Часть 5 (1/1)

У Вани в голове что-то наподобие парада на День Победы: пехота, танки, артиллерия и финалочкой салют.Дерьмово-то как, Господи.Он старается не шевелиться, потому что рвота к горлу подкатывает. Слабость во всём теле, и вообще из стороны в сторону шатает.Штормит.Чудится, что он?— юнга, а за штурвалом Хованский?— проще сразу на корм рыбам пойти.Ванька как обычно думает, что надо бросить пить, а вслух одними губами бурчит: ?где моё пиво??. Желание ?за ЗОЖ!? у него обычно до первой приятной компании держится, а он с Мироном живёт,?сами понимаете.В башке не воспоминания, а одно только невнятное, нелепое пятно, которое постепенно хоть чем-то заполняется, как полотно маленькими мазками кисточки. Ваня старается память сильно не насиловать, потому что за то, что всплывает, ему стыдно. Выходка эта, пляски в такси, Мирон, прущий его на себе в квартиру.Пизда, если одним словом.Конечная.Он редко до такого состояния ужирается. Редко, но, блять, метко.Мирон ёрзает на кровати, а Ваня из-за тряски издаёт скулёж. По звукам?— предсмертный. Так раненное животное воет,?какой-нибудь благородный лев, но точно не петух, который без башки ещё какое-то время бегает. Рудбой бы сейчас не отказался без головы полежать, один хуй?— она лопается и раскалывается. Даже не так?— крошится, как хлебушек. И сам Ваня тупой, как хлебушек, ну кто столько пьёт?Вопрос дохуя риторический.Рудбой лежит головой у Мирона на груди. Его пальцы нежно массируют виски, поглаживают и перебирают волосы. Но особый кайф?— это прикосновения ко лбу. Целебные они, что ли? Ваня от удовольствия глаза прикрывает, сосредотачивается на этом, хотя ужасно хочет пить и ссать. Одновременно?— во прикол, да?У Мирона какие-то золотые руки. Он ими и реп, приносящий миллионы, пишет, и ебанутых монстров лечит, приносящих один геморрой во всех смыслах этого слова. Хотя главная заповедь Евстигнеева ?не навреди?.—?Давай я тебе таблетки принесу? —?Мирон старается говорить тихо, он ведь не чудовище, только Ваня всё равно морщится.Он как представит, что придётся на свою половину кровати двигаться, его сразу тянет блевать, да и рук этих лишиться… ?такое себе. Да ну его на-хуй, короче.—?Нет. Гладь. Лежи. —?Его голос подводит, но Мирона два раза просить не надо, он и так понимает.Прикосновения становятся ласковее: он Ванину чёлку назад зачёсывает и водит подушечками пальцев по лбу. Ваня уверен, будь его воля?— поцеловал бы, но хуй он так согнётся, косточкам уже не двадцать лет.Евстигнеев от удовольствия едва ли не мурчит. Если для этого?— для таких ласк от Мирона,? нужно умирать, то он вроде как не против. Во всяком случае, сейчас.Не так уж и пугает алкаша похмелье. Особенно когда рядом такой горячий доктор.—?Ладно. Ещё пять минут, но потом долой эту народную медицину. —?У Мирона усмешка мягкой выходит, а потом он пальцем по его носу ведёт, и Ванька плывёт окончательно. Хорошо ему очень, —?Ты на трупешник похож. Из гробницы фараона. Особенно в этих белых простынях. Вылитая мумия.Окси тихо ржёт, явно сдерживается. Боится поди, что угробит Ваню своими писклявыми воплями. Так-то этим Рудбоя удивить сложно?— столько лет вместе, но сейчас, пожалуй, не стоит.—?И тебе, Мирон, доброе утро. —?Ваня фыркает лениво. Потому что делать что-то не лениво ему сейчас нельзя?— больно, аж где-то в затылке отдаёт, —?И не фараона, а императора.—?Но я ещё не сдох.Ебать у него самомнение. Хотя всё равно ведь в самую точку.—?Многие так не считают. Ты погугли, а я пока посплю.Но поспать Ване не удаётся, несмотря на все предпосылки: утро, мягкую кровать и больную голову.Мирон, как и обещал, приносит ему таблетки, стакан воды и зелёный чай после?— детокс, восстановление водного баланса и прочая хуета, в которой Ваня не особо шарит.Становится легче, не так, чтобы совсем, но жить можно. Таблетки начинают действовать, голова плюс минус приходит в норму, так что о былом пиздеце напоминает только жжение в желудке.Ваня залипает в телефон, ловя фейспалм с сообщения Женьки: она интересуется, не сдох ли он, и если сдох, то какую фотку он хочет себе на надгробие.Ване похуй, только пусть напишут ?в рот вас ебал?, потому что это правда, и в его стиле получится.—?А ты куда собрался такой нарядный? —?Он бросает взгляд на Мирона, натягивающего на себя джинсы?— для выбрасывая мусора слишком жирно, а для кровати слишком не голышом.Загадка.Ваня так-то помнит, что они вчера студию проебали, но ему эгоистично не хочется, чтобы Окси уходил.Проваляться весь день в кровати, щёлкая каналы и отвлекаясь на поцелуи, было бы идеальным решением.Но давно стоит понять, что из идеального в их жизни только оладушки и Лил Хесус.—?Да я… —?Мирон на него смотрит так, что Ване в миг нехорошо становится. Жопа подсказывает: ?то, что сейчас скажут, тебе очень не понравится, Ванечка?. Ване обычно всё, что Мирон говорит, нравится, если это не начинается на ?Сла? и на ?ва? не заканчивается, —?Мы с Гнойным договорились встретиться, про проект перетереть.Вот и оно — не нравится.Проект… Проект, блять. Просто его память услужливо на задний план отправляет инфу о том, что Слава с удовольствием впишется в эту движуху, а теперь говно всплывает и тихо шепчет: ?Привет?.Впишется он. По морде бы ему кто прописал, вот это была бы тема,? жаль, что чеченцы?— дело прошлое, сейчас их ой как не хватает.—?У тебя деньги на интернете закончились? Хочешь, я положу? —?Ваня на кровати к нему подползает. В мозгах щёлкает, что это убого как-то выглядит, но он всё равно складывает руки на груди?— в защитном, мать его, жесте. Ему просто хочется ближе, чтобы в глаза смотреть: он не специалист по считыванию информации с рожи, но чаще всего, когда Мирон врёт, видит, —?Ты только скажи.Окси вздыхает так печально и с усталостью размером с родину мать, как будто пять смен отпахал и к героям труда себя причислил. А на самом-то деле мотается от одного хуесоса к другому, прикрываясь дежурным ?дела!?, и за такое памятник не ставят, Слава Богу.Везде этот Слава, блять. Чё за имя такое уёбское?Не мотается, а будет мотаться. Только вот это не успокаивает нихуя. Мотается, будет мотаться?— итог в целом один.—?Можно и в телеге обсудить, конечно, но я не хочу ему ничего скидывать, пока не буду уверен, что он не валяет дурака.—?Тебя что ли?Ваня язык себе прикусывает, он вообще это говорить не хотел, само как-то с языка слетает. Рудбой болтать не любитель, но если начинает, то обязательно хуйню какую-нибудь сморозит. Вот правильно он раньше всё время молчал, так проще было. Лучше. Он умнее так кажется. И не только кажется.А с Мироном как жить начинает, и всё?— пиздит теперь и не контролирует.Ване стрёмно.Не из-за того, что он говорит, а из-за того, про кого он это говорит. Это важнее. Можно подъебывать как угодно, но если на эту тему не отболело, то бить туда разве что долбоёб будет.Слава.Слава. Слава. Слава.Мягко так ощущается на языке, но вместе с тем на самом кончике горчит и откровенной гнилью попахивает.Его изучать, смотреть, как он открывается, всё равно что гной выпускать,?и это не метафора, не отсылка, просто факт, почти такой же, как ответ на дважды два.Ваня не знает, что у Мирона на душе: отболело, болит, проходит. Он словам Окси до конца верить не может и ревностью своей дебильной как будто дёргает тигра за усы.Дразнит.Он сам Мирона к Славе подталкивает, даже не думая, что это так. Напоминает, жужжит над ухом, раны старые бередит.Твердит: нельзя, нельзя, плохо!А то, чего нельзя, всегда хочется. У Мирона ведь мало в жизни этого ?нельзя? остаётся?— взрослый вроде как дяденька.Ваня свои права на него заявляет, а на деле запускает в любимом человеке реакцию ?тьфу, блять?. Ну кому такое понравится?Не Мирону. Мирон от доверия тащится. Он даже Ваньку на вечеринки всякие одного отпускает и бровью при этом не ведёт?— Рудбой старается верить, что это именно доверие, а не похуизм: насрать мне на тебя, Вань; ебись с кем хочешь, Вань.Фу, блять. Мерзость.Его от одной мысли передёргивает.Нет. Нет. Нет.Он бы почувствовал. Он его слишком хорошо знает.—?Да ты заебал. —?Мирон без агрессии говорит. Это скорее предупреждение такое: Ваня, уймись, —?Нет у нас с ним ничего. Сугубо деловые отношения. —?У Мирона черты лица немного смягчаются, когда он тянет уголки губ вверх и добавляет, чтобы разрядить обстановку,?— И классовая вражда.—?Ну я ж говорю, не забудь поебаться. Это сейчас типа модно.—?Хуёвый мем, Вань. Лучше бы полезное что-нибудь посмотрел. Ну не знаю… —?Мирон к нему на кровать забирается и тянет Рудбоя за руку на себя, —??В мире животных?, например. Как тебе?Ваню обнимают, дышат прямо в рот и глазами огромными гипнотизируют. И сразу вся спесь куда-то девается.Становится спокойно.Рычащий монстр теперь сидит где-то внутри, пока Ванечка Рудбой наслаждается лёгкими, почти сухими прикосновениями к своим губам.У Мирона дыхание мятное после пасты, оно Ване нос дразнит, щекочет, и он сам вдыхает полной грудью?— воздух, Мирона, нежность его ебаную, что во взгляде плещется. А ещё в нём укор?— так на щенков смотрят, которые хату вверх дном переворачивают.А Ваня тоже переворачивает. Их спокойную жизнь.—??Кубок МЦ? что ли?—?Ну можно и так сказать.Евстигнеев его отпускает. На встречу. Ага. А сам лежит в кровати и гипнотизирует взглядом телефон на случай появления новостей типа ?Оксимирон и Гнойный засосались в одном из баров СПб?, ?Два репера наконец-то нашли общий язык!?, ?Гнойный принял предложение Оксимирона в неожиданном ракурсе?.Ваня, честное слово, любит поржать над креативными заголовками СМИ, но, пожалуй, не в этом случае.Он дёргается, ворочается и постоянно открывает диалог в ?Телеграме??— то сам хочет написать, то ждёт сообщений от Мирона.Мирон не пишет.Мирон даже не онлайн.Дела свои важные решает, пока простые смертные сходят с ума. Ваня не знает, чем себя занять: музыка раздражает, игрушки тоже, даже лента раздражает с каждым знакомым лицом всё больше и больше.Он всего-то хочет знать, что там сейчас происходит.?Мы на студию сейчас едем, вернусь позднее, чем обещал??Закажешь ужин??Неужели лапши на ушах от Славы ему не хватает? Сытно же дожно быть, хули.Ваня откидывает телефон в сторону и запрыгивает в штаны. Он, блять, не будет сидеть дома, пока этот уебан там пидораса своего натягивает. В студии. Что они вообще там делают? Гимн революции сочиняют?Рудбой не помнит, как добирается до нужного места: в голове есть кадры, как он садится в тачку и как он из неё выскакивает, а потом несётся, перепрыгивая через лужи.Погодка так и шепчет.Остальное по нулям.Когда Ваня заходит, то видит пиздец какое не реалистичное по своей природе зрелище: два непримиримых идейных врага, Инь и Янь русского репа на диванчике сидят и жрут пиццу. Пиццу! И хули он тогда ужин заказать просил?Пидорас ненасытный.Слава Мирону на телефоне что-то показывает, а этот уёбок кивает, выглядя полностью довольным жизнью.Охуеть теперь что ли.Рассказать кому?— не поверят. Но Рудбой особо и не горит желанием о таком пиздеть. Как всё удачно совпадает.Гнойный его первым замечает. Взгляд на него поднимает и щурится так, поглядывая недобро, будто ему что-то обломали.Ваня и физически ему бы что-нибудь с удовольствием обломал, вот только Мирон на него косится и губы в тонкую линию сжимает.Ему такое точно не понравится. Ему уже это не нравится: ни то, что Ваня припёрся, ни то, как он себя ведёт.—?Здорова,?— Слава ему руку тянет, а Рудбой показательно сигарету достаёт и зажигалкой щёлкает. Вежливый какой. Ну хоть в рожу не плюёт, и то достижение, —?Слышь, Окси, а ты его дрессировать не пробовал? Дикий он какой-то.У Вани ебало невозмутимое, хотя внутри он начинает закипать и насвистывать, как бедный чайник, который не снимают с огня.Слава его одним своим видом бесит, а уж когда этот клоун открывает рот, нервы лопаются.Он затягивается и взгляд на Мирона бросает. Окси руки вытирает салфеткой и пальцы рассматривает.—?Не, он у меня самостоятельный.—?На цепи не сидит, но руку врагам откусит?—?По локоть, Слав. Носом потом говно-твиты свои набирать будешь. —?А теперь он на Славу смотрит. Ваня видит, как Мирон раздражается, но вместе с тем, как в нём кровь бурлит от этой перепалки. Может он и стар для баттлов, но вот такая хуйня по-прежнему в нём что-то распаляет.А Ваня молчит. Жопой на столешнице устраивается и молчит.Хотел ведь увидеть?— всё для него.—?Отстал ты от жизни, Мирош. Уже давно изобрели голосовой ввод, а ты не в теме. —?Слава губы в улыбке растягивает, обнажая зубы.Ваня вроде и старается на него не смотреть, всё на Мирона больше, но глаза всё равно цепляются.Интересно ведь, ну: что из себя представляет бывший его мужика?И решительно ничего хорошего не замечает. Потому что предвзятость хлещет из всех щелей, с какой стороны ни глянь. Ваня его талант игнорирует, внешность вполне нормальную тоже: только яд видит, которым Гнойный плюётся, как верблюд. И ему достаточно.Глубже он лезть не хочет. Ну его нахуй.—?А мы всё по старинке, знаешь ли, ручками.—?Ну, а хули ещё делать, когда хуй не встаёт? Только и остаётся, что ручками. —?Слава смотрит на Ваню, а Рудбой в ответ только сильнее затягивается и выпускает дым изо рта, —?Ты б курил поменьше, и руки, глядишь, в перспективе отдохнут.—?Знаешь, Слава. —?Рудбой голосом его имя мерзко выделяет. У него не тон, а сталь, от которой мурашки по позвонкам ползут. Нервно, —?Не получится. И молись, чтобы не получилось, потому что если я курить брошу, твой ебальник ни один хирург не соберёт. —?Ваня губы в презрительной мине гнёт, а потом чертыхается. Вот есть же мудрость ?с говном свяжешься?— сам будешь в говне?, так хули он ей не следует?Слава на его выпад глаза закатывает, на его роже так и читается: ?боюсь, блять, не могу?, когда он куртку свою с вешалки стаскивает и натягивает на себя.Есть же Бог на свете.Ване насрать, чё Гнойный о нём там думает, только бы свалил побыстрее, а то сил нет сдерживаться.—?Весело с вами, конечно, но я пойду. И да, Окс, ты ему прививку что ли сделай. А то укусит чуть сильнее и всё?— хана тебе. Кто ж реп с колен поднимать будет?—?Да зачем поднимать? Тебе ж ебать удобнее будет. —?Ваня чуть дымом не давится, смотря на Мирона. А Окси чашку в руки берёт и с невозмутимым видом делает пару глотков.Где Саша Ресторатор с камерой? Где футболки от ?Леон??Слава смотрит на него диковато, щурится, будто Окси не узнаёт, хотя сто пудов все эти годы ночами на его плакатик дрочит. Хотя ночью темно, не видно деталей, так что ему простительно.—?И то верно,?— он прокашливается, —?Ладно, бывай. —?Слава Мирону руку жмёт, а потом на Ваню глаза косит, —?И ты тоже.Когда он уходит, Ване дышать становится легче, хотя он продолжает травить себя никотином.Никотин?— хуйня по сравнению с тем, как он профессионально травит свои мысли.Мирон его не спрашивает, зачем Ваня сюда припёрся, зачем взглядом Славу, как дрелью сверлил, зачем сидит тут и зажимает сигарету в зубах, нервно елозя кроссовком по полу.Паркет грязный.Спрашивать такое слишком тупо. И так ведь понятно, зачем.Окси просто втискивается у него между ног, сигарету забирает и затягивается с такой скорбью на ебале, что Ваньке где-то на секунду становится стыдно.Но потом всё на свои места возвращается. Это не он вообще-то с левыми мужиками на диванах зажимается. Не он.—?Ты ещё в кровать его к нам притащи.—?Не, староват я для такого. Боюсь, сердце не выдержит. А ты хочешь что ли? Без конца про него пиздишь.Ваня его шею рукой обхватывает и начинает давить?— не сильно, просто ощутимо скорее: тепло кожи, пульс, бьющийся под ладонью, Мирон, выпучивающий на него глаза.Сказка.А ещё говорит, что не любит пожёстче.—?Если только в качестве некрофилии.