1 (1/1)

В центре пентаграммы устройства переноса – трое. Все в тактических доспехах дредноута, все – лучшие воины человечества. Они не сильно отличаются внешне, но внутри каждого особое, одно-единственное пламя на всю галактику. Первый вооружён молотом, на наплечниках серебряные кресты. Внутри Ангела Смерти свеча, что пылает ровным светом. Огонь не дрожит, над ним не увивается дым. Свет постоянный, непреклонный, неугасающий.Первый – олицетворение капитула: резкие черты, как у грубой заготовки ещё не усечённой скульптором.Первый – глыба. Первый – вылитый Рогал Дорн. В его мыслях нет сомнений. Первый даже не размышляет в этот миг. Не потому что глуп и невежественен, нет. Он предельно сосредоточен.Первый уже внизу. Пусть не телом, но душой там, где рвутся снаряды, раздаётся рёв мерзких чужаков, стонут раненые, а клинки рассекают воздух так быстро, что свист оглушает. Рокот цепных мечей – вот что наполняет голову первого. Сказать, что он жаждет как можно скорее оказаться в круговороте схватки, значит, ничего не сказать. Первый переполнен любовью, вожделением к войне. Он родился для того, чтобы сражаться и каждое мгновение жизни биться за руку и сердце госпожи, защищать её честь.Первый – настоящий рыцарь. Образец для подражания. Второй вооружён копьём. На его лице бледная маска, которая закрывает всё выше рта. Внутри этого Ангела буйный лесной пожар. Непроглядный дым, чудовищный треск, крики тех несчастных, которые оказались отрезаны от спасения и ждут обжигающих объятий в преисподней, и, конечно, пламя: всепожирающее, жадное, мятущееся. Второй связан с остальными узами крови, но не духом. Он опасно близок к ереси и отлично знает об этом. Пространство вокруг психического капюшона дрожит, как воздух у костра. Во тьме блестят не только алые имплантаты, которые заменяют второму глаза, но и молнии Варпа. В отличие от первого, он мыслит постоянно. Бывает так, что второй слишком увлекается задумками, которые тянутся на несколько десятилетий вперёд, но он не зря зовётся магистром капитула. Второй окружён советниками, которые вовремя одёргивают предводителя, талантливого и устрашающего близостью к запретному. Он размышляет над тем, чем займётся через несколько лет, когда одна игра подойдёт к концу, а несколько других только начнутся.Второй – паук в паутине, терпеливый, расчётливый, но слишком подверженный страстям. Века не убили в нём обычного человека. Третий вооружён алебардой, носит посмертный лик Его: Анатолийского Странника, Единственного Истинного Бога и Императора Человечества.Третий – всеохватывающий совершенный свет, несмотря на траурное одеяние цвета темнейшей ночи. Он двулик. Третий согревает и устрашает, утешает и мучает, заботится и калечит, спасает и убивает. Третьего постоянно терзают страсти, но никто не знает об этом, кроме него самого.Третий справляется с чувствами, читая про себя молитвы. Его разум – храм. Я служу Тебе, Бог-Император Человечества. Делай со мной, что пожелаешь, Ибо вера моя безгранична! На глазах третьего выступают слёзы. Он бесконечно любит своё дело. И оно вот-вот наступит. Третий ступит за кафедру и начнёт служение Господу. Каждое последующее мгновение, Слово Божье, каждый шаг, удар, выстрел, клич, рывок – всё это сплетётся в завораживающую проповедь, что заставит поверить даже самых упорных в своём заблуждении еретиков. – Брат, мысли потише, пожалуйста, – второй улыбается, но жуткие рубцы оставляют мало дружелюбия на лице, – не хочу оглохнуть до начала сражения. – Для тебя стараюсь, безбожник! – добрым смешком отвечает третий, но маска-череп преобразует её в зловещий рокот. Однако оба – и магистр, и капеллан – знают друг друга достаточно долго, чтобы понять намерения. Ангелы Смерти чувствуют лёгкую тошноту, слепнут и прозревают уже совсем в другом месте, за тысячи километров от нутра летучего храма, в окружении орды зеленокожих варваров. Крепость орков полыхает. Пустотный щит отключают лазутчики, авиаудар превращает стены в развалины, а крупную технику в обломки. Посадочные капсулы разбрасывают зеленокожих, и воины в серых силовых доспехах начинают резню. Град болт-снарядов, цунами расплавляющего прометия, лавины ракет, молниеносные удары цепных мечей и топоров. Вождь орков сам бросается в контратаку, чтобы хоть как-то выправить положение, но на пути бронированного кулака как из воздуха воплощаются три лучших воителя капитула. Первый начинает бой. Он забивает голову зеленого великана внутрь пародии на священные силовые доспехи Астартес. Второй поддерживает. Копьё, мерцающей едва заметной иглой, лучом света, находит слабые места в громоздкой, но надёжной защите орков. Третий не спешит.Служба началась, спешка неуместна. – Император, даруй мне Свой праведный гнев! – встроенные в доспехи динамики разносят слова по всему полю боя. Ангелы Смерти подхватывают литанию. Зеленокожие вокруг рычат и со звериной яростью набрасываются на проводника ненавистной им силы. – Дай мне стать бурей, что сокрушит врагов, оскверняющих Твой взор!Капеллан сносит череп одному орку и проламывает шаром-противовесом грудь другому. Капеллан не бьётся крозиусом и отдаёт предпочтение подарку магистра, алебарде, но менее смертоносным и праведным от этого не становится.Третий – Гибель. Третий – Вера. Терминаторы разбрасывают тяжёлую пехоту противника, а опустошители поддерживают боевых братьев огнём с расстояния. Резня длится вот уже несколько минут, когда орда отходит. Что-то ломается внутри каждого чужака, который осмелился захватить и осквернить мир, дарованный человечеству Богом-Императором. Ангелы Смерти добивают последних, охваченных ужасом, врагов. – Я не боюсь зла!Капеллан протыкает орка, поднимает его в воздух под завывания сервоприводов и опускает обратно только уже головой вниз. Хруст позвонков и влажный треск расколотого черепа. – Я не боюсь смерти! – третий вертится волчком, удерживая зеленокожих на расстоянии. Он видит, что магистр слишком увлёкся сражением и не видит угрозы. Вождь чужаков понимает, что проиграл, и решает забрать предводителя Ангелов вместе с собой. – Флориан!Магистр слышит тревожный вскрик, но не замечает убийцу. Капеллан вырывается вперёд. Свист лазерной пушки или ещё какого кустарного чудовища орков. Третий принимает огонь на себя. – Потому что Сам... – Капеллан смотрит на грудь.Там, где билось основное сердце, теперь прожжённая дыра размером с кулак. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох... Капеллан падает на колени. Из последних сил переворачивается так, чтобы видеть небо, мерцающее миллионами алмазов, пока жизнь покидает искалеченное тело. Тук-тук. Тук-тук. Тук... ...Император явится за мной.