Часть 2 (1/1)

Ваня невозмутимо жарит яичницу. На двоих. Хотя внутри шипит, как сосиска на разогретом масле. Мирон крутится рядом и даже варит для них кофе, хотя обычно просто устраивает свою жопу на табуретке и ждёт, когда в него едой из жалости кинут.Евстигнеев у них тут за хозяюшку, хотя и ему до пизды лень, но жрать ведь что-то надо. От этого ведь хуй дождёшься: Мирон может с сигаретой в зубах с самого утра залезть на подоконник и весь день черкать что-то в блокноте с самым серьёзным в мире лицом, а потом под вечер выкинуть, потому что ?не тянет, Вань, совсем не то?.Ване в такие моменты хочется сказать, что он?— уебан, но вместо этого выходит:—?У… тебя всё получится.Но сегодня Мирон трётся под ногами огромным домашним котом, и ему приходится крепко цеплять к себе похуистичное ебало, типа уже вообще до фонаря. Ему не верят, особенно не верят, когда Ваня начинает материться на сковородку, из которой гарью попахивает?— он, наверное, даже на концертах так не орёт, как сейчас.Всё из рук валится.—?Сядь уже, а то у нас тут из-за тебя всё подгорает.От человека к еде передаётся. У Вани в возмущении брови домиком взлетают, но он не спорит, хотя жуть как хочет. Мирон спасает остатки их завтрака?— с дымком, хули,?нарезает простецкие бутерброды с колбасой и ставит всё это вместе с кофе перед насупившимся Ванькой.Евстигнеев начинает жевать, даже не запивая. Ему просто хочется съесть всё побыстрее и съебаться за комп?— сеанс самокопания подождать ну ни как не может.У него, наверное, всё это на лице отражается, потому что Мирон его как обезьянку в цирке рассматривает, спасибо, что хоть не ржёт.—?Да сдался мне этот клоун, если у меня есть свой? Такие представления устраивает,—?вздыхает, театральную паузу выдерживает, а потом снова говорит.?— Реально для дела надо, не злись.Это он так по-хорошему пытается?— его своеобразную заботу ценит: не общайся с дебилами, Мирон. Ваня понимает, Ваня не идиот. В голову это себе вдолбить пытается, но чувства мозги опережают. Он же не виноват, что ему это всё до зубного скрежета не нравится.Он же не может себя перепрограммировать. Это скорее стезя Гнойного.Вот есть его — его Мирон,?а есть Машнов, которому самое время пойти нахуй. На самом деле уже года три как пора, а он всё никак не съебётся.Слава ведь вцепится в это сейчас, хуй пойми, для чего, но вцепится, хер оттащишь потом, пока всю кровь не выпьет. И что бы там Мирон не говорил про привлечение внимания общественности, ему в это лезть не надо, не стоит оно того. От говна хуй отмоешься, запашок долго преследует.—?Он там уже поди все ладошки себе стёр, —?Ваня пытается усмехнуться, но на рожу какой-то оскал Охры лезет, и с этим ничего не поделать. Они в такой хуйне?— одно целое.Мирон аж кофе давится от неожиданности и вытирает рот рукой. Смотрит на него, медленно охуевает и снова смотрит, наверное, пытается понять, какая муха сегодня Ваню укусила. А Ваня и сам не знает, ядовитая, наверное, чтобы он сразу от всего этого сдох, обплевав всех напоследок.—?Рано ещё, спит человек. Или от икоты из-за тебя, дурака, корчится, —?Мирон смотрит на него с укором, но пусть он этот укор засунет себе в одно место и три раза провернёт, как Бог русского репа любит.Это только больше нервирует.—?Корчиться?— это его базовые настройки, —?Евстигнеев опрокидывает в себя пару глотков кофе. Горько. Надо бы подсластить?— кофе, ну и жизнь, а то мутной какой-то становится.Он пододвигает к себе тарелку с бутербродами, берёт один и рассматривает: колбаса как колбаса, и вот стоило Мирону вчера десять минут в магазине перебирать эти палки, принюхиваясь.Он вообще у него такой?— ответственный.Мирон бровь свою выгибает, улыбается ему так, что Ваня замирает. Ваня не то что замирает, он не дышит и в этот момент понимает, почему вообще сейчас здесь с Мироном сидит, почему запаривается, почему ему не похуй с тремя буквами ?х?: он его улыбку любит, вот эту?— специальную, которая только для него, он его всего любит и знает, что его, блять, не отпустит, наверное, никогда.А Мирона может, он?— человек творческий. Сегодня здесь, завтра там?— где уж вдохновением прибьёт и самое главное с кем. А Ваня проще, Ваня звёзд с неба не хватает?— разве что только одну.—?Ты там опаздывал куда-то, вали, —?Евстигнеев прокашливается, в глотке что-то неприятно хрипит.Он взгляд отводит, потому что становится неловко. Его иногда резко смущают какие-то совершенно обыденные на первый взгляд вещи, потом-то, конечно, становится смешно, но самого факта это не отменяет.—?На примирение с тобой? —?От этого Мироновского взгляда?— лукавого и с хитринкой, штормит, так с ума ведь сойти можно на полной скорости.Это как на встречку выехать и навсегда пропасть?— в отношениях, или когда из тачки кто-то другой вытолкнет.Другой.Не надо даже быть Сашей Грей, чтобы понять, о каком примирении идёт речь. Хочется, но у Мирона ведь и правда времени в обрез, так что Ваня прячет лицо за чашкой и шлёт этого провокатора куда подальше.—?Ты мне зубы не заговаривай.—?А у меня это профессиональное, Вань, —?У него улыбка прямо до ушей растягивается.—?Оно и видно, революционер ты мой недобитый.Ваня допивает, шумно потягивается, потому что табуретка под ним сдвигается с места и по плитке скрипит. Он встаёт и за комп сваливает, там снимков порядочно скопилось, надо бы разгрести.Мирон уходит из дома, целует его на прощание в макушку, а Ваня только сильнее глазами в монитор въедается и тычет стрелочкой в любимый еврейский шнобель, убирая оттуда прыщ.Откидывается на спинку кресла, глаза трёт, волосы?— ему бы поспать, но он так перебесился, что из-за мыслей в башке его теперь точно не вырубит, слишком уж много всего в уме крутится. Одно хуже другого, как на подбор.Так что Ваня вливает в себя энергетик, поджигает сигарету и возвращается к фотошопу, игнорируя всплывшее на экране телефона сообщение:?Наверное, буду поздно. Не еблань.?.Вдохновения нихуя нет, в таком состоянии только базовые черные фильтры из редакторов на телефоне тянет накладывать, распечатывать фотки и обвязывать их траурной ленточкой, но он-то вроде как профессионал, для него такое априори зашкварно.Даже ебало Мирона не радует, хотя Ваня любит его снимать, а потом часами сидеть за цветокоррекцией. Он не красивый в привычном смысле этого слова, скорее фактурный, и внешность у него нестандартная, есть за что взглядом зацепиться, потому что вылизанные до идеала лица обычно теряются в толпе?— ну картинка и картинка, ну красивая, и что?В Мироне же другое цепляет, образ в целом, внешность без отрыва от личности. Как он сам говорит: просто обаятельный. Ваню это привлекает. Он не хочет просто снимать красивые лица, у него цель передавать самую суть, рассказывать своими работами истории, и Мирон для этого пиздец как подходит. Он что достоинствами, что недостатками умело пользуется, и даже нос этот уже как визитная карточка.Но Ваня?— дурак, и на такого же дурака злится так, что хочет в фотошопе пририсовать ему рога, мерзко хихикая. Это называется ?работа на опережение?.От одной этой мысли Евстигнеев затягивается сигаретой сильнее?— он бы закашлялся, если бы столько лет не курил.Ему страшно, что всё во второй раз покатится по пизде?— на этот раз уже разъёбанной, изученной вдоль и поперёк. Только если тогда из-за дружбы и ещё чего-то глубоко зарытого хлестала обида, то теперь всё серьёзно.Теперь раны зализывать придётся долго?— спиртом обрабатывать и огоньком прижигать.Этого не случится. Этого не случится, блять. Ваня костьми ляжет для этого. Если потребуется, отрубит в их хате интернет. Фу, бля?— жёстко. Или руки Мирона к изголовью кровати привяжет. Аутентичная идея, однако.Мирон возвращается, когда у Евстигнеева глаза лезут на лоб, болят и слезятся. Он целый день пилит взглядом в комп, занимая себя всем и ничем сразу: то работает, то юзает совершенно бестолковые игрушки, которые посоветовал кто-то там. Его постоянно убивают в самом начале, потому что голова занята не тем.В воздухе дым стоит, заглушая запах недавно привезённой пиццы.Мирон навеселе. Улыбается счастливо, пьяненько и даже виду не продаёт, что у них что-то не так.А не так ли?Мирон свою жопу на столе устраивает и чуть мышку не отправляет на тот свет, скотина такая. Ваня сильнее на кнопки жмёт, но игра в очередной раз проёбывается, а Евстигнеев в очередной раз сосёт у виртуальных монстров.Чё, сука, за день такой.Он откидывается на спинку стула и измученно трёт глаза. Надо бы отдыхать побольше.—?Жрать будешь?—?Можно, —?Мирон стаскивает кусок пиццы и запихивает в рот, да побольше, размазывая это великолепие по губам. Жуёт, облизывается, едва копыта не откидывая от счастья.—?Там твой повёрнутый фанат опять бомбит, —?Ваня кидает это максимально равнодушным тоном, ногти рассматривает?— надо бы обрезать, а сам напрягается до последней мыщцы.Вот он за себя не отвечает, если на Мироновой роже какой-то не такой интерес проскользнёт.—?Чё пишет? —?Но он только говорит с набитым ртом и в полном релаксе на Ваньку поглядывает, мол, ну Гнойный может на говно сколько угодно исходить, а он спросит чисто из вежливости, если уж заходит такой разговор.—?Что ты?— проститутка продажная, как-то так.Мирон ржёт, рукой рот прикрывает, потому что слюни вылетают, а ими обмениваться нужно всё-таки не так.—?За пиццу работаю. Пойдём в кровать, Вань?