Глава 1 (1/1)

Дорогой мистер Лоуренс,От моего внимания не ускользнуло вот что: поскольку мы призваны быть носителями корреспонденции Его Превосходительства,?— а также учитывая непредсказуемость войны и политики?— мы должны стремиться вести своего рода постоянный учёт в отношении писем, на которые были отправлены ответы или же с которыми обошлись иным образом.Кроме того, учитывая деликатный характер этих посланий и собственно революционные события, наша переписка должна представлять из себя нечто, скрытое от глаз общественности. Предлагаю этот простой фолио, скрепляемый прядью волос после каждого использования, чтобы обеспечить связь между адъютантами.Я с нетерпением ожидаю вашего ответа по этому вопросу.Ваш покорный слуга,А. ГамильтонДорогой мистер Гамильтон,Я был рад получить вашу записку и думаю, что это превосходная идея.Ваш покорный слуга,Дж. ЛоуренсДорогой мистер Лоуренс,Спасибо за скорый ответ. Ваша рука должна сослужить хорошую службу в этих вопросах?— она носит изящные черты прекрасного образования и это, несомненно, немало затруднит какого-нибудь будущего редактора, которому доведётся пробиваться через написанные ей замечательные строки.Итак, до сих пор я имел дело с посланиями от Конгресса, отвечавшими на наш запрос о более сносном рационе со своей собственной жаждой?— рождённой, вероятно, из трусости и жизни, проведённой в борьбе за тонкость талий, в то время как мы боремся за кусок хлеба, чтобы набить наши животы,?— увидеть, как эта война будет оправдана, и оправдана быстро. Разумеется, я ответил рассудительно и в размеренном тоне Его Превосходительства. Суть моих писем заключалась непосредственно в вопросе припасов, и я не преминул подчеркнуть, что Континентальная армия не ощутит на своих устах вкуса победы, пока наши солдаты едят конину.Ответ мне, весьма вероятно, будет выражать уверенность, что военные вполне способны выжить на словах и бумаге. Я ожидаю ваших новостей с большим аппетитом.Ваш покорный (и голодный) слуга,А. Гам.Дорогой мистер Гамильтон,К моему большому сожалению, сегодняшние горы писем не заключают в себе ничего существенного — например, съедобного, или хотя бы чего-либо, что можно использовать для приобретения съестных припасов. Моя рука, да и мой желудок, сожалеют об этой новости. Генерал Вашингтон, как всегда, молчалив в своём разочаровании, но я вижу, он глубоко подавлен этим положением?— не только из заботы о людях, но и в отношении самого дела революции. Боюсь, я тоже стал жертвой нашего дефицита, и ищу наслаждение во сне, если не могу насладиться обедом.Ваш в голоде,Дж. ЛоуренсМой дорогой Лоуренс,Войны, как вы упомянули, выигрываются хлебом ничуть не в меньшей степени, чем мушкетом и пулей. То, что для вас очевидна как гуманистическая, так и практическая необходимость таких вещей, является свидетельством острого интеллекта. В своей борьбе за здравый смысл я нашёл, по крайней мере, сходный ум: пусть небольшое, но все же утешение.Признаюсь, в моменты слабости и, возможно, поддаваясь искушению секретности этой переписки и вашей рассудительной натуры, я воображаю, как просыпаюсь поутру и вижу вереницу телег и упряжных лошадей, каждая из которых нагружена богатствами вроде мяса, солёной рыбы и хлеба. Считается, что изнывание от голода вызывает плодовитость воображения, и я представляю наше совместное блаженство за ужином, шапки пены на полных кружках и оживлённые голоса людей, полных революционного духа. С более практической стороны я понимаю, что подобные трапезы в лучшем случае сулят крепкий сон вместо голодного и беспокойного, и молюсь о том, чтобы вы находили в своём нынешнем сне покой и удовлетворение.Сегодня мне ответил Конгресс, и они, похоже, считают, что мы армия чешуйниц, а не людей, судя по тому, что наши требования о еде принесли только больше бумаги. Я отплатил им той же монетой и?— возможно, это продолжение моего бреда, или, напротив, ясности, даваемой телу голодом,?— написал свой ответ на бесполезной континентальной валюте, поскольку она не имеет никакой иной надобности в наших условиях. Молюсь, чтобы Его Превосходительство расценил это как смелость, а не твердолобие.Ваш самый покорный слуга,А. ГамМой дорогой Лоуренс,Я был удивлён, и, признаюсь, разочарован, обнаружив, что эта книжонка все ещё обвязана прядью моих волос, а не ваших. Хотя, учитывая их блеск, как у чёрного руна, о котором когда-то пел Соломон, я и сам не желал бы отделить ни одну прядь от её владельца.Моя безрассудная глупость перед Конгрессом, похоже, принесла плоды?— точнее, репу. Огромные груды репы с белыми, как только что остриженные овцы, верхушками, и Его Превосходительство поручил мне славную задачу внести их в опись. И все же пюре из жареной репы со скудными остатками масла?— настоящий пир для изголодавшихся людей.Я искал вас, хотя Жильбер Маркиз сообщил, что вы приехали верхом с другой линией снабжения (не слышно ли чего-нибудь о свинине?) и были измотаны этими кавалерийскими усилиями. Я застал вас в блаженном забытьи сна и, не желая вас беспокоить, оставил это послание с обещанием горячей еды и сносной компании, когда вы проснётесь.Ваш покорный слуга и Владыка Репы во имя Революции,А. Гам.Мой дорогой Гам,Вы были правы насчёт этой репы. Она превосходна. Спасибо, что приберегли немного для меня, хотя солдаты по праву испытывают самую большую потребность в ней. Наша революция не должна попасться в ловушку аристократии?— океан между нашими усилиями и нашими колониальными хозяевами должен открестить нас от чинов и уравнять всех за ужином. (Хотя я должен признаться, что, я съел свою долю, а затем ещё столько же снова. Мне кажется, уже целую вечность я не пробовал чего-то настолько вкусного.)Я пожертвовал прядку для этой книги, хотя, боюсь, учитывая нашу откровенность, нам, возможно, понадобится более надёжный замок.Ваш Дж. Лоуренс(P.S. Слухи о свинине?— правда. Спросите у старшего сержанта на мельнице Мерсера.)Дражайший Лоуренс,Ночи становятся все холоднее, друг мой, и нашего революционного пыла на практике оказывается недостаточно, чтобы поддерживать тепло. Боюсь, моя карибская юность никак не помогает мне в этих вопросах. Я не решаюсь требовать больше одеял, поскольку люди гораздо больше нуждаются в наших имеющихся запасах, и относительный комфорт, которым мы наслаждаемся здесь, значительно превосходит то, через что они проходят в полевых условиях.Если вы проснётесь и обнаружите на своём матрасе углубление от другого тела, то я признаюсь, что в своей слабости воспользовался одеялами и привлекательной грелкой. Несмотря на скромные размеры, она излучает едва ли меньше тепла, чем очаг, и я замечаю за собой, что порой думаю о том, чтобы привыкнуть спать подобным образом.Ваш Гам.Лоуренс находит его за едой. Он, конечно же, пишет, по мере надобности заменяя ручку в руке вилкой. Пища такова, что Александр может не рассчитывать что-нибудь распробовать, но это лучше, чем ничего, которое было раньше, так что приходится быть благодарными.Лоуренс снимает шляпу, будто манерам есть место за солдатским столом.—?Ночью холодно,?— говорит он вместо приветствия.—?Да,?— Александр соглашается, не прерывая обеда.—?Я имею в виду, глупо продолжать не спать в одной постели. Генерал беспокоится о вашем здоровье.Вилка с куском чего-то, прикидывающегося цыплёнком, замирает на полпути ко рту Александра.?— Да, беспокойство Его Превосходительства вполне обоснованно, раз уж я единственный, кого еще не подстрелили. Приятно, что вы так озабочены пожеланиями Его Превосходительства, что…—?Гамильтон,?— прерывает его Лоуренс,?— Это просто означало, что мы могли бы разделить постель. Я не хотел задеть вас.—?Прошу прощения, Лоуренс. Я не должен переносить своё разочарование из-за того, что меня сочли слишком хрупким для битвы, на вас. Я знаю, что вы не это имели в виду. Вы правы. Действительно, было бы глупо этим пренебречь, и это будет примером для солдат как способ сохранения тепла и экономии места в такие трудные времена.Он жестом приглашает Лоуренса сесть, и когда тот садится, Александр пододвигает к нему порцию дневной еды. Лоуренс ест, как солдаты, в основном руками, не тратясь на тонкости манер, и Александр думает о людях Гедеона, встающих на колени на берегу реки, чтобы набрать воды в свои ладони. Он ест также, как, кажется, делает все: жадно и торопливо, и Александр не может заставить себя не наблюдать за ним.Лоуренс замечает это и останавливается.—?Я, кстати, хотел спросить,?— говорит он, промакивая жир в тарелке куском чёрствого хлеба,?— Вы упомянули грелку для постели?— я обменял свою на запасное одеяло Жильбера. Вы одолжили у кого-то?Александр почти давится ужином от смеха.