверь, и голос у неё обеспокоенный.Кажется, он засиделся в ванной слишком долго.Несколько мгновений он пытается собраться с силами, но выходит чертовски дерьмово. Когда дверь открывается, Неро сгребает Кирие в охапку и прижимается к её родному плечу. Боже, как хочется вернуться в детство, когда самой большой бедой было падение с дерева в заросли старой ежевики. А самой ужасной болью были разодранные колени, которые Кирие весь вечер обрабатывала.Её крошечные ладошки твердо ложатся ему на плечи.Он чувствует себя глупым подростком.— Пойдём, исправим эту катастрофу, — мягко смеётся Кирие и тугой узел под солнечными сплетением ещё немного расслабляется.Неро хмуро рассказывает о том, как его выбесили сравнения с Данте и он немного психанул, пока Кирие заливисто смеётся и проворно исправляет тот кошмар, что он сделал с волосами.— Как дитё малое, — фыркает она, когда заканчивает.— Эй!— Разве не так?— Ненавижу, когда ты права, — бурчит он.— Почему тебя так беспокоит ваше сходство?— Не знаю. Бесит, и всё тут. Когда он сказал, что никакие мы не родственники, мне даже дышать легче стало. Вот дерьмо. Словно это всё меняет.— Возможно, так и есть? Когда ты возвращаешься в Фортуну от Данте, у тебя глаза горят. Ты сияешь, будто солнце, и улыбаешься, постоянно улыбаешься, — Кирие гладит Неро по коротко остриженным волосам. — И чем дольше ты здесь, тем меньше в тебе света, тем меньше в тебе счастья.Неро словно током бьёт. Он судорожно поднимает глаза.— Я счастлив здесь. С тобой. Мы, — Неро делает неопределенный взмах рукой, — здесь. Здесь вся моя жизнь.Кирие хмурится.— Ты думаешь, что можешь быть счастлив моим счастьем, но это не так, — голос у Кирие спокойный и теплый, она уверена в каждом своём слове. — Твоё место не в Фортуне. И сердце твоё тоже не в Фортуне. Разве ты не понимаешь? Оно с Данте.Неро задыхается. Неро рассыпается на осколки и не может смотреть ей в глаза.— Неправда, неправда, неправда, — шепчет он как заведённый.— Посмотри на меня.Неро утыкается в живот Кирие и судорожно мотает головой. Её маленькие ладошки гладят его по волосам. И в этих движениях столько понимания, бесконечной любви и спокойствия — Неро чувствует, как это тепло обволакивает его.— Посмотри на меня! — голос у Кирие спокоен и твёрд.Неро поднимает глаза.— Если ты останешься здесь, то никогда не будешь счастлив. И я больше никогда не увижу того света, что есть в тебе. Никогда! Я не прощу тебе, если ты останешься здесь. Слышишь меня? — голос её набатом бьёт в ушах, выдирает, выкручивает нервы. — Ты должен быть там, где твоё сердце.Неро чувствует, как каждый вырванный нерв становится на своё место, как ревущий в ушах ветер превращается в тёплый летний бриз, как сердце наполняется безграничной верой и надеждой на завтра.— А если твоё глупое сердце опять будет растерянно, я буду ждать тебя здесь.Кирие улыбается. И в этой улыбке столько силы и уверенности, что хватит на двоих. Неро глубоко вдыхает вечерний прохладный воздух, заполняющий их крошечную кухню и впервые за долгое время знает, чего хочет.