Роланд-предатель (1/1)

- Предатель!Холодный душащий огонь разрастался в сердце, вырываясь из груди, охватывая все тело, поражая ледяными ожогами; затем оно расширилось, захватив все пространство, все поле зрение. Пламя, наконец, рассеялось, оставив чувство духоты и открыв пустынное красное бесконечное пространство из сгоревших остатков прежнего мира. От обломков разносилась пыль и белая сажа, которая с воющим дуновением ветра вздымалась вверх, в багровое задымленное ?что-то?, что раньше называлось ?небом?, а затем опускалась на вымершую землю, как песок в пустыне. Только это был не песок, это пепел цветущей жизни. Здесь когда-то росла зеленая трава, а по ней бегали босоногие дети.Да, когда-то здесь играла всеми красками жизнь, здесь человек трудился, заботился, отдыхал, дружил, любил, созидал и умирал, передавая жизнь другому. Теперь здесь круговорот времени остановлен и остается вечная пустота и кровавый вечный закат с дымом вместо туч. И спешить некуда, и заботиться не о чем и некому. И только призраки болезненного прошлого восстанавливались и начинали кружить перед сознанием и на пепельном песке.Правда, нет, не только болезненного! Откуда-то со стороны полетели сверкающие светлые огни, освещая пустыню скорби светом надежды.Солнце. Упоенное покоем и светом море. Штиль. После глупых и самодовольных толков министров и политиков, пышная риторика которых затемняла основную цель всех идей и их деятельности и служила способом урвать самый большой кусок того, что принадлежало по праву людям, после потоков лжи и лести, безуспешных попыток пробить эту брешь, он ехал в больницу, чтобы помочь ей, той, которая отдавала себя другим без остатка, разделяла с плачущими плач и радующимся радость. Она стояла в светло-голубом платье, опоясанное синим поясом, и распущенными темными волосами, волнами развевавшимися по плечам и спине; белый медицинский халат лежал на камне на берегу моря. Прежде чем подойти к ней, он остановился на расстоянии нескольких метров, любуясь ею. - Мисс, мисс! – кто-то позвал ее сбоку. На звук голоса она обернулась, прежнее задумчивое и с неведомой затаившейся в глазах грустью лицо озарилось радостью.К ней шла маленькая девочка лет шести-семи на костылях.Она сделала шаг навстречу девочке, но последняя ее остановила.- Нет, мисс Мелисса, не идите ко мне, стойте там, где стоите. Я хочу сама к вам дойти, - она резким движением откинула костыли, - без костылей!- Элли! – взволнованно воскликнула Мелисса, но с места не тронулась, заметив, что, морщась и покачиваясь, девочка все же преодолевает упорно расстояние между ними. – Я верю в тебя милая, ты сможешь!Оставалось каких-то пять шагов. На пятом шагу девочка от усталости покачнулась, упав в руки Мелиссы, которая подхватила ее и прижала к груди. Из ее чистых зеленых глаз по щекам покатились слезы радости.- Моя дорогая, ты справилась. Теперь ты сможешь ходить. Я так счастлива за тебя, - шептала девушка, нежно проводя рукой по волосам девочки.- Мисс Мелисса, я теперь смогу бегать, прыгать, как все дети. Я… я смогу все! Я стану балериной. Это все благодаря вам. Когда я вырасту и стану отменной балериной…- Элли, моей заслуги в твоем выздоровлении нет, ты сама все преодолела. Ты подобна королю из сказки, которую я вам не раз рассказывала. Ты отважная, сильная и храбрая.- Подобна тому самому королю? Вы, правда, так считаете? – лицо девочки раскраснелось от счастья. – Я так хочу быть похожей на него. И… я так вас люблю, мисс Мелисса. Я так не хочу с вами расставаться… - девочка обхватила ее руками и прижалась лицом к платью.Сверкающий шар лопнул, за ним прилетел другой.Долгожданное событие произошло ночью, но, задержанный неотложными государственными делами, от которых зависели судьбы многих людей, он смог прибыть только к вечеру следующего дня. Он бежал по лестнице со всех ног, ощущая волнение в сердце, приблизился к двери и на мгновение остановился, прежде чем отворить. Он услышал мирное пение теплого голоса. Она стояла у окна, когда он зашел, повернулась, одарив взглядом, исполненного нежности и умиротворения, и протягивая к нему крошечный сверток, в котором спал мирным сном бледный младенец с проступающим на голове темным пушком волос.- Дорогой, у нас сын! – дрожащим от слабости и вместе с тем неудержимого счастья голосом произнесла она.***Шли годы. Радужные краски семейного тихого счастья сменяли друг друга памятными мгновениями. Он приходил домой, наполненный оранжевыми солнечными лучами, которыми она озаряла каждый уголок, где воздух казался кристально-чистым и свежим. Когда он отпирал дверь и заходил в комнату, она отрывала взгляд от очередного тома книги, которую она читала вслух сыну, склонившись над кроваткой, и, поднеся палец к губам, откладывала книгу; бесшумно вставала и принимала его объятия, прижавшись к его груди; потом поднимая голову, долго всматривалась в его глаза. Он всегда пытался разгадать тайну ее пытливого взора, которым она смотрела на него. Ему казалось, будто, глядя на него так, она пыталась сказать ему нечто большее, что нельзя выразить словами, нельзя объяснить: ?Вспомни, посмотри внимательно, подумай?, казалось, выражал ее взгляд, но словами она ничего не объясняла и дальше продолжала вести себя как обычно. Она была осторожна в выражениях, сдержанной и взвешенной в словах, действия и движения ее были плавными, мягкими и деликатными. Несмотря на то, что они были семьей, были невероятно близки и как любящие, и как муж и жена, и как друзья, разделяли кров, заботы, жизнь, она всегда оставалась для него загадкой. Он практически ничего не знал о ее прошлом, кроме общих фактов о том, что ее родители рано погибли, у нее не осталось никого, она училась, работала, пока не встретила его. Она никогда не вдавалась в подробности собственной жизни, но он и не требовал от нее деталей, если она сама не выражала желание поделиться с ним чем-то личным. Но это было счастье – именно тихое счастье. Подул пыльный скудный ветер – светлый шар рискованно дрогнул, на мгновение потухнув, но устоял, а когда ветер стих, снова засиял.Он стал преуспевать в работе, перед ним открывались широкие перспективы в сфере политики, ему пророчили блестящие карьерные свершения. Она радовалась за него как за себя, поддерживала во всем. Когда Уильям подрос и пошел в школу, она возобновила работу в больнице.Но Уильям оказался слаб физически и вынужден был променять наполненные смехом, энтузиазмом стены школы на зеленые больничные стены. - Мы преодолеем. Дети перерастают это. Уильям сильный и справится, - она не унывала.Мама была рядом, но безумно уставала, разрываясь между лечением сына и бесчисленными пациентами, которым она продолжала отдавать всю себя.Поднялся песчаный ураган, подхватив и унося светлые шары, которые, взметнув в воздухе лопнули. Ураган усиливался, рвал и метал в ярости, вздымая стены мертвого пепла.Однажды, когда он пришел домой поздно, она бросилась к нему навстречу, но вдруг ее ноги подкосились и она упала без чувств ему на руки. Тело ее все горело. Она угасала как свеча, страдая в агонии. Казалось, она сгорала внутри и пылала, пока огненная река не унесла ее хрупкое тело и большую душу в долину вечности, не сказав ему более ни слова.**** * *Боль, горечь, злость. Рок был неумолим. Почему она отдавала свою жизнь без остатка, свое большое сердце, а рок отобрал жизнь у нее? Горечь захлестывала и сдавливала горе. Он не в силах был этого вынести, ему необходимо было забыться. И он забылся…, уйдя с головой в работу, пока не добился грандиозного успеха – он стал президентом, практически легендарной личностью. Но слава не тешила его, он просто хотел заглушить ноющую боль, вытеснить из сердца воспоминания… Он работал до изнеможения и практически перестал бывать дома. Он любил Уильяма, но теперь ему стало невыносимо видеть собственного сына – болезненное напоминание о ней, ведь он так похож на нее! И у него ее глаза… Он обеспечил сына всем необходимым: лечением, сиделкой, книгами, досугом, но оставаться с ним наедине не мог. Нет, он не собирался всегда прятаться от сына. Только на время, пока рана не заживет. Он ни за что бы не покинул Уильяма, - ведь это самое дорогое, что у него осталось! – но работа, делегации, политика, государство, хлопоты, вспыхнувшие межнациональные конфликты, которые он пытался разрешить, чтобы предотвратить мировую катастрофу – все это захватило его с головой, и он не заметил, что на все это ушли годы. И чем больше кануло в лету годов, тем больше накапливалось дел, и ему едва удавалось вырвать время, чтобы навестить в больнице своего безнадежно больного сына.Тем временем Уильям, лежа на больничной койке в самой дорогой палате, не способный даже самостоятельно встать, наблюдал каждый день по телевизору за папой – таким красивым, умным, успешным, влиятельным: как он приземляется на вертолете, его сопровождает охрана, он здоровается за руку с послами других государств, дает интервью, произносит мудрые речи. Уильям гордился своим отцом, но ему больно и горестно, что он никогда к нему не приходит. Только тетя – сестра отца – часто навещает мальчика, играет с ним, дарит ему книги и игрушки и уверяет в том, что отец любит сына, и все, что он делает ради страны, он делает только ради него – Уильяма, ради его будущего. И отец действительно так считал… ?Но тетушка, мне не нужна страна, мне нужен папа, я хочу увидеть его… хотя бы на одно мгновение, - грустно произнес Уильям однажды в ответ на очередные оправдания в защиту брата от тети. – Мне кажется, папа совсем меня не любит?.Скупые мужские слезы навернулись на глаза у Роланда при виде этого воспоминания.- Нет, Уилл, я люблю тебя, прости меня, - промолвил он вполголоса.Но поздно. Багрово-ржавая исполинская звезда обрушилась на землю и раскрошила мир на тлеющие обломки, превратив его в пустыню смерти и небытия, где, кроме воющих сирен, не осталось больше звуков, исходящих от живых существ.Роланд стоял посреди этого царства зловещего тления и пустоты, сдавливаемый болью и муками совести. Он ощущал себя предателем, и, казалось, все в этой пустыне смерти неслышным хором шептало ?Предатель!? Из всплывших воспоминаний выделились и очертились самые болезненные для него, кружась в хороводе вокруг него: уставшее лицо жены, слабое тело сына на койке в больничных стенках, его грустные вопрошающие зеленые глаза: ?За что, папа? Я так люблю тебя и жду, а я для тебя нежеланный, ненужный? И еще воспоминания – на этот раз из его новой жизни в новом мире. Он не задумывался ранее, а теперь его мучило, что в тот день государственного переворота в Коронелле и побега с Эваном из страны, он оставил любимую учительницу Эвана сражаться с безжалостным монстром саму. Это его пуританское хладнокровие и расчетливость закрывали его собственные глаза на очевидные проявления сердечной инерции. Он жаждал поступать правильно, готов был искренне отдать свою жизни ради других, но порой оставался слеп и ему не хватало душевной гибкости, чем невольно причинял боль близким. Это он должен был броситься на Темного рыцаря, принять на себя удар пылающего потока и вернуться в небытие, которое ему, очевидно, было предназначено, но которого удалось чудесным образом избежать. Он, сильный взрослый мужчина, а не хрупкая молодая девушка. Да, несмотря на свои боевые способности и умение отважно постоять за себя и, в первую очередь, за других, впечатляющие для девушки ее возраста и вообще девушки, она была хрупкой. Она и именно она должна была вести Эвана дальше и по-матерински заботиться о нем и в конце концов обрести собственное счастье жизни. В тумане, как с помощью проектора на специальном полотне, разыгралась снова та же сцена: Темный рыцарь посылает смертоносный огненный поток; образ Неллы, распростершей объятия этому потоку; она бесшумно, ни издав ни единого крика, безропотно приняв удар, падает лицом вниз на холодные плиты; он с колотящимся сердцем и ужасом поворачивает ее за плечи – и поздно: она едва дышала, поникнув беспомощно к его плечу головой, как доверчивый ребенок. Он должен был защитить Эвана и Неллу. Вместо этого ее тело осталось покинутым у выхода из подземных каналов, будто она просто легла подремать и ее смерть ничего не значила…Казалось мгновения и события, из-за которых он раскаивался и мучился в глубине души, решили свести его с ума в этом царстве погибшего мира: они превратились в осколки и кружились вокруг него. И само пространство с алым багровым небом над выжженной землей давило на него, он задыхался, в груди вспыхнуло знакомое ледяное пламя. Он схватился за голову и бросился бежать вперед сам не зная куда – бежать все равно было некуда, кругом все мертво, все бессмысленно…?Роланд!?Роланд остановился, услышав, как чей-то голос звал его издалека, откуда-то из-за спины. Этот голос… Он когда-то уже слышал его… Да, в ту самую роковую ночь, когда произошел взрыв, когда страшная волна всемирного уничтожения откинула его машину, в которой он ехал, и позже, в последний миг функционирования сознания, прежде чем оно разорвало связь с жизнью. И он опять его зовет. Спасительный голос!Он обернулся и увидел вдалеке образ светящегося серебристым светом пространства, напоминавшего крошечный остров, защищенный от внешней тьмы и пустоты дремучим лесом. Это от этого острова летели серебряные шары со счастливыми воспоминаниями, но они перестали долетать, лопаясь под порывами местных ураганов, уступая место скорби и душевным мукам. И, казалось, звук спасительного голоса прилетел тоже с этого острова. Нужно дойти до этого острова любой ценой! Он чувствовал, что там на время найдет отдых и успокоение его душа.Отбиваясь от осколков мучительных воспоминаний, которые летели ему в лицо, он бросился бежать к острову. Он был близок. Настолько близок, что разглядел за деревьями образ маленького домика, а рядом с ним озера.?Роланд, сюда!?Но вдруг он остановился. Вот еще одно воспоминание. Он стоит с поднятым дулом пистолета, в глазах его горят темные огни.?Я все уверен, что мои способности предназначены для масштабов покрупнее, там, где их оценят по достоинству?, - его собственные слова, произнесенные утром.Злобный презрительный взгляд Зорана, который смотрел на него как на мерзкого паразита.?Ты своего добился! Чеши отсюда, пока я сам не выставил тебя силой!? - Зоран угрожающе сжал свой мощный кулак.Ну что же, видимо, он это заслужил. Роланд хладнокровно направился к выходу.?Счастливо оставаться, Зоран. …Эван?.?Роланд, нет! Ты не можешь!? - несчастный Эван бросился за тем, кому доверял больше всего на свете после отца и Неллы, на глаза его навернулись слезы.Может. И он это сделает.?Роланд!? - опять позвал его голос из острова, но он повернулся спиной к нему.- Поздно, - произнес он. – Слишком поздно. Время действовать.***Роланд стоял посреди широкого пшеничного поля в ожидании. За спиной послышалось шуршание травы и шарканья ног по земле.- Кто ты? – спросил он, не оборачиваясь.- Господин главный консул… Хе-хе, теперь ?господин бывший главный консул?, - ответил насмешливый голос.Роланд обернулся.- Мы хотели бы, чтобы ваш талант, милорд, послужил на пользу вашему королевству. Кроме того, похоже, вы обладаете ценной для нас информацией, - продолжил подозрительный человек.- Оу, хотите переманить меня к себе? Это ваше условие? – Роланд скрестил руки на груди.- Ну конечно! Это очевидно, ведь вы такая влиятельная фигура! Милорд… Влиятельная фигура… Роланд усмехнулся. - Но этот непростой разговор позвольте продолжить с моим повелителем.- Повелителем?- Королем Коронелла – Его Величеством Крысолеоном…- О, это честь для меня, - ответил Роланд.***Опять эти громадные коридоры, комнаты, стены, замка, мраморные лестницы, внушающие статуи и колонны, обвитые цветами - от этой роскоши и величия захватывало дух и кружилась голова. Когда идешь по этим лазурным коридорам, пол которых выстлан коврами, кажется, будто ты плывешь на дне многовекового подводного царства, вобравшего значительную часть истории. Эти стены видели многое…Роланд остановился на входе и с таинственной улыбкой покачал головой, окинув взглядом знакомые стены Коронелла, с которых началось его удивительные приключения.Как забавно. Еще вчера он в костюме президента, который Аранелла сочла странным и велела заменить на найденный ею костюм защитника, пришедшийся Роланду по душе (символично, что он надел его и в этот раз), бегал по этим коридорам с пистолетом, заслоняя спиной малютку Эвана с невероятно смешными кошачьими ушами и хвостом от преследовавших его солдат Крысолеона. А вон и боковая дверь, ведущая в комнату со книжным шкафом, который в первый день позабавил Роланда, когда Аранелла, переставив книги, открыла черный вход в подземные каналы: подобные трюки он видел разве что в кино. Сейчас, пожив длительный период в волшебном мире, он перестал удивляться мелочным чудесам.По коридорам ходили служанки, состоящие из людей и сильвестронов, в желтых и розовых платьях и поверху туниках такого же покроя, как и платье, в котором запомнилась Роланду Аранелла. Одна из служанок отдаленно напоминала внешне Аранеллу, но когда она подошла поближе, оказалось, что это не она. Роланда слегка передернуло, ведь в этих стенках, в которых прожила большую часть жизни, она погибла в честном самоотверженном сражении. А он…- Мои требования просты. Я хочу титулов и денег. Если вы сможете предоставить мне все это, будет вполне достаточно, - выдвинул свое ?нехитрое? условие милорд Роланд Его Величеству Крысолеону. ***Эван не верил и не желал верить в то, что человек, которому он больше всего доверял, которым восхищался, мог предать его. Он сидел на троне в тронном зале и ни о чем не мог больше думать, сосредоточиться на государственных делах было невозможно. Он искал поддержки у Сесилиуса, Шарии и Зорана, но их ответы были категоричны.На предложение Шанти отправиться на поиски Роланда Зоран отвернулся и сердито пробурчал: ?Ни к чему! Он бросил нас и ушел по своей воле! Забудь про этого предателя!??Он больше не имеет к нам никакого отношения. Даже думать об этом смысла нет. Ваше Величество, у вас, должно быть, есть куда более важные государственные дела, чем продолжать тратить время на этого предателя?, - отрезал педантично и поразительно равнодушно Сесилиус.Шария развела руками, ничего не сказав.Одна только Шанти понимала и поддерживала Эвана, так как была привязана к Роланду и близка к нему после Эвана. В отличие от равнодушия остальных, она, как и Эван, очень болезненно переживала уход Роланда и скучала по их старшему другу и наставнику, ведь Эван, Роланд и Шанти стали устойчивой дружеской троицей и больше всего проводили время вместе.?Какие же вы все безразличные, вам не кажется? Роланд до последнего момента был нашим верным другом и союзником…? - яростно вспылила Шанти, сжав кулаки и осуждающе окинув взглядом Зорана, Сесилиуса и Шарию, но ее слова не возымели на них никакого действия.***Эван был глубоко ранен равнодушием своих друзей и, оставив тронный зал, последовал в библиотеку, где Роланд проводил большую часть времени дня и ночи за книгами. Он нажал ручку двери, она со скрипом отворилась – в библиотеке было пусто. Эван подошел к столу, за которым работал Роланд. На нем лежала по-прежнему стопка книг, табличек и пергаментов, один огромный том, посвященный истории Коронелла, лежал развернутым посредине, рядом с ним лист пергамент, испещренный аккуратным красивым почерком, символами, чертежами, схемами. Чернильница с воткнутым нее пером оставалась незакрученной.?Не может быть, чтобы Роланд бросил вот так свои книги и покинул нас навсегда. Этого не может быть. Не верю!? - горестно подумал Эван.Эван сел за стол и положил на стол голову и закрыл глаза.- Роланд! – прошептал он, чувствуя, как слезы наворачиваются.В мыслях закружились мгновения, характеризующие Роланда: как он сидел на камне, скрестив руки, в то утро после побега из Коронелла в горах и терпеливо ждал, пока Эван проснется, а потом дружески ему подмигнул; как он учил его физической и душевной стойкости, обогащал его интеллектуально, поддерживал его и защищал; или когда с гордостью смотрел на него, что заставляло сердце Эвана от счастья подпрыгивать. Такой сильный, мужественный, мудрый – как он бросается в пылу сражения с мечом прямо перед лицом врага, ловко уклоняется от ударов и в нужный момент закрывает собой Эвана, когда опасность была неизбежной. С Роландом Эван чувствовал себя как за каменной стеной. В трудные времена он всегда вселял в него уверенность и ловко находил решения в затруднительных ситуациях, проявляя тонкость и остроту сообразительности и ума. Роланд не мог после всего бросить Эвана, так его ранить, предать все, что для них обоих, для королевства было дорого. Но почему его друзья остаются такими равнодушными, кроме Шанти? Почему никто не способен его понять? Советы Зорана и Сесилиуса забыть его и спокойно заняться ?более важными государственными делами? казались ему просто кощунственными. Шария, которая только недавно присоединилась в их дружную команду из Грандфактории, всегда неунывающая и находчивая, молчала: видимо, она просто не успела еще ближе сойтись с каждым из придворных, в том числе с Роландом. Может быть, Шария поддержала бы…Слеза скатилась с глаз Эвана и упала на пергамент. Ах, если бы здесь была Нелла! Она поняла бы: она знает все обо всем…- Это не так, Эван. Я знаю не все обо всем,- услышал он голос. Знакомый, родной, любимый голос!Солнечный свет, падавший через окно на паркет, отделился и принял очертания Аранеллы.- Нелла! – воскликнул Эван.Его любимая учительница, вторая мама стояла у окна, такая светлая, добрая, и протягивала к нему руки.Эван бросился к Аранелле в объятия.- Нелла, я так скучал! Ах Нелла, мне так тебя не хватает! – произнес Эван, дав волю слезам. Он схватив руки Неллы и прижал к щеке.- Эван, мой дорогой Эван, я не могла не прийти, почувствовав, как тебе тяжело, несмотря на то, что нас разделяют время и граница между разными формами бытия, - ответила Нелла, смахивая ладонью со щек Эвана катившиеся слезы. – Расскажи, что тебя так мучает.- Нелла, мне как-то так тяжело. Мне не было так тяжело с тех пор как… тебя не стало… Он… Роланд, - говорил Эван, всхлипывая, - просто ушел, бросил меня, а, самое ужасное, он предал Эваланию, всех нас… меня.Аранелла молча слушала Эвана, ласково проводя рукой по его плечу. - Ты сама помнишь, еще с того первого дня, как Роланд появился в нашем мире, он защищал и заботился обо мне, я привязался к нему – надеюсь, ты не обидишься, если я скажу? – я привязался к нему почти как к тебе, Нелла, как к отцу. Он очень многому меня научил, как и ты. Пожалуйста, прости меня. Роланд, не заменил тебя, он… - начал оправдываться Эван, но Аранелла остановила его.- Эван, милый, не нужно оправдываться, - мягко вставила Нелла. – Я знаю, что твой новый наставник очень многое значит для тебя, и все прекрасно понимаю. И я также знаю, что ты любишь и помнишь меня. Разве выбирают между отцом и матерью?Глаза Эвана исполнились благодарности.- Но вот только… - Эван посмотрел опять на книги и развернутый том по истории Коронелла. – Я не понимаю, как мог он так поступить. Я думал, Роланд меня тоже любит… А он меня бросил и предал.Нелла взяла руки Эвана в свои и посмотрела ему в глаза.- Эван, а ты сам веришь в то, что Роланд мог тебя предать?Эван озадаченно поднял голову и посмотрел на свою любимую няню, затем ответил твердо:- Нет, не верю, ни на йоту. Все во мне сопротивляется верить этому. Это абсурд! – воскликнул Эван.- А бывали ли случаи, хотя бы единичные, мелочные, когда Роланд в чем-то тебя подвел, обхитрил, подставил тебя? Хотя бы один-единственный случай, когда ты испытывал к нему недоверие или он вел себя подозрительно? – спросила Аранелла.- Нет, никогда! – решительно выпалил Эван. – Он всегда действует честно, прямо и ответственно. Роланд готов в любой момент отдать свою жизнь ради страны и друга. Он не щадит сил и здоровья, посвящая всего себя государственным делам. Он бывает скрытным, но все оттого, что он переживает внутри травму, боль тяжелых потерь, которыми он не хочет обременять других. Но он не подозрителен. - Тогда сам подумай: мог ли он в действительности тебя предать? Логично предположить, что у него есть свои резоны так поступить?Сердце Эвана подскочило от радости и воодушевления.- Ты думаешь, Роланд не предатель? – воскликнул он. – Но все вокруг, Зоран, Сесилиус, Шария, дружно ополчились против него и даже слышать о нем не хотят. И я чувствую себя таким одиноким.Аранелла улыбнулась, от всей ее фигуры веяло теплом и добротой. Эвану стало так тепло на сердце и хорошо.- Эван, духи, как и люди, не ведают ?все обо всем?, как ты говоришь, - Нелла рассмеялась слегка. – Пусть весь мир ополчится и найдутся козыри против дорогого тебе человека, но если этот человек действительно тебе дорог и он никогда не давал повода для сомнений, нужно верить в него, верить в него до конца. И ничего, если ты будешь заблуждаться не его счет. Ошибка не в доверии, ошибка в недостатке доверия к нему, ведь вера в человека – это спасительная нить. Любить человека – это значит верить в него. - Нелла, ты и Шанти – единственные, кто меня понимает. Спасибо тебе! – для Эвана как будто снова зажглось солнце надежды. – Ах, поскорее бы Роланд вернулся…- Эван, ты мужественный и сильный король. Тебе известно, что такое терпение. Эван кивнул.- Нелла, ты и Роланд стали для меня близкими людьми, как мать и отец. Как бы мне хотелось, чтобы ты была с нами и мы жили здесь, в Эвалании, дружной семьей – вместе, всегда: ты, Роланд и я. Как было бы замечательно… - Эван тяжело вздохнул.Эвану показалось, что Нелла немного смутилась и покраснела. Она снова ласково по-матерински привлекла к себе Эвана.- Мне бы тоже этого очень хотелось, - полушепотом ответила Аранелла, а потом добавила уже вслух: – Я хотела бы увидеть тебя взрослым и счастливым… Если бы Эван поднял голову, то увидел, как Аранелла пыталась незаметно рукой смахнуть слезы.Эван очнулся в библиотеке и обнаружил, что сидит за тем же столом Роланда, в библиотеке никого не было. Только штора на окне под порывом ветра слегка развевалась и мягко шелестела.Дверь распахнулась, и в библиотеку зашла Шанти.- Эван, ты здесь! Я повсюду искала тебя. Я начала беспокоиться, - сказала она.Эван ощущал внутри радость и покой. Он подлетел к Шанти и схватил ее за руки:- Шанти, Роланд не предатель. Он непременно вернется!***И он вернулся. Он появился на пороге зала, впуская внутрь мощный поток яркого света надежды и вдохновения на будущие свершения.