7 (1/1)

Годы шли. Страткладская Империя ответила на уничтожение отряда кавалерии запредельной жестокостью и вырезала клан Синклер, на который указали выжившие. Горы ходуном заходили от накопленной ненависти к богатым соседям и старым врагам. Дункан Свирепый умело подогревал её вовремя брошенными слухами. Сначала небольшие группы, отдельные кланы и временные союзы клевали захватчиков. Однако аппетит приходит во время еды, и вскоре вслед за обескровленной армией имперцев на побережье спустились несколько воинств в каждом из которых насчитывалось до нескольких тысяч горцев, опьянённых кровью и жаждой наживы. Империя окончательно потеряла любые преимущества, сметённая многократным численным превосходством диких, но отчаянных людей. Всё это время аквила на груди хранила Эллисона от погибели. Эллисон даже подумать не мог, что умрёт до того, как преклонит колени у трона Владыки Человечества. Прежние заботы и волнения перестали существовать. Даже люди вокруг превратились лишь в средство достижения цели. "Никто не хочет, чтобы я добился своего, так зачем мне считаться с ними?!" – шаг за шагом Эллисон прорывался к вершине, сквозь недружелюбие, злобу, а позже зависть. Из грязного работяги горец стал сначала лучником, потом заслужил право держать копьё в шилтроне, а позже мог выступать уже воином-поединщиком. Под звуки волынок на привалах и звон стали в боях мальчик превратился в крепкого юношу, которого не все мужчины могли одолеть. Да даже смотреть без опаски в пронзительные изумрудные глаза на изрубленном лице отваживались разве что мормэры. О неистовстве Эллисона стали слагать легенды. Именно одну из них и рассказывали сейчас в Вайтнайф-Хилле. – ...зажали, значит, наш шилтрон в тиски! Вокруг вертела с ягнёнком собрались почти все жители деревушки. Они слушали Бернарта, старого вояку, изувеченного на последней войне. – Мне руку отсекли. Дункана стрелами утыкали. Подкрепление отбросили. Кавалерию в полю вывели. На конях! – ветеран крутил рукоять и переворачивал лакомую тушку, что сочилась соком, шипящим на раскалённых углях. – А что такое “кони”?! – спросила одна из помощниц Эдме. Повариха тем временем обнимала Бернарта за плечи. Теперь она уже никуда не отпускала своего героя и радовалась возвращению, несмотря на увечье горца. – Хм, ну кони – это… Трон Златой! Это, короче, такие твари с герба имперцев, только без крыльев. Их сюда наши предки со звёзд привезли. Этих зверюг мало осталось, а вот у Империи целая сотня есть... была! Они поменьше хорунтов и не такие злобные, но быстрые как ветер. Если клин тяжёлой кавалерии разгонится, то хоть стой, хоть падай, снесут. А ещё кони красивые. Жалко было резать... так, о чём это я? – В тиски вас зажали, дорогой, – Эдме покрутила седой ус Бернарта. – Точно. Так вот, когда на нас поскакал этот живой таран, малыш Элли сплюнул в сердцах и побежал навстречу. Представляете! Я тогда в полубреду уже был, но видел, как Эллисон смахнул ихнего короля с коня, как пушинку, а потом его алебарда поднималась и опускалась, поднималась и опускалась! Порубил он тогда всю эту сотню. В одиночку! – Вот значит как! Не зря я Элли надоумила! – Эдме обвела собравшихся взглядом. – Так вот! Если бы не я, не видать бы кланам победы под стенами Гаэллики! Пусть теперь хоть один пьяный хмырь меня тупой бабищей обзовёт! – повариха ткнула пальцами в бок Бернарту. – Тебя это тоже касается! Бывший воевода ёкнул от неожиданности, чем вызвал лёгкий смешок людей. Не смеялся только высокий странник в сером плаще с капюшоном, что всего несколько минут как въехал в деревню. Гость клана – мужчина с косой саженью в плечах – завёл хорунта, который нёс целый арсенал самого разнообразного оружия, в хлев, а потом присоединился к толпе, чтобы послушать вояку. Он не смеялся и не скучал по событиям, что стали песнями и сагами народов Шкошландии. Слишком свежа ещё была память о той бойне. Как всё было на самом деле.