1. (1/1)

Убрав учебники в шкафчик, Чарльз Рид закрывает дверцу и щёлкает замком. На дворе осень. Учебный год едва начался. Ему шестнадцать лет, в следующем месяце уже стукнет семнадцать, и он станет почти совсем взрослым. Это один из тех аргументов, которые он использовал сегодня, засыпая и убеждая себя не бояться. Пришла пора совершать взрослые поступки. Неясно, правда, чего он боится больше – реального физического вреда или реакции окружающих. Благо, сейчас в коридоре почти никого нет.Любой настоящий взрослый посмеялся бы над тем, что он сегодня собирается сделать. Ведь ни один из них не поверил бы, что Грэм Карпентер способен на человеческий диалог. Для них он – самый обычный хулиган. Закоренелый малолетний преступник, который шагает по стопам своего отца, насвистывая бодрый мотив. Его побаиваются учителя, а любой визит к директору ?чудища белобрысого? длится не больше двух минут. Его происхождение говорит против него. С ним не рискует связываться даже Лайонс, сынок местного шерифа. Жизнь родного отца ему дороже всякого самоутверждения, а за резкое слово в адрес Грэма тот рисковал получить пулю от людей Карпентера-старшего. Брутус мало интересуется жизнью своего единственного сына, однако на любое подобие угрозы реагирует незамедлительно. Где у него лежат границы представления об угрозе – отдельный вопрос. Карпентер влиятелен настолько, насколько себе может позволить угрюмый старший школьник, чей удар может оставить внушительную вмятину на металлической дверце шкафчика (или чьей-то груди, тут как повезёт). Чарльз тайком глотает таблетки в туалете, за свою жизнь сменил уже три школы и обладает единственной способностью: быть самой тихой тенью, какие только бывают на Земле.Но Рид молод и почти оптимистичен. Ему всего ничего осталось учиться здесь и кажется, что совершенно нечего терять. Закончится этот учебный год, начнётся совсем другая жизнь. Он не может гарантировать, что ещё когда-нибудь увидится с Карпентером после выпуска. Да и то, что доживёт до этого самого выпуска после сегодняшнего разговора, тоже… Мёртвым неведом страх, стыд и боль, это утешает. Внутри всё болезненно скручивается, пока он шагает по коридору. Вероятно, навстречу своей смерти. Рид чувствует себя до отвратного маленьким, крошечной точкой. Он и есть не особо высокого роста. Каждый сезонный медосмотр доктор твердит, что он пока не закончил расти, и однажды ещё вытянется сантиметров на десять. Его заверения плохо помогают сейчас, когда Карпентер, наконец, замечает, что к нему что-то приближается, и закрывает шкафчик. Чарльз оказывается под взглядом сытого, но по-прежнему готового поиграть кота, увидевшего чудом целую мышь там, где он давно истребил всё её серое племя. Риду может выпасть незавидная участь стать его развлечением. Не только сегодня, если всё пройдёт совсем плохо.А у него есть смутное предчувствие, что так оно и будет.Школьный коридор никогда не бывает совсем пуст. Сейчас здесь всего несколько человек, толком не придумавших, чем занять остаток перемены, и проводящих её за пустой болтовнёй. У Чарльза нет никаких сомнений, что, если что-то случится, мирная атмосфера останется нетронутой. Ни один человек не шелохнётся, чтобы прийти ему на помощь. Однако он уже чувствует, как взгляды людей прилипают к нему один за другим. Чем ближе он к Грэму, тем больше зрителей появляется у этой странной сцены. И они ждут своего зрелища.Судя по тому, что его затылок до сих пор не встретился со шкафчиком, а лицо – с крепким кулаком, Карпентер счёл его неинтересной мишенью. Возиться с куском мяса, который развлекает местную стайку гиен, он считает ниже своего достоинства. Тем лучше. Шансы на успех у всей этой затеи только что выросли с нуля процентов до одной сотой. Чарльз, может, успеет что-то сказать, прежде чем ему очень доходчиво пояснят, почему не рады видеть рядом с собой такой мусор.– М-м, Грэм… – голос предательски подрагивает. Рид чувствует себя по-дурацки уже потому, что обращается к блондину по имени. Никто тут его так не зовёт. Исключительно ?Карпентер?. – Что надо? – перебивает его ?кот?, лениво облокачиваясь плечом о дверцу шкафчика, скрещивая руки на груди. Рид не выдерживает и на несколько секунд зажмуривается. Ему почему-то крайне живо представляется, как эти руки будут его душить. Сразу после того, как превратят лицо в кровавое месиво. Но отступать уже слишком поздно.– Я хотел спросить… Ты занят сегодня после занятий? – выпаливает он, невольно втягивая голову в плечи, будто Карпентер уже занёс над ним кулак. Обычно за Грэмом заезжает отец. Или просто их личный водитель. Пафосный чёрный ?Бентли? у крыльца школы своим появлением каждый раз вызывает ажиотаж. Народ с нескрываемым любопытством пялится на свои отражения в тонированных окнах, надеясь рассмотреть за ними что-нибудь интересное. Карпентер всегда уходит, ни с кем не попрощавшись, даже не глядя по сторонам. Происходит это чётко по расписанию, через двадцать минут после окончания занятий в секции регби – единственного места в школе, которое Грэм исправно посещает. У них как раз хватит времени, чтобы обсудить невероятно деликатный вопрос. Если, конечно, он вообще захочет тратить на него время.Вопрос Рида повисает в воздухе. Взгляд Карпентера уже не хмурый, скорее… озадаченный. Определённо, он не ждал, что кто-то вот так подойдёт к нему и заведёт разговор. Особенно кто-то вроде Чарльза. Из-за такого прямого подхода блондин слегка теряется, но быстро возвращает себе привычное самообладание. Косится на притихших людей, ждущих развязки этой сцены. У него нет настроения драться вот так, на публику. Особенно с этой мелкой сошкой, которая не сказала ничего опасного.– Нет, – отвечает он, и Рид вздыхает с облегчением. – А тебе какое дело?– Я, э-э… – Чарльз пытается улыбаться. Выходит плохо, он быстро бросает эту затею. – Хотел поговорить с тобой, – нервный взгляд на зрительный зал, – наедине. Там, где больше никто не услышит. И не увидит.Грэм приподнимает бровь. Пол под ногами Чарльза медленно начинает выгибаться, вынуждая его крениться куда-то назад и вправо. Он по-прежнему ждёт первого удара. Или хотя бы бранного слова. Его зрение становится неожиданно острым: он видит, как Карпентер медленно облизывается самым кончиком языка. Непонятно, что этот жест должен значить. Рид понимает, что и не хочет знать.– Где же, по-твоему, такое место? – спрашивает Грэм. От каждого звука его голоса у Чарльза изо рта пропадает всё больше слюны. Теперь там сухо, как в пустыне. Слова даются ему с трудом.– За школой. После занятий, – и, предупреждая замечания, торопливо добавляет, – не сразу. Часов в шесть. Все секции и клубы расходятся по домам, а территория ещё не закрыта, и…– Ух, только посмотрите, какой у нас тут конспиратор выискался, – Карпентер хмыкает, не давая ему договорить. – Лады. Раз так, то в шесть, за школой, – и, отлипнув от шкафчика, он удаляется по коридору неспешной походкой победителя, удержавшего за собой последнее слово. Зрители остаются разочарованными.Чарльз плохо осознает, что только что произошло. На ватных ногах он добирается до места, где коридор делает поворот, и без сил валится на лавочку у двери медицинского кабинета. Сердце стучит так, что ушам больно и рёбра противно ноют. Кажется, он только что назначил личную встречу Грэму. Мать его. Карпентеру. Вечером. Когда тут, в школе, уже никого не будет.С медленным выдохом откидываясь назад, Рид приходит к выводу, что окончательно сошёл с ума.