6. Вы что... трахались? (1/1)

На часах 4:00. До будильника всего два часа, а Антон не спал ни секунды. Даже глаза не закрыл. Сначала ворочался, ложился, укрывался с головой, раскрывался, ногу из-под одеяла вытаскивал одну, окно открывал, потом закрывал, вставал, ходил по комнате, выслушивал ряды отборного мата от спящего Димы и обратно ложился, тупо уставившись в потолок. Так до четырёх утра и пролежал.Если честно, уже не смешно. Неделя почти без сна?— это явно не признак трепещущего здоровьем организма. Но если до этого удавалось засыпать хотя бы под утро, отдыхая плюс-минус часа три, то сейчас всё дошло до крайней точки. А причина всему до того банальная, что аж неприятно. Мысли. Просто навязчивые, бесполезные мысли. Причём количеству их вселенные бы могли позавидовать.То, что было на выходных Антону хотелось забыть как страшный сон. И, если честно, когда он всю ночь занимался обблёвыванием каждого уголочка их с Димой комнаты, уверенность в том, что на утро он не вспомнит ровным счётом ничего, была непоколебимой. Но увы. Проспав почти сутки, пропустив все три лекции и проснувшись в 3 часа утра следующего дня, он помнил всё. До мелочей. Так невозможно помнить даже то, что на трезвую было. А Антон был в состоянии не то, чтобы овоща,?— огородного чучела. И тем не менее, в голове всё как на плёнку снято. Это так нечестно. Похмелье в триста раз хуже обычного, а воспоминая все целёхоньки. И в чём тогда смысл? Шастун пообещал себе не пить раз девяносто, кажется. И это только за одну ночь. Но ни общения, ни учёба, ни Дима, ни даже информация о ?непереносимости алкоголя? не избавляла от мыслей о грёбанном бесе. А ещё об Оксане. Немного о Жене с Васей. И почему-то, кое-где, очень изредка, мелькал Ваш. В общем?— веселуха.Самое отвратительное в этих бесконечных самокопаниях?— вопиющая безрезультатность. Антон просто по сотне раз прокручивал одно и то же, не приходя в итоге абсолютно ни к чему. То, зачем Арс вдруг решил ему помогать?— совершенно непонятно. То, о чём они разговаривали с Оксаной?— вообще загадка века и, видимо, надолго, ей останется, как и то, что происходит между Женей и Васей. Какого чёрта Ваш делает в этих всех думах?— вообще без комментариев. В какой-то момент пришло осознание того, что никаких умозаключений вывести не получится. Но вот мысли это не рассеяло, как и сна не прибавило.Даже сейчас, находясь уже в катастрофически неприглядном состоянии, Антон думает об Оксане. На самом деле, о ней он думает чаще всего. И эти мысли самые болезненные. Две первые недели учёбы пролетели как один день. В компании учебников, новых друзей и мыслей о подземных Оксана, как бы жутко для самого Антона это не звучало, отошла на второй план. А потом он услышал её голос. И этого хватило. Хватило, чтобы вспомнить, насколько сильно он в ней нуждается. Хватило, чтобы захотеть обнять её крепко как раньше, выложить всё, что накопилось внутри, посмеяться, услышать душу греющее ?Шастик? и почувствовать себя самым счастливым. Таким, каким можно быть только с ней.А кроме этого… появилась обида. Антону тяжело и больно это признавать, он долго отнекивался от собственных мыслей, горячо спорил сам с собой и в итоге смирился. Обида действительно есть. За то, что Оксана, его лучшая подруга, самый близкий в его жизни человек, столько времени скрывала такую важную часть своей жизни. Она врала, недоговаривала, знала, как сильно Антон в ней нуждается, как дорожит и боится потерять и просто… просто ушла. Не предупредила, не объяснилась, ничего не сделала. Просто ушла. Потому что побоялась. Побоялась, что её не поймёт лучший друг. Значит, никогда не считала его настолько близким. Зато позвонила. Позвонила предупредить, мать твою, не связываться с бесом. С которым, блять, сама же и связалась. Он ведь такой весь из себя таинственный, жуткий и загадочный. Грозный демон, держащий все царства в страхе, и помогающий бухим ангельским лохам.Антон пытался позвонить. Почти сразу, как в себя пришёл. Много раз набирал и каждый из них заканчивался короткими гудками. Его сбрасывали. Как что-то ненужное. Просто спам. Чёрт. Твою мать. Шастун, заткнись. Хватит. Спи. Просто засни уже наконец-то. Придурок.***—?Шастун. Шастун блять. Вставай.Антон в один прыжок подрывается с кровати, чувствуя всплеск ледяной воды прямо в лицо.—?Твою мать, ты что творишь?!Дима стоит прямо перед ним, держа в руках пустое ведро, и еле сдерживая смех.—?Бужу тебя, неблагодарный кусок говна. У тебя пара через полчаса в подземном крыле.Антон кидает быстрый взгляд на горящий экран телефона. 7:31. Понедельник. ТВОЮ МАТЬ. Первое практическое занятие. Проспал.Следующие двадцать минут пролетают в полнейшем хаосе, оставляя за собой разбросанные по всей комнате вещи, не выключенный утюг, не застеленную кровать, груду отборного мата и злого, но счастливого Диму. Ему ко второй.Бросив неразборчивое ?пока? и пулей вылетев из комнаты, Шастун уже через десять минут оказывается в подземном крыле. Бок молит о помощи, сердце ставит мировой рекорд по количеству ударов в секунду, а пот, видимо, решает заменить проспанный душ. До нужного кабинета Антон доползает. Останавливается у двери и смотрит на наручные часы. 8:05. Чёрт. Таки опоздал. А какой сейчас предмет-то хоть? В расписании?— практика баланса и контроля. Да вы издеваетесь. Общий предмет для обоих царств. Супер. Что ещё сегодня произойдёт? Удивите.Антон делает глубокий вдох и медленно выпускает воздух. Надо собраться. Итак опоздал. А как зайти? Постучать? Извиниться за опоздание сразу или позже? Или вообще не извиняться? Может не стучать, а просто зайти и сесть? Нет, нет, нет. Точно надо извиниться. Да. Стучать не нужно. Просто зайти, поздороваться, извиниться и спросить разрешения зайти. Всё просто. На счёт три. Раз… два…—?Здравствуйте, извините, я опоздал. Можно войти?Желание провалиться сквозь землю появляется моментально. В ту самую секунду, как около тридцати пар глаз устремляются в одну точку, стоящую в проходе и что-то там бубнящую себе под нос.—?Доброе утро, молодой человек. Не подскажите свою фамилию?Антон поднимает виноватый взгляд на преподавателя и тот, видя это, приобретает крайне самодовольный вид, чем сразу даёт понять о своей расе.—?Впрочем, не утруждайтесь. Я, кажется, и так знаю, кто вы. Шастун, верно? —?преподаватель вальяжно облокачивается о свой стол, складывая руки на груди и продолжая с лёгкой ухмылкой смотреть на Антона. Очень неловко. Пожалуйста, просто дайте сесть.—?Верно, —?Антон говорит это линолеуму и носкам своей обуви, потому что снова поднять глаза на взрослого демона не выходит.—?Что ж, Шастун, присаживаетесь. Надеюсь, вы выспались.По аудитории проносится ряд смешков, который тут же прерывается под грозным взглядом преподавателя. Антон старается не смотреть на лица, но даже по цветовой гамме можно понять, что подземных тут больше. Впрочем, это неважно. Главное, не встречаться взглядами. Ни с кем-то конкретным, ни вообще с кем бы там ни было. Проходя мимо средних парт, Антон чувствует взгляды. И понимает, кому они принадлежат. На долю секунды это сильно выбивает из колеи, заставляя даже почти остановиться, теряясь в пространстве, но, каким-то удивительным образом, выходит с этим совладать. Единственное, на первый взгляд, свободное место, на предпоследней парте, и Антон его занимает, выдохнув с облегчением.—?Привет.Девушка, сидящая рядом, никак не реагирует на приветствие, даже не поворачивается, продолжая что-то клацать в телефоне. Антон мысленно бьёт себя ладонью по лбу, потому что уровень неловкостей за сегодняшнее утро просто феноменальный. Ладно, можно попробовать просто сконцентрироваться на учёбе. Пытаться подружиться с каждым встречным, возможно, не совсем верная тактика.—?Для вновь пришедших и тех, кто только сейчас проснулся, повторюсь. Меня зовут Белый Руслан Викторович, и если вам кажется, что вы меня где-то видели?— вам не кажется. Я ректор со стороны подземелья, и мы с вами имели счастье встречаться в главном зале, в день вашего прибытия.Твою. Мать. Эта фраза обещает стать коронной в лексиконе Шастуна, потому что слишком уж часто она в его жизни оказывается уместной. Как можно не запомнить внешний вид ректора, сидя в третьем ряду? Как можно не заметить, что именно он ведёт первое практическое занятие? Как можно на это занятие опоздать? Ответ очень прост. Надо всего-то быть Антоном Шастуном.—?Сегодня у нас первое практическое занятие дисциплины ?Практика контроля и баланса?. До этого у вас был курс лекций по её теории, и я, конечно, надеюсь, что вы его хорошо слушали и хоть что-то запомнили. Но хочу сказать, что просто зазубренных знаний вам хватит разве что для поучения своих детей в старости, —?какой-то бес с передних парт фыркает, и Белый смиряет его таким взглядом, что тот даже садится, ровно сложив ручки на столе. —?Но если будете усердно трудиться над практикой, сможете не только усмирять таких вот невоспитанных чертят, но и удерживать полный контроль над другими, и что самое главное?— над собой.—?Рот закрой, сейчас слюна вытечет.Антон резко дёргается, больно ударяясь коленом об парту. Девушка, сидящая рядом, насмешливо вскидывает одну бровь, едва ли не прыская ядом.—?О, ты все-таки умеешь говорить, —?старясь сделать голос максимально грубым, но все же незаметно смахивая слюну с уголка губ, отвечает Шастун.Девушка наконец поворачивается к нему в анфас, и в эту же секунду становится понятно, почему всё это время было так неуютно с ней находиться. Это та самая нахальная барышня, которая сидела рядом в главном зале. Что ж, ещё одно приятнейшее знакомство. Этот день всё ядовитее и ядовитее. Дама, кажется, тоже его узнаёт.—?Ой, а мы ведь с тобой уже виделись. Совсем тебя не узнала.Блондинка расплывается в притворной улыбочке, и Антон тут же точно копирует этот жест.—?Я твоё личико тоже во снах не видел, не переживай.Девушка перестаёт улыбаться и, скривив губы, отворачивается лицом к доске. Шастун ещё пару секунд смотрит на острый профиль с нескрываемым отвращением, после чего следует её примеру.Пара проходит быстро и не особо интересно. Тренироваться они начнут только на следующей, а эта, можно сказать, была вступлением. Когда звенит звонок, и преподаватель сообщает, что все свободны, Антон с места не двигается. На протяжении всего занятия, он ни разу не смотрел никуда, кроме Белого и своей соседки, потому что знал, что наткнётся на своих старых друзей. И сейчас, когда встреча с ними кажется неизбежной, он всеми силами пытается её хотя бы оттянуть.—?Ты уходишь, или как? Пара закончилась, если ты не слышал.Соседка останавливается со стороны Антона, слегка склонившись и оперевшись руками на парту.—?Тебе какое дело? Иди куда тебе надо.—?Как грубо и совсем не по-ангельски.—?Кто бы говорил.Антон улыбается, поднимая глаза на свою собеседницу. Вообще-то, надо признать, она весьма красивая. Слегка раскосые карие глаза, напоминающие кошачьи, светлые волосы, густые ресницы, пухлые губы и идеальная кожа. Внешней привлекательности у неё не отнять. Правда, той, что называют ?типичной?. Но не суть. Красота есть красота.—?Меня Ира зовут,?— девушка что-то быстро пишет на маленьком клочке бумаге и кладёт под обложку учебника, лежащего на парте,?— позвони, если скучно станет.Антон провожает её взглядом до тех пор, пока подол её короткой юбки не скрывается за углом. До чего странная девчонка. Бесовского в ней явно больше, а на кой-то чёрт полезла в ряды ангелов. Не выйдет ведь. Мучиться будет, еле как справляться. Первый курс может и протянет, а дальше ведь точно исключение грозит. Хотя какая разница? Это вообще не его дело.Когда в кабинете остаётся всего два ангела, слишком медленно собирающих свои вещи, Антон наконец встаёт и, быстро запихнув учебник и тетрадку в рюкзак, выбегает за дверь. Что стоит в расписании следующим, он, конечно же, не помнит, поэтому желательно бы найти стенд или посмотреть в онлайн версии. Но для этого неплохо бы остановиться, а толпа в коридоре такая, что пробку устроить проще простого. Найдя всё-таки маленький более менее тихий уголок, Антон останавливается, тянет руку к заднему карману, собираясь достать телефон, как вдруг в его плечо кто-то больно врезается. Телефон, уже слегка высунутый, с жутким звуком падает на пол, естественно, экраном вниз.—?Какого…—?О Боже, простите, я не заметила вас.Шастун поднимает злые глаза на своего обидчика, и как только они находят свою цель, тут же забывает, и о телефоне, и об обиде, и о расписании.—?Оксана…—?Антон. Извини, я… мне бежать надо… прости за телефон…Парень не успевает сказать ни слова, он толком и опомниться не успевает, как русая макушка уже скрывается в густой толпе.—?Оксана. Стой. Блять.Шастун рывком поднимает с пола телефон, даже не смотря на его экран, и принимается бежать за подругой, как можно быстрее, расталкивая всех на своём пути. Проклятья и тонны неразборчивого мата пережить можно, а вот упустить в который раз Оксану,?— это, уж извините, дело жизни и смерти.Узкая часть коридора заканчивается как раз точно к тому моменту, как у Антона начинает темнеть в глазах. Сил бежать, да и даже идти дальше нет. Парень прислоняется спиной к стене, глубоко и громко дыша через рот. В холле тоже людей достаточно, но не так много, как у кабинетов, и это даёт возможность их рассмотреть. Почти что придя в себя и избавившись от тёмных пятен перед глазами, Шастун пробегается по кучкам студентов. Чёрт, в этом месте слишком много девочек с русыми волосами.— Боже, какой же ты дурак, Шастун, —?Антон устало качает головой. Подругу он, с уверенностью на девяносто процентов, упустил. Молодец. Ещё пара бессонных ночей, и может наконец начнёшь приходить в себя.—?У меня занятие по магическим основам сейчас. Это в небесном крыле.Оксана. Её голос. Точно. Антон смотрит влево, туда, откуда идёт звук, и буквально выдыхает от облегчения. В дальнем углу стоит Фролова, общается с какой-то девочкой — тоже, видимо, из бесов. Шастун хочет подойти. Делает шаг и… тело резко сковывает, ноги сами останавливаются и наотрез отказываются идти дальше. Вот оно. Это было неизбежно. Его тело начинает реагировать и на Окс. Так же, как и на других подземных. Глупо было предполагать, что этого не случится. От неё идёт энергетика. Теперь она тёмная. Совсем несовместимая с антоновой.Но ведь, она не другие. Да и за последнее время… что-то как будто бы поменялось. Нет, страх не ушёл: об этом сейчас отчаянно кричат дрожащие колени и парализованные конечности, но… появилась возможность контроля. Тоненькая такая, совсем слабая, но появилась. И когда ещё ей, скажите, пользоваться, как не в такой ситуации?Антон берет все свои силы. Буквально все. Достаёт из самый пыльных недр собственного тела и, крепко сжимая их в кулак, делает шаг. Это получается. А в добавок ещё и страх отходит. Антон вперёд?— страх назад. Это, конечно, ненадолго, но там Оксана. И всё. Больше объяснений и не нужно.—?Привет.Шастун останавливается в метре от девушек. Они тут же перестают разговаривать и поворачиваются лицом к парню. Окс мажет взглядом по чужим глазам, и тут же отводит свои в сторону. Что-то больно щипает в груди. Антон сглатывает непонятно откуда взявшийся в горле ком, но взгляда от подруги не отводит. Будто бы этого достаточно, чтобы она хотя бы повернулась.—?Ну привет.Прямо перед лицом всплывает невысокий женский силуэт, загораживая обзор на Оксану. Антон ещё пару секунд смотрит куда-то вперёд, а затем, наконец, моргает и обращает внимание на девушку, стоящую перед ним.—?Я Антон, —?Шастун немного с перебором громкости здоровается, и девушка широко улыбается.—?Неужели? Тот самый Антон? Очень приятно, я Юля, —?бесовка ловит улыбку со стороны парня и ещё сильнее расширяет свою.Вау. Оксана о нём рассказывала. Почему-то, даже несмотря на то, что это было очевидно, становится очень приятно. И тепло. Это ведь показатель, так? Показатель того, что она помнит. Что он важен ей так же, как и она ему. Или хотя бы на пятую часть так же.—?Окс, ты почему не говорила, что он такой обаяшка?Юля, едва заметно подмигнув, чуть тянет Антона за рукав, невербально предлагая подойти к подруге, и тот, конечно же, без сопротивлений поддаётся.Когда они становятся совсем рядом друг с другом, Оксана смотрит на Юлю, прямо перед собой, не сдвигает голову ни на миллиметр влево, где так отчаянно молит о внимании Антон. Сквозь спадающие на плечи светлые волосы просачивается яркий солнечный свет из окна, и в тот момент, когда Антон это замечает, девушка убирает прядь за ухо. Такая красивая. Такая привычная. Такая родная.—?Привет, Оксан.Антон говорит тихо. Сказав, пугается, что Юля сейчас его перебьёт, нарушит ту хлипкую стенку, что он пытается встроить, и всё испортит, но она молчит. Не говорит ни слова, будто всё понимает. Антон не уверен, что должен так думать, но это совсем не по-бесовски.—?Привет.Оксана ещё пару секунд смотрит под ноги. Антон видит, как ненадолго учащается её дыхание и как едва заметно дрожат пухлые губы. А затем она поворачивается. Не полностью, но достаточно для зрительного контакта. Улыбка появляется сама. Непроизвольно. Беспричинно. Просто нельзя не улыбаться. Антон чувствует тепло. Даже несмотря на непривычную сталь во взгляде родных глаз, он чувствует себя в этот момент так хорошо. Так правильно. Это все ещё его Оксана. И она вот стоит. Смотрит ему в глаза, разговаривает. Она есть и она рядом. Прямо сейчас.—?Так ребят. Я тут вспомнила, мне же надо в деканат зайти. Забрать документы там. Ну то есть отдать. Ну там и забрать, и отдать надо. Бумаги эти, с ними ничего не понятно. Ладно, я пошла, а то закроется ещё. Вдруг обед, сейчас время как раз для него. Ну для обеда. Там же обедают, да? Ну, в деканате.Шастун с Оксаной одновременно оборачиваются к Юле, одними взглядами говоря о том, что ей бы не мешало остановиться. Та глупо улыбается. Пару секунд все стоят на местах, пялятся друг на друга и ничего не говорят.—?Лааадно, —?не прекращая улыбаться, Юля спиной, очень медленно, будто боясь показаться странно резкой, начинает отходить назад в сторону узкой части коридора.Друзья провожают её взглядом до тех пор, пока силуэт не скрывается в темноте, а затем Антон первым поворачивается к подруге. Оксана за ним не повторяет, продолжая бездумно смотреть вперёд. Шастун отлично чувствует, что ей сложно. Он знает эту девочку от а до я. От самых горьких слёз до самой яркой улыбки. Он ощущает её так, как, наверное, не ощущает себя и он, конечно, прекрасно понимает, что значат эти поджатые губы и невидящий взгляд.—?Надо было ей сказать, наверное, что сейчас утро, и до обеда ещё далеко.Девушка резко поднимает взгляд на парня. Тот вскидывает одну бровь вверх и в недоумении пожимает плечами, будто только что совсем не он сказал эту неуместную чушь. Две секунды. Больше не требуется для того, чтобы до этого насупленные брови расслабились, круглые глазки обрели своё привычное сияние, а губы сложились в широком, так идущем им полумесяце. Девушка издаёт короткий смешок, и смущённо опускает глаза вниз.Внутри Антона что-то вспыхивает. Всегда знал, что смех этой девчонки неизменно заставляет его сердце трепыхать, но… сейчас он звучит как-то по-особенному лично, касается души ещё более осторожно и ощутимо чем раньше, и моментально заставляет просить добавки. Антону мало. Ему всегда будет мало Оксаны. Даже, наверное, когда его душа наконец обретёт полную гармонию и покой, когда появится тот, кто сможет успокоить бесконечные терзания и заполнить все пустоты его существования, ему всегда будет не хватать заливистого смеха девчушки, с которой он познакомился в первом классе, и которая сразу и насовсем заняла очень приличное место в его сердце.—?Я скучаю, Окс, —?Антон говорит это с улыбкой, заглядывая подруге прямо в глаза, и пытаясь передать через них всю ту нежность, что плещется внутри.Девушка взгляд не отводит, и Антон даже видит в нём искренность. Ту, что видел раньше. Может не такую чистую, но она есть. Всё ещё есть.—?Я тоже, Шастик, —?Окс тянет руку к щеке друга, но вовремя осекается, резко её одергивая и опуская взгляд в пол.Антон мрачнеет, мысленно стараясь унять подступающий к горлу ком.—?Может мы поговорим? Я имею ввиду, нормально. У меня, например.—?Тош… —?девушка снова поднимает глаза на парня, и тот отчетливо видит в них бессилие. —?Ты… ты ведь сам видишь. Мы не можем общаться.—?Почему, Окс?! Потому что ты теперь одна из них? Потому что я боюсь темных? Или потому что мы не можем друг друга касаться? Почему, скажи мне?! —?Антон делает шаг вперёд, хватаясь за прикрытое рукавом запястье девушки, но та резко его одергивает, слега пятясь назад.—?Потому что мы разные, Антон, —?она говорит тихо. Размеренно и спокойно. И бесконечно холодно. Шастун чувствует, как с каждым словом замерзает. Изнутри. —?Мы были детьми, когда познакомились. Нас ничего не волновало. Но время прошло. Мы выросли. И изменились. Ты не должен водиться с такими как я. А я не хочу дружить с кем-то, кто боится моей расы. Повзрослей уже, Антон. Мы больше не в первом классе.Когда с девичьих губ слетает последнее слово, Антон чувствует, что вот-вот перестанет себя контролировать. Ком в горле засел уже намертво и теперь замечательно справляется со своей работой препятствования каким-либо словам. Впрочем, Оксана слов и не ждёт. Она пару секунд стоит, смотря на своего уже наверное не такого уж и друга, а затем разворачивается, собираясь уходить. Антон её не держит. Ему бы себя сейчас удержать. Хотя куда там.—?Опа, какие люди!И Шастун, и даже Фролова одновременно дёргаются от неожиданности. Этот день мог бы стать плохим, ужасным, мучительным и невыносимым, но он решил миновать все эти заслуги, оставив их на будущее, и стать сразу поистине адским.—?Приветики.Антон чувствует как на его плечо с силой ложится чья-то увесистая рука, и даже не оборачиваясь, боковым зрением видит синеющую черноту слегка выцветших татуировок. Эд становится очень близко, а рядом по кругу его чудесные друзья. Невысокий коренастый парень, которого Антон почему-то особенно хорошо запомнил, даже то, что его зовут Серёжа, и симпатичная девушка, с лисьими стреляющими глазами. Она, кажется, обладательница очень необычного, под стать внешности, имени.—?Привет, Лясь, —?Оксана привстает чуть на цыпочки и целует бесовку в щеку. —?Привет, ребят.—?Окс, мы конечно планировали прогулять пару, но вместе и не совсем в такой компании, —?Серёжа пренебрежительно указывает пальцем на Антона, даже головы не поворачивая в его сторону, отчётливо давая понять, что тот тут — просто мебель.Оксана кидает виноватый взгляд на друга, и ловит его ухмылку. Конечно, она ничего не скажет. Оксана, которую Антон знал сказала бы. Его лучшая подруга, родная душа сказала бы. А та девочка, что сейчас стоит перед ним?— нет.—?Да ладно тебе, Серый. Этот ангелочек дружит с Шакулинкиными. А значит и с нами.Антон поворачивает удивлённый взгляд на Эда. Что ему более непонятно — кто такой Шакулинкин, или какого хера этот бес за него впрягается?— он не знает.—?Что, светленький? Ты чего так вытаращился?В какой-то момент, в тот, что говорит Эд, Антон начинает закипать. Это странно для него же самого, потому что произойди такая ситуация неделю или две назад?— он бы стоял как вкопанный и молился как бы не свалиться на до безумия дрожащие коленки. А сейчас… сейчас он чувствует злость. Не просто злость. А настоящую агрессию. Ненависть к этим людям. К каждому их манерному жесту. К каждому необдуманному слову, к каждой идеальной черте.—?То, что он общается с Женей и Васей не делает его нашим другом, Эд. С каких пор ты водишься с такими никчемными небесными?Эд хмыкает одновременно с тем, как Шастун резко скидывает его руку со своего плеча. Настолько резко, что того даже немного ведёт вниз. Бесы сразу же настораживаются, и Антон видит, как напрягается каждая их мышца, и даже как глаза начинают приобретать более тёмный оттенок. Впрочем, ему плевать. В любой другой ситуации это наверняка бы заставило его упасть в обморок от страха, но не сейчас. Не когда он минуту назад потерял один из смыслов своей жизни. Не когда он чувствует, как всё хорошее, что у него было, трещит по швам. Не когда его втаптывают в грязь при его главной поддержке в жизни, а та просто стоит и молчит.—?Не беспокойся,?— Антон говорит это Серёже, но тут же переводит взгляд и на остальных,?— мне тоже не в кайф проводить время с такими мразями.На последнем слове Матвиенко делает шаг вперёд, поднимает руку, собираясь видимо припечатать осмелевшего Антона к стене, но его прерывает чей-то громкий голос сзади.—?Что ты, блять, творишь?!Арс в два шага оказывает рядом с компанией, с силой одёргивая руку друга и почти отшвыривая его в сторону. Откуда в нём столько силы? Он ведь такой же подземный, как и Серёжа, такого же возраста. Но тем не менее он, кажется, в раз сто мощнее, причём, что морально, что физически.—?Я говорил тебя его не трогать? Всем вам!Арсений обводит грозным взглядом всех присутствующих. Всех, кроме Антона, который стоит без движения, и понятия не имеет, что ему нужно делать.—?Арс, он сам нарвался. Наша задача ставить на место ангелков, которые задирают свои белые носы слишком высоко, разве нет?—?Ваша задача… —?Арсений, кажется, становится ещё злее, потому что понижает голос до тихого и жуткого, вплотную подходя к Серёже, и слегка склонившись над его лицом,?— не позорить нашу расу и постараться не вылететь отсюда хотя бы в первый год, это ясно?Матвиенко пару секунд стоит насупившись, быстро переводя взгляд с одного голубого глаза на другой, и в конце концов, сдавшись, выдыхает, делая шаг назад.Арсений переводит взгляд на Антона в тот момент, когда тот уже собирается выходить из состояния статуи, но прожигающий насквозь взгляд не даёт ему такой возможности.—?А тебе тут делать нечего. Пара идёт уже двадцать минут. Советую поторопиться.Шастун смотрит перед собой. Пульс в висках бьёт так сильно, что в какой-то момент напрочь заглушает все звуки вокруг, сливаясь в один неразборчивый поток с биением сердца. Он не может уйти, очень хочет, но так быстро собраться с мыслями не получается. Никогда, если рядом Арс. Раньше казалось, что любой подземный, но сейчас стало понятно?— теперь это происходит только с одним конкретным.В пределах бокового зрения что-то мелькает, и через секунду Антон видит, как Оксана с Ляйсан просто разворачиваются и начинают уходить. Эд, толкает Серёжу, давая понять, что и им пора, а тот, в свою очередь, окликает Арса.—?Стой.Арсений, уже начавший было двигаться, снова замирает, с нескрываемым удивлением смотря на парня.—?Ты совсем ох…—?Оставь его, —?Арс выставляет руку в сторону, тормозя пытавшегося снова налететь на Антона Серёжу, и тот, скрипя зубами и часто сжимая-разжимая кулаки, отступает. —?Идите, я вас найду.Эд хватает Матвиенко за руку, почти насильно уводя за собой. Когда они оба скрываются в тени коридора, в холле застывает такая тишина, что кладбище свадьбой покажется. Антон молчит, тупо уставившись на беса. И тот делает то же самое. Он-то понятно, а вот Шастун сам его остановил, значит хотел что-то сказать. Или сделать. А где набраться храбрости? Сейчас бы тут не помешал Гудвин, дающий трусливому Льву смелости, Антон бы и себе выторговал чуть-чуть.—?Скажи честно, ты просто мной полюбоваться хотел подольше?Арсений усмехается, и почему-то именно это заставляет Антона вернуться в состояние жизнедеятельности.—?Спросить.Арс вскидывая одну бровь вверх, разводя руки в невербальном разрешении.—?Зачем ты это делаешь?—?Делаю что?—?Постоянно за меня впрягаешься. С первого дня на школьном дворе. Потом выходные, а сейчас это. Разве ты не должен ненавидеть меня, как все твои друзья?Арсений пожимает плечами настолько равнодушно, что Антону даже на секунду становится неприятно. Ровно пока он не вспоминает, кто перед ним стоит.—?Они не ненавидят тебя. Они просто такие. Все тёмные гордые и вспыльчивые. Мы не водимся с лицемерами и…—?С лицемерами?!Антон делает шаг вперёд, незаметно для себя самого значительно повышая голос. Арсений на это лишь улыбается, продолжая свою мысль.—?С ангелами, я имею ввиду.—?Ты считаешь, что все ангелы?— лицемеры?! —?Шастун снова говорит непозволительно громко для небесного, для этих стен, и для разговора именно с этим собеседником. Арсений делает шаг вперёд, оказываясь очень близко. Теперь раскрасневшееся лицо ангела, вздутые вены и пылающие огнём глаза видно особенно отчетливо.—?Какая разница, что я считаю? Разве тебе это интересно? Ты ведь всё равно будешь со мной не согласен, что бы я ни сказал, правда? Вы ведь все так делаете. Слова демона?— априори ложь и зло, да?Антон молчит, быстро бегая взглядом по глазам напротив. В голове тысяча хаотично вьющихся мыслей и от них с каждой секундой всё хуже и хуже. Миллион раз уже про себя пожалел, что остановил этого придурка.—?Не отвечай, это были риторические вопросы. Я то на твой ответил, а значит могу идти, —?Арсений едва заметно подмигивает, делая шаг назад, и тем самым открывая Антону снова доступ к кислороду. —?Кстати, знаешь что? Я уже говорил, но скажу ещё раз. Не знай я тебя, никогда бы не подумал, что ты из небесных. Пока, ангелок. Увидимся.—?Ты нихрена обо мне не знаешь.Антон оказывается перед уже отвернувшимся Арсением в секунду. Почти в один шаг. Тот останавливается, равнодушным взглядом смотря на горящий анфас напротив. Антону, на самом деле, сейчас бы очень хотелось остановиться. Не продолжать этот бессмысленный диалог, проглотить все ядовитые фразы этого бесстыжего беса и, как подобает настоящему ангелу, оставаться хладнокровным. Но он не может. Никогда не мог, и глупо было полагать, что выбор, сделанный за несколько секунд, которого по сути своей и не было, мог как-то это изменить. Антон не мог контролировать эмоции месяц назад?— не может и сейчас.—?Мне не нужно о тебе много знать. Достаточно просто пару раз понаблюдать. У тебя всё на лице написано.Антон слишком быстро приобретает окрас центр флага Японии, громко дыша и часто сжимая челюсти до вырисовывания скуловых косточек.—?Ладно, давай поясню получше…Арсений резко хватает Шастуна за предплечье, именно в том месте, где красуется ожог, напоминающий о недавнем странном инциденте. Тот моментально, громко взывает от дикой, пронзающей все тело боли. Эти шрамы болят одновременно у людей, подаривших их друг другу, но Арс, ни одной мышцей не дёргается, и его мучения выдаёт лишь слегка сильнее сжавшаяся рука.—?То, что я пару раз спас твою шкуру не значит, что ты мне хоть немного интересен, или я захочу проводить с тобой время. Тем более, это не значит, что ты можешь делать вид, что имеешь какое-то значение и качать права в разговоре со мной. Меня выворачивает от одного твоего вида, как и от всех остальных тебе подобных. И то, что ты водишься с моими друзьями ничего не меняет. Если я захочу, я раздавлю тебя одной рукой, при этом в другой держа чашечку утреннего кофе. И ты уже изрядно меня заебал. Так что старайся при мне не высовываться, потому что, клянусь, в следующий раз, я не остановлю Серёжу.Арс одергивает руку, отталкивая Антона от себя. Того чуть косит от сильной боли, но она быстро проходит. Арс выпрямляется, в секунду надевает привычную маску безразличности, слегка разглаживает руками одежду и уходит. В тёмный коридор. Даже ни разу не обернувшись.***—?Вась, пожалуйста…Худое тело кинематографично выгибается, непроизвольно подаваясь вперёд, в отчаянных попытках чувствовать чужие прикосновения.Холодная рука ложится на часто вздымающуюся грудь, припечатывая её к кровати и почти обездвиживая. Грубовато нежный толчок?— и по покрытой сумерками комнате проносятся два слитых в унисон громких стона, звонко отлетая от слепых стен.Пара секунд без движений, лишь частые дыхания и полуразборчивый шёпот. По белым простыням нетерпеливо ползёт рука, почти сразу натыкается на ищущую её в ответ. Трясущиеся пальцы переплетаются, с силой сжимая друг друга, и это служит сигналом.Ещё одно плавно резкое движение и протяжный надрывный стон эхом разносится по небольшому пространству. Сплетение рук становится ещё крепче, толчки?— чаще и беспорядочнее. Воздуха катастрофически мало, и весь он сконцентрирован у ртов, что не прекращают испускать долгие, становящиеся всё громче и громче звуки удовольствия. Женя извивается, сам пытается взять контроль, но рука Васи сильно давит на грудь, не давая полной свободы.Его движения хоть и уверенны, но непроизвольно хаотичны. Симбиоз животного желания и ощущения его долгожданного исполнения действуют, как метамфетамин на торчка в завязке, и от этого контролировать своё тело становится практически невозможно. С каждым ?правильным? толчком, нижний взвывает особенно громко, сжимая свободной рукой простыни до побеления костяшек, и впиваясь ногтями в чужие пальцы.Через пару минут тело нижнего начинает трястись и виться особенно сильно, а движения таза Васи становятся особенно рваными и резкими. Сплетенные руки поднимаются наверх, замирая над головой Жени. Вася чуть меняет позу, упираясь одной свободной рукой в кровать, и нависая над партнером. Такое положение позволяет бывшему демону впиться губами в шею Жени, слегка прикусывая нежную кожу и делая толчки уже совершенно бесцеремонно грубыми и частыми. Стоны урожденного ангела почти полностью переходят в неразборчивые громкие всхлипы и подвывания, иногда срываясь на крики.—?Ваась, п… пожааа… пожалуйста…Едва ощутимыми остатками рассудка Шакулин слышит приближающиеся шаги где-то за дверью, но остановиться, как бы правильно, это сейчас не было, он точно никак не сможет. Свободная рука накрывает чужой рот, заглушая слишком громкие звуки. Движения тазом слегка замедляются, становясь более четкими и грубыми, каждый раз задевая нужную точку и выбивая из груди Жени приглушённые вскрики.Вася наклоняется ещё ниже, опаляя горячим сбивчивым дыханием чужое ухо.—?Без рук. Ты можешь.Ещё несколько особо резких толчков и верхний чувствует, как тело Жени начинает содрогаться, сильно сжимаясь вокруг него. Рука на чужом рту становится ещё крепче, в не очень удачных попытках заглушить стоны оргазма. Почти одновременно приходит оргазм и Васи.Он обессилено падает на партнёра, который тоже совершенно не в состоянии даже, кажется, открыть глаза. Не проходит и пары секунд, как оба дёргаются от неожиданного стука в дверь.—?Блять.—?Может не откроем?Стук становится громче и настойчивее.—?Ребяят. Ребят, это я.Глухой из-за двери голос Антона заставляет обоих парней вмиг подскочить с кровати и начать быстро, подобно солдатам в армии, одеваться.Вася, кое-как натянув на себя трусы и майку, подходит к двери, делает несколько глубоких вдохов-выдохов и открывает. На пороге, как и ожидалось, стоит Шастун. С выражением лица, будто он только что побывал в зомби апокалипсисе, или был исключён из академии.—?Вы... вы что… трахались?