Инстинкт собственника. (1/1)

Аластор таращился в никуда. Перегоревшие лампочки глаз безжизненно смотрели сквозь темный глянец потолка, не отражаясь в нем. Его лицо казалось странно пустым - клыкастый оскал сжался до узкой черточки. Уголки темных губ, чуть опущенные вниз, выглядели дико.В комнате царила абсолютная тишина. Не пищало оборудование, задушенно молчало радио, даже вечный треск помех электровакуума испуганно притих. Свет тоже сбежал, оставляя Радио-Демона в темном тяжелом воздухе, точно на дне реки. Болезненно вцепившиеся в подлокотники когти были единственным, что не казалось мертвым вторично. ***Энджел отказался от предложения заживить руки ещё до того, как Аластор его озвучил.На вопросительно поднятую бровь он бросил с плохо скрываемой грустью:- Старые шрамы помогают меньше замечать новые. - А если не будет новых?, - не глядя на Даста, медленно произнес Радио-Демон.Порноактер фыркнул с насмешливым отчаянием и закинул ноги на подлокотник.- Напомню, что я, как мило решил сообщить тебе Вокс, прямая собственность Валентино. И несмотря на то, что я... провинился, контракт он разрывать не собирается, дорогуша. Аластор безразлично повертел в руке трость. Дасту совершенно не обязательно было знать, что на его "принадлежность" порностудии уже активно покушались. И что олень быстро догадался, что Валентино просто заживлял руки Энджела, когда заканчивалось свободное место, и начинал заново.- Ха! Возможно, какие-то обстоятельства смогут поменять его планы.Энджел развалился в кресле ещё вольготнее, покачивая ногой в длинном черном сапоге и подперев подбородок одной из рук. Снова в перчатке.- Ал, сладкий, оставь игры в благородное спасение полоумной принцессе. Я ни за что не поверю, что ты просто так вдруг решил спасти мою тощую задницу из лап Вэла и даже ничего не попросишь взамен.- А я и не говорил, что для меня это невыгодно, - улыбка Аластора стала хищной, - Если рейтинги этого паукообразного упадут из-за потери главной звездочки - а они упадут - ему это сильно не понравится. Да и ты явно не очень его любишь - чем не причина насолить, м?- Олененок, - Даст поднялся на локтях и резанул Радио-Демона неожиданно острым и холодным взглядом, - Это не вопрос того, насколько кто-то кого-то любит. Это вопрос выживания. Пока я делаю то, что говорит Вэл, у меня есть порошок, дурная слава и толпы придурков, готовых платить, чтобы лизать мне туфли. И если за это нужно расплатиться тем, чтобы босс срывал на мне... стресс, то это лучше, чем оказаться вышвырнутым на улицу.- Именно поэтому тебя все-таки вышвырнули на улицу, - саркастично наклонил голову вбок Аластор, пронизывая внимательным взглядом столь удивительно изменившегося Энджела.- Не твоё дело, сладкий, - разноцветные глаза превратились в щелочки, а обычно сладкий тон мог, казалось, заморозить целый материк, - но я лучше потеряю ещё несколько пальцев, чем всё.Радио-Демон невольно скрипнул зубами, представляя Вокса и Валентино, с мерзким хихиканьем тушащих об улыбающегося Даста сигареты.- Я и не предлагаю тебе сбегать в никуда, - осторожно произнес он, пристально наблюдая за реакцией.Энджел усмехнулся так, что на языке стало горько.- Предлагаешь мне стать твоей собственностью? И что ты захочешь за это? Знаешь, Ал, я был бы очень за, чтобы ты мной овладел на какое-то время, - Не удержавшись от пошлости, паук подмигнул. Жутковато, с болью ожившего манекена во взгляде. - только не как очередной игрушкой. Эта фантазия меня уже не прельщает.Мне так надоело быть чьей-то собственностью, - читалось за горечью на внезапно серьезном лице Энджела, - Но ты тоже не видишь во мне ничего больше, чем цветастую тряпичную куклу, которую порвешь на клочки и выкинешь. ***Красные когти страдальчески проскребли по креслу. - Ломка, - мысли двигались медленно, будто продираясь сквозь толщу собственной тяжести. - Обычная ломка. Причина для выработки гормонов исчезла, уровень серотонина и эндорфинов резко упал. А мозг требует продолжения банкета. Аластор запрокинул голову. Он не привык отказываться от желаемого. Каким бы странным и трудовыполнимым оно ни было - сейчас демон точно знал, чего хотел.Все возможные источники света вспыхнули холодными звездами, ярко, до боли в глазах. Растекшиеся чернильные пятна зрачков сжались в две точки - угольки среди тлеющего алого пламени. Просияший уверенной, подвижной улыбкой, Аластор пружинисто подскочил с кресла, кидая быстрый взгляд в зеркало. Притвориться, что его нет в номере, у Энджела бы не получилось. Тот упорно не реагировал на стук в дверь, но Радио-Демон точно знал, что порноактер у себя. Поэтому, удерживая поднос на одной руке, он требовательнее затарабанил костяшками по темному дереву. Раздражённое "Какого хера? Войдите, если так, блять, нужно!" раздалось одновременно с тем, как Аластор, наплевав на отсутствие ответа, открыл дверь. Необъятное количество кислотно-розового резало глаза, и хозяин этих фуксиевых джунглей выглядел настолько оторванным от этой картины, что казалось, будто забрел не в ту комнату.Энджел из образа, который так тщательно лелеял, соблазнительно лежал бы в прозрачном пеньюаре и чулках на кружевном поясе и катал на языке виноградинки. Или упоительно дрочил с кучей игрушек, извиваясь в тонне блестящей смазки и приглашая несуществующего наблюдателя присоединиться.Игрушки, впрочем, определенно имелись, о чем свидетельствовал внушительных размеров ящик, явно использующийся по совместительству как прикроватный столик. Но настоящий, не кривляющийся Энджел сидел на кровати в свободной мягкой пижаме, скрестив ноги и что-то оживленно тыкая в телефоне. Уютный серый костюм со свинками-ангелочками почти полностью скрывал тощее тело, нерасчесанные волосы растрепались и торчали во все стороны. У кровати примостились пушистые тапки с мышиными носиками. Даст поднял голову, и Аластор подумал, что видит того без макияжа едва ли не впервые. Оказывается, у порноактера были огромные круги под глазами, которые тот прятал под консилером и темными тенями на нижнем веке, и оттенок кожи был отнюдь не настолько персиково-свежим. Энджел, видимо, подумал о том же - и вдруг оказалось, что он умеет краснеть. Неярко, едва заметно - но гораздо красивее, чем мерцающие румяна. Застигнутый врасплох, паук подскочил с кровати, теряясь между радостью, удивлением и смятением.- Ал?, - только и смог выговорить он, нервно сдергивая с ближайшего стула длинный кардиган с поясом и заматываясь в него, как в кокон. Аластор улыбнулся мягче, чем планировал. - И тебе добрый вечер. Сегодня на редкость отвратительно промозгло, - он неопределенно махнул ладонью в сторону окна, в темноте за которым действительно моросил совершенно мерзкий дождь, больше похожий на густой взвешенный туман, - поэтому я решил, что кружка хорошо сваренного глинтвейна ещё никому не мешала.О том, почему он не стал пить этот самый глинтвейн в компании микрофона и книги, Радио-Демон умолчал.- Глинтвейн?, - Энджел поднял изящно очерченную даже без "обработки" бровь и пригладил распущенные волосы, - я бы не отказался. Извини, что я так... Кто ж знал, что ко мне сегодня будет ломиться сам Радио-Демон, чтобы немного выпить, - к концу фразы порноактер успел более-менее прийти в себя, и вернулся к привычному несерьезно-саркастичному тону.-Ха! Существование в трех мирах наполнено сюрпризами и неожиданными совпадениями, дорогой Энджел, - усмехнулся во всю зубастую пасть Аластор, - никогда не знаешь, какая судьба ожидает тебя за дверью!Не по размеру длинные рукава кардигана полностью скрывали две пары паучьих рук, но, когда Энджел осторожно принял из рук Радио-Демона горячую кружку, ткань слегка задралась, делая отсутствие перчаток очевидным. Даст устроился в кресле и поднес ароматный напиток к лицу, с видимым удовольствием вдыхая гармоничный букет вина и специй. В глаза бросилось, что он держит кружку как-то странно, неловко - всеми четырьмя руками, но определенно не всеми пальцами. Четыре отогнутых мизинца составляли компанию неестественно далеко оттопыренным пальцам с недостающими фалангами. Энджел выглядел так, будто ему очень хочется зажать раскаленную керамику между ладоней, - но очевидно, не мог этого сделать из-за свежих ран и ожогов. Это удручающее зрелище наверняка вызвало бы острый приступ жалости у кого-нибудь вроде Чарли. У Аластора, которому было противоестественно ощущение жалости, болезненная картина всё же вызвала определенный неясный дискомфорт - и он не знал, почему. Такой Энджел - в мешковатой одежде, ещё больше подчеркивающей его нездоровую худобу, с синяками под глазами, растрепанный, грустный и потерянный в своих жалких попытках удержать кружку хоть сколько-нибудь удобно - напоминал подростка. Очень одинокого, вечно мерзнущего, брошенного и нелюбимого. Эта внезапная искренность, которой был буквально пропитан воздух вокруг порноактера, пытающегося вести себя обычно, резала глаза хуже яркого света. Давила на маску самого Радио-Демона, заставляя её неприятно зудеть. Нервно постукивая свободными пальцами по кружке, Даст наблюдал, как Аластор оглядывается по сторонам в поиках второго кресла. Внимательнейше изучает его - очевидно, на предмет пятен органического происхождения. Не находит, но все-таки достает из кармана небольшой платок, увеличившийся до размеров покрывала, и педантично размещает его на сиденье и спинке, прежде чем удобно устроиться с собственной порцией глинтвейна. И почему-то держит кружку только кончиками пальцев. - Мне всё ещё больше нравится сангрия, - замечает Энджел, аккуратно отпивая, - но придется признать, что в такую погоду что-то горячее определенно лучше. Не думал, что здесь ещё кто-то помнит, как варить глинтвейн.- Не думаю, что в мире живых кто-то сейчас это помнит, - фыркает Аластор, - я слышал, они теперь просто посыпают его корицей вместо того, чтобы добавить палочки во время приготовления!- Кощунство, - улыбается Даст иронично, и смотрит на Аластора из-под растрепанных платиновых прядей, - кажется, это тянет на новый смертных грех.- Согласен - с серьезным видом отвечает Радио-Демон, и они оба смешливо хмыкают. - Ал, - Энджел все еще сверлит его взглядом. Олень переводит глаза, вопросительно поднимая бровь. - Я видел у тебя много книг. Ты, видимо, любишь читать? Можешь.. немного почитать что-нибудь.. вслух? Аластор улыбается шире, пытаясь скрыть удивление. Подумав немного, очерчивает пальцами в воздухе сложный знак и раскрывает ладонь, на которую ложится явно старая, но бережно сохраненная книга. Название кажется Энджелу смутно знакомым.Привычным движением Радио-Демон откидывает обложку одним большим пальцем, - наталкивая на мысль, что часто читает вот так, в кресле, с чем-то горячим и ароматным в другой руке. - 1866 год ознаменовался удивительным и необъяснимым явлением, которое, вероятно, еще многим памятно. Оно крайне взволновало жителей приморских городов, сильно возбудило умы в континентальных государствах и особенно встревожило моряков*, - начинает Аластор, закинув ногу на ногу. Его губы снова остаются неподвижны, и голос звучит сам по себе - ещё более дикторский, чем обычно. Низкий, бархатный тембр льется ровно, убаюкивающе, как радиостанция, на которой крутят старый джаз, и привычный треск помех дополняет его странным уютом, вызывая в воображении образ маленькой рубки ведущего. Энджел не очень слушает, что именно говорит демон в красном - тот, кажется, мог бы читать хоть сборник рецептов по приготовлению человечины или какой-нибудь технический справочник. Он вслушивается в спокойный, но живой, как низкое пламя, голос, и думает, какой он красивый. Какой сам Аластор красивый - даже такой, домашний, с кружкой в одной руке и книгой в другой. Улыбающийся только краешками губ, почти неподвижный - только вертикальные зрачки бегают по строчкам под полуопущенными ресницами. Ещё думает, почему демон сам к нему пришёл. Из транса Энджела вырывает рука, осторожно достающая из его пальцев пустую кружку. Недоуменно моргнув, он поднимает глаза. Аластор смотрит на него сверху вниз с трудоописуемым выражением лица. Ставит кружку на подлокотник и приглашающе протягивает ладонь. - Умеешь танцевать что-нибудь... приличное?, - игривые огоньки мерцают в алых глазах.- Спрашиваешь, - ухмыляется Энджи, кладя свою руку сверху, свешивая закинутые на кресло ноги и поднимаясь, - Танцы у меня в крови, детка. Аластор щелкает пальцами, включая музыку, и Даст удивляется настолько, что едва не пропускает первый такт, втягиваясь в танец вслед за Радио-Демоном. Тот ведет жестко, уверенно и быстро - неудивительно, что неуклюжую Чарли ему пришлось буквально таскать за собой*. Хищная, звериная грация скользит в каждом движении, и Энджел не отстает, перетекая живой ртутью из одного па в другое. Strangers in the night - two lonely people, We were strangers in the nightUp to the moment when we said our fist helloLittle did we knowLove was just a glance away, a warm embracing dance away *Аластор кружится по наитию, легко и стремительно, аккуратно сжимая в своей руке узкую ладонь. Руки Энджела прохладные, шершавость покрывающих их ран непривычная, после гладкости перчаток. Удивление и восторг в неожиданно умных глазах подкупают, вызывая незваную нежность, но сейчас оленю все равно. Секунда, на которую замирает время, оставляя их обоих воздушно-радостными, длится так долго, что Радио-Демон, кажется, успевает проиграть песню несколько раз на повторе, не заметив. Музыка уже замолкает, но они кружатся ещё немного - и не признаются, что просто не хотели разрывать этот момент почти взаимной искренности. Почти нежности. Однако все же останавливаются, и Аластор делает шаг назад. Энджел делает два шага вперед и с внутренним отчаянием смотрит, как алые глаза снова затягиваются кромкой льда. - Ал, - почти отчаянно произносит он. Тот прищуривается, делая улыбку хитрее - и шире.- Ты можешь не улыбаться хотя бы минуту?!, - в голосе Энджела и злость, и мольба, и прорывающаяся против воли обида. Порноактера бесит, что после такого количества откровений его самого не удостаивают совершенно ничего. Как будто с ним просто снова играют, и почему-то в случае Аластора это ужасно обидно - особенно когда секунду назад он казался близким, чувствующим... живым. - Ха! Нет, - будто выливает ведро ледяной воды на голову Даста Аластор, и порноактер проклинает свою внезапную доверчивость. - - Какого хера, Ал?! - взрывается Энджел, - Сколько ещё откровений ты хочешь от меня, прежде чем хоть немного побыть настоящим, а не сраной говорящей радио-куклой?!Радио-Демон склоняет голову, внимательно наблюдая за взбешенным порноактером.- А если я и есть говорящая радио-кукла?, - мрачно отвечает он, в очередной раз теряясь в противоречивых чувствах.- Я ЗНАЮ, ЧТО НЕТ! Энджел окончательно выходит из себя, хватает одну из пустых кружек с кресла и замахивается. Но ударить не успевает - на голову обрушивается нечто, тяжелое, как удар кувалды, и Даст падает на колени, едва не ослепнув от боли.Вскидывает голову и задыхается от возмущения. Аластор, рефлекторно отпрянувший назад, сжимает в пальцах небольшую тряпичную куклу. С восемью конечностями. На лице которой пришиты розовые и черные пуговицы-глаза, а с головы свисают несколько длинных платиновых волос.Кровь стынет у него в жилах, и вскипает одновременно.- Я, кажется, говорил, что не стоит меня провоцировать. Энджел. - чеканит Аластор. - Я разочарован.И стоит порноактеру моргнуть, Радио-Демон исчезает. О том, что он здесь вообще был, напоминает только кружка, которую Даст сжимает так сильно, что ещё теплая керамика покрывается трещинами.