Часть 1 (1/1)

Ваня открывает глаза и потягивается. Конечности после сна работают через раз, но он всё равно старается размять мышцы аккуратно, чтобы Мирону по роже на радостях не заехать.Хотя приятного мало, конечно. Раннее-раннее утро?— в комнате мрак, перед глазами фак и вдобавок перманентное желание сдохнуть.Мирон как обычно вырубает будильник и продолжает спать, хотя это ему куда-то там надо, а куда?— Ваня не особо помнит, да и нахуй ему это не надо, своих дел до жопы. Будить не поднимается рука, зато к телефону сама собой тянется. Привычка, хули. Можно зубы не почистить, но ленту пролистать?— святое дело.?Инстаграм??— ничего из того, что стоит внимания, ?Телеграм??— отвечать слишком лень, а вот ?Твиттер?… ?Твиттер? Ваня любит, душевно там что ли, и время от времени можно поржать.Он кишит какой-то непонятной хуйнёй. У него глаза слипаются, буквы смешиваются в своеобразное пюре, но он всё равно старается вникнуть.Когда Ваня видит в интернете: ?ебать, какой же ты конченый. просто фантастика, насколько ты хуесос?, ему хочется перестать за него платить.Серьёзно.Он сначала думает, что это глюк такой, сдвиг по фазе, что ему тоже не помешает таблетки какие-нибудь попить, навестить окулиста накрайняк, но потом понимает?— нет, не-а. Нихуя не плющит его?— как есть правда.Твит, никнейм, галочка на месте и даже запятые тут как тут?— куда уж без них?Щурится, проморгаться пытается, борясь с желанием разъебать телефон?— желательно об чью-то лысую голову. А потом смотрит: не, мобила-то не пять рублей стоит, жалко.А Мирону Ваню не жалко. Вот вообще. Он же бесплатный, хули. В капусте находят и сразу к нему на бэки ставят, и теперь можно периодически кидать в него слизняков, он ведь к этому делу привыкший.Твитами, например, такими?— скользкими и противными. Они как червячки ползут прямо к сердечку, прожирают в нём дырку и, как ревнивое шило, в одном месте работают.Свежая ранка назойливо зудит, звенит, завывает, и от этого ?з? в ушах передёргивает.У Евстигнеева премерзкий холодок по спине ползёт, он шумно сглатывает и въедается глазами в текст, в каждую ебучую букву.У него первый порыв?— спиздить Мироновский телефон и удалить твит к чертям собачьим, пока народ не растащил на мемасы, второй?— от себя добавить что-нибудь едкое под соусом из сарказма и пылающего очка, третий?— задушить мудилу голыми руками, а потом сказать, что так и было: ну, а что, вытаращит чуть больше свои глазищи?— никто даже не отличит.Слава?— это проблема. Проблемная проблема в проблеме. Он как клещ, которого хуй вытащишь, и который с завидной периодичностью фантомными болями и паникой напоминает о себе.Хотя нет, какой из него клещ. Он скорее петух, который хочет побольнее клюнуть, но мозгов нет, и люди бегают быстро.Ваня хочет забить на него большой и толстый, в крайнем случае в блок кинуть?— какое ему дело до троллей в интернете? —?вот только так не выходит, не получается, как ни крути. Это Мирон всё, он ведь любитель разглядеть молодых и талантливых в огромной куче посредственного говна — после баттла всё пиздит: ?какой пацан, Вань, талантливый!?. Альбом его ссаный врубает, чтобы по просьбе фанаточек послушать?— ага, конечно,?— Рудбой тоже пытается, но у него уши вянут на первом Славкином ?а-а?, а у Мирона нет: сидит себе, трясёт башкой в такт битам с ебланской полуулыбкой. Хули тогда в ?Твиттере? потом вместо похвалы ядом плюётся, корона что ли обзор закрывает, и по нужным клавишам не выходит попасть?Ваня не понимает. Ваня брови хмурит и курит одну сигарету за другой, смотря на такого Мирона. Ему вроде бы радостно: счастливым ведь выглядит, но в то же время по сердцу что-то скребёт.Не нравится ему этот Гнойный. Есть в нём что-то мерзкое, отталкивающее и неискреннее в каждом жесте, слове и фирменной ухмылочке местного шута. От таких людей подальше держаться хочется, а не в близкий круг пускать.Будь на то его воля, Ваня Славу из Питера вытолкал бы поганой метлой, что тогда, что сейчас. Нихуя ведь у них не меняется.Но так или иначе, Гнойному и этого хватает, чтобы в жизни Мирона крепко так обосноваться: сообщения, звонки, даже, кажется, встречи. А Ваня… Ваня на вторых ролях: если раньше как тень, то теперь как пыль на кроссовках, от которой хочется избавиться и поскорее смыть.Мирон так ему и говорит:—?У меня всё нормально, Вань. Не лезь.Не лезь.Во как.Если раньше ?приди?, то теперь ?не лезь?.Ваня не дурак, он чувствует, что во всем этом хуйня пидорская замешана: лучших друзей только на член и меняют. Поправка: лучшего друга, у которого член ну ничем не хуже. Но это так, к слову.Он выдохнуть пытается, забить, не творить хуйни в туре, когда Мирон постоянно телефон проверяет и на сообщения отвечает с ебланской улыбкой, но ещё чаще просто ржёт?— хуй он что ли ему свой присылает?И Ваню это бесит. Он пачку сигарет готов в рот засунуть и поджечь, чтобы на её фоне полыхающая жопа не так выделялась.А потом ещё больше бесит, где-то через полгода, когда Мирон сначала смеяться перестает, а потом и улыбаться.Наблюдает за ним, старается, если вдруг что, оказаться рядом и подставить плечо. Ему о личной жизни не рассказывают, Мирон вообще на такие темы особо трепаться не любит: ладно ещё о чём-то хорошем рассказать, радостью с другом поделиться, а тут,?— ?но что-то подсказывает, что пидорское счастье накрывается медной жопой ?Антихайпа? не так, как надо.Ваня в своих мотивах не особо разбирается: то ли это искреннее презрение к Славе, то ли страх, что этот уёбок выкинет что-нибудь, а ему потом Мирона по кускам собирать придётся и клеем поливать, чтобы пережил очередную бурю: лучше уж никого рядом, чем тип вроде этого.То ли третий вариант. Третий вариант, который Ваня чувствует, когда заёбанный Мирон на его пороге мнётся с бутылкой и виновато улыбается. Улыбается. Для него.У него глаза красные, убитые, но Евстигнеев старается не замечать, потому что от этого почти физически больно.У Вани челюсть до пола отвисает, цепляясь где-то там за беснующееся сердечко. У него губы вытягиваются в немом ?о?, и тело почему-то цепенеет.—?Прости,?— Мирон переступает с ноги на ногу и ёжится?— опять замёрз, придурок. —?Пустишь?Евстигнеев когда обнимает его крепко, чувствует, как за него цепляются, и даже бутылка в руках не мешает. Он как будто с того света возвращается и теперь учится с ним нормально дышать.Мирон Славу не вывозит, постиронию, постмиронию и Куромушку эту в довесок не вывозит тоже. Ему такой хуйни в интернете хватает, а в жизни он предпочитает спокойствие, нормальные отношения без поливания говном по поводу и без. Хотя этому долбоёбу и на пустом месте говнить в кайф, просто потому что хочется.И Ваня может ему это дать.Спокойствие.И самое главное?— Ваня хочет ему это дать.Он не чувствует от Мирона какой-то суперлюбви, он, наверное, и сам не понимает, где заканчиваются его пламенные дружеские чувства, и начинается что-то ещё, ему просто хорошо с Ваней, а Ваня понимает, что это правильно. Кто, как не он, знает этого придурка как облупленного, как потёртую азбуку родом из детства и каждую её картинку: вот Мирон губы дует, потому у него что-то не получается, вот таблетки пить не хочет, вот прописывает всем пиздюли, и Евстигнеев в каждом случае знает, что с ним делать, как проблему решить, и это теперь даже не пугает.Но однажды Мирон рисует на оладушке улыбающийся смайлик вареньем, и Ваня окончательно плывёт.Оладушки же. И Мирон.У них нормальные отношения, устоявшиеся, крепкие. Из дружбы они всегда самые крепкие, потому что они знают друг друга от и до, розовые очки на роже не носят, иллюзий не питают. Наслаждаются друг другом и справедливо хуесосят за косяки.А тут это. Привет из прошлого. Привет из той жопы, в которую Слава залезает и теперь за счёт Мирона пытается выбраться. Хайпа не жалко, хули, а вот Ване жалко, он этому ебанату снега зимой пожалеет и солёной воды, отдыхая на море.У него пугливо подрывается жопа, он боится, что Мирон снова во всём этом увязнет: в прошлый раз ведь так всё и начиналось. Ваня хочет быть уверенным в своих отношениях, выдохнуть, забыть и уснуть, но в нём бушует назойливая истеричка, поэтому он буравит взглядом спящее тело и не понимает, что ему, сука, со всем этим делать.Будильник начинает орать второй раз за утро. Мирон забавно моргает, глаза трёт и зевает, вызывая ответную реакцию.Ваня ему под нос суёт телефон и теперь нарочно на него не смотрит: он сонный умиляет и вызывает желание приласкать, прижимая сильнее к кровати, а не вот этой хуетой заниматься, ей-богу.Но Евстигнееву важно знать, с хуя ли он кроет своего бывшего хуями.—?Чё это? Я с содержанием в целом согласен, но нахера? Экстрима захотелось, или соскучился по вашим фоточкам в новостях?Мирон смотрит на него лениво и потягивается точно так же?— не спеша, разминает старенькие косточки. Его эта тема, кажется, совершенно не ебёт, будто это не он неведомую дичь в интернет вбрасывает. И Ванины подъёбки ему в общем-то до одного места, у него на них иммунитет.—?Вань, ну чё ты как маленький. Сейчас об этом все говорить начнут. Ни один цивилизованный митинг по эффекту не сравнится, —?Мирон выключает его телефон, убирает на тумбочку и к нему тянется, только Евстигнеев в сторону дёргается и потрогать себя не даёт.Он сейчас, как сплошной комок из нервов, тронь?— и взорвётся, снося с лица земли как минимум дом.Когда Ваню бомбит, Мирон его целует, успокаивает так, пока его не перестаёт, как мокрую псину, трясти. Когда Ваню бомбит от Мирона, не помогает уже ничего. Проще свалить, пока он сам не перебесится.—?Я, конечно, знал, что ты?— еврей, но ты, блять, еврей.Евстигнеев ноги с кровати свешивает и морщится. Холодно. Пихает их в тапки и встаёт, медленно топая к коридору.Он вроде как уходит, но вроде как даёт Мирону шанс что-нибудь спиздануть, а пиздеть Фёдоров любит. Ему только волю дай — не заткнётся. —?Вань, —?Он на край кровати ползёт, руку к нему тянет и пытается за локоть его схватить, только не выходит ничего, не успевает, над скоростью стоит поработать. —?Ну, Вань. Хочешь, я тебе тоже напишу?Издевается, понятное дело, издевается. Отшутиться небось хочет, только ситуация не та. —?Гудвину напиши, пусть пришлёт сменные мозги, а то старые чёт перегрелись, —?Евстигнеев голову поворачивает, чтобы на это сонное чудовище взглянуть: у Мирона всё-таки складка между бровей появляется. Неужели начинает переживать?—?Поможешь?—?Сисадмин пусть твой поможет, а я лучше поссать схожу.