2. Увидимся на отборе, ангелок (1/1)

-Ну ты же знаешь, как это опасно, Андрей. Мы шли к этому сотни лет. Твои и мои родители положили свои жизни на то, чтобы простроить всё это. Мы не можем так поступать.-Я знаю, Ань, я знаю. Думаешь, я очень хочу? Но сейчас всё зашло слишком далеко. Это вопрос не одной жизни. -У Антона скоро отбор. А если он не справится? Ты же знаешь, какой он... Наш мальчик. Он ещё совсем не готов.-Он готов. Он давно не мальчик, ему пора повзрослеть. Прекрати так его опекать.-Он мой сын, Андрей!-Он и мой сын тоже! Вопрос стоит о сотнях жизней! О всей системе царств! У нас нет выбора, мы...-Маам, пап, я дома. Входная дверь громко хлопает, прерывая семейный скандал. -Ни слова об этом при нём, - красивая белокурая женщина средних лет кидает грозный взгляд на мужа и тот замолкает, опуская глаза в пол.-Тооошенька, привет, дорогой. Антон улыбается вышедшей в коридор маме, попутно разуваясь и проходя в квартиру.-Привет, мамуль, - парень наклоняется, чтобы поцеловать женщину в подставленную щеку, которая достаёт где-то до уровня груди, и та гладит его по русой голове, прямо как маленького ребёнка. -Как дела в школе? Мама и сын одновременно заходят на кухню, где за столом сидит отец, сурово смотря в газету и не поднимая глаз ни на жену, ни на ребёнка.-В школе всё нормально. Ничего нового. Привет, пап. Антон намеренно говорит последние слова значительно громче и подходит к отцу вплотную, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию на себя.-Здравствуй, сынок, - мужчина наконец отрывает голову от газеты и смотрит на сына, тепло ему улыбаясь.Антону хочется верить, что ему показалось, но он будто бы замечает отблески грусти и даже печали в отцовских глазах, которые он так отчаянно пытается скрыть за маской привычного ангельского спокойствия.-У вас всё нормально? Вы не поссорились? - парень переводит встревоженный взгляд с мамы на папу, пытаясь понять, что послужило причиной такого настораживающего настроения, прямо витающего в воздухе.-Нет, ну что ты, всё хорошо. Не переживай, малыш, мы в полном порядке, - мама подходит к Антону и ерошит его светлые волосы, прямо как это любит делать Оксана, и тот невольно улыбается, тая от материнских, полных нежности и безграничной любви, прикосновений.-Нашла малыша. Уже выше меня вымахал, - смеётся отец, вставая и подходя к жене с сыном.Антон действительно выше папы на пару сантиметров, хоть тот и сам метр девяносто точно, только в отличии от сына ещё крайне мускулист и накачан. Прямо настоящий Аполлон. А Шаст... ну он просто тонкой шпалой вымахал, будь здоров. Всегда, когда они собираются где-то всей семьей, маму почти не видно из-за двух громадин, которым она практически буквально дышит в пуп и выглядит вся эта картина, надо сказать, донельзя комично.-Ладно, великаны мои, садитесь кушать. Горячий, умопомрачительно вкусный, с особой нежностью и заботой приготовленный, мамин борщ пожирается двумя голодными мужчинами (ну, если быть точнее одним с длинной половиной) за пару минут. Антон, с силой запихнув в себя последнюю ложку, облегченно откидывается на спинку кухонного дивана. -Очень вкусно, мамуль, спасибо, - подавляя в себе приступ икоты, говорит он смотря на просто светящееся родное лицо напротив. -Поддерживаю, - откуда-то сбоку вяло тянет отец.Знаете, когда вы кушаете что-то, что очень любите и что вам заботливо приготовила мама, а она просто сидит и смотрит на вас так, как будто весь мир сейчас сконцентрирован на вашей руке, подносящей ложку ко рту и вы буквально этим действием останавливаете все войны, прекращаете катаклизмы и рисуете вечную радугу на небе. Пожалуй, это один из самых прекрасных моментов в жизни, правда?-Рада, что вам понравилось, котики. Давайте я заберу тарелки. Не убирая с лица улыбки ни на секунду, женщина, очень по-матерински поправив фартук, встаёт, начиная убирать со стола.-Ну что сынок, как настрой перед предстоящим событием? - спрашивает отец, усаживаясь ровнее и очень внимательно смотря на сына.-Нууу... нормальный вроде... Антон не очень любит вопросы и разговоры об отборе. Да что там греха таить, ненавидит. А сегодня, почему-то ещё и сам спросив это у Оксаны и услышав такой странный ответ, совсем как-то потускнел. Вроде нет причин на это. Для него, как и для очень многих его сверстников, отбор - всего лишь формальность и она не должна вызывать никакого волнения. Но у Антона почему-то вызывает. Хоть он до недавнего времени и думал, что нет. На самом деле, ещё как вызывает. И уверенность в выборе абсолютно ничего не меняет. Почему-то резко начал беспокоить сам процесс, даже, можно сказать, не процесс, а форма. Соус, с которым подают это блюдо и то, как конкретно это преподносится. В голове ещё с утра набатом звучит фраза, мимолётом брошенная подругой.Не думаю, что у нас вообще есть выбор. Она вроде кажется такой глупостью. Но почему-то из головы не выходит. И заставляет что-то внутри очень неприятно перекручиваться, давить и не давать дышать. -Я понимаю тебя, сынок. Антон, наверное, слишком резко поворачивается, вспомнив вдруг, что находится не один и вроде как ведёт разговор с папой. Но тот, Слава Богу, этого не замечает. -Я тоже переживал перед своим отбором. Я, конечно, был уверен, что выберу сторону неба и всегда мечтал поступить в Академию. Но, знаешь, я тогда уже встречался с твоей мамой, - мужчина переводит взгляд на жену и Антон буквально чувствует подступающие к глазам слёзы от количества теплоты и нежности, плещущихся в нем. - Я боялся, что если вдруг она сделает неправильный выбор, наши пути могут навсегда разойтись. Но, конечно же, этого не произошло, ведь она прирожденный ангел и иначе и быть не могло.Мама, быстро смахнув слезинки с красивых глаз, подходит к мужу, и садится рядом, утопая в его объятьях. Антон всегда поражался их любви. Прожив вместе больше двадцати лет, они всё ещё не утратили тот самый огонёк в глазах при виде друг друга. Они всё ещё трепещут от прикосновений, обнимаются и целуются. Они любят так же, как любили в восемнадцать и шестнадцать. Антон иногда даже не верит. Такой любви не может существовать. Всё равно рано или поздно, все друг другу надоедают. Как можно каждый день, каждую минуту жизни находиться рядом с человеком и не устать от него или не хотеть ничего нового. Такое невозможно. Тем более у ангелов и демонов.Как бы это абсурдно не звучало, но Антону всегда казалось, что у его родителей именно земная любовь. Обычно, небесные и подземные женятся, создают семьи, рожают детей скорее не от огромных чувств, а от простой выгоды. Они находят тех, кто больше всего подходит под все их критерии и объединяются в такой себе союз. Это правило. Аксиома. А вот у его родителей исключение. Хоть, когда он и спрашивает их об этом, они всячески отрицают, говорят, что просто сразу, ещё в школе поняли, что подходят друг другу во всём и это вовсе не был взрыв чувств или, прости Господи, та любовь, о которой говорит Антон. Для ангелов или демонов такое недопустимо. Они тоже любят, но не так, как земные. Но Шаст знает, что у его родителей это не так. Выдают глаза.И светловолосое длинное чудо ждёт такого же. Надеется, что когда-нибудь и он встретит именно такого человека. Что будет смотреть на кого-то так же, как папа смотрит на маму или обнимать кого-то так же нежно, как мама обнимает папу. Или даже в порыве ссоры не переставать произносить ласковое ?котик?. Надеется. Но сейчас, в трогательном монологе папы, Антон цепляется за другое. Да так сильно, что прям чувствует, как вскипает. От одного слова, брошенного, вроде как между строк.-Неправильный? Пап, но разве выбор может быть неправильным? Для этого ведь и существует отбор. Чтобы мы могли стать тем, кем являемся на самом деле. Разве нет? -Ну конечно. Конечно, у вас есть выбор. Отец заметно напрягается и Антон это видит. И понимает, почему. Для Шаста взорваться - раз плюнуть и это знают все. Тем более родители. Нет, не то, чтобы это было для них проблемой. Их ребёнок все равно всего остаётся для них их ребёнком, каким бы он ни был и как бы сильно ни отличался от других. Антон верит им и прекрасно понимает, что они любят и принимают его со всеми этими ?отличиями?, но... Иногда, когда они где-нибудь на людях, он видит глаза папы, с застывшими в них извинениями и стыдом перед другими. За своего сына. За то, что он так выделяется. Конечно, он это скрывает и всегда тщательно прячет от мальчика. Но Антон слишком сообразительный. Он замечал это всегда, каждый раз. И каждый раз было больно. Каждый раз кололо. И сейчас укололо. -Тош, папа хочет сказать, что у нас у всех есть предназначение и оно определяется задолго до отбора. Ты же сам знаешь, сколько мальчиков и девочек сменили расу? Почти нисколько. Конечно, у вас есть выбор, но обычно все заранее знают, какой для них будет правильным. Мама мягко улыбается, гладя лежащую на столе руку Антона и тот, может, и хочет продолжить спорить, приводя свои аргументы, активно жестикулируя и мимикрируя, и то и дело меняя уровень громкости голоса, но нежность, выливающаяся из материнских глаз и спокойствие в отцовских, заставляют его этого не делать. -Я понимаю, мамуль. Я пойду к себе, ладно?-Конечно, дорогой, я принесу тебе чай.***-Пооз, ну меня так уже заебали эти разговоры об отборе, честное слово. Хочется просто расслабиться и погулять.Антон устало падает на свою кровать животом вниз, проворачивая голову на бок и укладывая телефон на ухо, не в силах даже держать его рукой.-Шаст, ну сколько раз говорил тебе. Отбор через два дня. Нормальные люди к нему готовятся, а не гуляют. Антон раздраженно закатывает глаза, жалея, что его собеседник не может этого видеть, хоть и понимая, что за долгие годы их дружбы, он итак себе это примерно представляет.-Ну Дииимаа, чего готовиться то? Мы же уже все знаем, что выберем. -Шастун, ты неисправим. Всё, короче, замяли тему, мне идти надо. Если так хочешь погулять, позвони Окс, она вроде не занята. И да, кстати... ты бы материться заканчивал, скоро и при ангелах перестанешь сдерживаться, а это... ну знаешь, они не очень приветствуют.-Ага. Ахуенный совет. Пока.Из трубки ещё доносятся какие-то замечания и возгласы, но Антон просто нажимает на кнопку отбоя, откидывая телефон куда-то в сторону. Как же всё достало. Когда уже этот долбаный отбор случится, чтобы все наконец перестали о нем только и говорить. Это же тупо формальность, к чему столько внимания. Мальчик из семьи ангелов выбирает путь неба и становится ангелом. Боже мой, как же это неожиданно, пожалуй, Хичкок позавидовал бы. Нет, ну вообще-то Антон очень хочет в академию. Просто до безумия. Место, где тебя окружают единомышленники, где можно найти новых друзей, компанию, людей, с которыми в будущем, возможно, свяжешь жизнь. Идти к своей цели, быть окружённым людьми с такой же. Возможно, даже встретить ту самую... единственную. Построить семью, прославиться, заставить родителей собой гордиться. Что может быть лучше? Идеальное будущее. Распланировано буквально до мелочей. И думать нечего. Но, почему же тогда, чёрт побери, думается...?Отбор. Само слово говорит о том, что это выбор. Ты дорастаешь до возраста, когда уже готов сам распоряжаться своей жизнью и решать, что тебе нужно и чего хочется. Это хорошо, это правильно. Отбор структурирует, поддерживает баланс, создаёт систему. В нем нет ничего плохого или страшного. И Антон это знает. Просто как-то муторно немного осознавать, что ты одним простым действием решаешь всю свою дальнейшую судьбу. А ещё со школой прощаться не хочется. И с родителями. В академии, конечно же, все студенты живут вместе в кампусах, а это значит, что скучно быть не должно... но этот дом... он такой родной... такой уютный... такой свой. Грустно будет прощаться. Смотреть в глаза мамы, с застывшими в них слезами и пытаться самому не заплакать, обнимать на прощание папу, обещая быть сильным. А ещё... ещё страшно, что отбор может разлучить его с Оксаной или Димой. Нет, Антон в принципе, почти уверен в том, что они тоже выберут путь неба и тогда они все вместе буду учиться в академии, взрослеть, становиться настоящими ангелами, проходить через все этапы рука об руку. Чудесно. Но слова Оксаны сегодня в столовой... В них было что-то, что засело глубоко под корочку головного мозга и все никак не хочет выходить, как ни ковыряй. Зачем она это сказала? Такая глупая, бессмысленная фраза. Как будто в пустоту брошенная. И не объяснилась. Закинула удочку и забыла. А Антону теперь мучиться, гадая, что же она такого имела ввиду. Хороша подружка, ничего не скажешь. Шастун думает последовать совету Димы и набрать подругу. Он любит с ней гулять. Оксана умная и забавная, всегда поддержит разговор, утешит и развеселит. Она мило тянет ?Шастик? и ерошит волосы своими маленькими ручками. А ещё смеётся искренне, хоть и сдержанно, но улыбка выдаёт. Всегда открытая и широкая. Окс никогда не прикрывает её рукой и не стесняется совсем, как делают другие девочки её возраста. Она вообще не особо беспокоится о том, чтобы нравиться всем окружающим. И именно поэтому нравится. Всем и каждому. Так не бывает? Бывает. Посмотрите на Оксану Фролову и поймёте сразу же - она не нравиться просто не может. Она влюбляет в себя моментально. Немногие архангелы так могут, среди обычных ангелов таких почти нет, а что уже говорить о простых детей неба. Окси - уникальная. Определённо. И она очень дорога Антону. Но сейчас ей звонить не хочется. И видеться тоже. Из головы не выходит их последний разговор и Антон знает, что именно из-за него не сможет расслабиться рядом с подругой. Он хочет хоть на вечер забыть о существовании отбора, а с Оксаной он только начнёт думать о нём ещё интенсивнее. Единственный способ по-настоящему отвлечься - любимый вид времяпровождения Антона. Наушники в уши, атмосферная музыка в плеере и долгая бесцельная ходьба в одиночку. Вдоль набережной например. Он же не просто так рядом с озером живет, в конце-то концов. Любимое красное худи, рваные чёрные джинсы, совсем грязные, но от этого не менее обожаемые хозяином кроссы, и Антон уже ступает по красно-былым кубикам асфальта, наслаждаясь спокойной песней в наушниках и уже вовсю весенним вечерним воздухом, пропитанным ромашками, кофе и поцелуями. Весна создана для прогулок, а весенние вечера - для влюбленностей. Хотя бы в них самих. -Эти ангелы такие нелепые. Посмотри на него, какая худая шпала. Жирафина просто. Возвращайся в зоопаааарк.Антон дёргается, слыша сквозь музыку пробирающиеся голоса и скрипучий смех. Навстречу ему идёт компания подземных, откровенно пялящихся и без каких-либо зазрений совести обсуждающих и тыкающих в него пальцем. Антону страшно, что они сейчас остановятся и примутся докапываться до него, может, побьют или ещё чего. Они ведь чувствуют страх и так обожают на нём играть. А Антон - самый трусливый ангел по отношению к подземным из всех. Он даже не понимает, с чем это толком связано. Просто факт. Он ничего в жизни не боится так, как тёмных. Если бы ему предложили пообщаться с подземным или прыгнуть с обрыва, он пожалуй, предпочёл бы второе. Компания, на огромнейшее счастье Антона, проходит мимо, продолжая ржать, и парень слишком громко выдыхает. В голове всплывают неприятные картинки сегодняшнего дня, когда трое подземных зажали его в школьном дворе. И тот четвёртый... который его спас. Арс, кажется. Красивый. Красивее их всех. Антон никогда таких не видел. Ни среди темных, ни среди светлых. Конечно, демоны отличались особой красотой. Идеальной. Среди них невозможно встретить представителя с изъянами. Они идеализируют внешность, ставя ее на одно из первых мест. Ангелы так не делают. Им нельзя. Их приоритеты совсем другие и внешний вид в них занимает одно из последних мест. О себе думать слишком много - грех для небесного. И он должен с ним бороться. А подземные не должны. Они вообще никому ничего не должны. Они открыто говорят о том, что для них внешность имеет огромное значение, спокойно могут высказать кому-угодно в лицо всю самую грязную и неприятную правду, в самом жёстком её виде, и никогда не оправдываются. Они - зло для всех и это делает их свободными. Зная, что тебя ненавидят, ты не должен пытаться нравиться. А значит, можешь быть собой. Но Антону такое не подходит. Он очень боится этого и вообще всего, что связано с подземными. И это ещё одна, огромная причина, почему он так сильно хочет пройти отбор и попасть в НАД. Кампуса академии добра и зла находятся в разных концах города, и за все время обучения ни ангелы, ни демоны не имеют права пересекаться или как-либо контактировать. Это лучшая жизнь для Антона. Пять лет не видеть ни одного тёмного. Не бояться ходить по улицам, не трястись от каждого шороха, не видеть их идеальные лица и фигуры. Мечта. Просто мечта. И до неё всего каких-то два дня. А точнее, уже почти один, так как этот подходит к концу. Лестница, ведущая к пустынному, сейчас как никогда одинокому пляжу, выглядит донельзя заманчиво и Антон решает, что встретить там закат, смотря на темно-оранжевую дорожку в озере, будет лучшим завершением тяжёлого дня. На пляже, как и казалось сверху, действительно никого. Это просто подарок судьбы какой-то, не иначе. Антон усаживается на слегка холодный песок, совсем недалеко от воды и принимается переключать песни, в поисках той самой. И она находится в “Not about angels” Birdy. Как только первые ноты начинают заполнять собой пространство вокруг, Антон чувствует, как его сердце замирает, а затем начинает биться в так мелодии. Это оно. Как же красиво смотрится рыжее солнце в прозрачной озерной воде, как аккуратно оно раскидывает свои полосы и полукруги, как причудливо блестит и переливается. Волшебство да и только. Шастун закрывает глаза и чувствует, как отпускает все тревоги, душащие его целый день. Вот она - лучшая терапия. Музыка, природа и одиночество. Для Антона точно. Парень ложится спиной на песок, раскидывая руки в стороны, словно собирается сделать ангела, и просто лежит с закрытыми глазами, слушая красивую мелодию и вдыхая ароматы весны. Какое блаженство.-Эй, ангелок, задницу подвинь, разлёгся тут на весь пляж. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет и ещё миллион раз нет! Это не может быть правдой. Антон просто заснул и ему это снится. Да, конечно. Просто страшный сон. Не паниковать. Главное не паниковать. Это сон. Просто лежать и не привлекать внимания. Спокойно, спокойно, спо...-Алооо, приём.Неслабый пинок ногой в плечо заставляет все таки открыть глаза. Опа, здрасьте. Это, мать твою, не сон. Прямо над Антоном сейчас нависает то самое, идеальнейшее, четко выточенное и выгравированное лицо с двумя прозрачными кристаллами. Ну что, что такого Шастун в своей жизни сделал? Неужели это за ту бабушку, которую он в пятом классе, опаздывая в школу, отказался перевести через дорогу? Или за того котёнка, которого из-за страха высоты не смог снять с дерева в двенадцать лет? Или за того кузнечика, которому в детском садике оторвал лапки? Так это не он. Его друзья тогда заставили. Дурное влияние общества. Обещает исправиться. -Ты бы видел сейчас свою рожу. Арсений грубо смеётся, усаживаясь на песок рядом с Антоном. Нет, ну Господи, ну тут же весь пляж свободен, почему именно сюда, почему именно рядом с ним, почему он вообще именно сейчас пришёл именно, мать твою, на этот грёбаный пляж?!-Так и будешь лежать? - подземный оборачивается, глядя через плечо на всё ещё застывшего на песке и смотрящего в небо, парня.Конечно, блять, мне так нравится лежать на этом песке и смотреть в небо, когда рядом сидишь ты, мистер я-грёбаная-сексмашина-по-совместительству-подземная-мразь или просто Арс, и насмехаешься надо мной. Мечта, да и только. -Да. -Встань. -Не могу.-Что значит не можешь? - Арсений снова усмехается в своей бесовской манере. Заебал, честное слово. Это не смешно вообще-то. Человека парализовало от твоего присутствия, а тебе хихоньки.-Я... я боюсь тебя. Извините, прошу прощения, уважаемые знатоки, а почему это прозвучало, как будто ?я хочу тебя??-Боишься? Ой, малыш, если бы я хотел, ты бы уже давно был без сознания или бежал от меня куда-подальше. Но тебе повезло, сегодня я в хорошем настроении.Да что ты, блять? Как великодушно с твоей стороны. Только это не меняет того, что Антон не может пошевелиться.-Это... не в тебе дело. У меня просто... ну страх... подземных. Сильный. А перед тобой особенно...Арсений оборачивается, смотря на лежащего Антона так, как смотрят обычно врачи на умалишённых, несущих им какой-то бред, а затем одним рывком хватает его за ворот толстовки и усаживает в вертикальное положение. Антон от неожиданности вскрикивает, тут же отшарахиваясь и машинально отодвигаясь от беса.-Ой блять. Какие же вы небесные ссыкуны. Аж тошно. -А вы подземные, мрази конченые, и что теперь, - бурчит Антон себе под нос, в надежде, что его не услышат.-Чего ты там вякнул?-Ничего. Ничего. Я молчал, - слишком быстро и громко начинает оправдываться Антон, чем снова вызывает очередную ухмылку на лице тёмного.-А ты точно ангел? Больно шумный и метушной какой-то. Антон сглатывает ком в горле, стараясь наладить эмоции на нормальный лад. Получается это не очень хорошо, но по крайней мере, удобоваримо. -Точно. Слушай, тут ведь целый пляж свободен. Может ты в другое место сядешь?Шастун, ёлки зелёные, ты когда таким смелым успел стать?-Нет. Я хочу сидеть здесь. Если тебя что-то не устраивает, может сам свалишь? Мне твоя компания тоже не особо приятна.Ага, да, сейчас. Триста раз и побежал. Антон может и небесный, и боится подземных до чёртиков (иронично), но чувство справедливости и гордости у него всегда было обострено. А сейчас оно очень сильно задето наглым, самовлюблённым, дерзким, противным бесом, думающим, видимо, что раз он такой весь ахиренный супер опасный мачо, то ему можно всё.-Я не собираюсь никуда уходить. Я был тут до тебя и это нечестно. Так что сваливаешь ты!Арсений поворачивает голову, смотря на Антона так, что тот чувствует, как слова, только что весьма опрометчиво и в порыве эмоций слетевшие с его губ, застывают где-то в воздухе, перестраиваясь в более подходящее в данной ситуации ?тебе пиздец?.-Ууу, малыш, а ты уверен, что тебя в ангелы возьмут? Ты не особо то ангельский, знаешь? Антон чувствует, как закипает. Чувствует, как эмоции уже очень стремительно берут верх над разумом, чувствует, как кровь подступает к вискам и настойчиво бьёт в пульсирующие вены, чувствует, что сейчас, в эту секунду, он больше всего на свете ненавидит это существо, сидящее перед ним и не прекращающее нагло усмехаться. Чувствует, как хочет порвать его на куски. Уже даже страха нет. Только злость и ненависть. Невероятно сильная. Почти неконтролируемая.-Вааау, - выпаливает Арс, завороженно смотря на готового вот-вот взорваться Антона. - Ангелок, ты знаешь, что мы можем чувствовать злость? И в тебе её больше, чем во многих опытных демонах, ты в курсе?А затем всё происходит в секунду. Антон, уже окончательно попрощавшись по здравым смыслом и вежливо помахав ему невидимой шляпой, замахивается, Арсений одним движением перехватывает его руки, держась за рукава толстовки и внимательно контролируя несоприкасаемость оголенных участков кожи, и заламывает за спину. Антон брыкается, дёргает своими длинными тощими палками, но Арсений рывком перебрасывает одну ногу через его бёдра, усаживаясь сверху и зажимая своими сильными ногами худое тело, а руками крепко держа кисти за дрожащей спиной. Антон вмиг перестаёт дёргаться и замирает, смотря на идеальное лицо, находящееся сейчас настолько непозволительно близко его собственному.Твою мать. Аларм. Это дальше любых возможных и невозможных границ.Он буквально слышит тяжелое дыхание беса вперемешку со своим, ощущает цепкую хватку в районе бёдер и видит бездну... настоящую, самую что ни на есть настоящую бездну в голубых, очень значительно потемневших омутах. Они смотрят прямо в него, прожигают насквозь, да так тщательно, что хочется бежать, спрятаться, скрыться, раствориться, расплавиться.-Ещё раз ты выкинешь что-то подобное, тебе не жить. То, что я один раз тебя спас, не значит, что я не могу прикончить тебя собственноручно.Блядская хрипотца. Блядские океаны. Блядское дыхание. Блядский Арс.-Советую тебе не попадаться мне на глаза лишний раз. Я очень хорошо запоминаю таких надоедливых бравых кузнечиков как ты. И меня они очень раздражают. Раздавить не составит труда. Арс наклоняется ещё ниже, сокращая расстояние между их лицами до пары миллиметров. Красная линия. Радар пищит и надрывается. Здравый смысл вызывает скорую. Одно неловкое движение и их носы соприкоснуться. -Твой страх пахнет просто очаровательно. Ухмылка. Наглая бесовская ухмылка, от которого у Антона уже печенки сводит, и Арс отпускает руки парня, вставая с колен и отряхивая свои идеальные, как и всё остальное, джинсы. Антон сидит без движения. Страх не то, что парализовал. Сейчас он буквально убил. В ушах гул, перед глазами пелена. Он не чувствует ни коленей, ни рук, ни лица, опалённого горячим дыханием. Сбоку слышится слабо распознаваемый шорох, а затем легкий хлопок по плечу. -Увидимся на отборе, ангелок. И шаги. Арсений ушёл.