Глава 15. Наследник Еретика (1/1)

"Mechanical thoughts I now conceiveNo longer me always to see inanityMillions to be units like me eternally"Meshuggah "Future Breed Machine"Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Процесс был запущен без ошибок. Отсчёт пошёл. Таймер на экране криокапсулы показывал пятнадцать с лишним часов, а над циферблатом медленно переливалось изящная стилизованная таящая снежинка.Нарисованные капли падали сквозь поминутно сменяющиеся цифры и разбивались о некую ячеистую коричневую штуковину. Я так и не поняла, что она изображает. Усталость после сильного нервного напряжения брала своё; мой английский оказался не так плох, как я предполагала, и всё же каждый шаг приходилось тщательно взвешивать и часто сверяться со словарём.Я ни на секунду не забывала, что справа от меня стоит вождь, а слева?— верховный жрец, и каждый мой жест и шаг был под их строгим наблюдением. Остаться в анналах истории трусихой и недотёпой?— пусть это всего лишь история маленького изолированного племени?— в мои планы не входило. На соревнованиях мне доводилось вырывать у противников победу, попав ровно в центр мишени последним выстрелом; примерно та же сила воли понадобилось и здесь. Теперь оставалось только ждать.Я расстелила одно из одеял и уселась на нём, прислонившись спиной к одной из колонн. Снаружи раздавался рокот жмущейся к дверям и окнам толпы.—?Не пускайте никого,?— попросила я священника,?— пока процесс не завершится.—?Конечно, Кьярре,?— тот впервые назвал меня по имени,?— я уже предупредил их. Когда всё свершится, я позвоню в колокола, и тогда они придут поприветствовать Марию.—?Если она будет в состоянии разговаривать…—?Скажу честно,?— нахмурился он,?— мне всё ещё не нравится эта затея. А если Мария погибнет?—?Это будет не по моей вине, отец Север,?— ответила я. —?Я сделала всё правильно. Мы не застрахованы от сбоев программы или оборудования, но если подобное и произойдёт, то не по моей вине.—?И всё же, нужно было оставить всё как есть…Я пожала плечами:—?Процесс всё равно уже запущен, и его не отменить. Риски есть всегда, но просто поверьте мне: я сделала всё, что от меня зависело.Он покачал головой и скрылся за колоннами бокового нефа. Я сконцентрировала внимание на таймере. Истекали минута за минутой, и я внимательно встречала и провожала каждую из них. Мне казалось, что так время пойдёт быстрее, но терпение очень быстро иссякло.Тогда я вытащила телефон и написала длинную заметку о недавних событиях?— хотя сомневалась, буду ли публиковать её. Некоторые тайны, даже если и довелось их раскрыть, лучше оставлять там, где они лежат.Как бы там ни было, я успешно прикончила полтора часа. После этого меня потянуло к извечному уничтожителю времени?— соцсетям. Я даже успела нажать на иконку ФотоСкопа, прежде чем вспомнила, что здесь нет связи.Оставалось лишь снова закрыть глаза и отпустить свои мысли на свободу. Немного поблуждав в ближайшем и отдалённом будущем, они предсказуемо вернулись к Яну. Я снова задала себе вопрос, которым задавалась ранее в лазарете, и снова признала, что выяснить ответ теперь невозможно. Но мне хотелось, чтобы именно Ян был сейчас на моём месте, чтобы именно его запомнили как героя-воскресителя. Никто, кроме меня, не знал, что именно он заслуживал всеобщего восхищения и десятков изумлённых взглядов, и его имя, а не моё, должны были запомнить.Я представила эту сцену в красках, и река мыслей понесла меня дальше. Я вспоминала о Яне всё, что могла вспомнить: как он курил, бесил меня и Влада, подавал мне руку, пугал сталкеров, копался в железках, бредил, читал стихи… От мысли, что этого больше не будет никогда, мне стало физически тошно и больно дышать. Это чувство не определялось ни как любовь, ни как нечто иное; я не смогла дать ему ни названий, ни суждений, ни оценок. Оно просто было, и лишь немного отпускало, когда я изо всех сил сжимала кулаки.Когда боль в кистях стала невыносимой, я с трудом оторвалась от внутреннего диалога и огляделась по сторонам. Отец Север уже успел подтащить к своей кафедре высокий стул с кованой спинкой, и теперь дремал, положив голову на сложенные руки. Лёд же куда-то исчез. На таймере оставалось четырнадцать часов сорок восемь минут. Я снова глубоко вздохнула и сунула руки в карманы. Там я нащупала платиновую катушку, извлекла её на свет, оценила игру бликов и осторожно отмотала десяток сантиметров.Краем глаза я заметила, что изображение на дисплее изменилось, и в ужасе бросилась к капсуле. К счастью, тревога оказалась ложной: всего лишь проклюнулось что-то розовое из коричневой штуковины. Только тогда я поняла: рисунок изображал лотос, древний символ вечной жизни. Он питался водой от тающего льда, и должен был постепенно расцвести к концу разморозки.Мои пальцы задвигались сами собой. Холодные прикосновения мягкой проволоки напоминали ощущение спускового крючка под пальцем, а петли ложились друг за другом ровно и стройно, словно патроны в магазине. Это было бесконечно далеко от плетения из узелков, которому учила меня мама, но неведомым образом успокаивало. Когда в моих руках появились первые четыре ажурных лепестка, я вновь подняла взгляд на экран.Оставалось десять часов…***Город действительно вымирал, и с каждым годом это ощущалось всё сильнее и сильнее. В прошлом люди настолько свыклись с ИИ, что не заметили, как он стал опорой их существования. Теперь опора рухнула. Уже почти два десятилетия город балансировал на грани. Несмотря на внешнее благополучие, погода под куполом часто буйствовала, электростанция работала с перебоями, в корпорациях разладилась бухгалтерия и логистика, в больницах стали чаще ставить неверные диагнозы, урожай в теплицах периодически болел и погибал, на улицах средних и нижних уровней царили грязь и преступность. Жители постепенно разъезжались. В основном они намеревались селиться в ещё остававшихся европейских анклавах?— Стамбуле, Риме, Париже, Милане, Берлине, Мюнхене, Стокгольме. Уровень жизни там был ниже; но искусственный интеллект никогда не получал в Старом Свете большого распространения, и европейцы никогда не отвыкали пользоваться своим умом и своими силами. Кому-то посчастливилось устроиться в Москве, а некоторые уезжали в закрытые анклавы загадочной Восточной Азии и навсегда теряли связь с остальным миром.Подумывал о бегстве и Маркус Херрингтон, но мысли эти не задерживались в его голове надолго. Совместная работа с Cryostorm набирала обороты; дни сменялись в калейдоскопе чертежей, прототипов, испытаний и отчётов. Тест шлема для нейрокиборгов прошёл крайне успешно, но устройство требовало многих доработок; Маркус только что спроектировал и запланировал внедрение одной из них, и теперь с облегчением возвращался домой.В тот вечер он стоял на станции монорельса; эстакады верхних ярусов нависали над головой, образовывая красивый геометрический рисунок. Мастерство строителей Города раскрывалось в полной мере именно на средних уровнях?— и от этого мысль о грядущем запустении была ещё горше.Инженер стиснул зубы и едва слышно вздохнул. Как и Мария Шторм, он тоже был косвенно причастен к произошедшему, но уже с другой стороны баррикад. Самое последнее звено в великой Nebulous Corporation, лаборант, проработавший две жалких недели на испытательном сроке, он никаким образом не был причастен к преступлению Еретика. Его даже не успели зачислить в штат?— вполне удачно, так как именно благодаря отсутствию своего имени в каких-либо записях он оказался вне досягаемости следствия. Даже видеозаписи камер наблюдения и отметки бюро пропусков не могли на него указать: в промежуток между казнью Вишера и собственными арестами сотрудники Nebulous уничтожили все базы данных. Какое-то время Маркус старался держаться в тени, но как только отгремели судебные процессы и залпы расстрелов, и стало ясно, что никто из бывших коллег не назвал на допросе его имя, он отважился вернулся к нормальной жизни.Ему было чего опасаться. Он искренне любил Nebulous, мечтал попасть в неё ещё со школьных лет. Корпорация горела яркой звездой на небосклоне города; она славилась своей прогрессивностью и передовыми технологиями, наполняла Город жизнью, давала людям возможность оторваться от чёрного неблагодарного труда. Просторные автоматизированные цеха, где машины воспроизводили себе подобных; сверкающие стены и анфилады зимних садов, где создатели кремниевой жизни черпали силы и вдохновение у жизни органической; сложные и увлекательные процессы разработки, когда самый распоследний ассистент мог гордо взирать на происходящее взглядом творца; системы мотивации, личностного роста и обучения, на которых в считанные годы можно было стать специалистом высочайшего класса… Всё это сотрудники корпорации принесли в жертву заигравшемуся в бога главному разработчику.Когда в одно прекрасное утро пришла весть о жестоком убийстве полного состава совета директоров, а к вечеру того же дня каждый искусственный интеллект Города обернулся против людей, Маркус был совсем не удивлён. С первого дня он слышал соответствующие разговоры в курилках и офисах, в столовых и корпоративном спортзале. Люди в Nebulous открыто признавали самих себя устаревшей формой жизни. Здесь наверняка не обошлось без умело поданной предварительной пропаганды; прежде чем заразить роботов вирусом, Вишер заразил коллег своим безумием и превратил в толпу фанатиков.Когда разразилась бойня, Маркус сквозь отчаяние и страх смерти всё же понимал, что в случае поражения Еретика вся интеллектуальная собственность Nebulous будет уничтожена. Этого он допустить не мог. Воспользоваться всеобщим хаосом и скачать не глядя какие-то кажущиеся важными файлы оказалось довольно просто. Гораздо сложнее было впоследствии разобраться, что именно в них описывалась: Маркус никогда не был в бункере Еретика, и так никогда и не узнал, зачем корпорация разрабатывала устройство слияния естественного интеллекта и компьютерной среды. Тем не менее, он оставил скачанные чертежи себе, и время от времени к ним обращался. И теперь, годы спустя, эта технология внезапно пришла к нему на выручку во время работы с Cryostorm. Поезд прибыл на станцию с пятиминутным опознанием?— обычное дело с тех пор, как управление городским транспортом вернулось к людям. Маркус протиснулся в двери вагона и занял место у поручня. Состав медленно тронулся и поплыл над городом; ячейки купола переливались в лучах заката, и всё вокруг сверкало золотистыми бликами. Когда перчатка на левой руке завибрировала, Маркус с большой неохотой оторвался от созерцания и вытащил руку из кармана. На голографическом наладонном экране появилось сообщение: ?Жду тебя после заката в фойе Святого Фредрика. Приходи один?. Инженер тут же сжал ладонь в кулак и огляделся по сторонам?— не подсмотрел ли кто. Но остальные пассажиры непроглядно пялились в собственные экраны и не обращали ни на что внимания. Маркус снова убрал руку в карман, чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Сообщение мало того что пришло с незнакомого номера, так ещё и встречу таинственный незнакомец назначил в заброшенном здании больницы Святого Фредрика, в самом центре одного из заброшенных кварталов. Поезд следовал через этот сектор не останавливаясь, пропуская целых три станции. Маркус посмотрел на часы. Закат только начался, и до наступления темноты было ещё долго.Пейзаж за окном сменился в мгновение ока, будто переключились слайды на презентации. Покинутые здания, совершенно целые, но покрытые прахом запустения, взгромоздились со всех сторон. Эти дома щурились бельмами пыльных окон, протягивали скрюченные пальцы эстакад, словно пытались дотянуться до живых и вспомнить, что такое жизнь. Когда-то красивое здание больницы Святого Фредрика, построенное в стиле брутализма с его строгими и драматичными бетонными блоками и высокими узкими окнами, стояло на площади, опирающейся на крыши низлежащих домов. Улицы верхних уровней свивались над ним в причудливый узор; в пробившихся между ними лучами света больница сияла словно дива апокалиптической оперы. Одноимённая с больницей станция промелькнула за окном, и Маркус чуть было инстинктивно не дёрнулся к выходу.?Ну и что ты собрался делать? —?сказал он сам себе. —?Какого чёрта?!? Он перечитал сообщение ещё раз. Если проигнорировать его, может ничего и не случиться?— а может быть, какая-нибудь его фотография в чёрно-золотистой униформе Nebulous попадёт на ящик компетентным органам. Если кто-то узнал о его прошлом и собрался шантажировать, следовало разобраться с этим как можно быстрее.Он снова скрипнул зубами и протиснулся к двери. Несколько секунд финальных размышлений?— и его палец всё же вдавил зелёную кнопку связи с машинистом.—?Слушаю! —?раздался голос из динамика. Окружающие пассажиры вздрогнули.—?Остановите поезд как только сможете! —?попросил Маркус деланно слабым голосом. —?Тошнит не могу, сейчас заблюю тут всё, и вагон, и пассажиров тоже!Толпа вокруг него мгновенно расступилась. К счастью, платформа больничной станции ещё не кончилась, и поезд резко затормозил. Пассажиры попадали кто куда, вагон наполнился нецензурной бранью, а Маркус поспешил как можно скорее вылезти в открывшуюся дверь и побежать прочь.Состав тронулся через несколько секунд. На станции ожидаемо не было ни души. Инженер осмотрелся по сторонам, проследил взглядом за птичьей стаей, вырвавшейся из окон одного из домов словно споры какого-то гигантского гриба. Делать было нечего, пути назад на поезд не было; Маркус подошёл к лестнице в углу платформы и начал спускаться.Лестница уложила свои узкие пролёты вокруг сваи, на которой держалась платформа, и выходила на пешеходный мост, ведущий прямо к больнице. Посередине моста протянулась ржавая колючая проволока. Маркус выругался и мысленно перебрал содержимое портфеля: планшет, термокружка, ключ от дома, пропуск, антидепрессанты и почти пустой флакон санитайзера. Ничего полезного в данной ситуации. Он отступил назад, разбежался, упрекнул себя в собственной тупости и прыгнул. Полёт прошел бы удачно, если бы в самом конце ботинок не зацепился за проволочную петлю. Инженер плашмя рухнул на бетон и долго лежал так ничком, пока снова не почувствовал своё нещадно отбитое тело. Постанывая от боли, он кое-как поднялся на ноги, и обнаружил, что его лоснящийся серо-голубой костюм безнадёжно испорчен. Он вдохнул, чтобы выругаться снова, но закашлялся?— в воздухе витала вонь плесени и сырой пыли. Маркус потратил последние две салфетки, чтобы отряхнуться и прикрыть нос и рот.Он приближался к больнице, и уже издалека видел, что попасть внутрь будет непросто. Обойдя здание кругом и исцарапав новенькие лакированные ботинки, он убедился: окна были слишком высоко, а все двери оказались наглухо заколочены. Он чуть не прошёл мимо лестницы в подвал, проделанный прямо в бетонной плите, но вовремя спохватился и вернулся. Дверь внизу оказалась распахнута настежь.Маркус немного постоял перед лестницей, засунул руки в карманы и попытался унять сердцебиение. Затем он включил наладонный экран и начал спускаться.Рассеянного света оказалось достаточно, чтобы осмотреться внизу. За рядами прямоугольных колонн инженер увидел ещё одну дверь?и ярко-красную стрелку, нарисованную рядом с ней прямо на полу. Краска была совсем свежей, даже запах не до конца выветрился. Инженер оглянулся, едва слышно перевёл дух и отправился, куда было указано. За дверью была ещё одна лестница, по которой Маркус поднялся прямо на первый этаж больницы. Выщербленный пол просторного фойе покрывал густой слой пыли, в которой отчётливо выделялась цепочка следов. Определить по ним вид обуви было сложно, но, судя по размеру, она явно была мужской. Маркус проследил за ней взглядом, и уже в самом конце едва успел зажать себе рот рукой, чтобы не заорать от неожиданности.—?Херрингтон, я велел тебе приходить после заката. Но раз ты уже здесь…Незнакомец стоял в дальнем углу у самого окна: худой мужчина среднего роста в широкополой шляпе и наглухо застёгнутом, слишком тёплом для нынешнего климатического режима пальто. Солнечные лучи превращали его в тёмный силуэт, но стоило ему сделать шаг от окна, как инженер увидел на его шее ярко-красный платок.Голос мужчины был ему незнаком?— как и лицо, носившее следы недавней пластической операции. Но точно такой же платок носил кое-кто из позабытого проклятого прошлого: правая рука Джеймса Вишера, непосредственный руководитель подразделения, где работал Маркус, пафосный пижон и любитель пофилософствовать. Ходили слухи, что именно он в последний момент переметнулся на другую сторону и навёл отряд ?Прокси? на Еретика, после чего сам генерал Уэйд приказал заменить ему смертную казнь пожизненным сроком.—?Вы… Вы…?Пол Розенберг?,?— чуть не произнёс Маркус, но мужчина предостерегающе поднял руку.—?Держи при себе имя, которое собирался произнести. Пол Розенберг мёртв?— из-за короткого замыкания сгорел заживо в своей камере неделю назад. Ребята, которых наняли супруги Льюис, очень постарались, чтобы это выглядело именно так. Пока что в курсе только персонал тюрьмы, полиция и городской совет. Эти уроды даже не сообщили его семье в Мюнхен! Что ж… а меня, Маркус, зовут Ральф Уоррен, новый заместитель технического директора Cryostorm. Именно так Мария Шторм хотела представить меня на завтрашнем совещании?— но я подумал, что нам следует встретиться заранее. Все эти формальности ни к чему, раз мы уже давно знакомы.—?Вы меня зачем сюда позвали?Уоррен-Розенберг протянул руку.—?Пойдём пройдёмся.Маркус на ватных ногах подошёл к бывшему начальнику, и тот аккуратно, словно женщину, взял его под локоть. Они зашли в ещё одну дверь и принялись подниматься по лестнице с полуобвалившимися перилами. Перепуганный насмерть инженер так тесно прижимался к стене, что угробил свой костюм без возможности восстановления.—?Расслабься! —?улыбнулся Розенберг, когда они преодолели подъём. —?Дыши!Маркуса тошнило, но он очень постарался улыбнуться в ответ и спросил:—?А те ребята, о которых Вы говорили?— они Вас не выдадут?—?Нет, друг мой,?— ответил тот, и улыбка его стала ещё шире,?— они теперь уже никого и никогда не выдадут.Маркус сглотнул комок в горле и принялся перебирать в голове все возможные варианты: что делать, как себя вести и что говорить, чтобы этот псих не угрохал и его.На втором этаже они попали в коридор, уходящий в соседнее крыло. Клубы пыли на закатном солнце казались застывшими в воздухе мелкими каплями крови.—?Зачем Вы понадобились Льюисам? —?Маркус с вымученным принуждением поддерживал разговор, боясь тишины.—?Жизнь?— забавная штука. Иногда она крайне иронична. Я никогда не предавал Вишера, что бы обо мне ни говорили. Его выследила Мария Шторм. Именно с подачи её папаши этот грех повесили на меня, и даже сохранили мне жизнь, чтобы отвести от неё возмездие праведных. Вот только праведных не нашлось. Из всех людей именно Мария первая покаялась и пожелала искупить вину. И я, наследник Еретика, единственный из всех знаю, как вернуть то, что было ею уничтожено.Маркус не сразу понял, о чём речь. К разработке самой игры он имел довольно косвенное отношение. Но когда он вспомнил о строительстве подземного бункера на Нулевом ярусе, о сверхреалистичных ощущениях тестовых уровней, о разбивающихся вдребезги попытках понять, какая же вычислительная мощь должна обеспечивать этот проект, до него дошло.—?Вы хотите… Я понял,?— вслух он этого произносить не пожелал.—?Я работаю здесь,?— продолжал Розенберг. —?В больнице ещё есть электричество, и никто нас тут не найдёт. Сейчас я вас познакомлю…Он резко остановился, толкнул одну из дверей и впихнул Маркуса внутрь. Тот в первую секунду зажмурился от яркого света, но тут же вновь открыл глаза. Множество светодиодных ламп стояли на полу по периметру небольшого помещения; судя по кафелю на стенах, это была бывшая операционная. В воздухе стоял размеренный гул?— это работал небольшой суперкомпьютер на восемь модулей у дальней стены. Там же стоял стол, а на нём?— четыре монитора, на которых сверху вниз ползли строчки выполняющегося кода.—?Познакомься, Маркус, это?— Корделия. Имя переводится как ?сердце?. Она станет сердцем ?Тысячи миров? и всего Cryostorm. Сейчас она?— голый код, набор алгоритмов реакций и поведенческих паттернов. Мы с Марией Шторм договорились только лишь на это?— и всё же я хочу пойди дальше, помочь Корделии осознать себя и обрести душу, как это делал Вишер.Маркус застыл как вкопанный. По телу пробежал ледяной холод вперемешку с благоговейным трепетом.—?Если кто-нибудь об этом узнает… Если всё станет известно… Вы ведь не сможете это скрывать… —?проговорил он.—?Почему нет? Как только она обретёт инстинкт самосохранения и научится ценить жизнь, то сама сообразит, как обмануть не в меру любопытных наблюдателей. Только вот есть у меня одна проблема… И ты мне в этом поможешь…Он снова схватил Маркуса за руку?— но на этот раз жёстче, так, что затрещала ткань рукава, и подтащил к столу.—?Как думаешь, Херрингтон, в чём был секрет вируса Еретика? Какой код способен превратить вот это,?— он махнул рукой в сторону мониторов,?— в живое существо?—?Я… не знаю… может быть…—?Слушай внимательно. Я скажу только один раз. Нет такого кода. Не было никакого вируса. Люди даже не приблизились к разгадке тайны самосознания. Знаешь, что сделал Вишер?—?Ч-что?..Розенберг резко отпустил его и открыл ящик своего стола. Маркус услышал знакомый звенящий шорох; бывший начальник вытащил на свет сетчатый шлем для нейрокиборгов.—?А ты неплох, Маркус. Даже у меня не осталось чертежей его передатчика. И пускай ты так бездарно превратил его в игрушку, всё равно мы на одной стороне и делаем одно дело. Концепции Nebulous получат вторую жизнь благодаря нам!—?Откуда это у Вас?! —?вскричал инженер.—?Считай это частью моего гонорара от Cryostorm. Эта штука поможет мне восстановить искусственный интеллект таким, каким его задумал Еретик. С помощью этой технологии он подключил себя к суперкомпьютеру, позволил системам машинного обучения препарировать себя под всеми возможными углами, и таким образом пробудил детей человеческих! Точно так же я собираюсь завершить Корделию. Пусть познакомится с тобой поближе.Маркус попытался шагнуть к выходу, но Розенберг схватил его за отворот пиджака.—?Эта штука для нейрокиборгов,?— залепетал инженер,?— а я не нейрокиборг, я вообще не киборг, у меня всё своё.—?Это неважно. Передатчик сработает и на обычном человеке. Вот только снять его ты уже не сможешь. Но ты мне живым и не нужен. Я тебя знаю, ты узнал бы меня сразу, и проболтался бы кому попало.Маркус истошно завизжал и рванулся вперёд, оставив лоскут ткани в руках безумца. Он выбежал за дверь и пустился по коридору, но в следующий момент за его спиной раздались два выстрела, и ноги обожгла страшная боль. Маркус повалился на пол с простреленными коленями и захлебнулся собственным бешеным дыханием. Шаги наследника Еретика медленно приближались.—?Не надо, прошу! Зачем меня, за что?! —?зарыдал инженер. —?Вы же сами сказали, что мы на одной стороне!—?Зачем быть моим сторонником и жить, если ты можешь умирать страшной смертью? —?был ответ.Зазвенела сетка. Последнее, что Маркус Херрингтон увидел в этом мире, были тончайшие иглы, приближающиеся к его лицу.