2 (1/1)

Бретанцина-III – захолустный маленький мирок, жители которого даже не подозревали, что находятся на границах Сегментум Обскурус и неизведанного космоса. Немногие из них помнили, что когда-то предки бороздили просторы Вселенной, преодолели Море Душ и расселились по множеству созвездий, освещаемых Астрономиконом. Человеческая злоба и алчность, нападения чужаков, гражданская война, что похоронила надежды человечества на светлое будущее, низвели некогда продвинутый народ. Прошли тысячелетия, но жители Бретанцины не возвысились вновь, а только спустились по лестнице развития. Однако история не о народе Бретанцины.Она посвящена мальчику, рождённому на северном континенте, в заснеженном краю среди гор настолько высоких, что даже солнце не всегда перебиралось через хребты. Студёные реки пересекали редкие зелёные равнины, а фьорды глубоко врезались в тело материка. В ущельях время от времени встречались поселения из маленьких домиков, сложенных из камней. Там жили те, кому не посчастливилось родиться в богатых и плодородных землях. Они ютились в жалких лачугах во время снегопадов царицы-зимы и проливных дождей южных циклонов. Этот край ожесточал. Он зол и несправедлив. Особенно несправедлив к Элли. Тяжёлая работа, синяки от мерзавцев, что порой приезжали в гости к мормэру, дурацкое девичье имя, которое прилипло, как банный лист, отсутствие какой-либо любви и заботы. Мать умерла во время родов, отец через пять лет после. Он оставил сыну только воспоминание о том, как грязный пьяница спит на крыльце не в силах отворить дверь. Глава клана по старому обычаю взял сироту к себе, но оплачивать такую щедрость было очень дорого. Для Элли исчезли иные заботы, кроме служения. Мальчик слышал, что в южных землях существовало такое понятие, как "рабство". Оно означало то, что один человек подчинён другому, без права на слово, дело и даже себя. "Вот вроде бы я – свободный человек, но вряд ли кто-то работает больше!" – думал Элли. За день он занимался тысячью дел, и что-то обязательно шло не так, как надо. Его били. Однако с каждым годом, Элли отмечал, что некоторые взрослые уже не так уверенно поднимают на него руку. Мальчик рос, несмотря на скудное питание и постоянные нападки. Все изменилось в один мрачный осенний день. Небо собиралось с силами, чтобы вновь пролить на землю столько воды, чтобы та захлебнулась. Дороги уже почти подсохли с последней попытки такого жестокого убийства, но даже по меркам северян погоду нельзя было назвать хорошей. В воздухе пахло бедой: дымом пожарищ и мертвечиной. С утра Элли чистил хорушни, так как мормэр должен был появиться уже к обеду. Он занимался грязной работой в одиночку, поэтому даже не мог отлучиться, чтобы перекусить. Боль в животе скручивала, но Элли собирал волю в кулак, отказывая себе в желании попросить краюху хлеба и немного воды. Всё должно сверкать к приезду предводителя клана, и мальчик хорошо знал по иссечённой спине, что последует за невыполненным поручением. Грязный, вонючий и уставший Элли даже отдышаться не успел, когда новые заботы посыпались как снег на голову. "Помоги там, подсоби здесь", – самые добрые слова, которые слышал мальчик. – "Чего возишься, ублюдок?! Быстрее, пёс!" – такое Элли говорили чаще. Жизнь в клане Грус, земля которого почти не рождала ничего съестного, с редкими пастбищами для выгула скота и ещё более редкими речками, полными рыбы, тяжела, а поэтому здешние люди выживали, как могли. Их лица редко посещали улыбки, и предназначались они далеко не Элли. Вот и в тот миг, когда мальчик вышел встретить мормэра, который вместе с сыновьями возвращался после встречи с главами других кланов, Элли нарвался на злобный взгляд и пощечину. – Куда руку тянешь, чумазый?! – мормэр Дункан Грус разве что искрами не стрелял из глаз. Растрёпанные чёрные разбойничьи волосы и перекошенное злобой лицо не обещали Элли ничего хорошего. – Это благородное животное! Элли не отвечал, постарался как сквозь землю провалиться, но тут же получил ещё один удар, на этот раз подзатыльник. – Куда?! А кто будет другими хорунтами заниматься?! – прикрикнул Дункан. Сыновья мормэра соскочили с шестиногих ящеров и передали поводья Элли. Старший, Аймил, с презрительной, наглой улыбкой, младший, Кайлен, по прозвищу "Немой", с простой, почти дружеской. Мормэр первым вошёл в хлев, Элли следом. Ящеры вовсю сопротивлялись воле юноши. Хорунты вообще плохо переносили общество людей, отличных от хозяев, поэтому когти на лапах стачивали, а на вытянутые головы надевали намордники. Элли с трудом затащил мечущихся ящеров внутрь хорушни, пропустил наружу мормэра, стараясь держаться подальше от горячей руки, а потом развёл зверей по клеткам. Разлил воду по поилкам, закинул ящерам немного еды, а потом со всей осторожностью стал снимать намордники. Хорунты шипели и клацали зубастыми пастями. Красный Кайлена предпочитал рыбу. Пища махом исчезла в тёмном нутре хорунта, словно её и не было. Зелёный Аймила лениво пережевывал сено, растягивая удовольствие. "Я бы тоже сейчас что-нибудь поел..." Зелёный – самый непредсказуемый ящер. Мог напасть в любой миг, несмотря на внешнее спокойствие. Пару лет назад именно он сожрал предыдущего хорунтовода.Чёрный – последний зверь клана. Он принадлежал Дункану. Чёрный перенял слишком многое у хозяина, и, в основном, плохое. Злобный и бешеный хорунт точил зубы о прутья клетки. – Я тоже мечтаю вырваться, – сказал Элли.Он наполнил и подвинул внутрь клетки кормушку. Ящер вдруг перестал грызть железо. Он даже не посмотрел на угощение, а только моргнул третьим веком, надул щёки и кивнул. Элли, взбудораженный неожиданным ответом, вышел на улицу и снова попал под раздачу. – Ты где был, недоумок?! – прогремел грузный и седой Бернарт, воевода клана. – Кузнецу привезли железо. Разгрузи повозку! Элли вздохнул и уставился на землю у ног. – Он не ел ещё.Мальчик услышал голос Эдме, поварихи в доме главы клана, тучной и крепкой женщины. "Наверное, устала меня ждать", – подумал он. – Вот и хорошо! – рявкнул Бернарт. – Значит, быстрее всё сделает! – Нет, не отпущу! – Эдме, подтягивая руками подол, чтобы не замарать, встала между мальчиком и воеводой. – Ты что себе позволяешь, женщина?! – Позволяю себе тебя кормить, старый кабель! С нужника не слезешь, будь моя воля! – Так, значит! Ух! Я тебя высеку! – усмехнулся Бернарт и даже побагровел. – Давай-давай, без хлыста-то у тебя и не встанет, наверное! – расхохоталась дородная повариха. – Ты у меня покричишь сегодня, чертовка! – Ловлю на слове, разбойник! Повариха схватила Элли за руку и повела за собой. Мальчик попал в царство вкусной еды, где даже запахи словно бы обрели вес. Среди развешанных копчёных кусков мяса, сушеной рыбы, свежих овощей, кореньев, которые плескались в котелках, Элли едва сдерживался, чтобы не наброситься на еду. Эдме поглядела на помощниц и хлопнула в ладоши.– Так, подруги, мне нужно пошептаться с грязнулей. Так что, прогуляйтесь, воздухом подышите.Повариха дождалась, пока девушки вышли, протянула мальчику чёрствую горбушку и поставила рядом кувшин с колодезной водой. Элли не заметил, как расправился с угощениями. Даже хлеб, что больше напоминал камень, исчез будто его и не было. – Спасибо, тетя Эдме!Элли поклонился спасительнице и уже собирался отправиться на следующее задание, когда повариха положила тяжёлую, мягкую руку ему на плечо. – Жаль мне тебя, Эллисон. Здоровый парень, работящий, смышлёный. Отмыть только, приодеть. Ни дать, ни взять – сын мормэра! Эдме помолчала немного, собираясь с мыслями. – Послушай меня, Эллисон. Тебя ждёт жуткая жизнь, если всё и дальше пойдёт своим чередом. Я, конечно, баба глупая, но семи пядей во лбу не нужно, чтобы понять – что-то надо делать. Элли задрожал. Эдме озвучила всё, что он и сам прекрасно понимал. – Мормэр ездил на встречу с другими кланами. Это ты, наверняка, и без меня знаешь, – Эдме помешала отвар в самом большом котле, взяла пробу, а потом забросила внутрь кусок мяса и крупную луковицу. – Зато я только что услыхала ещё одну важную весть. – Повариха улыбнулась и подмигнула мальчику. – Между нами, девочками, вот какой секрет: Дункан хочет войны с имперцами. Они нарушили границы, и мормэр не спустит им это с рук. Эдме упёрла руки в бока. – Записывайся в дружину, Эллисон. Мормэр вернулся в отвратительном настроении. Видать, не договорился с остальными, значитса, обрадуется любому добровольцу. Попробуй! Отец твой – лихой был рубака, да и матушка – рыжая ведьма – кому угодно могла яйца отрезать, – Эдме с трудом подавила смешок. – С такой кровью нельзя всю жизнь в дерьме копаться! Повариха похлопала Элли по щеке. – Ты ведь не забыл клич клана? Элли хотел крикнуть, но голос предательски дрогнул и превратился в шёпот. – Не слышу. – Будь стойким! – на этот раз от крика мальчик ощутил мороз по коже. Древние слова подействовали как заклинание. Голова кружилась, кровь стучала в виски, но мальчик почувствовал себя лучше. Эдме потрепала волосы юноше, а потом провела пальцем у него за ухом.– Остался последний ингредиент. Он делает людей добрее... и гораздо сговорчивей, – повариха хохотнула, а потом опустила палец в котелок.