Пролог (1/1)

Кольцо на прикроватной тумбочке тускло поблёскивает, отражая яркий свет больничных ламп и притягивая взгляд. Истёртое, всё в мелких царапинах, всем видом оно показывает, что за все годы его ни разу не снимали с пальца. Оно было спутником своего хозяина во всём, не покидало его руку ни на мгновение, пережило с ним всё, служило болезненным напоминанием о том, что казалось вечным и оборвалось в один момент. Чарльз Рид нервно сглатывает и усилием воли отрывает взгляд от кольца на тумбочке, переводит его на спокойное лицо человека, лежащего на койке. Грэм — бледный, неподвижный — выглядит сейчас особенно беззащитным без своей маски. Он всё ещё не пришёл в сознание, и это заставляет сердце детектива болезненно сжиматься.Виноват. Это он, Чарльз, во всём виноват. Ему нужно было либо не приближаться больше, либо не уходить никогда. Но он сперва ушел, потом вернулся снова, намеренный причинить только больше боли человеку, которого когда-то полюбил больше своей чёртовой жизни, а теперь…Теперь они здесь. В больнице. Карпентер неподвижно лежит на узкой кровати, а Чарльз сидит рядом. Караулит часами, ждёт. Чего? Чуда, наверное. Иногда он даже начинает негромко молиться. Сам он не верит, но верит Грэм, и это меньшее, что Рид сейчас может для него сделать. Хотя бы попытаться поверить.Рука сама нащупывает в кармане кольцо. Детектив все эти годы носил его при себе, так и не смог оставить где-то. Думал вышвырнуть в море, но рука не поднялась. А теперь становится всё яснее — не надо было снимать вовсе. И пальцы крепко стискивают холодный металл, Чарльз вытаскивает кольцо из кармана — чудовищно блестящее, будто совсем новое — и, поколебавшись, надевает его на безымянный палец, где ему самое место.Взгляд опускается на руку Карпентера, лежащую поверх одеяла. Рид мешкает ещё немного, но тянется к кольцу на тумбочке, поддевает его непослушными пальцами. Держит в руках, гладит шероховатую от царапин поверхность, а после, осторожно приподняв руку Грэма, пытается надеть. Кольцо соскальзывает по пальцу само, возвращаясь на законное место, будто и не покидало его вовсе. Туда, где оно было с тех пор, как Чарльз сам надел его на эту руку.Боль накатывает новой волной, давит на плечи невыносимым грузом. Чарльз не выдерживает, поддаётся, сгибается под её весом, склоняется и припадает губами к кольцу на чужом пальце. Перед глазами ярко вспыхивает образ, как сам Карпентер, должно быть, каждый вечер прижимал к губам это кольцо, шептал ему что-то и вспоминал, вспоминал всё, через что они прошли вместе. Он наверняка так делал. Не мог не делать, Рид слишком хорошо знает его, чтобы быть уверенным — так и было.— Приходи в себя скорее. Прошу тебя, — голос срывается, пока Чарльз еле слышно шепчет, не отрываясь от чужой руки. — Ты мне нужен тут. Очень нужен.С ресниц на бледную кожу падает единственная слеза. Он уже не может плакать, хоть отчаянно хочет этого, хочет хоть немного выплеснуть свою боль. Но не выходит. Сдавливает горло, глаза щиплет, но плакать не выходит. Может, он и не заслужил облегчения своей боли. Может, это справедливо.Чарльз выпрямляется нескоро, но выпрямляется, бережно сжимая чужую руку в своих. Он всё яснее понимает, что ошибся именно в тот момент, когда решил уйти. Только тогда. После всего, что прочно связало их, он не должен был ломать то, что сам же построил ценой огромного труда и долгой совместной работы.Рид закрывает глаза. Воспоминания — тёплые, светлые, жизненно необходимые ему сейчас — принимают уставшего детектива в свои мягкие объятия.